Сергей Савельев: С церебральным сортингом будет проще, а сейчас пока приходится помучаться. Дело в том, что женщины, когда видят цель, они довольно долго могут имитировать очень сложные формы поведения. И даже добиваться того, что они будут составлять, чуть ли ни часть их личности. Превратятся в часть личности. К этому приводит длительная имитация. На эту тему есть отличное стихотворение у Быстрова, был такой выдающийся анатом, недавно книжка о нем вышла, советую почитать. Стихотворение называется "Фифа". Так вот, если ты занимаешься эволюцией, то она интересуется Дарвином. Если химией ― то синтезом. Там в кратком стихотворении вся женская суть. Когда они добиваются своей цели, то могут имитировать любую форму поведения и любые интересы. Для них это всё вторично, они с этим с удовольствием и быстро расстанутся, когда решат свою проблему.
Амиран Сардаров: А женщина имитирует, когда влюбляется в мужчину, у которого нет денег, но он активно стремится к доминантности? Или самообман?
Сергей Савельев: Женщина может влюбляться и в алкашей, и вообще в полный "андеграунд". Это не самообман. Для женщины важны не только деньги, имущество и успешность. Для женщины, а точнее для ее потомков, то есть для ее размножения ― большое значение имеет исключительность мужчины. Не важно какая, мошонку он прибил на Красной площади, или наблюдал за прибиванием мошонки из "Роллс-ройса". Это не имеет никакого значения. Для них важна амплитуда исключительности. Если есть исключительный самец, то больше шансов, что у потомков будет исключительная ситуация. Они это инстинктивно понимают, поэтому тянутся как к миллиардерам, так и к бездельникам алкашам.
Амиран Сардаров: От миллиардера она не уйдет, а в случае с бездельником поймет, что биологические задачи не выполняются, денег нет, жить не на что.
Сергей Савельев: Обычно успевают завести парочку детей, пока находятся под действием гормонов. Потому что для женщины важна исключительность самца. Женщина не любит посредственностей. Почему они увлекаются всякими придурками, совершенно асоциальными? Потому что в них видят исключительность. Вон какой-нибудь самец окучивает по двадцать женщин в неделю, и с такими они с удовольствием, потому что родится такой же бабуин и у него будет неплохой результат.
Амиран Сардаров: Меня в детстве поражало, как мои старшие братья производят впечатление на женщин, когда они двух слов не то, что по-русски, а в принципе связать не могут.
Сергей Савельев: А причем тут слова? Они агрессивные и уверенные в себе. Абсолютно недалекие. Женщинам такие нравятся. Вон у нас из глав государств, кто пользовался наибольшей популярностью у женщин? Михаил Сергеевич Горбачев. Маленький, лысенький, трех слов связать не может. Женщины балдели, голосовали за него хором. Потому что абсолютно никакой. Выйти замуж за такого и управлять им ― одно райское наслаждение.
Амиран Сардаров: Люди хотят найти родственную душу, "большую чистую любовь", но получают в итоге только разочарование и страдания. Как облегчить жизнь, и связано ли это только с инстинктом размножения?
Сергей Савельев: Да, они хотят размножаться. Прожить долгую счастливую жизнь и умереть в один день. Цели абсолютно биологические. Естественно, и подбор партнеров должен быть тоже биологическим.
Амиран Сардаров: Так мучаются постоянно. Появляется некий объект, накладывают на него какие-то ожидания, он их не оправдывает, да и не может оправдать, потому что не подходят друг другу по мозгам, а потом разочаровываются. И так без конца.
Сергей Савельев: Это биологический процесс. Его можно нарушить только церебральным сортингом, больше никак. Иначе так и будем мучиться дальше. Тем более, на гормональном фоне, когда объективность и критичность близки к нулю.
Амиран Сардаров: Благодаря вам прояснил для себя суть женщины, и теперь неинтересно с ними вступать в отношения просто ради размножения. Хотя инстинкты вроде как тянут. Но настолько неинтересно, что иногда даже отдавать должное инстинктам неохота. Как найти баланс?
Сергей Савельев: Ну конечно, это же ужас-ужас какой-то. Ведь и поговорить иногда хочется. Если у тебя чуть-чуть изменяется планка отношений, набираешься того, сего, пятого, десятого, то начинаешь рассматривать себя более отстраненно и со стороны, как такого бабуина, то, естественно, возникает некая неприязнь к событиям. Это вполне понятно.
Амиран Сардаров: Как будто даже на гормонах сказывается, прямо нет желания.
Сергей Савельев: Мозги очень сильно влияют на гормоны. Всё-таки у нас гипоталамус находится в мозге, а не в хвосте и не в сердце. Это цена интеллектуального мышления. Как только начинаешь задумываться и оценивать женщин, с которыми общаешься, то сразу вырастает планка, и они в твоих глазах резко падают. Потому что ты начинаешь видеть суть явления. А когда ты видишь суть явления, то надо быть достаточно самокритичным, чтобы идти на какой-то контакт. И понимать, что мы всё же полуобезьяны, и иногда мозги вредят. Надо адекватно воспринимать самого себя и окружающих женщин. Не надо от них ждать интеллектуальных подвигов.
Амиран Сардаров: Когда приходишь к пониманию всего этого, то вообще не хочется с ними даже разговаривать.
Сергей Савельев: Ха-ха. Ну, к сожалению, вот такая плата за понимание. Цена вопроса. Потому что ты тут же видишь, что происходит. Имитацию, желание понравиться. Тот же Быстров описывает 20-е и 30-е годы, Санкт-Петербург, Медицинскую академию и тамошние взаимоотношения. Ко всему этому относится очень адекватно и критично. А с женщинами уже ничего не сделаешь. Если начинаешь хорошо разбираться в сути человеческого бытия, то многие вещи становятся не очень интересными. Потому что ты же не можешь постоянно смотреть один и тот же фильм.
Амиран Сардаров: Так это же на здоровье сказывается, потенция падает.
Сергей Савельев: Ничего просто так не бывает. За всё приходится платить. Надо решать эту проблему. К сожалению, наша полу-обезьянья сущность нам очень дорого обходятся. А вообще, до какого-то возраста половая жизнь является важнейшим компонентом, потому что гормональные стрессы, которые человек испытывает при отсутствии такой жизни, конечно, очень сильно сказываются.
Разное
Амиран Сардаров: Какие причины возникновения смеха?
Сергей Савельев: Смех ― это всегда парадокс, который человек не мог придумать себе до этого. Некое парадоксальное до такой степени событие, что его невозможно предсказать. Причем это не обязательно может быть положительное, хватит и отрицательного. Человек упал и на ровном месте разбил нос, народ смеется. Он смеется не потому, что его не жалко, а потому что ситуация парадоксальная. Смех ― это некий простой физиологический вариант смещенной активности, когда не поступить никак не можешь, но в результате парадоксальной ситуации поступаешь именно так. Это не универсальная вещь. Иногда это парадокс интеллектуальный, иногда парадокс движения, когда тот же Аткинсон что-то изображает. Вообще, смех ― это отдельная большая история, которой очень много занимались.
Амиран Сардаров: Почему когда один зевает, рядом другой тоже начинает?
Сергей Савельев: Есть такой феномен, как синхронизация дефекации коней. Когда одна лошадь начинает класть кучу, все вокруг начинают тоже. Это синхронизация движения, то есть когда вы видите, что другой человек зевает, то ваши мышцы непроизвольно делают те же самые сокращения. Появляется спусковой механизм, чтобы сделать то же самое. Так же и у лошадей. Одна начинает валить, остальные видя это, начинают подражать движением мышц, и делают то же самое. Это же касается и поведения человека в толпе.
Амиран Сардаров: Есть ли СПИД? Есть мнение, что это выдумали в коммерческих целях.
Сергей Савельев: Есть вирус имунодефицита, который быстро модифицируется. Он есть, другое дело, что славянское население является носителем, но болеет реже, чем другие народы, в основном после метисации. Поэтому некоторые моменты черезчур драматизированы. А европейское и американское население болеет сильно и умирает часто.
Амиран Сардаров: Лекарство намеренно не изобретают?
Сергей Савельев: Он очень быстро модифицируется, изменяется. Не успевают сделать.
Амиран Сардаров: А какая ситуация с антибиотиками? Мы постоянно адаптируемся?
Сергей Савельев: Да, конечно. Микроорганизмы постоянно адаптируются. Антибиотики надо продолжать делать, другого пути нет. У нас два результата ― хирургия и антибиотики. Это тоже спасает жизни большинства человечества.
Амиран Сардаров: Почему появляется рак? Может ли это быть как команда на самоуничтожение, идущая из мозга?
Сергей Савельев: Чушь собачья, выдумки. Онкологические заболевания есть даже у лягушек, которых нельзя заподозрить в творческом мышлении и религиозности.
Есть масса причин. Начиная от вирусных, заканчивая морфогенетическими. У нас каждые полчаса образуются новые раковые клетки. Они поедаются другими клетками. Но если их накопится довольно много, организм зазевается, то может и стрельнуть. Это явления как плата за возобновляемость системы органов. Кожа у нас всю жизнь растет. Клетки размножаются. Где-то происходит сбой. И они начинают делиться, не превращаясь в клетки кожи. Вот вам и рак.
И причин миллион. Механизмы надо изучать, но этим никто не занимается. Потому что это невыгодно. Фундаментальными механизмами занимается фундаментальная наука. Но она нигде всерьез во всём мире не финансируется, она никому не нужна.
Разрабатывают препарат, но его невозможно разработать без изучения фундаментальных механизмов. На что он будет действовать? Ну давайте будем собирать, как сейчас делается во многих странах, всё подряд и лечить онкологические модели заболеваний на животных. Результат получим, но через 1000 лет.
Амиран Сардаров: А как же единичные случаи, когда человек при 4-й стадии вдруг излечивается?
Сергей Савельев: Надо сначала установить, что она у него была. В большинстве случаев это фальшивки. Также мелкие жулики "лечат" диабет. А потом рассказывают всем, что был рак, а они вылечили. Вначале надо установить. Чтобы установил не ветеринар с конного завода.
Амиран Сардаров: Нобелевские лауреаты ― гении?
Сергей Савельев: Нобелевская премия за последние 10 лет в области биологии была только одна ― честная и за дело. Но выдана при этом, разумеется, не тем, кто сделал открытие. Вот одна единственная премия по Хайфлику, почему клеточные деления ограничены. Сперматозоид в яйцеклетку попал, дальше 50–55 клеточных делений и смерть. Ничего с этим сделать нельзя. Дав нобелевскую премию за открытие этого важного явления, жуликоватых европейцев не переклинило? Они же поставили крест на клонировании и стволовых клетках, чем во всю нынче торгуют. Это работа об ограничении клеточных делений (предел Хайфлика), который первым предложил наш соотечественник Оловников, опубликовал на Западе, и ее как всегда утащили. Западные люди это такое скопище особо циничных бабуинов. У них уровень социализации весьма высок, поэтому любая моральная ценность будет дискредитирована, если это приведет к социальным преимуществам. Понятия морали в Европе вообще не приемлемы, всё это глупость. Почему рассыпался католицизм? Потому что самая главная мораль полностью фальсифицирована.
Амиран Сардаров: Бессмертие невозможно?
Сергей Савельев: Да нет, конечно, это чушь полная. Стволовые клетки и клонирование это удел жуликов от науки, которые пользуются безграмотностью чиновников и деньгодателей, для того, чтобы хорошо заработать, это чистый бизнес.
Пока за десять лет одна честная премия. А всё остальное ― это вообще левота. Причем там и в области физики, не хочется в этом влезать. Но в основном это политика. Это бизнес, причем очень большой. Всё об этом известно, для любителей могу предложить почитать роман, так и называется "Нобелевская премия". Человек знает кухню изнутри, подробно ее описал, но в виде такого романа, в котором естественно всё кончается чинно и благородно, все честные и безупречные. Но он в процессе этого романа показывает все внутренние потроха это премии, как, за что и кому ее вручают.
А Менделееву почему не вручили? Как-то странно, да? И таких странных примеров очень много. Может от того, что на Запад не уехал, как Мечников? Если бы это действительно было критерием человеческой научной деятельности, то, наверное, таких чудовищных проколов бы не было.
Все там занимаются политикой. Это давно политический инструмент давления на те или иные страны, создания некой социальной атмосферы. Опять же все те древние бабуинские приемчики, чтобы повысить свою доминантность и уменьшить у окружающих.
Амиран Сардаров: Может быть жизнь на других планетах? Похожие на нас могут быть?
Сергей Савельев: Конечно. Бесконечное разнообразие. В этом бесконечном разнообразии галактик мы можем найти всё что угодно.
Амиран Сардаров: Что можете сказать о "телегонии"? Выдаются разные версии, начиная от того, что сперма остается во влагалище, и может попасть при последующем спаривании. Или же то, что если переспала с одним, а забеременела от другого, то "генетика" предыдущего уже попала ей в кровь. И что последующие дети даже от других самцов могут быть чем-то похожи на предыдущих. Миф?
Сергей Савельев: Про "генетику" это ерунда. Вся эта имунногенность и т. д.
Есть рептилии, у которых по три года сперматозоиды живут. И через три года эта самка может откладывать яйца, оплодотворенные тем самцом, который давно сдох. Внутри нее депонированы сперматозоиды.
У человека тоже иногда находят сперматозоиды в перитониальной области, которые неизвестно сколько там были. Бывает такое. И они могут участвовать. Но это редкость, и плохо исследовано, мало доказано.
Амиран Сардаров: Имеет ли смысл с биологических позиций брать в жены девственницу, или можно не морочиться по этому поводу?
Сергей Савельев: Никакой разницы особо нет. Те же древние римляне своих девственниц сначала отдавали рабам, чтобы потренировать.
Вопрос в том, что люди с обезьяньими представлениями хотят гарантий, что именно их геном будет перенесен в следующее поколение. А не соседский. Отсюда тяга к девственницам. Гарантия того, что твой геном будет перенесен. Чисто биологическая цель. Дальше, с помощью рассудочной деятельности пытаются сделать это максимально достоверным и эффективным. Всё равно плохо получается. Очень много левого народу.
У самого строгого соловья треть детенышей от того, к кому самка налево сходила. Хотя он охраняет территорию, стережет гнездо, за самкой следит. Что толку, всё равно каждый третий левый.
Амиран Сардаров: Вы как-то сказали: "Чем больше качаешься, тем быстрее помрешь". Во времена Шварценеггера качки, которые качались на стероидах, сегодня живы и здоровы, им за 70 и некоторые из них продолжают дальше качаться. Как это объяснить?
Сергей Савельев: Кто-нибудь считал, сколько умерло? Давайте возьмем большую выборку и посмотрим, сколько там померло. Успешные спортсмены мрут быстро, это всем известно. Продолжительность жизни 45–50 лет. Проблема в том, что мышцы могут сократиться конечное количество раз, примерно 800 млн. Не бесконечно они могут сокращаться. Выработаешь ресурс и будет конец.
Амиран Сардаров: Кстати что можете сказать о стероидах и гормоне роста, плохо, хорошо?
Сергей Савельев: Не надо. Всё это выделяется само, когда человек растет. За все придется платить. Чем больше стимулируешь искусственно любые метаболические процессы в организме, тем быстрее они заканчиваются. Наша органика конечна.
Амиран Сардаров: А то, что весь Голливуд сидит на этом гормоне роста, они все выглядят молодо?
Сергей Савельев: Пусть сидят. Отдаленных последствий никто не видел. Вообще, я считаю, что нужно разрешить все виды стимуляторов. И ввести единственно ограничение: рекорд считается засчитанным, если спортсмен прожил после него 30 минут, чтобы успеть его наградить.
Идет борьба не столько по поводу развития человеческих способностей, сколько индивидуальная химизация и подбор стимуляторов для каждого конкретного человека. Вопрос технологический. Я сам могу предложить массу невыявляемых на сегодняшний день способов, которые бы позволили рекордам дать наши звонкие имена.
Амиран Сардаров: Как спорт влияет на здоровье?
Сергей Савельев: Спорт без перегибов, так чтобы человек не сильно перегружался, он, конечно, полезен. Но я считаю, что еще более полезен любимый огород с лопатой. Виноград вырастет, огурцы, хорошее дело. И физически разовьетесь. Вместо того, чтобы качаться на этих убогих тренажерах, созданных неизвестно кем, и непонятно с какими целями.
Амиран Сардаров: Цель-то простая ― доминантность и размножение.
Сергей Савельев: Ну да, если с этой позиции. Но вообще для здоровья полезен разнообразный физический труд. Это намного лучше спорта. И мышц больше включается. Пойди попробуй пособирай колорадских жуков на картошке. Если это не превращать в смысл жизни, то полезно.
О себе
Амиран Сардаров: В России существует второй Савельев? Другой такой же крутой, как и вы?
Сергей Савельев: Да я не крутой. Просто рассказываю о том, чем я занимаюсь. Пытаюсь это сделать доступно, чтобы было понятно всем. Потому что ученые, которые не могут школьнику объяснить, чем они занимаются ― это или идиоты, или жулики. Что, собственно говоря, мы постоянно и наблюдаем. Как у нас в стране, так и за рубежом. Вот я и пытаюсь рассказать о мозге. Потому что дело сложное, жуликов и мистификаторов полно. Поэтому я рассказываю то, что есть. Может быть, я не всегда прав, бывают такие случаи. Но то, что я знаю ― это всегда можно проверить. Потому что я занимаюсь структурой, которую можно взвесить, измерить и посмотреть. Морфофункциональная организация, сначала структура, а потом всё остальное.
Амиран Сардаров: Для вас есть авторитеты?
Сергей Савельев: К сожалению, на сегодняшний день таких авторитетов уже нет, все перемерли. Были авторитетные люди и хорошие специалисты. Сейчас специалистов в моей области очень мало, даже в мире. Потому что область не модная, денег на нее не дают. И она считается как бы завершенной частью нейробиологии. Поэтому конкуренция небольшая, работы много.
Когда я начинал свою деятельность, то мой шеф учитель Вадим Петрович Зворыкин (кстати говоря, племянник того самого Зворыкина, который изобрел телевизор), спросил меня:
- Вы уверены, что хотите заниматься тем, чем занимаетесь?
- Да, конечно.
- Имейте ввиду, ― сказал он как-то мимоходом. ― что хороший нейроморфолог формируется через 20 лет. Вы как?