Спору нет - зарубежная броня была лучше. И, как пишут нынешние историки флота, получив из Англии информацию об испытаниях там броневых плит и закладке мореходных броненосцев в 1858 году, великий князь Константин Николаевич, покровительствовавший Морскому министерству, поднял вопрос о подобных исследованиях в России непосредственно перед Александром Вторым.
На бумаге это выглядит внушительно, а как на деле? Скажем, чего стоила эта "самоотверженная" великокняжеская апелляция "непосредственно" к "самодержцу"? А ровным счетом ничего! Всего-то за очередным обедом после возвращения из "европ" сказать:
- Любезнейший Саша! Осмотр английских кораблей был небесполезен… Мы подсмотрели-таки многое хорошее и дельное… Надо бы и нам…
И услышать в ответ:
- Да, ты прав… Кораблестроение у нас еще в детстве…
- Вот-вот…
- Да… И вообще нам еще многому должно учиться…
Угу! Надо…
Вот и историки опять-таки подтверждают, что хронические, мол, финансовые затруднения и отсутствие заводов, способных изготовлять броню, тормозили развитие в России современного военного судостроения.
Но какие там "затруднения"! Они были. Но - отнюдь не финансовые!
Вот несколько цифр…
На закупку станков для Адмиралтейских Ижорских заводов в 1860 году было выделено 30 тысяч рублей.
На Кронштадтском пароходном заводе новое оборудование "потянуло" аж на 47,3 тысячи рублей.
И "целых" 19 тысяч было затрачено на сооружение полигона для испытания уже отечественных плит на Волковом поле рядом с Ижорскими заводами…
В России тогда было более ста тысяч помещиков. Средний помещик владел примерно шестьюстами десятинами при цене десятины в среднем 70 рублей. Итого - сорок две тысячи рублей.
То есть при выявившемся отставании от передового мирового уровня металлургии и судостроения Россия Александра Второго отвалила на ликвидацию разрыва сумму, не составлявшую стоимости и трех поместий средней руки!
Если учесть, что крупнейшим российским помещиком была сама царская фамилия, в распоряжении которой имелось 860 тысяч ревизских душ и более 9 миллионов десятин земли в двадцати губерниях, то…
Впрочем, умножай и дели сам, уважаемый мой читатель!
Но это - так, рассуждение умозрительное. А вот конкретный исторический факт, относящийся как раз ко времени продажи Русской Америки.
Во второй половине августа 1867 года Федор Иванович Тютчев писал своей дочери от второго брака Марии Федоровне Бирилевой (Тютчевой):
"Разложение повсюду… В правительственных сферах бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию… Вчера я узнал от Мель-
никова подробность, поистине ошеломляющую. Во время последнего путешествия императрицы ей предстояло проехать на лошадях триста пятьдесят верст между двумя железными дорогами, причем на каждый перегон требовалось двести лошадей (это какая же орава холуев и нахлебников была при ней! - С.К.), которых пришлось пригнать за несколько сот верст и содержать в течение недель в местности, лишенной всего и куда надо все доставлять. Ну так вот, знаешь ли, во что обошлось государству это расстояние в триста пятьдесят верст? В сущую безделицу: полмиллиона рублей! Это баснословно, и, конечно, я никогда не счел бы это возможным, если бы цифра не была засвидетельствована мне таким человеком, как Мельников, который узнал об этом от одесского генерал-губернатора".
Александр Петрович Мельников был советником придворной конюшенной конторы и тестем Тютчева, так что этим сведениям верить можно.
Добавлю, что в то же время английский промышленник Юз получил в возникающем Донецком бассейне от царского правительства бесплатно земельный участок с залежами угля и полмиллиона рублей ссуды…
Хорошо, конечно, что уж эти-то полмиллиона пошли на дело. Но почему - Юз? У русского правительства хватало ведь и своих блестящих организаторов и металлургов!
Павел Петрович Аносов, его ученик Павел Матвеевич Обухов, ученик Обухова - Дмитрий Константинович Чернов… Это только гранды русской практической металлургии и металлургической науки того времени. А ведь они были не одиночками-энтузиастами, а лидерами школ, производственных коллективов…
Эх!
Могли, могли мы иметь вовремя и броневые плиты, и броневые боевые корабли! И иметь их без продажи Русской Америки!
Уже значительно позднее времен продажи отставной флотский офицер, публицист Михаил Осипович Меньшиков писал в 1905 году: "У нас нет колоний, нет коммерческого флота - да, но, может быть, только потому их нет, что нет могущества на морях. Если бы по замыслу Петра Великого мы развили серьезную морскую силу, если бы вместе с западными державами приняли участие в дележе земли, то у нас были бы свои экзотические колонии, а с ними явилось бы что возить, явился бы и коммерческий флот. Петр снаряжал же экспедиции на Мадагаскар и в Тихий океан…"
Меньшиков - мыслитель и деятель неоднозначный, но в любви к России ему не откажешь. А любовь если и бывает слепой, то лишь в плане личном, подлинная же любовь к Родине порой делает человека удивительно прозорливым. И тут я с Михаилом Осиповичем согласен полностью - флот нам ко второй половине XIX века был нужен мощный и современный.
Но - не на Балтике против Германии или на Черном море непонятно против кого. В Европе нам вполне хватило бы минных полей и береговых батарей.
Флот нам был нужен на Тихом океане для нейтрализации поползновений янки на нашу часть Америки… К чему нам было принимать участие в "дележе земель", континентально не прилежащих к России, когда у нас уже были подобные обширнейшие земли?
Нам их надо было просто удержать за собой, и всего-то дела…
А МЫ их - с подачи непонятно кого - упускали… Константин - это ведь была августейшая ширма. А за ней прятались те, о ком даже верноподданный Тютчев писал как о "шайке людей, которая так безнаказанно тяготеет над Россией и позорит государя", как о "презренной клике, которая сейчас пользуется влиянием", и, наконец, как об "отбросах русского общества", "антирусском отродье"…
Конечно, одними происками "антирусского отродья" продажу Русской Америки не объяснить. И среди тех, кто так или иначе способствовал утрате Россией ее американских владений, были, очевидно, люди и весьма достойные… Скажем, не лучшим образом вел тут себя Муравьев-Амурский, и даже Фердинанд Петрович Врангель был не всегда и не во всем на высоте.
Но существенно то, что вокруг затеи с продажей оказалось много и темных интриг, и темных личностей. Они-то, не попавшие в протоколы, депеши и монографии, играли, я думаю, немалую, а скорее всего - решающую роль.
Они задавали тот общий государственный (точнее, впрочем, антигосударственный) тон, который двум августейшим братьям оставалось лишь выдерживать.
Что они, надо сказать, и делали…
Так, письмо Константина Горчакову, написанное весной 1857 года из Ниццы, имело предысторию, начавшуюся зимой того же года - когда Константин в той же Ницце получил записку некоего Тенгоборского о состоянии финансов России после Крымской войны и "немедленно сократил расходы по морскому ведомству"…
С чего вдруг? Поляк Людвиг Валерианович Тенгоборский, свою чиновную карьеру в Царстве Польском и начинавший, был, конечно, известным экономистом и статистиком. Но ведь он был не министром финансов, а всего лишь членом Государственного Совета и председателем Тарифного комитета, курировал внешнюю торговлю.
Да, он написал капитальный четырехтомный труд по экономической статистике "О производительных силах России", но труд сей был вначале опубликован в Париже на французском языке, в 1852–1855 годах (то есть когда еще шла Крымская война) и лишь в 1854–1858 годах был издан на русском. Так что еще непонятно чем там занимался бывший польский референдарий, бывший генеральный консул в Данциге и бывший полномочный комиссар в Вене - экономической наукой или открытой экономической разведкой в пользу врагов России?
И почему-то с Тенгоборского все в деле продажи Русской Америки и началось. И почему-то как раз в 1857 году он умер. А был не так чтобы стар - шестьдесят четыре года. Излишествами не страдал…
Что - кроме тенгоборских толковых советчиков не было? Были! Но им почему-то не внимали даже тогда, когда их мнение до царственных ушей доходило.
Проживший долгую жизнь князь Петр Алексеевич Кропоткин - географ, геолог и теоретик анархизма, вращавшийся тем не менее в кругах высоких, в своих "Записках революционера" написал: "Приходилось слышать, что Александр II совершил большую ошибку, вызвав так много ожиданий, которых потом не мог удовлетворить… Александр II сделал нечто худшее. Уступив на время течению, он побудил по всей России людей засесть за построительную работу… И тем не менее из страха сделать что-нибудь все оставили, как оно было. Тридцать пять лет вносили в разряд "подозрительных" всех тех, кто дерзал заметить, что нужны перемены…"
Ну, тут князя анархическое начало немного подвело - если бы все обстояло именно так, то Россия просто рухнула бы. А она все же шла вперед, пусть - и с гирями идиотизма и маразма на ногах.
И дерзающие в ней были всегда - наперекор всему! Вот и пример из времен на переломе царствований Николая Первого и Александра Второго…
ПЕТР Васильевич Казакевич (Козакевич) и Александр Егорович Кроун…
Оба в конце карьеры - адмиралы (первый - полный, второй - вице-). А в середине 50-х годов, когда их послали в США для закупки судов и "машинного заведения" Николаевского пароходного завода, Казакевич (он был постарше, лет сорока) пребывал в чине капитана 1 ранга, а Кроун - капитан-лейтенанта.
Офицеры это были опытные, с хорошей жизненной и мореходной выучкой, оба - кругосветные путешественники, оба огибали мыс Горн… Казакевич плавал старшим офицером на "Байкале" Невельского к Амуру. Дед Кроуна - выходец из Шотландии, был принят в русскую службу еще в екатерининские времена, дослужился до адмирала и был, как говорят моряки, "счастлив на попутные ветры", воспитал много хороших моряков…
Так вот, от начальства Казакевич и Кроун получили весьма широкие полномочия - действовать в закупках "по собственному усмотрению, без всякого ограничения в суммах, но с соблюдением казенного интереса"…
И они ведь его соблюли! Да как!
Закупили судов и оборудования на 1 276 316 рублей 30 копеек.
И это был тот случай, когда копейки - я в том уверен - были проставлены отнюдь не для формального "ажура".
Пусть читатель судит сам…
Купленный капитан-лейтенантом Кроуном транспорт "Японец" обошелся казне в 445 069 рублей 74 копейки. А близкий по классу пароход "Камчатка" контр-адмирал Шанц закупил за 736 776 рублей.
За транспорт "Маньчжур" Кроун заплатил 259 215 рублей 23 с половиной копейки, а за аналогичный клипер "Всадник" финской постройки и корвет "Баян", построенный в Бордо, отдали 306 197 и 415 717 рублей.
Казакевич дешево купил пароходы "Америка" и "Амур", а баржу "Лена" - всего за 47 525 рублей 25 копеек.
Правда, несмотря на очевидную экономию и выгоду, чиновники Кораблестроительного департамента утвердили сделанные расходы только через три года после закупок - в конце декабря 1859 года. Видно, никак не могли поверить, что вот же - могли украсть, а не украли.
И это грустно… И то, что серьезный шанс Россия Александра Второго давала вороватым шанцам, а не лихим козакевичам.
А грустнее всего то, что России уже приходилось закупать машиностроительное оборудование и суда в США - в стране, еще недавно сельскохозяйственной…
ВЕЛИКИЙ же князь Константин - генерал-адмирал русского флота - месяцами болтался за границей. Причем развлекался лицезрением мертвых античных и живых коронованных развалин, вояжировал… Вместо того чтобы напряженно вникать в то дело, которое ему было вроде бы поручено - обеспечение морского могущества державы.
И 2 апреля 1859 года в Неаполе, после поездки в Capo-di-Monte и перед поездкой на виллу Аквиллы, он меланхолично записывал в дневнике: "Вчера приехал курьер из Питера. Я все сижу и читаю бумаги. У нас из морского бюджета отрезали 1.300.000. Это колоссальное свинство, для которого, разумеется, воспользовались моим отсутствием. Ездил с жинкой в Capo-di-Monte".
К этому времени Константин был за границей уже полгода, однако на осмотры иностранных верфей и кораблей не потратил в сумме и недели! До заводов же он не добрался вообще.
Да, это тебе не "Питер - плотник саардамский"…
Зато 13 октября 1858 года он полдня провел за осмотром квартала знаменитых гамбургских притонов: "После обеда с Гауровицем, и Кудрявским отправились посмотреть известные улицы. Ужасное зрелище, и ужасное впечатление".
Между прочим, пренебрегая своими обязанностями, Константин фактически становился государственным преступником, потому что в Русско-турецкой войне 1777–1778 годов Россия - в отличие от передовых морских держав - современного флота так и не имела. И Особое совещание, созванное в 1881 году после гибели Александра Второго от бомбы "народовольцев", для определения стратегических задач и кораблестроительной программы определило состояние русского флота как "застой и слабость".
Официальные биографы Константина взахлеб рассказывают о его заботе о флоте, приводя и его главенствующий якобы принцип: "Возможно большее плавание военных судов в дальних морях и океанах, необходимое как для создания истинных моряков, так и для поддержания международного значения России".
Принцип отличный и патриотичный, но, во-первых, как раз наличие у России ее Русской Америки обеспечивало практическую поддержку этого принципа, а Константин Россию Русской Америки лишал.
Во-вторых же, я приведу извлечение из письма цесаревича Александра, написанного им 11 (23) сентября 1879 года Победоносцеву:
"Я очень сожалею, что морское министерство отсылает от нас офицеров и команды (имелся в виду Добровольный флот, замышлявшийся как резерв военного флота и патронируемый цесаревичем, о чем я еще скажу. - С.К.), это весьма грустно и неприятно.
Решительно не понимаю их расчета, так как у них постоянно остаются на берегу лишние люди, которые ничего морского и не видят во всю свою службу. С подобным бестолковым и неприязненным министерством ничего не поделаешь… Генерал-адмирал делает, что ему другие вбивают в голову. Просто злость берет иметь дело с подобными людьми".
Это племянник - будущий император - так оценивает своего дядю после пребывания последнего на посту генерал-адмирала в течение формально сорока восьми, а фактически - двадцати четырех лет!
И оценка эта - убийственна.
Но нет же! Находятся любители не видеть очевидного. И в военно-историческом справочнике "Российский императорский флот", изданном к 300-летию русского флота в 1993 году, о великом князе Константине нео-"верноподданно" сообщается: "Талантливый государственный деятель, видный реформатор, неординарная личность, глубоко вникавший в задачи правительственной политики, таким остался в отечественной истории Константин Николаевич".
Н-да…
Этот "талантливый реформатор", родившись в 1827 году, был назначен генерал-адмиралом в возрасте… четырех лет (что само по себе было профанацией), первый офицерский чин мичмана получил ко дню рождения в семь лет, а к совершеннолетию, в 1847 году, "дослужился" до контр-адмирала.
Воспитателем его был знаменитый адмирал Федор Петрович Литке, математику и физику преподавал академик Ленц, военные науки - четыре полковника, генерал-майор и контр-адмирал. Однако натура у августейшего их ученика была типично великокняжеская, то есть поверхностная… За восемь лет до крымского позора самодержавия он в 19 лет представил записку "Предположение атаки Царь-града с моря", где лихо брал Константинополь на бумаге силами Черноморского флота (что было возможно в реальности со стороны суши) и не менее лихо отражал - на бумаге же - "всякие попытки флотов Англии и Франции выбить нас из Константинополя"… А на деле флот отца "генерал-адмирал" не смог защитить от англо-французов даже Севастополь.
Получив после смерти Николая Первого возможность играть в "солдатики и матросики" вместе с братом-императором уже без ограничений, Константин 24 июня 1857 года написал князю А.И. Барятинскому: "Необходимо изыскать новые и притом колоссальные источники народного богатства, дабы Россия сравнялась в этом отношении с другими государствами…"
Но никаких источников для поправки государственных дел, кроме новых внешних долгов у Ротшильдов, продажи национальной территории янки и передачи казенных уральских горных заводов в частные руки, всероссийские "баре" Романовы не видели…
Не видел Константин ни потенциального богатства России, ни талантливости русского человека даже в образованной его части и писал тому же Барятинскому: "Мы и слабее и беднее первостепенных держав… притом беднее не только материальными способами, но и силами умственными, особенно в деле администрации".
Эх!
Для того чтобы понять, что представляет из себя человек, необязательно узнавать - кто его друг. Можно ведь и спросить: а кто его враг?
Так вот, для более полной характеристики Константина Романова-старшего (был еще и его сын Константин, поэт "К.Р."), я расскажу о его личном враге Николае Михайловиче Баранове…
То, что Баранов был именно личным врагом великого князя, сообщает генерал Епанчин со слов сына "генерал-адмирала", того самого - поэта.
А вот что сообщу читателю дополнительно я…
БАРАНОВ поступил во флот восемнадцати лет - в 1854 году. В Русско-турецкую войну он командовал пароходом "Веста" и 11 июля 1877 года у берегов Румелии выдержал пятичасовое преследование турецкого броненосца "Фехти-Буленд", ведя все это время артиллерийский бой и потеряв 2 офицеров и 9 матросов убитыми и 5 офицеров и 15 матросов ранеными (для морского боя это много).
Помощником Баранова на "Весте" был, между прочим, молодой Зиновий Рожественский - будущий командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой, закончившей свой долгий путь из Кронштадта на дне Цусимского пролива.
Лихо воевал Баранов и потом, взял в приз турецкий пароход "Мерсина" с десантом в 800 человек… Однако уже тогда у него были недоброжелатели, и пошел слух о "мнимом сражении" с "Фехти-Буленд". Баранов, как человек прямой, сам потребовал следствия и суда над собой. Одновременно возник конфликт и с выплатой компенсаций за подъем некоего судна.
Константину такие офицеры на флоте не требовались. И, воспользовавшись удобным поводом, с Барановым просто расправились.
Еще 2 (14) сентября 1879 года цесаревич Александр (будущий Александр Третий) писал своему бывшему наставнику Константину Петровичу Победоносцеву из Бернсторфа: "We могу высказать, как меня огорчает история с Н.М. Барановым. Не знаю, что бы я сделал на его месте, но правда, жизнь его становилась невозможной. И я понимаю, что можно довести всякого человека до отчаяния, если поступают с ним, как поступают с Н.М. Барановым в настоящую пору".
А 15 января русского стиля 1880 года Александр сообщал тому же адресату: "Вчера решена была судьба Баранова. Государь смягчил наказание увольнением от службы вместо представленного приговора: исключения из службы… Государю было весьма тяжко решиться уволить Баранова. Константин Николаевич - тот недоволен даже тем, что государь смягчил наказание".