Собственно, на идее долга и ответственности перед миром, осознании себя форпостами цивилизации и культуры основана деятельность таких институций, как Британский совет, Институт Сервантеса, Институт Гете, Французский альянс. Материальных прибытков от их работы никаких, а проблемы случаются: тот же Британский совет закрывался в Восточной Европе при коммунистах, в Китае при маоистах – ну еще и в современной России (вследствие чего несколько тысяч разновозрастных русских так и не освоили английский язык). Потому что в современной России каждый убежден, что только дураки пашут за идею, а на самом деле всеми движут интересы. И оттого-то все на свете, от Крестовых походов до работы Британского совета, определялось и определяется материальной выгодой: в форме хоть грабежа, хоть шпионажа…
Впрочем, тут я убежал в сторону.
Но все же, если возвратиться и имперскому сознанию и к идее империи как таковой, согласитесь – разве империя не означает распространение метрополией передовых научных, технических, культурных идей на отсталые территории?
Означает?
Но тогда ответьте, пожалуйста, и на другой вопрос. А какие такие народы и страны являются отсталыми по отношению к сегодняшней России? Грузия, выжегшая каленым железом взяточников в милиции и ГАИ? Украина с ее раздольем свободных выборов и прессы? Эстония, Латвия, Литва, ставшие частью Большой Европы? И даже если мы где-то такие территории нашли, то какие такие свои великие идеи мы можем туда принести? Ну, назовите хотя бы одну? Чем таким передовым мы можем поделиться? Управляемой демократией? Управляемыми телеканалами? Замечательной работой милиции? Доблестной и любимой призывниками армией? Системой социальной защиты? Системой автомобильных дорог? Пустошами, на которые ради "бабок" переведены наши леса? И – положа руку на сердце – как бы выглядели сейчас Курильские острова, останься они у Японии? Только честно ответьте, а? Так кому и что в окружающем мире мы можем дать? Нет, господа империалисты, это ж серьезно – ради какой такой современной русской идеи не жалко всерьез положить свою жизнь? Дайте ответ!
Потому что без ответа на этот вопрос то, что в России называют имперским сознанием, является никаким не имперским сознанием.
А сознанием хулигана, который знает, что в своем дворе он многих мальчиков крупней, а оттого требует, чтобы все ему кланялись.
2010
Чиновник Леня Голубков
Почему таможня шмонает миланские рейсы? Почему получить разрешение на кондиционер стоит втрое дороже кондиционера? Почему в ГИБДД хотят регистрировать велосипеды? Почему-почему… по кочану! Приступаем к шинковке
Для сведения невыездных: о прилете миланских рейсов всегда можно узнать по таможенникам. Они бросаются к прилетевшим русским, как когда-то советские таможенники бросались к прилетавшим иностранцам, и с таким же энтузиазмом дербанят сумки и чемоданы.
Впрочем, на "дербанят" таможенники наверняка обидятся – ведь они действуют в соответствии с законом. А закон говорит: граждане могут беспошлинно привозить из-за границы товары "для пользования или потребления самим физическим лицом и членами его семьи" на сумму не более 65 тысяч рублей. Это если бывают за границей не чаще раза в месяц.
И статья 281 Таможенного кодекса заявляет, что если "у должностных лиц таможенного органа будут достаточные основания полагать, что товары перемещаются не в целях личного пользования", то они вправе требовать оплаты пошлины в размере 30 % от стоимости ввозимого товара, но не менее четырех евро за килограмм.
Вот моей знакомой из глянцевого журнала, часто летающей за границу, было предложено заплатить сотню евро за пару бутылок недорогого кьянти. Когда же глянцевая девушка заявила о произволе, ей напомнили про диктатуру закона и предложили, коли не согласна, отправить бутылки на ценовую экспертизу, каковая, тоже в полном соответствии с законом, должна дать ответ в трехмесячный срок. Когда же знакомая повысила голос, ей предложили отправить на экспертизу еще и оба чемодана, а также фотоаппарат, компьютер, телефон и шубу, ибо, судя по штампам в паспорте, за границей она бывает чаще одного раза в месяц и поэтому обязана платить пошлину с любого товара.
Что? Компьютер не товар, а рабочий инструмент? А временный вывоз был задекларирован? Нет? И телефона – нет? И фотоаппарата? И что значит "весь исцарапанный"? Может, вы в Италии его, гражданка, купили – и специально исцарапали? Тут, на миланском рейсе, вы такие фокусники! Этикетки спарываете, новые вещи пачкаете! И у нас есть достаточные основания полагать! Ну а коль мы не правы, то все вам вернем. Через три месяца…
Догадайтесь, как поступила девушка. Правильно догадались. А потому она вскоре нервно пила в буфете коньяк, а таможенники вечером того же дня – кьянти. Надеюсь, что за здоровье девушки. Они ведь джентльмены. Удачи. Которая на миланском – самом шмоточном – рейсе им неизменно сопутствует. Слава богу и виа Монтенаполеоне…
С установкой кондиционеров тоже забавная история, с которой столкнулся – и затем описал в своем блоге – другой мой знакомый, заместитель главреда "Эха Москвы" Владимир Варфоломеев. Он – хитрый человек, – предчувствуя невыносимо жаркое лето, решил установить в своей квартире кондиционер. Помимо хитрости, коллега Варфоломеев обладал законопослушанием, а потому решил действовать в соответствии с постановлением московского правительства от 11 августа 2009 года "О мерах по формированию и сохранению художественного облика города Москвы". Грубо говоря, постановление требовало установку кондиционера согласовать. Что, конечно, по-европейски разумно: выносные блоки сплит-систем ужасно уродуют облик города.
Однако хитрость вкупе с законопослушанием не избавила Владимира Варфоломеева от наивности.
Он не знал, что для согласования ему придется утвердить план перепланировки квартиры (да-да, установка кондиционера – это перепланировка!), а для того подготовить: а) техпаспорт на квартиру и поэтажный план (выдаются в БТИ не позднее одного года от даты подачи заявки); б) правоустанавливающие документы на жилое помещение (нотариально заверенные); в) письменное согласие всех проживающих; г) единый жилищный документ; д) паспорт и сертификат кондиционера.
Далее господин Варфоломеев должен был заказать и представить в ГУП "ГлавАПУ" проектную документацию на "реконструктивные работы" (в форме сброшюрованного буклета, согласованного заказчиком и заверенного архитектором проекта, в следующем составе: 1.1. Пояснительная записка; 1.2. Исходные материалы БТИ; 1.3. План этажа М 1:100 (М 1:50) с указанием мест пробития и габаритов проемов во внутренних стенах; мест размещения инженерного оборудования)…
Заскучали уже? А зря. Там еще полтора десятка интереснейших пунктов и этапов, включая согласование с Мосжилинспекцией, ГлавАПУ Москомархитектуры, Роспотребнадзором, Мосэнерго, Москомнаследием и ФСО (ну, это если бы Варфоломеев жил у Кремля).
Догадайтесь, как Варфоломеев поступил. Правильно догадались: он все эти этапы прошел. И, заплатив 15 тысяч рублей за кондиционер, доплатил еще что-то около 80 тысяч рублей за согласования. Зато спокойно пережил жаркое лето, в отличие от жадин, некоторые из которых лета не перенесли. Умерли, понимаете ли. Портя государственную статистику.
Я бы мог продолжить примеры, согласно которым ради жизни по европейским законам гражданам России приходится и придется выкладывать весьма большие по европейским понятиям деньги (и придется все больше и больше).
Ну например, в Петербурге недавно озаботились разномастными окнами, уродующими облик исторических зданий: за это теперь будут штрафовать. А в ГИБДД России добились регистрации малолитражных скутеров – и уже проговаривались, что мечтают регистрировать велосипеды. Это ли не Европа? Это ли не забота о гражданах? Вон, в курортном городке на Атлантике по имени Сен-Жан-де-Люз, помянутом еще Хемингуэем в "Фиесте", вообще разрешено красить рамы и ставни ровно в три цвета. Чтобы не портить исторический облик. И в некоторых европейских странах действительно требуется ставить на велосипеде номера. Это, кстати, один из способов борьбы с велоугонами. И это в моих, кстати, интересах – увели же у меня дорогой велосипед прямо из подъезда, не оставив следов. Хотя в соседях у меня там – генерал ФСО, охраняющий, согласно подъездным слухам, Того, Чье Имя Не Называется (я имя генерала на всякий случай тоже опущу).
А теперь – о том, ради чего я привожу эти разрозненные примеры.
Дело в том, что к Европе и закону они никакого отношения не имеют. Хотя бы потому, что мой велосипед никто искать и не собирался: дознаватель нес мои показания (включая мои подозрения) следователю в соседний документ два месяца. А что касается окон – попробуйте отыскать в Петербурге хотя бы одну бригаду, берущуюся их не заменить, а отреставрировать.
Все эти примеры объединяет догадка, состоящая в том, что существующий в России строй является системой победившего бюрократизма, а такой строй всегда и везде организуется по принципу чиновничьей пирамиды. Впервые о такой пирамиде детально написал югославский диссидент Милован Джилас в книге "Новый класс", но сейчас изучавшие Джила-сову теорию видят ее воплощение с условиях современности.
Чиновничья пирамида обладает свойствами любой финансовой пирамиды, хотя бы и "МММ", лицом которой был Леня Голубков.
Чтобы не рухнуть, пирамида должна, во-первых, расти количественно: вот почему чиновников всех марок и рангов в России будет все больше и больше, как все больше и больше будет инструкций, регулирующих все до степени невозможности выполнения. То есть все больше и больше граждан начнут попадать в категорию налого– либо взяткооблагаемых.
Во-вторых, пирамида должна расти качественно: чтобы системе не схлопнуться, должны расти и взятки, и налоги, и штрафы, и обязательные платежи. Собственно, они и растут. Вот, например, генпрокурор Юрий Чайка в октябре сообщил "Российской газете", что средний размер взятки в России вырос за год на 25 процентов – и это несмотря на повсеместную, беспощадную и бескомпромиссную борьбу с коррупцией, а также на факт наличия самого Юрия Чайки. Растут квартплата, стоимость электричества, оплата учебы в институте, цены на лекарства, одежду, еду, хлеб и воду – и будут расти.
Электричество дорожает не потому, что дорожает сырье для ТЭЦ или повышена зарплата сотрудникам ГЭС. А потому, что этого требует пирамида.
Имея в виду пирамидальность российского устройства, можно предположить, как в ближайшее время будут изыматься деньги из наших карманов. Скорее всего, нас заставят регистрировать телевизионные тарелки – они же уродуют вид. Наверняка все больше медицинских услуг станут платными. Еще за пару-тройку нарушений ПДД начнут карать изъятием прав. Налог на автомобили вырастет – как и взятки гайцам (сейчас цена вопроса с изъятием прав – от 10 до 50 тысяч). Поднимут налог на недвижимость и дачные участки. Вообще облагаться – и через кассу, и через взятку – будет все, что нельзя утаить. Велосипедистам поэтому, может, еще повезет: попробуй догони! Но скорее всего, не повезет: регистрировать велосипеды обяжут продавцов.
А разговоры про Европу и законопослушание будут вестись с той же примерно целью, с какой в СССР велись разговоры про коммунизм.
Чем кончилось построение бюрократической пирамиды во времена СССР, не забыли?
Так что готовьтесь.
Но для начала готовьте кошельки.
2010
Перековать вертикаль на дороги
Скажете, Россию сделало великой преодоление междоусобиц? И собирание земель воедино? Как бы не так! Перечисленное закрепило за нами статус отсталого государства. Доказательства можно найти в книге, которую я недавно читал
Вообще-то американский орнитолог, физиолог, географ и лингвист Джаред Даймонд, написавший 700-страничный труд "Пушки, микробы и сталь", полжизни провел на Новой Гвинее и Соломоновых островах, изучая птиц (а попутно – и все остальное: от языков до местного общественного устройства). Именно этот регион, представляющий лоскутное экономическое одеяло, подтолкнул его к вопросу о том, почему за 13 ООО лет, отделяющих нас от ледникового периода, одни общества образовали развитые цивилизации, а другие (например, аборигены Австралии) не овладели даже обработкой металлов.
Эта сложно написанная книга (я открыл ее в августе, а закончил читать к ноябрю, проглотив параллельно десяток-другой прочих томов) и представляет собой летопись 13 ООО лет человечества, скрупулезно иллюстрирующую основную мысль: различия между странами определяются не способностями населяющих их народов, но особенностями территорий, где они обитают. То есть если вы родились в Океании на атолле, у вас нет шанса дорасти до бронзового века: на атоллах нет руды. Или: если в вашем регионе мало животных и растений, способных к доместикации, – то вы проигрываете региону, где такие животные и растения есть. (Это одна из причин, почему Европа, одомашнившая дикую лошадь, получила преимущества перед Африкой, где такой трюк не прошел с зеброй.)
Шаг за шагом Даймонд описывает развитие в разных регионах сельского хозяйства, промышленности, общественного устройства, военного дела, письменности, медицины – и каждый раз возвращается к своей идее, которую критики окрестили доктриной "географического детерминизма". Если уж совсем кратко, то ее можно свести к фразе: "Европейская цивилизация является передовой, потому что континент, на котором она развилась, вытянут с запада на восток, а не с севера на юг и потому что Европе повезло с животными, растениями и климатом". (Почему протяженность с запада на восток дает преимущества? Да потому, что обеспечивает сходный климат, а значит, и быстрое распространение сельхозкультур и технологий.)
Эта концепция помогает объяснить историю человечества, но, к сожалению, не позволяет делать прогноз, поскольку не отвечает на вопрос о том, что же определяет различия между странами в наши дни, когда география и климат не так важны. Арабские Эмираты на наших глазах превратились из горстки отсталых монархий с бедуинами, печальными пасынками пустыни, в процветающий регион с намывными островами, небоскребами, автобанами!
Нет, правда, что? Обладание энергоресурсами? Особенности религий?
Видимо, Даймонд и сам понимал, что вопрос остался без ответа, поскольку снабдил книгу пространным эпилогом, а переиздание – послесловием. Именно эти эпилог и послесловие должны быть крайне интересны современному россиянину (тем более что Даймонд не русофил и не русофоб, Россию он поминает мало и вскользь: нашествие Наполеона, кириллица, освоение Сибири).
Дело в том, что в эпилоге Даймонд фокусируется на мысли о том, что страны развиваются не благодаря местным талантам, счастливо дозревшим до великих открытий (привет ревнителям приоритетов!), а благодаря диффузии идей, технологий, политических устройств.
Механизм следующий: "Общества, изначально лишенные некоего преимущества, либо заимствуют его у обществ, им владеющих, либо (в противном случае) этими обществами вытесняются".
Тут Даймонд на некоторое время увлекается своей любимой темой – как географические особенности влияют на скорость диффузии, – но затем как честный ученый возвращается к главному: что обеспечивает скорость диффузии? Почему на одном континенте разные группы стран развиваются разными темпами? Почему, черт возьми, в Евразии вперед вырвалась Европа, а не Азия? Да-да, почему не Китай открыл и колонизировал Америку, – ведь он к XV веку был самой развитой страной мира, раньше всех изобретя литье, компас, порох, бумагу, книгопечатание? Почему не этот Китай, за десятки лет до авантюрной вылазки Колумба (на трех крохотных каравеллах, вместивших 90 человек) отправлявший через Индийский океан в Африку колоссальные флотские партии (корабли до 120 метров длиной, до 28 ООО человек в экспедиции)?!!
А все просто, отвечает Даймонд. Средневековый Китай был централизованной страной с вертикалью власти. Когда дворцовая фракция евнухов, поощрявшая флотоводство, в результате интриг утратила власть, экспедиции перестали финансировать, верфи же уничтожили.
А вот средневековая Европа была раздроблена. Поэтому, пишет Даймонд, "Христофор Колумб, уроженец Италии… успел послужить герцогу Анжуйскому, а впоследствии присягнул португальскому королю.
Когда король отверг его прошение о финансировании морской экспедиции на запад, Колумб обратился к герцогу Медины-Сидонии, который тоже ответил отказом, затем к графу Мединасели, поступившему так же, и, наконец, к королю и королеве Испании, которые отвергли первое прошение Колумба, но после повторного обращения дали согласие. Если бы Европа была объединена под началом любого из первых трех правителей, колонизация Америки могла бы закончиться не начавшись".
Даймонд приводит еще несколько примеров последствий решений в полицентристских и моноцентристских политических системах. Запрет в 1880-х на электрическое освещение в Англии общественных мест не остановил электрификации Европы (зато электрификация Европы вынудила Англию отменить запрет). А вот в Китае в XV веке запрет на производство механических часов привел сначала к уничтожению часов, а потом и любых механических устройств (за что швейцарцы должны быть благодарны Китаю вовеки). И та же самая китайская вертикаль, устроив в 1960-х "культурную революцию" (на пять лет все китайские школы были просто закрыты), окончательно превратила некогда передовое государство в одно из самых отсталых, пусть и больших.
Чтобы диффузия идей внутри страны и между странами проходила успешно, нужно то, что Даймонд называет "принципом оптимальной фрагментации": это когда регионы (районы) "не слишком цельны и не слишком раздроблены".
"Не слишком цельны" – значит, разбиты на административно независимые структуры. В дробности, лоскутности Европы, в разнородности составляющих ее государств – на самом деле не европейская слабость, а европейская сила. Не случайно эту лоскутность скопировали и США, представляющие федерацию независимых штатов, внутри которых (об этом у нас известно меньше) действуют столь же независимые графства. А "не слишком раздроблены" – значит, связаны между собою коммуникациями, позволяющими современному Колумбу, жаждущему открыть "темную материю" или лекарство от СПИДа, не найдя понимания в одном месте, отправляться в другое (а куда, спрашивается, в России может отправиться не нашедший финансирования в центре Кулибин? Велика Россия, а податься некуда: всюду Москва).
И вот тут я подхожу к главному – ради чего и пересказываю идеи чужой книги, к тому же трудной для чтения.
Дело в том, что если идея Даймонда верна и преимущества роста действительно имеют децентрализованные страны и регионы, обладающие при этом мощными коммуникациями, то и в будущем экономическими лидерами останутся Евросоюз и США, – а крики наших соплеменников о "дряхлой Европе" и "близком крахе США" будут плясками дикарей, подбадривающих друг друга.