К этому времени Бутаков стал достаточно популярен на Черноморском флоте как эрудит и интеллектуал, знаток иностранных языков и человек прекрасно разбирающийся в технике. Да и характер у него был незлобливый и спокойный. Всем было очевидно, что впереди у Григория Бутакова блестящая карьера и, может быть, даже адмиральские эполеты. По этой причине в дом его родителей зачастили николаевские кумушки, предлагая на выбор своих дочерей.
Мать Каролина Карловна с кумушками соглашалась:
- Конечно, конечно, пора бы уж нашему Гришеньке и семьей обзавестись. А там, глядишь, и детки пойдут!
Но суровый Иван Николаевич был категорически против:
- Нечего Гришке голову бабами забивать. Пусть пока службу правит, а за подол невесту еще поймать успеет!
Командуя "Поспешным", Бутаков пишет статью "Еще о тендерах в управлении ими", которую опубликовал в "Морском сборнике" в № 6 за 1851 год. Статья не осталась незамеченной. Ее прочитал император Николай, и статья ему весьма понравилась. В марте 1851 года Бутаков был назначен командиром строившегося в Англии парохода "Дунай". Капитан‑лейтенанту предстояло ехать в Англию, где принять новый пароход и привести его в Николаев. Такое назначение считалось весьма почетным, и Бутаков был им очень горд. Ехал в Англию Бутаков сухим путем. По дороге он завернул в Вену, чтобы навестить там умирающего от рака адмирала Лазарева, но не успел. Буквальное за день до приезда Бутакова Лазарева не стало. Пришлось в Вене задержаться и заниматься отправкой тела своего учителя в Севастополь. В Англии была встреча с Иваном Шестаковым и сыном первого русского кругосветчика Платоном Лисянским, которые тоже занимались приемкой английских пароходов. Снимать решили одно жилье на всех, чтобы излишне не тратиться.
В сентябре начались ходовые испытания "Дуная" на Темзе. Бутаков нервничал из‑за осадки парохода, которая значительно превышала контрактную. Дело в том, что "Дунай" предназначался для буксировки наших канонерских лодок на Дунае, а на реке осадка порой имеет решающее значение. На запрос капитан‑лейтенанта из Николаева пришел быстрый ответ: пароход принимать и как можно скорее перегонять его домой. Вечерами, коротая время, Бутаков умудрился написать и статью о компасах для британского морского журнала.
А затем было нелегкое плавание на суденышке водоизмещением каких‑то 260 тонн. Почти весь переход Бутаков провел на мостике, но зато пароходик привел в Николаев целым и невредимым. Корнилов остался доволен. По приходе сразу же последовало назначение командиром брига "Аргонавт"", но вскоре заболел командир "Дуная", и Бутакова вернули на пароход.
Все это происходило в преддверии посещения Черноморского флота императором Николаем. Император, осмотрев войска Южной армии, прибыл в Николаев, а оттуда на пароходофрегате "Владимир" в Севастополь, где и состоялся смотр линейного флота. Черноморцы показали себя с наилучшей стороны, и Николай остался доволен состоянием флота. Положил он глаз и на командира "Владимира" капитан‑лейтенанта Аркаса, которому тут же вручил эполеты капитана 2‑го ранга и отправил служить в Гвардейский экипаж. Если Аркас случившемуся был несказанно счастлив, то Корнилову предстояло теперь решать задачу, кого ставить на "Владимир". Впрочем, думал он недолго.
- Лучшей кандидатуры, чем Бутаков, нам не найти! – заявил он главному командиру Черноморского флота и портов Берху. – И опыт командирский имеется, а главное, что уже командовал пароходом, так что освоится быстро.
Берх не возражал.
А неуемный Бутаков тем временем писал письма с предложением внедрить на флоте компас с наклонной стрелкой.
- На кой ляд нам эта стрелка наклонная? – пожимали плечами друзья‑товарищи. – Нам и обычная годится.
- Как вы не понимаете, что новая конструкция позволит уменьшить рыскание стрелки и упростит работу с компасом! – горячился Бутаков.
- Ты бы, Гришенька, лучше о делах насущных думай, а об улучшениях компасов путь у начальства голова болит, на то оно и поставлено! – отмахивались от него друзья.
Впрочем, порой Бутаков серьезно рисковал своей карьерой, сочиняя весьма злые памфлеты. Так, в одном из таких памфлетов, сохранившемся в архиве, он писал об итогах императорского смотра Черноморского флота: "Полюбуйтесь, как по сигналу прислать вооруженные гребные суда они слетятся к борту флагманского корабля! Как мало им нужно время на вооружение, как быстро они при спуске готовы сделать выстрел! Зачем вам знать, что эти корабли выстроены не из дерева, а из репы, хотя за них заплачено, как будто они деревянные! Зато ядро неприятельское, пробивая репу, не губит людей осколками и щепами!" Надо думать, что, попади такие письма в чужие руки, Бутакову бы не поздоровилось, но все обошлось, корреспонденты его были людьми надежными и порядочными.
3 декабря 1852 года Григорий Бутаков стал командиром "Владимира", судна, которое вскоре прославит его на всю Россию. Значительно улучшилось и денежное содержание, так как на пароходах офицеры в то время получали более высокие оклады, чем на парусных судах. Сам же пароходофрегат вошел в состав 5‑й флотской дивизии, начальствовал которой вице‑адмирал Нахимов. Наступало время великий потрясений.
На мостике "Владимира"
Однако сразу заняться "Владимиром" у Бутакова не получилось. С февраля по май 1853 года он находился при посольстве князя Меншикова в Константинополе, отправившегося туда на пароходе "Громоносец". Сопровождавший посла вице‑адмирал Корнилов взял с собой Бутакова, помня его знание Босфора, Константинополя и турецкого языка. Пока Меншиков вел переговоры, Корнилов с Бутаковым на пароходе "Бессарабия" сплавали в Смирну и Афины, чтобы освежить в памяти берега Босфора и Дарданелл, а заодно и оценить мощь приморских укреплений.
Сами переговоры шли очень напряженно и результатов не дали. Поддерживаемые англичанами и французами, турки отказались идти на уступки русской стороне. Тогда Меншиков пошел ва‑банк и предъявил ультиматум, который правительство султана отвергло. После чего Меншиков демонстративно покинул Константинополь.
Через месяц русские полки вступили в дунайские княжества, а англо‑французский флот, поддерживая турок, вошел в Дарданеллы. Война становилась почти неизбежной…
Пароходофрегат "Владимир" являлся на тот момент одним из лучших ходоков Черноморского флота, а потому в портах особо не застаивался, носясь с различными поручениями по всему Черному морю.
Только с конца марта по середину ноября 1853 года на счету "Владимира" было 242 ходовых дня, то есть у команды и командира не было ни одного полного якорного дня, не говоря уже о сходах на берег.
В августе Корнилов объявил "Владимир" репетичным судном эскадры. За этим назначением стояло многое! Репетичное судно – это судно, от которого зависит четкость передачи приказов в море, а потому в репетичные назначались всегда самые исполнительные командиры с самими отработанными командами.
К удовольствию Корнилова, Бутаков на "Владимире" увлекался не только маневрами с машиной, но и плаванием под парусами. Старым парусникам это было особенно приятно.
На "Владимире" новый командир сразу запретил и мордобой, и телесные наказания. Он был категорическим противником такой практики. Офицерам своим внушал:
- Пора отменить линьки совсем как вредные по последствиям своим для здоровья и ограничить меру исправительными наказаниями!
Команда отвечала на такое отношение обожанием и любовью.
Не забывал Бутаков и о воспитании подчиненных, причем делал это порой весьма оригинально. Из шканечного журнала "Владимира": "2 июня "Владимир" стрелял в цель ядрами. По окончании пальбы в 10 кабельтовом расстоянии все гребные суда были посланы перебуксировать щит к буйку, поставленному в 6 кабельтовых. Лишь только они удалились от парохода на несколько кабельтовов, пальбу в щит ядрами возобновили через головы гребцов для укрепления их нервов перед войною. Не быв преуведомленными об этом, шлюпки, после второго ядра, бросились вправо. Тогда, с прежним возвышением орудий, пустили им туда через головы ядро. Они бросились влево. Пальба повторилась влево. Тогда они взяли прежнее направление к щиту и уже не уклонялись от летевших еще несколько времени через головы их ядер".
В августе "Владимир" участвовал в учебной атаке Севастополя, которую предпринял с эскадрой Корнилов. Пароходы "Владимир" и "Грозный" шли между двумя колоннами парусников и поддерживали баркасы, с которых высаживали десант под выстрелами береговых батарей.
В сентябре вместе с другими кораблями "Владимир" перевозил войска на Кавказ. Пароходофрегат доставил тысячу солдат Литовского полка. Высадка на рейде Анакрии была непростой, "Владимир" лишился якоря. Тем не менее флот при помощи пароходов успешно провел высадку и вернулся в Севастополь.
В начале сентября к Дарданеллам подтянулись британская эскадра вице‑адмирала Дундаса и французская вице‑адмирала Ласюсса. Флаг британского командующего развевался на 20‑пушечной "Британии", флаг французского на 112‑пушечном "Вилле де Париж". Вскоре после этого авангарды союзников вошли в теснины Геллеспонта и бросили якоря в Мраморном море. Контр‑адмирал Лайонс демонстративно поставил новейший винтовой 90‑пушечный "Агамемнон" вблизи Константинополя. Орудийные порты линейного корабля были открыты. Это было уже вызовом, ибо в Лондонской конвенции о проливах утверждалось, что "проход через проливы Дарданелл и Босфора постоянно остается закрытым для военных иностранных судов, пока Порта находится в мире". Теперь у султана исчезли последние сомнения в том, что англичане и французы не оставят его один на один с Россией.
А сведения из Турции приходили одно тревожнее другого: на азиатской границе турки собирали большое войско, был объявлен и сбор местного ополчения‑редифа. Наконец, в конце июля в Константинополь прибыла отборная египетская дивизия, еще одна была на подходе. Султан обратился к Англии и Франции, прося их добиться отвода русских войск из дунайских княжеств. Англо‑французская эскадра по‑прежнему стояла на якорях у Дарданелл.
Султан Абдул‑Меджид нервно перебирал кипарисовые четки:
- Готов ли ваш флот пойти через проливы, если русские большой силой появятся у Босфора?
Послы закивали утвердительно:
- Мы в беде вас не оставим!
Абдул‑Меджид, горестно вздохнув, произнес:
- Не будем торопиться, пусть на Дунае соберется все наше войско, тогда и нападем!
Российскому послу в Англии барону Бруннову было объявлено, что в случае атаки турецких портов русским флотом союзные эскадры сразу же вступят в Черное море.
Именно в это время на Черном море был потерян один из лучших пароходов Новороссийской экспедиции "Еникале". 17 октября этот пароход под началом капитан‑лейтенанта Дандри следовал обычным рейсом из Севастополя в Ялту. В 4 часа 45 минут он неожиданно выскочил на каменную гряду у мыса Киркенес. Погода была ясной и тихой. Авария явилась результатом оплошности вахтенного штурмана и безответственности офицеров, призванных его контролировать. После столкновения пароход своим ходом пришел в Алупку и встал носом на мель. Пассажиров на гребных судах свезли на берег, а затем прибывший к месту аварии военный пароход "Грозный" доставил их в Керчь. На помощь же потерпевшему аварию "Еникале" пришел пароходофрегат "Владимир" с такелажниками и водолазами. Всеми работами руководил капитан‑лейтенант Бутаков. Носовую пробоину забили снаружи сосновыми клиньями и проконопатили паклей с замазкой. До 29 октября успели заделать люки, выгрузить груз и некоторые части машин, когда в полдень ветер с зыбью развел большое волнение. От ударов волн на пароходе сломались мачты и дымовые трубы, а затем разломило носовую и кормовую оконечности. Пароход "Еникале" погиб. Корнилов, узнав о потери "Еникале", был очень зол.
- Передай Дандри, что пусть теперь не показывается мне на глаза! – в гневе заявил он своему адъютанту Железнову. – Я так рассчитывал пополнить "Еникале" и без того не слишком сильный пароходный отряд!
В октябре нападением на пост Святого Николая на кавказском побережье и на Дунае стрельбой по нашим пароходам началась война, вошедшая в историю как Крымская.
23 октября вице‑адмирал Корнилов наконец‑то собрал все пароходы. Не выдержав ожидания подготовки эскадры Новосильского, вице‑адмирал решил выйти в море с пароходным отрядом, чтобы лично осмотреть турецкие берега. Свой флаг он поднял на пароходофрегате "Владимир".
- Прикажите загрузить на выделенные в поход пароходы антрацит! – велел он командиру Севастопольского порта вице‑адмиралу Станюковичу. – Он дает мало дыма, а при рекогносцировке это будет немаловажно!
- Увы, английского антрацита из‑за прекращения поставок весьма немного и я могу обеспечить им только один пароход! – ответил Станюкович.
- Тогда грузите антрацит на "Владимир"! – мрачно кивнул Корнилов. – Он пойдет под моим флагом!
После этого, не теряя времени, он вышел в море, имея под началом помимо "Владимира" пароходы "Громоносец", "Одесса" и "Херсонес" – практически все, чем располагал на тот момент Черноморский флот. Курс отряда был проложен на Сулин.
Высокий и худой, болезненный и бледный, он бывал порой излишне нервозен, но подчиненные этот недостаток ему прощали, памятуя о необыкновенной работоспособности начальника штаба флота. Мало кто знал, что на самом деле здоровье Корнилова желало много лучшего, он быстро утомлялся, хотя никогда и не показывал виду. В такие минуты вице‑адмирал старался остаться один и хотя бы несколько минут отлежаться на диване, чтобы потом снова кинуться в гущу дел. Вот и сейчас он работал просто на износ, не жалея ни себя, ни других.
Выйдя в море, Корнилов передал на "Херсонес" запечатанный сургучом конверт с инструкцией для эскадры Нахимова. В инструкции Корнилов просил Нахимова при получении первого известия о выходе турецкого флота в море немедленно следовать вдоль азиатского берега к Босфору, чтобы отрезать отступление неприятельскому флоту. Сам же он предполагал с прибывшей из Севастополя эскадрой атаковать турок в лоб. "Если же Вам удастся предупредить Севастопольскую эскадру и застать неприятеля на якоре под его крепостями, то блокировать его до соединения, – заканчивал Корнилов свое послание, – и тогда, с Божьей помощью, может повториться знакомое вам Наваринское сражение!"
"Херсонесу" было велено оставаться при отряде и, только получив приказ начальника штаба флота, идти на поиски эскадры Нахимова.
24 октября утром Корнилов подошел к Сулину. Вскоре недалеко от берега был усмотрен дым.
- Править на сближение! – велел вице‑адмирал.
Обнаруженный пароход оказался австрийским купцом, шедшим из Триеста в Сулин. Вызванный на борт "Владимира" капитан был весьма напуган обилием эполет и пушек. Однако несколько рюмок водки "от Бутакова" быстро привели его в чувство, а кошелек с золотом развязал язык. После этого австриец весьма охотно сообщил, что англо‑французский флот стоит на якорях в Бейкосе, причем ходят слухи, что часть его пока и вовсе осталась в Галлиполи. Что касается турок, то они так и не покидали Буюк‑Дере, хотя там якобы уже собрана особая эскадра для отправки в Батум.
- Известия весьма важные, но, увы, полностью доверять австрийскому капитану мы не можем, а потому вперед! – решил Корнилов. – Курс зюйд‑зюйд‑вест!
Перестраиваясь по обстоятельствам то в боевой, то в походный порядок, пароходы продолжили свой дерзкий рейд. Сам Корнилов, используя хороший ход "Владимира", отсутствие дыма при антраците и прикрываясь парусами, то и дело подходил вплотную к турецким берегам. Таким образом, им были осмотрены все заливы и рейды вплоть до Босфора.
26 октября пароходы подошли к Босфору. Дул сильный норд‑ост, разогнавший крутую волну. Пароходы прилично валяло. Разойдясь в разные стороны, командиры пароходов внимательно осмотрели предпроливные воды. Они были пустынны.
- До пролива тридцать миль! – доложил штурман, определившись по берегу.
- Григорий Иванович! – повернулся вице‑адмирал к Бутакову. – Что у нас с барометром!
- Барометр быстро падает! – доложился командир "Владимира". – Да и уголь уже со дна бункеров выгребаем! Так что ничего хорошего нам не светит!
Настало время принятия решения.
- От Сулина до Босфора мы не нашли ни одного турецкого судна, – вслух резюмировал Корнилов, пряча лицо от соленых брызг. – Похоже, что турецкий флот действительно все еще стоит в Буюк‑Дере!
Первые известия о намерениях турок были сообщены одним из пароходов, вышедшим за несколько дней до этого из Константинополя. Удалось выяснить, что английская и французская эскадры стоят в Босфоре перед самым выходом в Черное море. Помимо этого торговый капитан сообщил, что в Босфоре собирается и некая эскадра для Батума. Узнав эти важные новости, отряд Корнилова продолжил плавание к югу и 25 октября миновал мыс Калиакра, Варну, Бургас и Сизополь. На следующий день пароходы уже приблизились к выходу в Босфорский пролив. Это было рискованно, но Корнилов любил рисковать.
Составив письма с итогами рекогносцировки, Корнилов отправил одно в Одессу Меншикову на "Громоносце", а второе в Севастополь на "Херсонес". Сам же, оставив за собой в пяти милях "Одессу", чтобы та не выдала его шапкой дыма, направился на "Владимире" в горло Босфора. В четвертом часу дня он обнаружил маяки, а между ними множество купеческих судов, среди которых вскоре выявил отряд турецких крейсеров – пять фрегатов, корвет и пароход. "Владимир" подошел к крейсерам почти на пушечный выстрел, приведя их в "большую суету и недоумение". Вдалеке в дымке были едва видны три больших парохода, тянущие на буксирах какие‑то парусные суда, которые по величине рангоута можно было принять за фрегаты. Дело шло к боевому столкновению, но налетевший с северо‑востока шквал и наступавшая темнота заставили вице‑адмирала повернуть назад на соединение с "Одессой". "Тут я видел, – отметил впоследствии Корнилов в своем донесении, – какое преимущество имеют сильные пароходы, и скорбел о нашем в этом отношении недостатке".
В это же время "Одесса" обнаружила вдалеке сразу два турецких корабля, пароходофрегат и бриг, лежавшие на пересечении ее курса.
Подходящий к концу уголь заставил адмирала отказаться от рандеву с эскадрой Нахимова. "Владимир" развернул свой форштевень на Севастополь.
- Конечно, хорошо было бы повидаться с Павлом Степановичем и приободрить его, но реально мы не можем сообщить ему ничего любопытного. Да, турки уже выглядывают из пролива, но пока не более, а потому берем курс на Севастополь! – подумав, принял решение Корнилов.
- Наращивание турками значительных сил у Босфора, похоже, можно считать доказанным! – обратился к Корнилову адъютант лейтенант Железнов.
- Судя по всему, турки все еще лелеют мечту о кавказском десанте! – вздохнул Корнилов, отдавая зрительную трубу Железнову. – Надо бы сразу сообщить Нахимову!
- У нас угля едва до Севастополя дошлепать! – подал голос капитан‑лейтенант Григорий Бутаков.
- Будем пока держаться под парусами! Может, еще и приз какой‑нибудь перехватим!