Лондонская конвенция 1840 года и ликвидировала Ункиар-Искелесский договор, а 13 (13-го!) июля 1841 года теми же участниками плюс Францией была заключена вторая Лондонская конвенция по проливам, лишившая Россию и Турцию права на закрытие проливов в случае войны… Ну могли ли англо-французы и наднациональная элита допустить мирное развитие русско-турецких отношений?
После этого оставалось немногое - втянуть Россию в подавление антиавстрийской революции в Венгрии в 1848–1849 годах и спровоцировать вопрос о "святых местах" в Турции, прокладывая путь к Крымской войне начала пятидесятых годов…
Венгерский поход русской армии ударил по России серьезно. В 1848 году доходная часть государственного бюджета составила 196 556 тысяч рублей при расходах в 204 266 тысяч рублей.
Фактически расходы были еще больше - одна мобилизация стоила Николаю 17 617 143 рубля, а всего на военные расходы в 1848 году ушло свыше 90 миллионов рублей.
В 1848 году русскому правительству пришлось тронуть неприкосновенный валютный запас, взяв из него на 3090 тысяч рублей звонкой золотой и на 6000 тысяч - серебряной монеты. После этого в "запасной кладовой" Петропавловской крепости осталось в монетах и слитках 105 588 595 рублей 19 копеек.
В 1849 году "золотой запас" пришлось уменьшать еще два раза, а 9 декабря 1849 года через лондонскую банкирскую контору "Беринг и K°" был получен очередной иностранный заем на сумму в 5 миллионов фунтов стерлингов (35,2 миллиона рублей серебром). И все - на покрытие расходов по Венгерскому походу.
В этой ситуации не Николаем надо было быть, чтобы резко изменить ориентацию с обессиливающей Россию европейской и ближневосточной политики на возвышающую Россию активную политику дальневосточную… То есть на нейтрализацию угроз Русской Америке, укрепление позиций в Калифорнии, установление прочных контактов с Японией и решение "амурского вопроса".
Одних "венгерских" денег - если бы их израсходовали на усиление мощи России, а не на спасение австрийской монархии - хватило бы на все! С избытком!
Увы, на деле все складывалось иначе…
В 1842 ГОДУ истекал очередной срок привилегий РАК, но его продление прошло тихо-мирно. И тут не было ничего удивительного - РАК все более теряла значение прибыльного коммерческого предприятия, а Русская Америка - как-никак нуждалась в управлении. РАК его и обеспечивала - уже рутинным образом. И дела шли ни шатко ни валко.
Однако произросли в то время плоды и положительных давних усилий. Посаженные еще Барановым семена дали хорошие всходы, и в Русской Америке появились русские креолы, готовые служить России вдали от ее основной территории.
Вообще-то понятие "креол" мы обычно связываем с Латинской Америкой, но вот его второе толкование 18-м стереотипным изданием "Словаря иностранных слов" 1989 года: "потомок от браков русских с алеутами, эскимосами и индейцами на Алеутских островах и Аляске в первой половине 19 века"…
А вот и конкретная, достаточно необычная, но в то же время и достаточно типичная судьба… Александр Филиппович Кашеваров… Родился 28 декабря (старого стиля) 1809 года в Павловской гавани на острове Кадьяк в семье учителя-русского и алеутки. Двенадцати лет как воспитанник РАК был отдан вначале в частный пансион в Петербурге, а затем - в штурманское училище. В 1828 году на компанейском судне "Елена" ушел в свое первое кругосветное путешествие из европейской России в американскую Россию - на родину.
Был начальником гидрографической экспедиции по исследованию берегов Северо-Западной Америки. В 1850–1856 годах начальствовал над Аянским портом в Охотском море. В 1860 году произведен в капитаны 1 ранга, а в 1865-м уволен в отставку с производством в генерал-майоры. Умер 25 сентября 1870 года, отрезанный от отеческих мест так же, как ныне отрезаны от своих родных мест черной чертой "Белой Вежи" миллионы ныне живущих русских людей, родившихся, скажем, в Киеве, а живущих в Рязани…
Андрей Кондратьевич Глазунов тоже был сыном русского и алеутки. В 1834 году он по заданию Врангеля описал дельту реки Квихпак (мы ее более знаем как Юкон).
А в марте 1838 года он вместе с креолом Петром Васильевичем Малаховым дошел до среднего течения Юкона, ведя геодезическую съемку.
В том же году мореход креол Петр Федорович Колмаков (сын русского промышленника Федора Лаврентьевича Колмакова) положил на карту крупный приток Юкона - реку Инноко.
Известны в истории русской Аляски креолы Андрей Устюгов - мореход, гидрограф и картограф, и Иван Семенович Лукин - сотрудник РАК, торговец пушниной и тоже исследователь Аляски, который завершил открытие Квипака, поднявшись по нему до русско-канадской границы.
А сын русского и алеутки Андрей Ильич Климовский, окончивший Балтийское штурманское училище! Посланный, как и Кашеваров, Барановым учиться морскому делу, пришедший в Питер с Кадьяка на "Неве" Лисянского, он по окончании курса вернулся на родину и исследовал в 1819 году реку Медную. Потом плавал на компанейских кораблях, командовал шхуной "Акция", исследовал Шантарские острова…
Это - только лучшие, чем-то отличившиеся и историей отмеченные.
И ТУТ ЖЕ нельзя не сказать хотя бы немного об одной из последних, пожалуй, ярких фигур в истории исследования русскими Аляски - Лаврентии Алексеевиче Загоскине (родственнике, между прочим, Михаила Николаевича Загоскина, автора исторического романа "Юрий Милославский").
1808 года рождения, из старинного дворянского рода, он девятнадцатилетним гардемарином на фрегате "Проворный" плавал в Англию, а в двадцать четыре года, лейтенантом, получил под команду пароход "Аракс".
Через три года "Аракс" сгорел, и командир его был по высочайшей конфирмации разжалован в матросы до выслуги без лишения дворянства. Чин ему, однако, вскоре возвратили, он остался в Кронштадте, а в тридцать лет поступил на службу в РАК. Командовал вначале бригом "Байкал", а затем - кораблем "Елена".
В 1842 году Загоскина назначают начальником экспедиции по исследованию крупнейших рек Аляски - Кускокуима и Квикпака (джеклондоновского Юкона). Русские люди там уже бывали - в середине 90-х годов XVIII века отряд передовщика промысловой - артели Василия Иванова прошел на лыжах в бассейн Кускокуима и Юкона. Теперь туда отправлялся Загоскин…
Два года, передвигаясь пешком, на собаках, на байдарах, он летом и зимой вел геодезическую съемку, определил много астрономических пунктов.
Одной из его баз было береговое русское поселение редут святого Михаила, еще одной - русское же поселение на Кускокуиме редут Колмакова.
В итоге в 1847 году появилось первое развернутое географическое описание внутренних районов Аляски - "Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная в 1842, 1843 и 1844 годах".
Лаврентий Алексеевич точно указал уже самим названием, что им и его товарищами исследована только часть русских владений. Добытые знания о материковой Русской Америке показали, как мало мы о ней знаем.
Увы, уже тогда начинался искусственный упадок РАК. Внутреннюю Аляску до конца исследовали уже американцы - почти через двадцать лет после того как они ее у нас купили, в 80-е годы.
С 1847 года Загоскин стал членом Российского географического общества, а на следующий год вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта. Жил он долго, скончался в 1890 году, то есть задолго до смерти он стал свидетелем того, как рушится дело, которому он отдал лучшие свои силы.
И естественно, что на продажу Аляски он реагировал болезненно.
В СОРОКОВЫЕ годы Русская Америка понесла и свою первую серьезную системную и территориальную потерю - за бесценок был продан Форт-Росс.
Еще в 1806 году в секретной записке Резанова министру коммерции Румянцеву от 17 (29) июня говорилось, что наша торговля с Калифорнией может иметь миллионный оборот.
28 января (9 февраля) 1808 года первенствующий директор Главного правления РАК Булдаков написал о том же уже самому императору, и некоторые места его записки выглядят настолько невероятно, что при их прочтении не знаешь - то ли пожимать плечами, то ли прибегать к "ненормативной лексике", то ли биться головой о вековечные российские стенки от мысли: "Ну почему, ну почему мы упускали и упускаем выгоднейшие возможности!"…
Вот что писал Булдаков:
"Всемилостивейший государь! Покойный действительный камергер Резанов, осчастливленный поручениями в.и. в-ва обозреть североамериканские российские заселения… равно уполномоченный и со стороны Российско-Американской компании по ее торговым видам… сделал много полезных открытий и замечаний ко улучшению российской торговли… Между прочими его замечаниями, подтвержденными и самоличным его опытом в бытность его в Калифорнии, есть одно такой важности, что я в лице всего сословия Российско-Американской компании приемлю смелость всеподданнейше довести оное до сведения в.и. в-ва.
Калифорния изобилует премножеством хлеба и, не имея никуда оному отпуска, ежегодно оставляет в гнилости более 300 000 пудов (почти 5 тысяч тонн! - С.К.); напротив того, американские заселения должны получать хлеб, провозимый через Сибирь одним сухим путем более 3000 верст, отчего самой компании становится он около 15 рублей пуд. Также и отвозимый в Камчатку казною на тамошние войска становится более 10 руб. пуд…
Калифорния преизбыточествует в рогатом домашнем скоте и лошадях, кои водятся без призрения в лесах и распространились многочисленными табунами даже до реки Колумбии. Правительство гишпанское, чтобы предупредить вред, наносимый сим скотом на нивах, определило каждый год убивать оного от 10 до 30 тыс.; напротив того, Охотский и Камчатский край имеет в таковом скоте величайшую нужду, терпя весьма часто всеобщую голодовку…"
Булдаков писал, что когда Резанов закупил в Калифорнии зерно (замечу - заранее предназначенное гнить), то было убито несколько сот голов скота только для того, чтобы в их шкуры это зерно положить, а мясо просто бросили…
А на другом берегу Тихого океана - в месяце морского пути от Калифорнии - сибиряки пухали с голоду…
Однако не все было гладко и в солнечной Калифорнии, потому что, написав все это, "первенствующий директор и кавалер" продолжал: "Калифорния имеет величайший недостаток в полотнах всяких и железе. Вместо сего последнего употребляются там для укрепления домовых строений в связи кожаные ремни, поддерживающие даже потолки и все прочее, висящее с большой тягости. Россия же не только сего металла, но и полотен имеет в преизбытке и может без оскудения себя снабдевать оными другие страны".
Итак, налицо была не то что возможность взаимной выгоды, а широчайшая многоплановая перспектива. Тем более что Булдаков - по записям покойного Резанова - приводил мнение калифорнийского губернатора "дона де Ариллаги" (Хосе Хоакина Арильяги): "Ежели бы двор мадридский знал нужду здешнего края, то бы, верно, приступил к взаимным с Россиею торговым связям".
Резанов намекнул Арильяге, что хлеб в русские владения можно возить и из Кантона, но лучше и проще - из Калифорнии, если на то будет согласие Мадрида.
Арильяга поддакивал и одновременно жаловался на "наглость "бостонцев" - мол, и контрабандную торговлю ведут, и, как писал Резанов, "беспрестанно смуглируют по берегам и всеми наглостями ищут средств… водвориться в испанских владениях".
Поэтому русский камергер и испанский губернатор смотрели на проблему одинаково - если выступать совместно, договориться об общем крейсировании "для охранения своих новых подданных" с выделением для этого "по фрегату или военной корветте", то "колонии процветать будут, а берега наши, составляя взаимную между собой связь, всегда обеими державами равно будут защищаемы и никто уже между ними водвориться не отважится"…
Особой радости от новых соседей испанцы не испытывали (и основание Форт-Росса им ее не прибавило). Но русские были все же лучше "бостонцев", тем более что американские купцы были лишь предвестниками будущей экспансии уже политической, за которой у янки логически следовала уже прямая аннексия.
Булдаков просил Александра о договоренности с мадридским двором насчет свободной посылки в Калифорнию не более двух кораблей в год с заходом в Сан-Франциско, Монтерей и Сан-Диего.
По указанию императора Румянцев снесся с русским послом в Мадриде Строгановым. Но тут в Испании начались крупные политические перемены, и дело заглохло. А Румянцев 1 (13) декабря 1809 года сообщил правлению РАК, что царь позволил организовать в Калифорнии русское поселение - "на воле учредить оное от себя, обнадеживая во всяком случае монаршим своим заступлением"…
Так калифорнийская идея получила новое развитие и, если читатель помнит, в 1812 году Иван Кусков-Кусов утвердил ее закладкой Форт-Росса.
К началу XIX века, как и в XVII веке, вся Калифорния (и материковая Верхняя, и полуостровная Нижняя) входила в состав испанской Мексики. Форт-Росс, однако, находился за пределами испанской колонизации - Иван Кусков его так и ставил.
Еще до Кускова, в 1804 году, тут побывал служащий РАК мореход Швецов. По заданию Баранова он во главе отряда промышленников на двадцати байдарах прошел от Кадьяка до бухты Сан-Диего на границе Верхней и Нижней Калифорнии.
В 1808 году он свой поход повторил и, не доходя залива Сан-Франциско, открыл залив Румянцева (Бодега) у 38-го градуса северной широты. На берегу он заложил медную доску с гербом и надписью "Земля Российского владения".
Вот примерно здесь (чуть выше к северу) Кусков и выбрал место для Росса.
ТО, ЧТО испанцы фактически признавали права России на этот небольшой анклав, доказывается уже тем, что они никаких официальных дипломатических демаршей в адрес новых соседей не предпринимали, а просто "подперли" в 1817 году свои владения "снизу", заложив южнее русского поселения - между Форт-Россом и Сан-Франциско - свои миссии Сан-Рафаэль и Игнацио.
А далее события развивались так…
Как мы помним, в 1821 году Мексика провозгласила независимость от Испании. И вот Мексика-то вдруг потребовала ликвидации русской колонии. Но, конечно же, не по собственной инициативе. Проблема была не в претензиях мексиканцев, а в том, что дело шло к аннексии Верхней Калифорнии Соединенными Штатами.
Штаты тогда изображали "сближение" с нами (позднее, уже при Николае, им в этом активно подыгрывал проамериканский российский посланник в США Бодиско), и поэтому действовать им приходилось окольными путями, в которых янки и их наднациональные патроны были мастерами ничуть не меньшими, чем в наглом (если позволяют) прямом напоре…
Ведь одно дело - ликвидировать Форт-Росс руками мексиканцев, а потом ликвидировать юрисдикцию Мексики над этой территорией. И совсем другое дело - вначале ликвидировать юрисдикцию Мексики, включить Калифорнию в состав США, а затем уже самим потребовать от России ликвидации Форт-Росса.
Смотришь - так можно было разозлить даже лояльного к янки Александра, а впереди были петербургские переговоры о затеваемых конвенциях.
Затевать с нами ссору Штатам было ни к чему, и они запустили вперед "горячих" мексиканских кабальеро… Вообще-то, уважаемый мой читатель, сказанное выше - чисто моя личная трактовка событий. "Записные" историки от нее могут и поморщиться - документов-то нет!
Но чего уж там! Что мы - методов янки не знаем, что ли!
Шли годы… Серьезного подкрепления не получал ни Форт-Pocc, ни Русская Америка. Окружаемый американцами, Форт-Росс можно было бы и удержать, но для этого нужна была сила не одной, то ли государственной, то ли частной, компании, а воля всей державы. Ведь даже в 1848 году, когда Верхняя Калифорния по договору Гуаделупе - Идальго отошла к США, Сан-Франциско был небольшим портом с населением в 2000 человек.
Фердинанд Врангель в бытность свою правителем Русской Америки вел, скажем, неофициальные переговоры о сохранении колонии в обмен на признание мексиканской независимости, но - без успеха.
Нужны были решительные действия - и экономические, и политические. Однако Николай - в чем другом гордый, на это не пошел. На него устойчиво влиял Нессельроде. И в декабре 1841 года Форт-Росс был продан американцу швейцарского происхождения Джону Суттеру (встречается и - Саттер, Иоганн Зутер) за сорок тысяч долларов (до этого он уже основал рядом с нашим поселением свое). Итак, великую державу в роли владельца этих мест сменил авантюрист-скваттер.
Однако от скваттера Мексика никаких ликвидации не требовала. Да и Россия не смогла (!) стребовать с него даже те несчастные сорок тысяч, которые ей причитались.
Более того! Через семь лет после сдачи нами Форт-Росса работник Супера - плотник Джон Маршалл случайно открыл в долине реки Сакраменто золото… Вскоре в этих местах началась калифорнийская "золотая лихорадка"…
Но русские золото в своих бывших владениях не мыли…
Не принесло счастья это золото, кстати, и самому Суттеру. Стефан Цвейг посвятил этому темному (он его подавал, правда, как романтического чудака) авантюристу новеллу в цикле "Звездные часы человечества", но умер Суттер в нищете и безвестности.
Мне его, впрочем, не жалко…
НАСТУПИЛ 1848 год - год европейской революции… Русские националисты утверждают, что ее подлинными творцами были не борцы за свободу народов, а радетели за свободу прибылей… Думаю, что к этой революции были на самом деле причастны и те и другие…
С одной стороны, монархический принцип себя действительно изживал, но с другой стороны, европейские потрясения были выгодны и темной элите мира… Недаром Джавахарлал Неру в своем "Взгляде на всемирную историю" верно заметил: "Пока Европа переживала революцию и репрессии, Соединенные Штаты расширяли свои территории на Западе. Репрессии в Европе способствовали эмиграции, рассказы об огромных просторах и высоких заработках (ныне это называется "политические технологии". - С.К.) привлекали в Америку множество иммигрантов из европейских стран. По мере заселения запада страны там образовывались новые штаты, которые присоединялись к Союзу".
А в Европе все еще существовал другой союз - Священный… И эта мина, заложенная Меттернихом в 1833 году, сработала - Николай двинулся подавлять революцию…
А зачем?
Чтобы растратить за пару лет сумму, равную всему неприкосновенному запасу империи? Чтобы дать нажиться на новом займе лондонскому Берингу-банкиру и не дать России возможности воспользоваться результатами усилий русского Беринга-мореплавателя?
Работая над этой книгой, я случайно (хотя - как сказать!) наткнулся на оценку тех событий митрополитом Платоном Киевским через двадцать лет после русского похода 1849 года: "Да не вступись Николай Павлович за Австрийскую монархию - и это многосоставное и разнородное государство распалось бы, для нас открылся бы путь к Царьграду, и нет сомнения, что не было бы Крымской войны. Австрия удивила мир своей неблагодарностью…"
Оценка эта верноподданным митрополитом очень существенна. Насчет того, что мир удивился неблагодарности австрияков, Платон, конечно, переборщил… Все мировые державы (кроме России) и "державы" помельче рассматривали неблагодарность как естественный элемент своей внешней политики и если чем и были удивлены, так это "рыцарственной" глупостью русского царя, который, вместо того чтобы воспользоваться ситуацией для собственного усиления в пределах естественных границ, таскал каштаны из огня для других…
Не к месту были и мечты Платона о "вратах Царь-града".