Вторая же часть, с которой борется инстинктивно-гормональная часть от обезьян ― это уже социально выработанная форма поведения, за которую отвечает уже другая часть мозга. Это кора с бороздами и извилинами, которая предопределяет нашу рассудочную деятельность. Например, мама говорит "не надо жениться сразу на четырех девушках, это плохо кончится". Или "не надо воровать, а то сядешь в тюрьму, и из тебя там сделают черт знает что". И прочие разные фокусы. То есть рациональное и разумное социальное поведение, которое позволяет нам не резать друг друга на улицу впрямую, не отнимать, а зарабатывать деньги и на них покупать. То есть вся та социальная цивилизационная часть, которая построена на работе коры головного мозга.
Древняя обезьянья сидит внутри мозга. И вот нормальный человек всю жизнь мучается и мечется между двумя проблемами. С одной стороны, он хочет поступить как разнузданный бабуин, размножаться везде, где только можно, красть, бездельничать и развлекаться. А с другой стороны, социальные условия вокруг него говорят, что так нельзя. Надо поработать, прежде чем размножиться. Вот на этом балансе человек все время и решает. Поскольку мы полуобезьяны, из-за этого мы все время мучаемся между двумя крайностями.
Общество иногда призывает вести себя настолько рассудочно, что если ты будешь вставать только на позицию общества, то вообще никогда не размножиться и скорее всего, сдохнешь от голода. И то, и другое гипертрофированно. Сексизм, поедание бесплатной пищи и безделье ― это гипертрофированно с одной стороны. Точно также же давление человеческого сообщества вести себя цивилизованно ― это гипертрофированно с другой стороны. Впадение в обе крайности приводит к диким результатам.
Так вот, нормальный человек состоит из двух дилемм. Ему постоянно хочется "высморкаться и разбросать сопли по всему асфальту". А с другой стороны, вроде как-то нехорошо, окружающие будут смотреть. В результате, человек всю жизнь мучается, выбирает то одно, то другое. Современный человек непоследователен, ущербен, и это не сделал, не оплодотворил всех самок в ближайших пяти километрах, и с социальной точки зрения ничего не достиг, потому что постоянно мучается между этими двумя началами.
На этих началах, кстати, паразитируют все теологические концепции. Все религии мира говорят, что есть ад, а есть рай, есть бог, а есть дьявол ― выбирай. Под дьяволом в тех или иных вариациях выбирается инстинктивно-гормональная форма поведения, которая человека разрывает изнутри из-за нашего обезьяньего прошлого. А "бог" это значит социально осознанная, небиологическая форма поведения. Вот на этом паразитируют все религии. Сторонников религии всегда будет тьма.
У гения ситуация еще хуже, чем у обычного человека. У него в дополнение к лимбической системе (которая от обезьян) и неокортексу (рассудочная деятельность), есть еще набор центров, которые определяют его способности. Эти центры, как и два упомянутых, состоят из нейронов (нервных клеток). И они могут включать миллион нейронов, а могут и миллиард. И для того, чтобы человек обладал хоть какой-то способностью, он должен обладать большими специализированными центрами. Например, зрительное восприятие (минимум 5 центров), чтобы он был хорошим художником ― эти центры должны быть в 3–5 больше, чем у других людей те же самые структуры. В результате, внутри его мозга заводится третий. Такой секс на троих. И кому-то всегда не достается. Получается, еще одна система структур внутри мозга играет такую же роль, как лимбическая (инстинктивно-гормональная) или рассудочная социальная (то, что человеку прививается с возрастом, с родителями, образованием). В дополнение к ним возникает еще и третья, которая определяет его гениальные способности.
Вот вам приходится под одеялом, когда вас дома никто не видит и не может подслушать ваши мысли, выбирать между двумя: собственным тяжелым обезьяньим прошлым и социальными требованиями, которые вам навязаны, и вы не понимаете, то ли их соблюдать, то ли нет. Вы здесь раздираетесь изнутри, а вам еще добавляется ваш талант. То есть способность, которая человека мотивирует также, как две предыдущих. Вам надо выбирать уже из трех переменных. И получается как в старом анекдоте с Владимиром Ильичом Лениным:
- Владимир Ильич, как вы работаете?
- Ну, как, батенька. Любовнице говорю, что иду к жене. Жене ― что иду к любовнице. А сам в библиотеку габотать, габотать и габотать.
Вот о чем речь. О том, что обычный человек выбирает из двух невыбираемых ситуаций и всю жизнь мучается до самого гроба. Потому что обезьянье прошлое и социальные структуры не совместимы. А гений уже из трех.
Иначе говоря, у гения, так как мозг предрасположен к некой деятельности, есть структуры, определяющие его талант, которые абсолютно материальны, их можно взвесить и измерить, то они вмешиваются в эту систему противоборства между "адом" и "раем". Между лимбической системой и рассудочной. И вот между двумя этими обычными характерными формами поведения вмешивается третья. Равновеликая, если человек действительно гениален. И тогда он выбирает из трех переменных. И какая вероятность, что он будет последовательным социализированным хорошим человеком? Да никакой! Из двух-то выбрать большинство не может, а тут из трех. И получается, что он заложник своего таланта, организации своего мозга, инстинктивно-гормонального прошлого. И в этом плане, конечно, справиться с ситуацией сложно. Поэтому, так или иначе, это приводит к тому, что те или иные социальные формы поведения страдают. Тем более, у мозга объем ограниченный. И если есть что-то большое, то рядом будет что-то не очень большое. За счет чего это решается? Большие структуры определяющий его талант, отъели и от рассудочной деятельности, и от инстинктивно-гормональной свою долю. В результате и то и другое стало еще хуже. Результат превосходит ожидания. Мы видим 80 %-е отклонение в поведении, которое являются платой за талант. Это не сопряженные явления. Но это, обычно, плата. Не все идиоты гении, но большинство гениев имеют отклонения.
Амиран Сардаров: Почему часто гении проявлялись в тяжелых условиях?
Сергей Савельев: Тяжелые условия позволяют гениям просто выжить. Чем более комфортное в социальном отношении общество, в котором гений появляется, тем меньше шансов, что он доберется до соответствующего образования и займет соответствующий социальный уровень. Люди, которые прекрасно адаптированы, которые отлично питаются, ведут здоровый образ жизни, не могут прошляпить появление гения, и уничтожат его в зародыше. Только на изломе эпох, только в социальной неразберихе появляются гении. И тогда, несмотря на голод, холод и прочие испытания социальный отбор на них не действует. И они умудряются пробиться.
Амиран Сардаров: Разве человек развивается не в страдании?
Сергей Савельев: Не в страданиях дело. Консервативное жесткое стабильное общество гениев выявляет очень рано и уничтожает их на корню. Это отрицательный церебральный сортинг, который идет у человечества последние несколько сот тысяч лет и привел к уменьшению нашего мозга. Именно потому, что человечеству не нужны гении. Социум не любит ни гениев, ни талантов. Ему нужна стабильность. Посмотрите на законы, в нашей стране, в США, в Англии. Они что, принимаются для того, чтобы гениев выявлять? Я вас умоляю! Принимают законы, чтобы поощрить размножение. Материнский капитал, деньги на ребенка ― что они поощряют? Это что, только человечество умеет делать? Нет, и клопы этим отлично занимаются. Почему бы клопам не приплачивать? Это уму непостижимо!
Амиран Сардаров: А вот идея о том, что человек страдал, мучился, и его озарило?
Сергей Савельев: Если только речь идет о гениях, которые писали репродуктивные стихи, как А.С. Пушкин. Для людей творческих, где эмоционально-гормональная основа играет роль, этот стимул сильно влияет на результат. Про стихи Пушкина один наш современный поэт сказал, что они все "плавают в спермическом бульоне". О чем может писать 14-ти летний мальчик? Только о том, что у него торчит. Больше ни о чем. И какие там могут быть глубины этих чувств? Конечно, женщинам нравится, они вообще больше ни о чем думать не могут. Это нормально.
Когда мы говорим о людях, которые пишут о цветочках, любви и песочке, то, конечно, вопрос сводится к тому, что это за гениальность. Гениальность выразить свои инстинктивно-гормональные эмоции? Талант для этого, безусловно, нужен. Но какое это имеет отношение к человечеству, человеческому интеллекту, развитию человека? Мы о чем говорим, о том, как выразить эмоции по поводу размножения? Ну, так соловьи намного лучше выражают, они поют красиво и тонко.
Заходишь в книжный магазин, где все заставлено сочинениями, написанными гормональными самцами и самками. Что это рождает? Обращается к инстинктам. К инстинктивно-гормональным формам поведения. На этом паразитируют все, даже китайские автомобилестроители. Это точно такой же паразитизм. Торговля при помощи гормонально-инстинктивных форм врожденного поведения. Мужчина не может не реагировать на голую девицу, потому что у него гормоны начинают вырабатываться. Точно также поэт, обращаясь к чувствам, которые раздирают пубертатных девочек, естественно пользуется бешеной популярностью. И неважно, какие именно эмоции он дает. Важна амплитуда, гормональный скачек.
На этом построена масса вещей. Попмузыка. Это чистый паразитизм на подогреве инстинктов.
Амиран Сардаров: Гениальность спортсмена ― такое бывает?
Сергей Савельев: Мышечная, конечно. Есть люди, которые имеют очень быструю реакцию. В мозге также представлены мышечные центры управления движением. И гениальность спортсмена, безусловно, есть. И они действительно умеют делать то, что не умеют другие. Тот же Зидан, когда он своей кривой ногой непонятно откуда бил по мячику и тот летел куда нужно.
Конечно, есть таланты. И они точно также морфологически представлены. Не обязательно, чтобы человек думал о чем-то. Он может просто управлять своей мускулатурой. Это поле в мозге. Такое большое и совершенное, что он переигрывает всех других. И как только появится церебральный сортинг, так начнем отбирать спортсменов, победим на всех олимпиадах.
Амиран Сардаров: Что может помешать внедрению в массы ЦС? Например, религиозные деятели и группы людей, борющиеся за "права человека". Кстати, вас часто называют фашистом.
Сергей Савельев: Пусть называют. Но в чем фашизм? Наоборот, я во всех книгах четко и ясно всегда пишу, что индивидуальная изменчивость мозга значительно перекрывает расовую.
Амиран Сардаров: Они прямо закипают, когда вы про это говорите. Все те, кто верят во что-то.
Сергей Савельев: Верьте во что угодно. Но их же не злит, что один синтоист, другой верит в ислам, третий в христианство, четвертый в иудаизм. Проблема заключается в том, что не только я раздражаю. Есть много разных религий. Их не любят также, как и меня. Для них все равно, потому что религия это всегда нетерпимость. Религия по своей аксиоматике нетерпима.
Амиран Сардаров: Но при этом написано, что "надо подставлять вторую щеку".
Сергей Савельев: Такие сказки всегда есть.
Я наоборот пишу, что какой там расизм. В книге "Изменчивость и гениальность" я ясно пишу о том, что негр, китаец и белый могут договориться друг с другом в тысячу раз быстрее, если их мозги будут одинаковы по структуре. Нежели два белых, два китайца и два негра. Потому что индивидуальная изменчивость во много раз перекрывает этническую изменчивость. Вопрос конкретных людей, которые начинают договариваться. Расовые проблемы высосаны из пальца. Индивидуальная изменчивость черных, желтых и белых перекрывает расовые различия. Они есть, но в каждом конкретном случае нужно решать ― есть ли они? Может быть белый с огромным мозгом, а может быть белый микроцефал, у которого мозги вообще не работают, что мы сейчас часто и видим. Потому что африканцы приезжают в Европу, ничего там не делают и отлично живут. У кого мозгов то больше? Кто социально оказывается более адаптивным и эффективным, не работая, размножаются? Североафриканцы. Без образования, без культуры, без всего. И они вытесняют. Юг Франции уже весь. Вот, пожалуйста, примеры. Где тут и чей тут расизм?
Я говорю о другом, что индивидуальная изменчивость мозга является ключевым в понимании этого дела. В любом человеческом контакте надо ориентироваться на это. Потому что подружиться между собой могут люди разных рас и наций, если у них мозги организованы одинаково. Если мозги устроены по-разному, то даже внутри одной этнической группы они никогда не договорятся, что мы видим сплошь и рядом. Конечно, для этого вначале надо убрать простые инстинктивно-гормональные проблемы, размножение, еду и доминантность.
Я как раз рассказываю о механизмах, лежащих в основе расового единства. О том, что индивидуальная разница по мозгам намного важнее любых расовых отличий. Нам может не нравиться человек с таким цветом кожи, но все равно у него мозги при вскрытии такие же по цвету. Вопрос в том, какими именно мозгами он обладает.
Амиран Сардаров: Но все равно ведь у многих рас и национальностей нет научных гениев.
Сергей Савельев: Я специально бывал на Амазонке у аборигенов. Вы думаете, там гениев нет? Интересно, если запустить туда нашего "высокодуховного" пузана, то, сколько он там протянет? Он там не выживет. Они там в своих джунглях каждый день изобретают такое, что нам и не снилось. Там не менее сложно. Там нет канализации, мягкой бумажки для задницы, там нет готовой еды. Им приходится заниматься "творческой" деятельностью, прилагая такие же усилия, как какой-нибудь ученый в институте. Мозг работает напряженным образом, выполняя повседневные задачи. Причем они, зачастую, бывают весьма творческими. И у них там есть отличный критерий: если ты сегодня не подумаешь, как следует, то завтра уже может не наступить. Если наш инженер может расслабиться, дескать "ну ладно, украду, слегка подрихтую и поставлю на свою ракету", то там такого нет. Если не придумал, как добыть еду, то завтра сдохнешь.
Другое дело, что тысячелетия эволюционного отбора, конечно, потребуют создания особой среды для того, чтобы раскрыть эти возможности в привычном нам обществе. Но наше общество для него такое же дикое, как и для нас его.
На этом была построена знаменитая история. О том, что вот у нас культурный отбор, мы люди цивилизованные, а это все дикари. А когда посмотрели мозги, то выяснилось, что они одинаковые. Тихий вопрос из зала: ребята, что же получается, "культурное развитие" Европы на вас ни черта не сказывается? И все заткнулись. Это было в конце 19-го века.
Как будто в Европе все такие творческие и изобретают ракеты. В основном ведут себя как обезьяны последнего разлива. Причем менее напряженно думают, чем люди в более диких условиях.
Важное и самое главное, о чем мы говорим ― это мозг. Отличается в десятки раз по структурам. А в некоторых случаях, в мозгах есть поля и подполя, которые есть у одного человека, но нет у другого. У нас качественное различие. Мозги у нас различаются так, как будто мы разных видов.
Амиран Сардаров: Почему же там до сих пор дикость, нет науки и цивилизации?
Сергей Савельев: Там условия сложные. Не такая сладкая там жизнь была.
Мы не хуже и не лучше, нам нужно из этой дыры социальных проблем можем вылезти, только оценивая человека, что он может, а что нет. Объективных-то критериев нет. Получается, что среда формирует человека. Рассудок очень выгоден, если его подчинить некой религиозной идее. Мозг радостно туда бежит. Потому что он начинает экономить. Расход уже не 25 % от всего организма, а 9 %.
У тебя есть список правил, с которыми ты живешь. Бейся лбом и вперед с песнями. И мозг энергетически тебя поддерживает, чем меньше думаешь, тем больше внутренних наркотиков. Опять получается, что обращаются к самым пещерным принципам обеспечения энергии мозга. И в результате религиозный фанатизм возникает как способ эффективной экономии энергии мозга. Вместо того чтобы думать, он опять экономит энергию. Опять биологический механизм.
Амиран Сардаров: То есть даже в каком-нибудь кишлаке можно найти гения?
Сергей Савельев: С научной точки зрения никаких проблем нет. Это курам на смех все эти разговоры об одаренность европейцев и недоразвитости востока. Это бред сумасшедшего. С точки зрения мозга нет никакого значения, откуда появился человек. Вопрос в том, как устроен его мозг.
Амиран Сардаров: И не загнобился ли он религией?
Сергей Савельев: Не только религией. Просто социальными условиями. Если человек хоть чуть-чуть отличается в том же Иране или во Франции, его давай все долбать. Ему толком не дают поучиться. Родители говорят "пойдешь ботинки починять".
Поэтому, если мы говорим о церебральном сортинге, то есть об оценке прижизненных способностей человека, то эта возможность есть в любой среде. Мозги каждый раз перемешиваются, поэтому вероятность появления такая же, как в Иране, в Китае, в центральной Африке, да где угодно. Но эти люди не востребованы.
Амиран Сардаров: Вы же говорили, что в среднем у рас есть разница.
Сергей Савельев: Вопрос статистики. Если мы возьмем тысячу иранцев и тысячу французов, конечно, будет разница, потому что люди изолированно жили очень долго. Посмотрите на себя в зеркало и на какого-нибудь француза. Конечно, отличаетесь. И мозги в среднем отличаются. Но индивидуальная изменчивость все равно перекроет все эти расовые отличия.
Я предлагаю не какую-то идею стратификации и расслоения человечества, а очень простую вещь, чтобы навести хоть какую-то справедливость и приступить к человеческому отбору. Чтобы не по папочке министру, а по реальным способностям реального человека. Впервые за всю историю! Человечество пока еще не эволюционировало как люди. Мы эволюционировали как глисты, клопы и тараканы. По обезьяньим принципам, используя наш изощренный мозг.
А надо отбирать по человеческим способностям к творчеству, к неким наклонностям и будем их использовать, чтобы создавать нечто новое, что не было до нас. И тогда, если вы найдете себе жену с равными мозгами, у которой мозги будут примерно как у вас, то вы с ней хоть ругаться не будете.
Амиран Сардаров: Знаете ли вы кого-нибудь из ныне живущих небабуинов? Если не гениев, то близко к этому.
Сергей Савельев: У нас в той же музыке есть Артемьев, Ванжелис, Сильвестров.
Что касается не выражения эмоций, а пользе человечества, то это очень сложно. Надо думать на эту тему.