Я уже писал, что Головнин во многом сходился с декабристами. Завалишин в своих позднейших записках признавался: "Меня и Головнина сблизило общее негодование против вопиющих злоупотреблений и общее стремление к отысканию мер против них для правильного развития общественного и государственного быта. Мы, наконец, сделались друзьями, насколько допускало это огромное различие в летах. Я часто проводил у него вечера".
С горькой иронией и глубоко запрятанной злостью, отстаивая идеи могучего русского флота, Головнин писал: "Дерзновенно было бы с моей стороны в деле политическом возражать людям, политикой занимающимся по должности, людям, украшенным пудрою и шитыми кафтанами. Но, как известно, не всякий тот герой, кто носит шпоры и мундиры; не всяк тот тонкий дипломат, кто почтен званием посла, и не на всех тронах сидят Соломоны… И я не считаю себя обязанным слепо согласиться с мнением, что истребление русского флота для России нужно…"
И это не мешало бы прочитать, крепко запомнив, нынешним адмиралам "россиянского флота", потопляемого на ровном киле высшей "государственной" "россиянской" властью.
Разносторонне образованный, подлинно интеллектуальный, Головнин был как выдающимся военно-морским мыслителем, так и выдающимся практиком. В 1823 году он назначается генерал-интендантом флота, а с 1827 года в его ведение были переданы также Кораблестроительный, Комиссариатский и Артиллерийский департаменты.
В своем труде "О состоянии русского флота в 1824 году", даже через тридцать лет после смерти автора изданном под псевдонимом "Мичман Мореходов", Головнин писал о миллионах, "от содержания наших морских сил похищенных".
Но у генерал-интенданта были права немалые, а с 1827 года - немалые и возможности. И Головнин пользовался ими на полную, что называется, "катушку"…
Впрочем, и до него, и после него так поступали и другие. Но если почти все эти "другие" пользовались своими государственными постами для "поправки" личных дел, то Головнин хотя бы на время изменил направление казенного денежного потока - не в карманы казнокрадов, а на постройку кораблей.
За время его генерал-интендантства на балтийских и архангельских верфях было построено 26 линейных кораблей, 26 фрегатов, а всего - до двухсот новых судов, включая десять военных пароходов!
Для меня общерусское значение этой чертовски, до слез, русской фигуры выявляется и в том, что он был избран почетным членом Харьковского университета. Как это верно! Ведь он, ставший формально сановником, так и не стал ни в чем "столичной штучкой", всю жизнь оставаясь истинным сыном всей Земли Русской…
В последние свои годы он был и членом Совета РАК.
СКОНЧАЛСЯ Василий Михайлович Головнин в 1831 году, как сообщают источники, от холеры. Его друг и одногодок Рикорд умер в 1855 году, и уже поэтому можно судить, что ушел Головнин до обидного рано и, если позволено будет сказать, - не вовремя.
В том же году и от той же - если верить источникам - причины умер другой образованнейший и деятельный русский патриот - исследователь Русской Америки и Дальнего Востока адмирал Сарычев, в 1828–1830 годах исполнявший должности морского министра и начальника морского штаба (что, к слову, как правило, почему-то замалчивается).
И мы уже никогда не узнаем, как там было на самом деле. То ли они действительно пали жертвами холерного вибриона, то ли к их смерти приложил руку в удобной ситуации туманный Альбион…
И, смею уверить, я не впадаю в паранойю, подозревая "коварную англичанку" чуть ли не во всех наших бедах. В наших бедах всегда и везде - в конечном счете - были виноваты и виноваты мы сами. Но допускаем мы до себя эти беды в том числе и в силу очень уж развитого и безответственного русского простодушия.
Что же до меня, то меня от этого простодушия напрочь избавило исследование нашей истории… И поэтому совпадение смертей двух великих русских адмиралов лично меня заставляет как минимум задуматься…
Во время той холеры по столице ходили слухи, что, мол, народ травят поляки и доктора, подкупленные поляками. Польское восстание 1830–1831 годов (где поляков самих, как я понимаю, подкупали) было только-только подавлено, и политические основания у подобных слухов об "отравителях" были.
Имели ли эти слухи хоть какую-то реальную базу? Не знаю…
Но знаю, что и цесаревич Константин Павлович скончался тоже в 1831 году. И тоже - как сообщают источники - от холеры.
И от нее же - если верить источникам, скончался в 1831 году один из наиболее выдающихся усмирителей Польского восстания граф и фельдмаршал Иван Иванович Дибич-Забалканский…
Н-да…
К тому же у меня позднее и дополнительная "информация к размышлению" появилась! И уже не в первый раз получается так, что я - после того как догадка, даже мне самому кажущаяся несколько авантюрной, высказана - наталкиваюсь на свидетельство, которое делает ее намного менее авантюрной, а версию - намного более вероятной.
Вот и тут… У биографа Николая Леонида Выскочкова я нашел хорошо мне известную историю подвига и награждения Александра Ивановича Казарского, командира 20-пушечного брига "Меркурий", выдержавшего 14 (26) мая 1829 года бой с двумя турецкими линейными кораблями (о 110 и 74 орудиях).
Но вот что, уже мне неизвестное, написал Леонид Владимирович Выскочков о Казарском дальше: "В 1831 году в чине капитана 1-го ранга он состоял при Николае I и руководил охраной императорской семьи во время эпидемии. Умер А.И. Казарский при невыясненных обстоятельствах, официально от холеры (скорее всего он был отравлен)…"
Тридцатипятилетний Казарский умер, правда, не в 1831-м, а в 1833 году - во время ревизии им Черноморского флота. Умер в Николаеве, где обнаружил крупные хищения. Однако смерть еще одного способного русского моряка (с прекрасным - открытым, русским, плакатного типа лицом, между прочим) "от холеры" на размышления не навести не может…
Так и Головнин - скромный и великий русский человек, русский человек на все времена, пригодившийся бы и Владимиру-"Солнышку", и Ярославу Мудрому, и Петру, и Сталину, странно и в одночасье умер.
А русский флот вступал в эпоху, завершившуюся кажущимся триумфом Синопской победы и трагическим героическим финалом в Севастополе…
Но Головнин, Сарычев, Лазарев, Корнилов, Нахимов, Казарский и миллионы простых русских людей все же были и жили…
И жили они так, что нам сегодня должно быть не только стыдно за себя, но и радостно за них!
Они ведь - наши предки.
А мы - как ни крути, их потомки.
А ВОТ теперь мы можем возвратиться в Ново-Архангельск времен Фердинанда Врангеля…
Он сменил Петра Егоровича Чистякова. В современных описаниях правления Чистякова есть некоторое положительное противопоставление его даже Баранову - мол, Чистякову удалось наладить отношения с тлинкитами.
Но в конечном счете все это были плоды политики Баранова. Баранов продемонстрировал тлинкитам справедливость суровую во времена, когда пытался оградить Русскую Америку от произвола янки.
Во времена Чистякова в этом нужды уже не было - произвол был узаконен Конвенцией 5 апреля 1824 года и янки не было нужды подстрекать тлинкитов-колошей против русских.
Зачем?
Котиков янки били теперь практически беспрепятственно, и Чистяков также беспрепятственно мог вешать на грудь вождям тлинкитов серебряные медали с надписью "Союзные России"…
Тем более что уже предшественник Чистякова - Муравьев платил тлинкитам за каланью шкурку в десять-пятнадцать (!!) раз больше, чем за нее получали алеуты и кадьякцы - русские подданные. Плевать в глаза России и тогда, оказывается, было делом прибыльным.
Янки и близко к такой цене не приближались. Они расплачивались с колошами валютой, для Чистякова и вообще для русских запретной - "огненной водой"…
Но каланов и бобров в Русской Америке тогда еще хватало и на русских, и в 1830 году капитан-лейтенант Хромченко доставил в Кронштадт пушнины на миллион двести тысяч рублей. Следующим рейсом он же привез ее в Россию более чем на миллион.
При Чистякове на Курилы ходил для устройства русского поселения на Урупе промышленник Сысой Слободчиков. При Чистякове верфи Ново- Архангельска спустили на воду два бота - "Сивуч" и "Бобр".
Врангель эту линию продолжил - в 1832 году колониальная флотилия пополнилась гукер-яхтом "Мореход" и шхунами "Квихпак" и "Чилькат" местной постройки.
При Врангеле обветшавшие барановские постройки сменились "новыми и красивыми".
При Врангеле же произошел показательный инцидент с английским кораблем компании Гудзонова залива "Дриад"…
В устье реки Стикин, впадающей в Тихий океан примерно в середине архипелага Александра на широте примерно 55°, в августе 1833 года был поставлен редут святого Дионисия (Дионисиевский). А менее чем через год в виду нового русского редута появился "Дриад" с намерением пройти выше и в верховьях Стикина (Стахина) основать британскую факторию.
Верховья Стикина были в пределах английской зоны и отстояли от границы русской зоны километров на триста - водой. И более чем на две тысячи от Гудзонова залива - сушей.
Ну и ради бога - хлебайте этой британской сушей русского киселя все две с лишком тысячи километров! Сушей - по договорной британской территории…
А "Дриад", имея на борту агента Компании "Гудзон-бея" Питера Скина Огдена, провокационно шёл по русским водам, прикрываясь заканчивающейся в 1835 году конвенцией о свободе английского нахальства в русских тихоокеанских пределах.
Русский парень Дионисий Заремба, командовавший компанейским 14- пушечным бригом "Чичагов" у редута Дионисиевский, эту свободу окоротил и "Дриад" арестовал.
"Заремба" - фамилия происхождения польского и значит "зарубка"… Но от польских корней у Дионисия Федоровича осталась, как я понимаю, только веселая запальчивость, а гордость у него была чисто русская - спокойная. И "зарубку" он на англосаксонской спеси сделал хорошую!
Он был дважды "кругосветчиком", в 1814 году окончил штурманское училище, плавал на компанейских судах "Суворов" и "Бородино", позднее стал капитаном 1 ранга и русскую честь имел не в подписях под депешами - как полетики, а в душе. Обычная судьба офицера РАК…
Врангель действия Зарембы одобрил.
И начался дипломатический скандал. Лондон требовал за "срыв экспедиции на Стикин" ни мало ни много, а наглейше много - 22 150 фунтов (135 тысяч рублей).
Надо же!
Нессельроде признавал справедливость претензий на "свободу действий", но "патриотично" опротестовывал сумму фунтов… И эту пустейшую дипломатическую бодягу российский МИД терпел несколько лет.
Огден тем временем отыгрывался, подкупая вождей индейцев тлинкитов и цимшиан с целями для англосаксов в северо-западной Америке традиционными - антирусскими.
Врангель же в 1832 году возвел в Ново-Архангельске новую стену с "колошенской батареей". Ее орудия были направлены на примыкавшее к городу селение тлинкитов (делать им было более нечего, как стены русских поселений подпирать, но "огненную воду" огденов надо же было отрабатывать).
"Ограда сия, - доносил Врангель директорам РАК, - кажущаяся Колошам чрезвычайною крепостью, такое произвела на них впечатление, что они сделались весьма смирны и осторожны, не переставая удивляться, как она могла воздвигнуться в такое короткое время".
Увы, все более значимо нарастали другие проблемы - экономические.
О геополитическом значении Русской Америки тогда задумывались не цари, а их умные подданные. Однако очевидным даже для царей было тогда ее значение как источника прибыли. Но как раз с последним начинались перебои…
28 октября 1807 года Главное правление РАК уведомляло императора Александра о своей текущей деятельности и прилагало к рапорту "Ведомость о вывезенном на бригантине "Марии" (под командой лейтенанта Машина. - С.К) компанейском промысловом грузе".
Я привожу ее полностью:
Число зверей
Рубли
2520 Разных доброт камчатских бобров
17 6400
372 Медведков бобровых
3720
4250 Хвостов бобровых
21 250
39 Бобров речных
390
586 Лисиц чернобурых
8790
1325" сиводушек
9275
994" красных
3976
430 Выдр
6450
2989 Песцов голубых
29 890
109
109
324 Соболей американских
486
46 Норок
46
168 Россомах
840
84 Медведей черных
2520
72 Рыси
720
12 Волков
120
61 814 Котов
91721
Итого: 357 704
Так было когда-то…
А уже вскоре после ухода Врангеля (его сменил Купреянов) президент США Мартин Ван-Бюрен в ежегодном послании конгрессу 3 декабря 1838 года сообщал, что "капитал и тоннаж, использовавшийся гражданами США в их торговле у северо-западного берега Америки, за последние годы был слишком незначительным".
Плоды безудержного разбоя наконец созрели: пушной промысел сокращался, сокращалось и число "бостонских корабельщиков".
Тем не менее Ван-Бюрен считал, что "предмет заслуживает серьезного рассмотрения".
Еще бы - снижалось экономическое значение этой зоны, зато возрастало ее потенциальное политическое значение…
В ПЕТЕРБУРГЕ считали иначе, и Русская Америка в стратегических планах Николая никакого серьезного места не занимала, даром что в трехтомнике 1999 года Н. Болховитинова эпоха 40-х годов именуется почему-то "расцветом РАК".
Вместо того чтобы беспрепятственно усиливаться на Дальнем Востоке, Россия все более увязала в избыточных для нее проблемах на Востоке Ближнем… После Адрианопольского мира она в счет обеспечения выплат по контрибуции временно заняла дунайские княжества - Молдавию и Валахию…
Французский историк Антонэн Дебидур оценивал ситуацию так: "Заключенный мир был самой блестящей победой, какую только могла одержать Россия в то время на Востоке. Высокомерная и решительная политика Николая I дала свои плоды… Он изображал из себя человека умеренного в своих требованиях и в то же время сделался повелителем Востока".
Француз тут лукавил, желая скрыть за громкими фразами о высокомерии Николая раздражение англо-французов перспективами союза между Турцией и Россией. Если бы Турция поняла, что единственный для нее шанс сохранить свое значение заключается в мире с Россией при уходе Турции с Кавказа и из своих европейских владений на выгодных для нее условиях (например, при финансовых компенсациях со стороны освобождаемых ею от своей власти народов или предоставлении им реальной автономии), то мир на южном фасе русских границ обеспечивал бы ускоренное внутреннее развитие как России, так и Турции.
Вскоре к тому появились и реальные основания - на Турцию пошел ее бывший вассал, "повелитель Египта и Аравии" Мехмед-Али. Он завоевал Сирию, занял крепость Сен-Жан-д'Акр и Дамаск, а 21 декабря 1832 года разбил наголову при Конии великого визиря Решид-Мехмеда… Я, к слову, не исключаю, что англичане с французами дерзкого пашу и подстрекали, чтобы иметь в Турции большую свободу политического маневра.
А султан неожиданно обратился за помощью к Николаю… И… получил ее - в феврале - апреле 1833 года русская эскадра высадила на Босфоре в местности Ункиар-Искелеси первые десантные части - до 12 тысяч человек. Как пишет Дебидур: "Флот Николая I бросил якорь перед дворцом султана".
Махмуд приободрился…
Но теперь струхнули уже соотечественники Дебидура, а вместе с ними - и их "заклятые друзья" по ту сторону Ла-Манша. Как? Турки договариваются с русскими?
В Стамбул прибывает новый французский посол - барон Альбин-Рейн. Но его именовали и иначе - адмирал Руссэн. Предоставим слово опять Дебидуру: "Это был человек смелый, очень гордый и близко принимавший к сердцу достоинство своей страны. Его раздражал вид русского флага. Он попросил и даже потребовал его удаления".
Причина раздражения Руссэна мне понятна, но обоснованной ее не назовешь. Русский-то флаг он видел не на рейде Бреста, Тулона или Кале, а в бухте Золотой Рог.
Думаю, и сам адмирал-барон появился в качестве посла в тот момент не случайно… Под давлением Англии и Франции в мае 1833 года в Кютахье между Махмудом II и Мехмедом-Али было заключено перемирие и русских попросили удалиться…
И вот тут Николай совершил свой, пожалуй, единственный бесспорно разумный восточный ход - 26 июня (8 июля) 1833 года граф Орлов заключил с Портой Ункиар-Искелесский союзный договор о вечном мире, дружбе и взаимной обороне!
Увы, мыслил тут царь не столько как русский геополитик, сколько как монарх. Его доверенный представитель в Турции генерал Николай Николаевич Муравьев-Карский приводил позднее слова Николая: "Я хочу показать султану мою дружбу. Надо защищать Константинополь от захвата. Вся эта война есть не что иное, как продолжающееся проявление революционного духа, охватившего Европу…".
Но объективно чисто геополитическая и политическая рациональность договора была вне сомнений. В секретной статье султан обязывался по требованию России не допускать военные корабли иностранных держав в Дарданеллы. Как пишет Дебидур: "Закрыть Дарданеллы для всех врагов России".
В результате "лучшим друзьям России" пришлось на время показать свое истинное лицо - Англия и Франция послали в Архипелаг к турецким берегам сильные эскадры для военной демонстрации. И я еще раз сошлюсь на историка-француза: "В продолжение нескольких месяцев в дипломатических кругах полагали, что не исключена возможность разрыва и войны между этими державами и Россией".
Уважаемый читатель! Я уверен, что у тебя уже и самого возникла естественная мысль: "Это надо же! Такая злая реакция всего-навсего на суверенное право России мирно исключить возможность иностранной интервенции в свои черноморские губернии, а также - на суверенное право Турции навсегда устранить законные опасения своего великого северного соседа! И это - та Англия, которая вместе с янки нагло добивалась обеспечения своих несуществующих "прав" в русской зоне Тихого океана!"
Н-да…
Была "обеспокоена" и Австрия… Ведь ранее Меттерних "сближался" с Николаем, а Нессельроде такое "сближение" обеспечивал дипломатически.
В сентябре 1833 года по инициативе Меттерниха в Мюнхенгреце состоялся "съезд монархов" Австрии, Пруссии и России, и 3 (15) октября Берлинская конвенция трех держав фактически восстановила Священный союз. Под интересы России была заложена очередная долговременная мина…
А в Англии уже наступала тридцатилетняя эпоха ловкого пройдохи Пальмерстона, о котором Маркс сказал, что он "умеет казаться нападающим, когда на самом деле потворствует, и защитником, когда на самом деле предает". И "публицист" Уркварт публично заявлял, что Пальмерстон подкуплен-де Россией (скорее всего, он "разоблачал" Пальмерстона, подкупленный Пальмерстоном же).
Ункиар-Искелесский договор хотя и трактовал о вечном мире, был заключен на 8 лет и в 1841 году подлежал продлению. Однако продлен он не был - вначале 15 июля 1840 года была заключена Лондонская конвенция между Англией, Россией, Австрией, Пруссией и Турцией о помощи султану все против того же египетского паши, за которым уже почти открыто стояла Франция.