В марте 2003 года Янбухтин перешел из СПС в "Единую Россию", подтвердив свою репутацию "технического менеджера", не связанного какими-либо идеологическими условностями. Новым председателем исполкома и главой избирательного штаба СПС стал "любимец партии" Альфред Кох. Заместителем Коха по избирательному штабу стала креативный директор СПС политтехнолог Марина Литвинович из Фонда эффективной политики.
Стать партийным деятелем Коха уговаривали Чубайс, Немцов, а также еще один бывший глава Госкомимущества Александр Казаков. Сам Кох, по информации журналистов, долго сопротивлялся переходу на "партийную работу", однако в конце концов все же ответил согласием. Его назначение было воспринято в партии по-разному: группа, ориентирующаяся на Чубайса, считала, что Кох – "бульдозер, который легко доходит до цели" – сумеет спасти СПС, находящийся на грани серьезного кризиса. Борис Надеждин, в частности, заявил, что Кох "во-первых... абсолютно отмороженный правый человек в хорошем смысле этого слова, он либерал до мозга костей. Во-вторых, он очень мощный человек в работе со СМИ. Наконец, он очень хорошо известен руководству СПС, я с ним лично беседовал".
"Старые демократы", остававшиеся в меньшинстве, не воспринимали Коха как своего после "разгрома НТВ". Команда Немцова относилась к ставленнику Чубайса настороженно. Политолог Дмитрий Орлов заявил, что назначение Коха – это "однозначно победа Чубайса" (в противостоянии с Немцовым). "Он поставлен туда как финансовый, как организационный менеджер – в СПС необходимо нормально построить организационную структуру. А она сейчас в партии крайне раздроблена; не ясно, кто принимает решения и кто несет за них ответственность", – пояснил Орлов журналистам.
Действительно, приходу Коха предшествовала борьба в партии между "группировкой Чубайса" и "группой Немцова". Внешним проявлением этой борьбы стал уход из фракции депутатов, переходивших в "Единую Россию" главным образом из-за несогласия с курсом Бориса Немцова. В марте 2003 года члены креативного совета СПС во главе с Леонидом Гозманом выступили с письмом, в котором заявили о своем несогласии с политикой Немцова, названной ими "тоталитарной". В том же письме была высказана идея о необходимости возвращения Чубайсу большего контроля над партией.
Назначение Коха стало одной из последних попыток сохранить СПС, который усилиями Немцова и его сторонников все больше превращался в оппозиционную партию, в русле системной политики. По-видимому, к этому времени Чубайс окончательно разочаровался в Немцове, чей антипрезидентский курс ослаблял партию за счет сокращения административного ресурса и размывания электората, который состоял не только из либерального, но и из консервативного крыла. Орлов объяснял падение рейтинга, наблюдавшееся с осени 2001 года, именно уходом лояльных Кремлю избирателей.
Однако даже эффективный менеджер Кох не вывел СПС из кризиса. Отчасти это объяснялось тем, что приход Коха, в прошлом главы Госкомимущества и "палача НТВ", сделал партию чрезвычайно уязвимой для критики. Коху тут же припомнили и грабительскую приватизацию, в частности обвинения во взятке в 5 миллионов долларов за содействие олигарху Владимиру Потанину в приватизации "Норильского никеля", и дело "Монтес Аури", и русофобское интервью американской радиостанции, и "дело писателей", и многое, многое другое. Вероятно, потери в имидже должны были компенсироваться наведением порядка в финансовой и управленческой сфере, однако рейтинг партии продолжал оставаться довольно низким.
Наиболее болезненной была, как нам представляется, тема интервью, которое Кох дал американскому журналисту Бузукашвили в 1998 году. В нем, в частности, Кох излагал свои взгляды на будущее России: "Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех, кто умеет думать... изобретать. В последующем превращение в десяток маленьких государств..." А на вопрос: "Прогнозируете ли приход в Россию инвестиций?" со смехом отвечал: "Нет, потому что Россия никому не нужна! Не нужна Россия никому (смеется) как вы не поймете?".
"Если назначение Коха противники СПС смогут удачно раскрутить, это только повредит партии, и его организационные успехи будут лишь компенсировать имиджевые потери СПС, – прогнозировал Дмитрий Орлов. – В любом случае партия будет балансировать на грани 5 процентов вплоть до выборов. О повторении успеха 1999 года не может быть и речи. Сейчас у нее неопределенный электорат и неясные перспективы".
Впоследствии Чубайс продолжил усиление своей команды в СПС, уволив заместителя Коха и креативного директора СПС Марину Литвинович, считавшуюся человеком Немцова, и назначив на место заместителя Коха по избирательному штабу своего давнего соратника Андрея Трапезникова. Место креативного директора осталось вакантным, на деле его функции исполнял глава креативного совета СПС Леонид Гозман.
Наблюдатели полагали, что в партии повторяется ситуация 1999 года, когда Чубайс взял под свой контроль кампанию СПС, расставив на ключевые направления своих людей. Однако политическая ситуация в стране сильно отличалась от выборов 1999 года. Кремлю уже не нужны были союзники, претендующие на самостоятельность. Кроме того, Чубайсу так и не удалось убедить Немцова и его сторонников отказаться от оппозиционного курса.
Очередным испытанием для правых стал "Норд-Ост". Выступления Немцова, связанные с событиями на Дубровке, вызвали резкую реакцию Путина, подвергшего критике "отдельных политиков", делающих "пиар на крови".
СПС сформировал общественную комиссию по расследованию обстоятельств теракта в ДК на Дубровке во главе с депутатом ГД Эдуардом Воробьевым. После публикации выводов комиссии отношения между СПС и Кремлем стали еще более напряженными.
"Норд-Ост" вновь обострил внутрипартийный конфликт в СПС. Резкие заявления Немцова и Хакамады вызвали негативную реакцию сторонников Кириенко, отошедшего от руководства партией, но продолжавшего контролировать "консервативное" крыло, связанное с "Новой силой" и региональными сетевыми организациями. Заместитель приволжского полпреда Любовь Глебова выступила с критикой федерального руководства СПС: "Против кого мы стоим на баррикадах? Против действующей власти. Вместо того чтобы поддерживать ее реформаторские усилия, мы с ней почему-то в основном боремся. По любому поводу. Неправильные действия совершили – комиссию скорее создавать, расследовать, кричать: нарушение прав человека!"
Критическая позиция Немцова и Хакамады не нашла понимания и у главного "государственника" в стане правых – Чубайса. Не делая громких заявлений, которые могли бы повредить единству партии, он четко дистанцировался от "пиара на крови". Впоследствии Чубайс выступил с критикой предвыборного заявления Хакамады по поводу "Норд-Оста", назвав его "фальшивым" и призвав СПС не оказывать ей поддержку на президентских выборах 2004 года.
Интересно, что в это же время представители партии "Яблоко" заявляли о том, что союз с СПС невозможен, поскольку у двух партий нет никаких точек соприкосновения. Однако в случае выхода Сергея Кириенко и его сторонников из состава СПС подобное объединение выглядело гораздо более реальным. "Один из руководителей "Яблока"... заявил, что без Кириенко и Чубайса действительно можно создать единую демократическую партию, в которой "яблочники" согласны видеть не только Немцова и Хакамаду, но даже Похмелкина".
Тем не менее Чубайс тоже выступил с осторожной критикой Путина, хотя эта критика и не была связана с терактом на Дубровке. Глава РАО ЕЭС завуалированно обвинил президента в том, что тот стремится к пересмотру результатов приватизации, объяснив это "негативным влиянием" на Путина не кого иного, как Александра Солженицына.
Так, в интервью журналу "Коммерсантъ-Власть" Чубайс обвинил "старца-диссидента" в том, что он является идейным вдохновителем "наезда" Путина на олигархов. "Позиция Солженицына сегодня полностью совпадает с позицией самой реакционной части спецслужб и КПРФ", – подчеркнул Чубайс. А на вопрос корреспондента, неужели "бедный Путин такой впечатлительный, что поддался его убеждениям", ответил вполне недвусмысленно: "Яне знаю. Но мне так кажется".
Станислав Белковский расценивает это и последующие заявления Чубайса против Солженицына, "настраивающего" президента на отмену результатов приватизации, как часть продуманной игры главы РАО ЕЭС, имеющей целью сохранить либеральную идентичность СПС. "Это заявление отражало не столько представления Чубайса о Путине, сколько стремление Чубайса консолидировать внутри СПС своих сторонников. Чубайс не мог переоценивать влияние на Путина Солженицына, прекрасно понимая, что Путин выражает интересы номенклатурного капитализма, для которого такие люди, как Волошин или Абрамович, гораздо важнее, чем Солженицын.
Это был внутренний месседж для либералов в целом... Здесь надо отдать должное прозорливости Чубайса, который на протяжении этих восьми лет пытался создать виртуальный, абсолютно ложный конфликт с целью сохранить СПС в политике. Это было единственной его целью".
Предупреждения Чубайса о возможной атаке на олигархов тем не менее оправдались осенью 2003 года. В октябре 2003 года был арестован Михаил Ходорковский. Правые отреагировали на это событие весьма болезненно. Лидер СПС Борис Немцов направил в Генпрокуратуру личное поручительство за главу ЮКОСа и ходатайство об изменении ему меры пресечения. Зампред фракции СПС в ГД Борис Надеждин в своей критике власти за "дело Ходорковского" пошел еще дальше: он заявил журналистам, что арест Ходорковского является "бессмысленным и незаконным". "На самом деле это акция устрашения политической и бизнес-элиты в стиле ВЧК-НКВД-КГБ", – добавил Надеждин. Более того, на заседании экспертного "Открытого форума" он фактически поставил президенту ультиматум: "Если он (Путин. – К. Б.) не повыгоняет этих чекистов с прокурорами – надо ставить задачу просто валить президента. Этим заниматься надо конкретно. Если эту задачу решать страшно – надо валить из страны. Доклад закончен". С точки зрения Кремля, это было равносильно открытому объявлению войны.
В первые месяцы после ареста Ходорковского в либеральной среде была популярной версия о том, что глава ЮКОСа поплатился за заявления о финансовой поддержке СПС и "Яблока" на приближающихся парламентских выборах.
Даже всегда лояльный к Кремлю Чубайс осудил "ту часть Генпрокуратуры, которая дискредитирует Российское государство". С этого момента СПС начинает проводить откровенно антипрезидентскую политику в Госдуме. Так, 21 ноября 2003 года большинство депутатов СПС впервые проголосовало против бюджета на 2004 год.
Арест Ходорковского и последовавшая сразу же за ним отставка главы администрации президента Александра Волошина, считавшегося одним из главных союзников правых в Кремле, стали переломным моментом в отношениях либералов и власти. Выстраиваемая на протяжении первого срока президентского правления Путина "вертикаль власти" – а правые, как говорилось выше, играли в этом процессе немаловажную роль – обернулась усилением репрессивных функций государства, атакой на крупный бизнес и – в перспективе – возможностью пересмотра итогов приватизации. По мнению заведующего отделом политики журнала "Русский Newsweek" Михаила Фишмана: "Следующим шагом – и это тоже следствие дела ЮКОСа – Путин отменил выборы губернаторов. В известном смысле не отменить их было уже невозможно".
Отставка Волошина была воспринята правыми как драматическое свидетельство коренного изменения курса власти. "Это плохо и это серьезно", – прокомментировал отставку главы АП Анатолий Чубайс в эфире радиостанции "Эхо Москвы".
Борис Немцов был еще категоричнее. "Это крупная ошибка. Без диалога с обществом невозможно построить процветающую Россию, и поэтому Волошина можно понять, – заявил он. – Отказ власти от диалога с лидерами партий и представителями бизнеса – беспрецедентный случай".
Для лидеров правых, особенно для Чубайса, отставка Волошина означала прежде всего потерю ресурсов. Во-первых, давал сбой механизм диалога с властью (в лице главы АП), во-вторых, многократно увеличивался риск избирательных проблем, с которыми СПС вплотную столкнулся через несколько месяцев.
Интересно отметить, что отставка Волошина, вызвавшая серьезную обеспокоенность лидеров СПС, была крайне сдержанно прокомментирована "Яблоком". Первый заместитель руководителя фракции "Яблоко" в Госдуме Сергей Иваненко назвал отставку "естественной" в свете несогласия с политикой правоохранительных структур в отношении ЮКОСа. Впрочем, учитывая прохладные отношения между Волошиным и Явлинским, в этом нет ничего удивительного.
Дело Ходорковского окончательно похоронило шансы СПС занять нишу "резервной партии власти". Начиная с думского кризиса зимой 2000 года позиции "государственников" в СПС постепенно ослабевали. Прямое влияние Чубайса на разношерстную коалицию правых обеспечивалось его возможностями реинтегрировать "старых демократов" во власть. После того как власть показала, что не нуждается в правоцентристской коалиции, этот ресурс Чубайса заметно ослаб. Идеологический центр партии стал смещаться к Леониду Гозману Последний, будучи игроком команды Чубайса, тем не менее не разделял многих идей своего шефа. По оценке члена политсовета СПС Алексея Кара-Мурзы, "Гозман нечувствителен к теме либерального патриотизма вообще. Возможно, нереализованность либерально-патриотического бренда в моем его толковании связана с его позицией".
Справедливости ради надо отметить, что в 2003 году Гозман усердно пропагандировал идею "либеральной империи", которую обычно связывают с именем Чубайса. Однако в его понимании "либеральная империя" должна была быть частью некоей глобальной структуры ("образующейся единой мировой империи"), что в целом не противоречит либеральным представлениям о месте России в мире, тогда как Чубайс говорил все-таки о региональной сверхдержаве, реализующей свои интересы исключительно мирными (экономическими) средствами.
Концепция "либеральной империи", разумеется, не изобретена Чубайсом она существует с конца XIX века и была разработана в рамках английской политэкономической философии. Среди "отцов" современной российской концепции "либеральной империи" называют Дмитрия Драгунского и Дмитрия Орешкина. В защиту концепции выступала в 2003 году писательница Татьяна Толстая.
Так или иначе, но идея создания "либеральной империи" после событий октября 2003 года была вытеснена на периферию идеологического поля правых, оставшись личной инициативой главы РАО ЕЭС. После ареста Ходорковского любые разговоры об "империи" прочно ассоциировались в сознании правых с усилением роли спецслужб, репрессиями и так далее. "Само слово "империя" было крайне неудачным, – считает Кара-Мурза. – Слова Чубайса раскачали имперский бренд, но в крупных городах сливки снял Рогозин, а совсем не СПС".
Этот сюжет вызвал очередное обострение отношений СПС и "Яблока". Полемика Чубайса и Явлинского в программе "Основной инстинкт" о "либеральной империи" дала толчок дискуссии на страницах либеральной прессы, перешедшей границы допустимого. Опубликовав статью Татьяны Толстой "Пушкин и Минкин", "Новая газета" с горечью констатировала, что вынуждена закрыть "на своих страницах всякую дискуссию между "Яблоком" и СПС. Потому что демократы или вместе бьются за место президента, или загрызают на его глазах друг друга, развлекая власти за утешительный приз. Доедят они себя сами. Мы (редакция. – К. Б.) в этом не участвуем".
В целом к концу 2003 года положение правых в российской политической системе серьезно ухудшилось. Парламентский кризис зимы 2000 года определил то место, которое готов был закрепить за правыми Кремль – это было положение "полупериферийных участников" проправительственной коалиции. Некоторое время правые оставались полезными федеральной власти, хотя им и не позволяли реально влиять на политический процесс. Их вклад был ограничен влиянием на экономическую политику и посредническими функциями во взаимоотношениях власти и либеральной оппозиции ("дело НТВ").
Однако действия правых, обусловленные как личными амбициями их лидеров, так и идеологической разнородностью их коалиции, привели к тому, что они оказались в оппозиции к федеральному центру. Идеологическое размежевание в стане правых привело к краху проекта 1999 года. Тогда избиратели голосовали не столько за либеральную партию, сколько за молодых динамичных политиков, ассоциировавшихся с будущим страны. Критика федеральных властей, ставшая лейтмотивом выступлений лидеров СПС с 2002 года, не могла рассматриваться в качестве позитивного проекта будущего.
8 сентября 2003 года съезд СПС утвердил списки кандидатов (общефедеральный и по округам) в Государственную Думу четвертого созыва. В первую тройку вошли Борис Немцов, Ирина Хакамада, Анатолий Чубайс, московскую группу кандидатов возглавил Егор Гайдар.
На парламентских выборах 2003 года либералы потерпели сокрушительное поражение. СПС получил 3,97 процента голосов избирателей, "Яблоко" -4,3 процента. Обе партии не прошли в Госдуму и оказались отброшенными на обочину политического процесса.
По мнению члена московского отделения СПС Леонида Полякова, "СПС погубили три просчета: отказ от первичного позиционирования своей позиции как либерально-патриотической, отказ от поддержки президента Путина, что принесло ему успех в 1999 году, а также превращение партии в конкурирующую с "Яблоком" силу, попытка занять леволиберальную или даже социал-демократическую позицию, и конкуренция Немцова с Путиным, которая нарастала с 2001 по 2003 год".