В эту книгу, подготовленную многолетним исследователем творчества братьев Стругацких Светланой Бондаренко, вошло множество НЕИЗВЕСТНЫХ текстов этих мэтров фантастики - черновики и ранние варианты известных произведений. ВСЕ тексты публикуются ВПЕРВЫЕ. Книга дополнена рисунками А. Стругацкого на полях рукописей и снабжена подробными комментариями.
Содержание:
С. Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От "Града обреченного" до "Бессильных мира сего" Черновики, рукописи, варианты 1
ВСТУПЛЕНИЕ 1
"ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ" 1
"ПОВЕСТЬ О ДРУЖБЕ И НЕДРУЖБЕ" 9
"ЖУК В МУРАВЕЙНИКЕ" 18
"ВОЛНЫ ГАСЯТ ВЕТЕР" 28
"ОТЯГОЩЕННЫЕ ЗЛОМ" 38
"ЖИДЫ ГОРОДА ПИТЕРА" 49
"ПОДРОБНОСТИ ЖИЗНИ НИКИТЫ ВОРОНЦОВА" 50
ЗАМЫСЛЫ 51
"ЭКСПЕДИЦИЯ В ПРЕИСПОДНЮЮ" 57
"ПОИСК ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ" 66
"БЕССИЛЬНЫЕ МИРА СЕГО" 67
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 82
ПРИЛОЖЕНИЯ 87
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 105
Примечания 105
С. Бондаренко
Неизвестные Стругацкие. От "Града обреченного" до "Бессильных мира сего" Черновики, рукописи, варианты
ВСТУПЛЕНИЕ
Первая книга исследования "Неизвестные Стругацкие. Черновики. Рукописи. Варианты" была посвящена началу творчества АБС. В ней рассматривались черновики и варианты изданий СБТ, "Извне", ПНА, ПXXIIВ, "Стажеров", ПКБ, ДР, ТББ приводились тексты неизданных рассказов, в том числе незаконченных. Во второй книге рассматривались черновики и варианты изданий: ПНВС, ХВВ, УНС, ВНМ, ГЛ, СОТ, ОО. В третьей - ОУПА, "Малыша", ПНО, ПИП, ЗМЛДКС.
Эта книга продолжает рассматривать творчество АБС в хронологическом порядке. Тому, кто читал предыдущие книги, позвольте напомнить, а тому, кто не читал, сообщить, что - это ни в коей мере не литературоведческий труд, это не исследование о влиянии личной жизни и жизни общества на произведения Стругацких; это не исследование темы текстов, их идеи и прочих литературоведческих "штучек"; здесь не будет поиска взаимосвязи между произведениями - как хронологическо-тематической, так и в плане идейного роста писателей… Это даже не исследование сотворения Стругацкими своих произведений, это только МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ. Исследовать будут позже и исследовать будут другие, я же даю только толчок: "Посмотрите, сколько тут интересного для вашей работы!";
- здесь не будет напоминаний читателю фабулы, сюжета произведений и имен главных и второстепенных героев, не будет также приводиться и основной (окончательный) текст для сравнения с тем, что было первоначально задумано Авторами; эта книга для читателя - "людена" (не обязательно относящегося к нашей группе "Людены", изучающей творчество АБС вот уже более пятнадцати лет; "людена в душе", который знает, любит и перечитывает тексты АБС) и читателя - исследователя загадки творчества вообще (кому интересен не только окончательный текст, но и КАК к нему шел писатель; этот читатель сам, ежели чего не знает или не вспомнит, найдет нужную книгу, прочитает и поймет);
- текст книги состоит на три четверти из текстов АБС. Однако БНС отказался поставить на обложке имена авторов ("Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий"), и хочется предостеречь читателя: не торопитесь, прочитав какую-то часть черновика, восклицать: "И правильно, что они убрали этот отрывок, это же совершенно дубово написано… И правильно, что они не повели сюжет в этом направлении - это же банальщина… Только посмотрите, какой неправильный оборот… А здесь вот явный фактический ляп…" Это действительно именно черновики. Это действительно было выброшено, или исправлено, или переписано со вкусом. Не ради придирок читателей (а уж тем более - критиков) публикуются эти тексты - пусть читатель придирается к окончательным текстам. Цель этой книги - показать, как создавалось, задумывалось, переписывалось, исправлялось произведение, чтобы в итоге получилось талантливо, ново, свежо, оригинально.
"ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ"
Этот роман" писавшийся Авторами необычайно (по сравнению с другими их произведениями) долго - с 1970 по 1975 год, впервые был издан только во второй половине восьмидесятых, пролежав в столе более десяти лет. И только наиближайшие друзья АБС знали об этом романе. До перестройки его нельзя было прочитать даже а списках, как, к примеру, СОТ или ГЛ. Но, выйдя "на люди", он оказался на удивление свежим и суперзлободневным. В жизни Воронина отразилась жизнь поколения шестидесятников, большой части советского народа за последние пятьдесят лет; от восторженной веры в Сталина - до вакуума веры в период перестройки. Вспоминается, как моя мама, прочитав впервые ГО, на мой вопрос, понравилось ли ей, с грустью ответила: "Понравилось - не знаю. Но Воронин - это я".
Можно было бы порассуждать на тему "а что если" (как восприняли бы ГО люди, очутившиеся в вакууме веры только в период перестройки, прочитав этот роман сразу после его написания в середине семидесятых; поняли бы? прошли мимо? осознала бы, что это - об их жизни?), но оставим такие темы литературоведам-социологам. Ибо это исследования не о том. А вот на наличие каких-либо вариантов ГО поздний выход книги, конечно же, повлиял. Ибо цензуры уже не было (ну, почти не было), и роман публиковался практически в том же виде, в каком вышел из-под пера Авторов.
ГО сохранился в архиве АБС в трех экземплярах машинописи. Папка с первым экземпляром называется "черновику вторая - "чистовик", третий экземпляр (тоже чистовик) сохранился в папке с чистовиками других произведений. Еще сохранилась отксерокопированная копия ХС, включающая начало ГО. Все они отличаются между собой, в основном, стилистической правкой, есть и мелкая фактическая правка. Крупных же исправлений в сюжете или даже в порядке изложения варианты ГО не содержат.
ЧЕРНОВИК
На первой странице черновика стоит дата: "Начат 24.02.70", на последней - дата окончания: "27 мая 1972 года".
На полях черновика иногда Авторы пишут заметки - что надо изменить или добавить. К примеру, в черновике отсутствует следующая часть диалога:
- Нуда, нуда! - откликался Изя. - Если у еврея отнять веру в бога, а у русского - веру в доброго царя, они становятся способны черт знает на что…
- Нет… Подожди! Евреи - это дело особое…
Есть лишь заметка на полях: "- Отнять веру в доброго царя… - Евреи - это дело другое…"
И когда Воронин, побывав в Красном Здании, возвратился в прокуратуру, увидел Вана и разговаривает с его соседом, тот (в черновике) лишь "приставил палец к ноздре и шумно высморкался". На полях заметка: "У Андрея у самого подбит лоб, поэтому и тот сух". И уже в следующей рукописи появляется отрывок: "Детина посветил на него своим фингалом, ухмыльнулся (Андрей тотчас вспомнил и ясно ощутил собственную гулю на лбу)…"
Размышления Воронина по поводу Красного Здания и поданной начальством идеи о специально распространяемых слухах в черновике передаются так: "Действительно, по-видимому, в Городе вполне могли существовать люди, для которых распространение жутких легенд и панических слухов, создание обстановки террора и ужаса могло бы оказаться полезным. Таких людей, действительно, надлежало выловить и подробнее выяснить их конечные цели, а также - кому они служат". Тут же на полях присутствует заметка Авторов: "Несообразности в показаниях - искажение слухов при передаче". И Авторы в соответствии с этим изменяют текст: "Если в городе действительно есть люди, которые поставили перед собою (или получили от кого-то) задачу создать среди населения атмосферу паники и террора, то очень многое в деле о Здании становилось понятным. Несообразности в показаниях так называемых свидетелей легко объясняются в этом случае искажением слухов при передаче. Исчезновения людей превращаются в обыкновенные убийства с целью уплотнения атмосферы террора. В хаосе болтовни, опасливых шепотов и вранья надлежало теперь искать постоянно действующие источники, центры распространения зловещего тумана…"
И отсутствует в черновике: "Пойми, пожалуйста: эти люди не могут не брюзжать. Так уж они устроены. Кто не брюзжит, тот ни черта не стоит. Пусть брюзжат". А на полях написано: "Надо разрешить им брюзжать. Кто не брюзжит, тот ни черта не стоит".
Четвертая часть ("Господин советник") сначала называлась просто - "Будни".
В черновике, когда Андрей несколько раз поминает Кэнси (уже после его смерти), Авторы ошибочно называют его "Канэко". И эта ошибка проникла в часть чистовиков (о чистовиках подробнее - ниже) и даже изданий.
Измененные подробности
Комсомольского вожака факультета, где учился Воронин, в черновике звали не Леша Балдаев, а Леша Дадаев. Рэй Додд, пропавший в Здании, в рукописи имел другие имя и фамилию, знакомые читателям по "Стажерам" - Бэла Барабаш. Валька Сойфертис, одноклассник Воронина, умер не в сорок девятом году (как в окончательной версии), а в пятьдесят первом. Бабушку Воронина в черновике звали не Евгения Романовна, а Евгения Сергеевна, а отца его похоронили не на Пискаревке, а в Вологде. У Федьки Чепарева (которому голову оторвало снарядом, о нем рассказывает в романе Давыдов) фамилия в черновике - Чепуров. Хнойпека в черновике зовут Хнеупеком, Пака - Ни. А из окна комнаты картографов свисал голый труп не Рулье, а Бигаса.
Изменялись в процессе правки черновика и числа. Возможно, некоторые и не столь важны для прочтения. К примеру, то, что Ступальский выдал гестапо не двести сорок семь человек, а двести сорок восемь. Или, как сообщает Кэнси следователю Воронину, "за последние пятнадцать дней в Городе исчезли без следа одиннадцать человек". В черновике - семнадцать. Предельный допустимый индекс интеллектуальности в черновике не шестьдесят семь, а семьдесят… Но некоторые числа могут помочь исследователю фактической составляющей Города и его окрестностей, а также биографий главных персонажей. Первоначально Андрей попал в Город не в пятьдесят первом, а в пятьдесят втором году. Воронин-следователь размышляет: "Дело о Здании было начато еще в те времена, когда Андрей был мусорщиком…" В черновике не "еще в те времена", а конкретно - "шесть месяцев назад". В черновике сначала указывается, что Кацман родился в тридцать третьем году, но тут же забивается и сообщается, что в тридцать шестом. Точно так же о времени его прибытия в Город: сначала - шестьдесят седьмой, затем - шестьдесят восьмой. Интервью с фермерами Кэнси брал "у полсотни мужиков" (поздняя редакция) и "у двадцати человек" (в черновике). И почему-то в такой же пропорции изменяется протяженность площади перед мэрией - пятьсот и двести метров. Кацман о себе говорит: "…кто уголь нашел? Триста тысяч тонн угля в подземном хранилище?" В черновике: "Кто бензин нашел? Восемьдесят тысяч тонн в подземном резервуаре". Во время экспедиции Воронин заносит в дневник "Пройдено 28 км". В черновике - 48. А вот дневной расход воды не 40, а 20 литров. "Как-никак, а прошли девятьсот километров", - думает Воронин. В черновике не девятьсот, а "больше тысячи". Во время разведки Изя, разглядывая план города, сообщает, что "через шесть кварталов должна быть площадь". В черновике - "через четыре квартала". Воронин думает о жизни после переворота: "Но ведь и то сказать: четыре годика жили - ни о каком Эксперименте и не вспоминали…" В черновике не "четыре годика", а "три года". "Трупы лежат не меньше трех дней", - говорит Изя, когда они с Андреем возвратились из рекогносцировки. В черновике не "трех", а "четырех".
Много изменений и в описании самого Города. В рассказе о северной части Города - что идет за центральными обитаемыми районами, - Кацман говорит: "А там еще город и город, там огромные кварталы, целехонькие, дворцы". И добавляет в черновике: "Там, конечно, почти никто больше не живет, потому что водопровода нет…" После правки сказано более категорично: "Сейчас там, конечно, никого нет, потому что воды нет…"
Еще Кацман рассказывает о временах монарха Велиария Второго, который царствовал в то время, когда на современном месте обжитого района Города были болота и фермеры. "И было это не меньше, чем сто лет назад…" - говорит Кацман ив черновике добавляет: "По документам видно, по архитектуре…"
Возвратившись к экспедиции, увидев трупы, Воронин с Кацманом обсуждают происшедшее, и тут гаснет солнце. Андрей сразу же пытается поставить на точное время (время, когда гаснет солнце) остановившиеся наручные часы и ставит: в рукописи - на восемь, в первом издании (журнал "Радуга") - на двенадцать, в остальных изданиях - на десять часов.
Гейгер замечает, что до Поворота жизнь была тяжелая, "но вот жизнь в общем налаживается…" В черновике указывается более точно: "Но вот уже минимум полтора года, как жизнь в общем налаживается…"
Палата Мер и Весов, упоминаемая в романе, первоначально называлась торговой палатой.
Упоминая в романе в первый раз фермеров, Авторы рассказывают о том, что живут они рядом с болотами. Правя черновик, они добавляют к болотам еще и джунгли.
Шеф полиции, делая втык Воронину, замечает: "Столько времени у нас работаете, а всего три жалких дела закрыли". В черновике фраза, во-первых, более конкретна (не "столько времени", а "два месяца") и более груба (вместо "жалких" - "говенных").
О профессиях. Сначала Авторы хотели сделать Отто Фрижу не товарищем министра профессионального обучения, а министром земледелия. Кацман, перечисляя на допросе по порядку места его работы, называет: в черновике - "конторщик городской бойни, старший архивариус Города, кузнец, мусорщик", в остальных вариантах - "разнорабочий, старший архивариус Города, конторщик городской бойни, мусорщик, кузнец". Когда Воронин работает в газете, Дэнни Ли там работает не завотделом писем, а заведующим отделом рекламы. Кэнси, узнавая Цвирика, кричит ему: "Ты деньги для школ разворовывал…" В черновике - не школ, а сиротского дома.
И множество других изменений присутствует в черновике. Перечислим только самые интересные.
В рассказе Кэнси о жизни его двоюродного дяди, полковника Маки, наличествует такая подробность: "…он присутствовал при вступлении немцев в Прагу…" В черновике сказано более конкретно: не "при вступлении немцев", а "при вступлении гитлеровских танков".
"Полицейский-одиночка действительно соблазнительная приманка для этих гадов", - думает Воронин о запрете полицейским носить оружие. В черновике он более конкретен: не "этих гадов", а "матерых уголовников".
Во время паники по поводу появления павианов, жалуясь Наставнику, Андрей сначала говорит: "…никуда не могу пристроиться…" Потом Авторы правят: "Оказался никому не нужен". В ответе Наставника простоватое слово "безалаберность" правится на более официальное - "недостаток дисциплины".
Когда собирался отряд добровольцев для обороны от павианов, Воронин замечает о Фрице Гейгере: "…и даже не видя его в полутьме, по одному его голосу, Андрей чувствовал, как нравится командовать этому фашистскому недобитку". Авторы в первой части романа стремятся показать похожесть коммунистического мировоззрения Воронина и фашистского мировоззрения Гейгера, поэтому эту фразу они исправляет: "…нельзя было не признать, что в данной ситуации Фриц Гейгер, хотя и являлся бывшим фашистским недобитком, но оказался как-никак на своем месте". И позже Авторы смягчают отношение Воронина к Гейгеру: Воронин в мыслях несколько раз называет Гейгера не "фашистской мордой", а "унтер-генералом". Но вот присутствующее в черновике обращение Гейгера к Воронину "брат" Авторы изменяют на "дружище".