Урок № 7
Двойное толкование
Поэзия многослойна. Любое талантливое стихотворение каждым читателем воспринимается по-своему, причем на протяжении жизни отношение к произведению может меняться. Употребление набивших оскомину слов и выражений считается в поэзии признаком дурного тона, ведь настоящий поэт создает свою собственную мифологию. Но в песенном ремесле все наоборот. Поэты-песенники в большинстве своем используют ту мифологию, которая уже существует. Если мы говорим о создании массовой песни, то и писать авторы должны так же, как мыслит и говорит большинство – просто и понятно. Слова и предложения желательно употреблять таким образом, чтобы смысл сказанного был максимально доступен и на слух воспринимался однозначно. Причем, чем ближе к устойчивым словосочетаниям, уже пропечатавшимся в народном сознании, тем лучше. Сами посмотрите, сколько популярнейших песен основано на идиоматических выражениях и поговорках: "Не сыпь мне соль на рану", "На тебе сошелся клином белый свет", "Делу время, а потехе час", "Суженый мой ряженый" и так далее, и тому подобное. Это еще одно отличие стихотворения от песенного текста.
Позволю себе следующее сравнение. Песенное наследие народа – это огромный дом, который строился не год и не два, а сотни лет из разных материалов. Его продолжают реконструировать и реставрировать, периодически что-то добавляя, меняя, удаляя или исправляя. Каждый может принять участие в этом процессе, прилаживая что-то свое, но желательно придерживаться общей концепции строительства и не прикасаться к несущим конструкциям сооружения – правилам. Строительные материалы лучше использовать в том виде, в котором они лежат "под рукой", и не разрушать созданные кем-то ранее блоки из кирпичиков-слов, если они успели "зацементироваться". Поясню примером. Если мы возьмем оборот-блок – "испугался до полусмерти" и попытаемся его "сломать", заменив на – "испугался до полужизни", а потом приспособить к тому, что строим, то вся наша стенка пойдет сикось-накось. Вроде бы нет никакой смысловой разницы между словами "полусмерти" и "полужизни" – мало того, второе выглядит даже поэтичнее, – но вычурность и неестественность получившейся конструкции бросается в глаза. Если мы в давно существующем словосочетании "играть в кошки-мышки" заменим мышек на хомячков, ничего хорошего не получится, можете мне поверить. Смысл останется тем же, но реакция народа на подобную переделку будет отрицательной. А теперь посмотрим в свете вышесказанного на текст песни " Ромашковое поле" , которую исполняет группа "Чи-Ли":
Что ты скажешь, если я без мысли влюблюсь в тебя?
Мама даже перестанет не понимать меня.
Я так ждала – ну когда же эта пора придет.
Я так рада, что ты со мной.
Автор (некто Егор Солодовников), к сожалению, не знает, что в русском языке давно "затвердели" обороты – "влюбиться без памяти" и "безумно влюбиться", а значит, не стоит их переиначивать. "Влюбиться без мысли" – плохое словосочетание, оно в русском языке не используется, с этим нужно смириться и принять как данность. Здесь образ надо либо расшифровать (без какой именно мысли), либо необходимо как-то исключить намек на то, что в голове у героини всего одна мысль. Еще одну ошибку, допущенную автором, не хочется даже обсуждать, настолько она очевидна. Нигде в России не говорят – "перестанет не понимать", как не употребляют обороты: "станет не делать", "начнет не сидеть" и тому подобные. Текстовику я бы посоветовал уважительнее относиться к "строительному материалу", а группе – обращаться за "словами" к профессионалам.
Как-то сатирики подметили двусмысленность в тексте Косарева на одну из мелодий композитора и исполнителя Антонова:
Давай обнимемся у трапа -
Мы не увидимся уже!
Если пытливые исследователи попробуют вникнуть в содержание этих строк, то окажутся в недоумении – что же конкретно имел в виду автор? Может быть, люди обнимаются у трапа, потому что решили навсегда расстаться? Или автор уверен, что самолет не долетит? Слушатели теряются в догадках, и у всех создается ощущение, что автор хоть и знает, но чего-то недоговаривает.
Так уж сконструирован мозг человека – он постоянно создает логические цепочки, хотим мы этого или нет. Вот часть текста песни, которую исполняет Наташа Королева, а изготовлен этот продукт неким господином С. Сигаревым (к сожалению, я не нашел никаких данных об этом авторе):
Желтые тюльпаны -
Вестники разлуки.
Цвета запоздалой
Утренней звезды.
Точку после слова "разлуки" я поставил сам, волевым решением, ведь ее нет нигде, ни в одном из вариантов написанного текста, встречающихся в Интернете и караоке. Любой, кто слышит эти слова, резонно считает, что не тюльпаны, а именно разлука имеет такой необычный цвет. Если автор думал по-другому, то ему надо было более тщательно следить за построением стиха, тогда никакого двойного толкования не возникало бы.
Вот пример из творчества сочинительницы Земфиры:
Тротуары пахнут мылом.
Надо же, мы в иной попали.
На твоем лице застыло
Выражение печали.
Поклонники и фанаты знаменитой песенницы вопросов не задают, потому что слушают, не пытаясь понять услышанное. Но мне, как профессионалу, автоматически отмечающему всякие несуразности, абсолютно не понятно – куда же попали герои произведения? В тротуар? Но как можно попасть в тротуар, тем более в иной? Об ином мире я слышал, но об ином тротуаре – никогда. Может, они попали в запах мыла? Или в какой-то иной запах? Но тогда в какой? Выражение печали, застывшее на лице одного из героев, никак ситуацию не проясняет, а только усложняет восприятие. Любое из этих значений имеет право на существование, поэтому, с моей точки зрения, тут есть над чем подумать.
К слову
Однажды большая группа артистов возвращалась в Москву из далекого сибирского города, где несколько коллективов принимали участие в пафосном корпоративном мероприятии. Самолет, как это иногда случается, задерживался по метеоусловиям Москвы. В зале ожидания аэропорта артисты разбрелись по углам и мирно дожидались желанного объявления. За столом посередине зала "команда" администраторов праздновала удачное завершение работы, позволив себе расслабиться коньячком.
Земфира подошла к ним и на повышенных тонах стала требовать немедленной отправки, мол, ей обещали, что к обеду она будет дома, так чего же они тогда сидят и ничего не делают, так их и растак! Администраторы разводили руками и, как могли, оправдывались, ссылаясь на непредвиденные обстоятельства. Доведя себя до кипения, звезда эстрады села на диван рядом со мной. Я (как оказалось, некстати) попытался вежливо ее успокоить, заметив, что нельзя обижаться на погоду и стоит поберечь нервные клетки. Она встала, оглядела меня с ног до головы и снисходительным тоном произнесла: "Есть люди, которые движут планету вперед, а есть те, которые ее тормозят!" Затем гордо вскинула голову и пересела на другой диван.
Я до сих пор мучаюсь вопросом – а может, все-таки идея влияния человека на движение небесных тел не так уж и бредова? Или я слишком скептически настроен относительно возможностей человека как биологического вида? А что, если я просто не замечаю ускорения, которое придает земному шару девушка Земфира? В любом случае, с того момента я всеми силами пытаюсь не тормозить.
Продолжим . Иногда авторы используют слова, которые имеют двойное значение, и трудно предположить – какое из этих значений будет взято слушателем за основу. Чтобы пояснить свою мысль, приведу строки из песни " Осенняя свадьба". Поет эту песню Александр Серов, а написала текст Наталья Потемина:
Я знал заранее, но не был я готов,
Что ты наделала со мной, что ты наделала…
После перечисления неправильных поступков, совершенных любимой женщиной, можно укоризненно сказать ей – "что ты наделала". Это было реализовано авторами в нескольких песнях и благополучно спето исполнителями. Пару раз мне попадалось выражение – "что ты сделала со мной", что тоже воспринималось вполне благозвучно. Но использовать выражение – "что ты наделала со мной" ни в коем случае нельзя! Мы спорили с автором музыки достаточно долго, и доводы он привел убедительные, упирая на то, что слова "сделать" и "наделать" практически идентичны. Но я вас уверяю, эти слова – далеко не близнецы, хотя таковыми кажутся на первый взгляд. После слова – "наделала", так же как после слов – "набедокурила" или "натворила", нельзя ставить предлоги с или со , потому что они подразумевают исключительно значения "вместе с" или "вместе со". Соответственно, смысл фразы – "что ты наделала со мной" воспринимается исключительно как – "что ты наделала вместе со мной", а не как-нибудь по-другому. К тому же в подсознании непроизвольно всплывает выражение – "наделать в штаны", а это уже совсем нежелательно.
В погоне за сложными и неоднозначными образами авторы зачастую не учитывают, что их могут понять совсем не так, как они ожидали. Разберем фрагмент песни " Цветы" из репертуара группы "Танцы минус" , сочиненной лидером коллектива Вячеславом Петкуном:
Город просто погас, и остался лишь он,
Запах тела твоего, тела твоего звон.
Судя по названию, мы имеем дело с лирическим произведением, мало того, можно даже предположить, что оно о любви (запах тела твоего). Если бы речь шла о запахе тела мужчины (в тексте ни разу не говорится о том, что автор обращается именно к даме), это бы звучало в устах героя (Петкуна) подозрительно. Надеюсь, речь идет все-таки о женщине. Но как понимать оборот "тела твоего звон"? Она что – проглотила колокольчик, будильник или мобильный телефон? На теле еще может что-то позвякивать, но трудно представить себе, как звенит само тело. Я считаю, что этот образ следовало обязательно доработать, например, так: "юного тела звон", может быть, используя в качестве противопоставления "старого тела скрип", или добавить какое-нибудь вспомогательное определение, скажем, "хрустального тела звон", подчеркивая хрупкость тела, и тем самым избежать нежелательных толкований образа в сознании слушателей.
При создании текста песни автор должен помнить, что все знаки препинания, которые он поставил, существуют только на бумаге. Ни один исполнитель не в состоянии их спеть, а значит, они должны всплывать в подсознании слушателя как бы сами собой. Но зачастую молодыми сочинителями и сочинительницами это требование не соблюдается, из-за чего возникают абсолютно нелепые словосочетания. В качестве примера возьмем строки из песни "Я прошу тебя" Леры Массквы:
Я тебя прошу, забывай меня.
В небе серп луны режет мне по пальцам.
Я привел этот отрывок в том виде, в каком его услышал. Написанным на бумаге мне его видеть не довелось, а на интернет-сайтах воспроизводится приведенная мной версия. Но тогда совершенно непонятно, как оказались в небе пальцы исполнительницы? По-другому рассматривать эту строку абсолютно невозможно, никаких других предположений у меня не возникает. Если бы мы имели дело со стихами, можно было изложить мысль следующим образом:
Я тебя прошу,
Забывай меня.
В небе – серп луны.
Режет мне по пальцам…
А потом уже придумать – что и чем режет по пальцам (лучше, конечно, режет пальцы). Но грамотно вставить эти строки в песню будет достаточно сложно, ведь тогда при создании музыки придется учитывать размер стиха, делая паузы там, где стоят точки или запятые.
В разговорной речи мы часто употребляем первые попавшиеся выражения, не задумываясь об их смысловой неоднозначности, ведь нам нужно всего лишь изложить какую-либо мысль в самой простой и доходчивой форме. Если нас не так поняли, мы можем растолковать свою мысль, используя другие выражения. Но текст песни – это не разговорная речь, тут другие сравнения не приведешь! В данном случае более чем уместна русская пословица: "Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь!" Здесь все должно быть выверено до мелочей, как в речи президента с трибуны ООН! Вот вам вдогонку и правило: если возникает малейшее сомнение в ассоциативной безукоризненности того, что вы сочинили, лучше поискать другие слова и обороты, так будет спокойнее.
Добрая половина шлягеров моей юности пелась на улице не в оригинальных версиях, а в дворовых трактовках. Нашего соотечественника хлебом не корми, дай только что-нибудь сломать или испортить. Вы думаете, что, когда певец Шура пропевал – твори добро, россияне слышали написанное? Ну уж нет! Судя по тому, что они пели на улице или в караоке – исключительно то, что хотели услышать – дави бобров! Я не знаю почему, но даже безобидные "Ландыши" Ольги Кляйнер (Фадеевой), которые и истолковать-то можно было только однозначно, не избежали варварской переделки. Вместо авторского текста:
Ты сегодня мне принес
Не букет из пышных роз,
Не тюльпаны и не лилии… -
почему-то горланилось:
Ты сегодня мне принес
Электрический насос
И давай меня накачивать…
Видимо, жажда творчества у нашего народа направлена не на создание чего-либо, а на разрушение уже созданного (обратите внимание – сколько сил и изобретательности тратят россияне на то, чтобы вырвать медные провода из земли прямо на территории воинских частей)! Я воспринимаю этот факт как некую программу, заложенную в бедовую славянскую голову. А теперь о том, как она работает применительно к песне: если наш соотечественник что-то недослышал или недопонял, то он додумывает текст, подставляя только самые неприглядные слова. Есть незатейливая хохма:
Мы – ребята из Перово,
И живется нам отлично!
Наш соотечественник смеется уже от того, что встретил неправильную (с его точки зрения) рифму. Он даже представить себе не может, что такая конструкция может существовать не в том виде, в каком она воспринимается в отрыве от контекста, а быть использованной как-то по-другому! Предположим, так:
Мы стремимся к жизни новой,
Позабыв о счастье личном.
Мы – ребята из Перово,
И живется нам отлично!
К слову
Много лет назад я и многие другие мои коллеги выступали в одном сибирском Дворце спорта, я сидел за кулисами в артистическом буфете и слушал, что поют мои коллеги. Сцена была далеко, слова различались плохо, так что приходилось напрягаться, чтобы понять и усвоить смысл. Во время выступления Михаила Боярского я впервые услышал строки припева: "Где гроздья пенные и соловьи, и …енные глаза твои". Я спросил своих коллег, сидящих рядом: "Братцы, подскажите, пожалуйста, что там, в третьей строке, а то я не уловил!" Мне ответили: "Да, мы тоже не расслышали, но скорее всего "где гроздья пенные и соловьи, и … ", и несколько исключительно матершинных вариантов!
Я говорю все это к тому, что ваше произведение, в случае его "раскрутки", тоже может быть переделано до неузнаваемости. Даже если в нем не будет ничего, что можно было бы истолковать двояко, в нашей стране всегда найдутся желающие ваше творение переделать на свой лад.
Урок № 8
Переносы
В стихотворении любая идея может быть развернута и растянута хоть на целую страницу, ведь при чтении можно задать какой угодно ритм и любое количество строк читать слитно, как одно предложение. Да и декламируя можно ускориться и выдать тираду любой длины, лишь бы дыхания хватило, а можно сделать смысловую паузу или замедлиться – кому что нравится. Но в песне этого сделать нельзя – музыка не позволит, поэтому желательно не переносить мысль на следующую строку, если между этими строками звучат длительные музыкальные фрагменты, а постараться сделать так, чтобы каждая строка была самостоятельной. Сейчас поясню. Возьмем для примера еще один отрывок текста песни Антонова, написанный для него уже Мишей Таничем:
Новая встреча – лучшее
Средство от одиночества.
Если следовать знакам препинания и просто читать, то все кажется вполне пристойным, но спеть тире еще никому не удавалось. К тому же в данной песне волею композитора между первой и второй строкой заложен небольшой временной отрезок, полтакта музыки без слов, во время которого слушатель успевает непроизвольно поставить точку после первой строки, а саму строку подогнать под здравый смысл. И что же он слышит? А вот что: "Новая встреча – лучшая!" Все, мировой порядок восстановлен. Но после того как "правильная" словесная конструкция отложилась в сознании, через запланированную композитором паузу на слушателя неожиданно валится следующая строка: "Средство от одиночества"! И тут мозг начинает активно сопротивляться – какое средство, что с ним делать и куда его приткнуть? Конечно, при неоднократном прослушивании можно мысленно восстановить изначально задуманную автором картину и привыкнуть (человек вообще легко ко всему привыкает), но я бы посоветовал вам заранее обратить внимание на эти якобы мелкие шероховатости и постараться их не допускать.
Иногда слушатель и сам не понимает, что ему не нравится, но дискомфорт остается и после сотого прослушивания. Возьмем песню, бывшую весьма популярной в конце прошлого века:
Плачет девочка в "автомате",
Прячет в зябкое пальтецо
Все в слезах и в губной помаде
Перепачканное лицо…
Я слышал эти строки, написанные Андреем Вознесенским (в оригинале не "плачет", а "мерзнет") бессчетное количество раз, и меня всегда коробило от ощущения неправильности, которое исчезло только после визуального ознакомления с текстом. А все потому, что во время пения после второй строки исполнителем ставится интонационная точка, отсутствующая у автора, соответственно третья и четвертая строки воспринимаются как одно предложение. Так что же нам слышится? А вот что:
Плачет девочка в "автомате",
Прячась в зябкое пальтецо.
Вся в слезах и в губной помаде
Перепачканное лицо.
Какой же вывод мы можем сделать, исходя из вышесказанного? А вот какой. Слушатель сам расставляет знаки препинания, следуя мелодической линии. Получается, что звучит это все неважнецки, но люди слушают пение Жени Осина и принимают все как есть, считая данное произведение "дворовой" песней. Когда песня звучала по радио или с экрана телевизора, автор текста слышал то, что написал, а все остальные – то, что получилось у Осина (но другого получиться и не могло, потому что текст изначально писался как стихотворение).