Современных русских людей все меньше объединяет с государством
Сайты Интернета сейчас засыпаны разоблачениями в шпионаже в пользу США различных деятелей российской оппозиции. И хотя шпионаж - вовсе не моя специальность, должен сказать, что завывания про американских шпионов не действуют и действовать не могут.
Сама система лояльности государству нынешним режимом тотально подорвана. В каких случаях человек лоялен стране? Когда она осознается как "своя". Но что значит фраза "эта страна - моя"? Она означается ситуацию, когда человек ощущает единство - себя и государства. Это единство выражается через метафоры - "Родины", "России-матушки" или "града на холме". Принадлежность к государству, к защищаемому государством народу дает человеку сопричастность вечности. Ибо мы умрем (человек - смертен), но государство, народ будут существовать и после так же, как существовали прежде нас.
Итак, человек достигает осознания государства своим через механизм сопричастности. Само же государство может существовать, длиться в веках только в том случае, когда отстаивает ценности, лежащие вне времени. Чувство единства, слияния с государством одновременно слито с чувством причастности к всеобщим ценностям. Например, ценностям свободы.
Государство, лишенное ценностного кода, лишенное идеи, которую оно намерено отстаивать перед лицом вечности, погибает молниеносно. На наших глазах Советский Союз утратил веру в коммунизм и мгновенно распался.
Современных русских людей все меньше объединяет с государством. Еще стоят созданные при советской власти социальные системы, еще существуют вечные союзники страны - армия и флот, но ценности безвозвратно потеряны. Дело даже не в стариковских разговорах про "молодежь, которая ни во что не верит". Дело в принципиальном отказе нынешнего российского государства от производства национальной идеи. Национальная идея, строго говоря, это и есть та система ценностей, во имя которой народ должен защищать государство.
Российское же государство в вопросе о национальной идее изволит плодить противоречия. Национальная идея - это всегда идея свободы. Между тем современная РФ пытается сформулировать странную идеологию суверенной демократии, в соответствии с которой государство свободно ("суверенно"), а вот граждане его - нет. Если же свободно только государство, а граждане его порабощены, то неизбежно возникнет идея освобождения и граждан, которая, конечно, с радостью будет поддержана внешними силами. И против этой идеи будет трудно что-то возразить, ибо свобода - основополагающая ценность, которая восторжествовала в последние столетия.
Если государство не гарантирует мне свободу, то государство - не "мое", а чье-то. Ибо раб будет всегда подозревать, что в рабовладельческом государстве кто-то свободен. А раз так - будет лоялен не ему и не касте "свободных", но тем, кто пообещает освободить его от цепей. Для России роль такого внешнего освободителя, несущего ценности свободы, играет Запад.
Требуя лояльности государству, провластная критика не объясняет, а из каких соображений нужно быть лояльным. Вопрос немаловажный. Если коммунизма нет, то государство, созданное для его строительства, должно быть уничтожено либо переформатировано. Для чего существует нынешняя Российская Федерация? Если не для свободы, а для ответственного экспорта на Запад энергоносителей, то есть для обслуживания западных интересов, то не ясно, чем плох иностранный шпион, действующий в интересах все того же Запада? Действительно, если правительство говорит, что всеми силами намерено отстаивать интересы США и качать нефть и газ в "Европы", не жалея сил, почему то же самое не может сказать оппозиция?
Возникает уникальная ситуация, когда на обвинение "вы - иностранный шпион!" можно совершенно спокойно ответить: "Да, а чо?". И на это "чо" никакого рационального ответа попросту нет. Действительно, если правительство искренне и раболепно сотрудничает с Западом, то почему нельзя с ним сотрудничать кому-то другому? Штатные пропагандисты нынешней власти слишком много говорили о том, что правительство - единственный европеец в России. Однако на практике правительство стремится быть единственным американцем. То есть единственным субъектом, уполномоченным на сотрудничество с Западом. Этакий эксклюзивный шпион, один на все общество.
Впрочем, если сказать точнее, сотрудничество с Западом рассматривается просто как привилегия правящей касты. Когда бывший глава администрации президента Александр Волошин посетил Вашингтон и встретился там с рядом крайне высокопоставленных чиновников (визит освещался газетой "Коммерсант"), никому и в голову не пришло обвинить председателя совета директоров РАО "ЕЭС России" в шпионаже. Тем паче - в "сотрудничестве с Западом". Понятно же, что члену правящей касты общаться с западными партнерами не просто необходимо, напротив - прямо предписано. Чего не сказать про всяких "оппозиционеров", для которых встреча с иностранными чиновниками - уже компромат.
Больше того, здесь проходит своего рода классовое разделение. Есть элита, номенклатура, для которой прописаны "космополитизм" и "Куршавель". Уважаемые люди, естественно, связывают все свои надежды на будущее со швейцарскими поместьями и американскими банками. Учат детей в западных школах. Покупают лондонские замки.
Но "быдло"…
А вот "быдлу" предписан патриотизм. "Большие дяди" из правительства, разумеется, будут сотрудничать с НАТО в рамках программы "Партнерство во имя мира". Но глупая молодежь прямо-таки обязана бегать по улицам с воплями протеста против политики "агрессивного блока". Получается шизофрения, раздвоение личности. Ибо и то и другое - политика власти. Это хорошо видно на примере украинских выборов. Поддерживаемый Кремлем Блок Витренко яростно выступал против присутствия НАТО на украинской земле, за дружбу с Россией. Дело благое. Вот только насмешливые критики не преминули указать Витренко, что сама Россия намерена проводить совместные с НАТО маневры. Проклинать НАТО - удел обманутого "быдла". Дружить с НАТО - удел правильных, продвинутых "пацанов".
Подобный подход маргинализует патриотизм. В самом деле, если за Россию, за ее независимость и суверенитет могут выступать только фрики под лозунгами типа "наш сапог свят", если правительство ухитряется предъявлять оппозиции обвинения в сотрудничестве с Западом, одновременно плотно сотрудничая с ним само, это значит, что действительный суверенитет и действительная безопасность страны под угрозой. Ибо защитники Родины не могут рекрутироваться с помощью технологий "разводилова для лохов". Рано или поздно люди устанут от "патриотического камлания", смысл которого прост, как портянка евразийца, - защита коррумпированного начальства от любых честных выборов.
Сегодня по просторам России "шествуя важно, в спокойствии чинном" идет Столоначальник. На груди его сияют значки "отличник приватизации" и "шпион иностранной разведки с 1991 года", в руках шуршит почетная грамота об окончании Ризеншнауцерского института демократического республиканизма (1994). Над головой колышутся транспаранты: "Мы очень хотим быть рабами" и "Долой иностранных шпионов". Их несут странные люди с нездоровым патриотическим блеском в глазах. Столоначальник благосклонно кивает, дает странным людям леденец и тут же уезжает в карете с ливрейными лакеями на запятках, ибо через час предстоит прием у американского посла.
Не то чтобы мне не нравилась эта картина. Просто власть ставит нас перед выбором: либо Запад управляет страной опосредованно, через нынешних правителей, либо напрямую. Боюсь, при таком подходе найдется много желающих оптимизировать систему и устранить ненужных посредников. Благо никаких ценностных оснований для защиты государства нет.
Нам нужна санация: жуликов - на пики!
В последнее время в интеллектуальных кругах России обсуждаются варианты модернизации российского общества. При этом под модернизацией понимается повышение конкурентоспособности России, усиление ее позиций в мире.
Однако идея модернизации сама по себе ущербна. Классическое определение модернизации подразумевает ускоренное ("догоняющее") развитие страны в условиях жесткого авторитарного правления. Пример тому - годы правления Иосифа Сталина в СССР и два модернизационных проекта в Китае ("большой скачок" и "культурная революция").
Но любые мобилизационные проекты, проведенные в жизнь авторитарными или тоталитарными режимами, неизменно заканчивались крахом. Вспомним все ту же "культурную революцию" или режим Пол Пота в Камбодже.
Авторитарная модернизация удалась в тех странах, которые прямо или косвенно находились под контролем развитых стран Запада. Это - Япония, Южная Корея, Тайвань, которые развивались под надзором американской армии. Это Гонконг, который был британской колонией. Активно пропагандируемая несколько лет назад чилийская модель экономической модернизации также заработала под прямым воздействием американцев.
Иначе говоря, следует различать два вида модернизационных режимов: западническо-модернизационный и национально-модернизационный. В первом случае все ясно. Развитая страна, интересы которой требуют экономической стабильности в каком-либо слабом, экономически неразвитом государстве, внедряет в нем современные технологии управления, демократию, близкое к западным стандартам законодательство, что почти автоматически приводит к бурному экономическому росту, поскольку к западным технологиям управления обществом добавляются характерные для слаборазвитых стран высокая дисциплина и трудолюбие.
С национально-модернизационными режимами сложнее. Самые простые проекты, такие как индустриализация, которые в другой ситуации были бы реализованы государством естественно и легко (вспомним индустриализацию США или же царской России до 1917 года), проводятся национально-модернизационными режимами с чудовищным надрывом и огромной концентрацией сил, требуют гигантских жертв от целых поколений. "Ударные стройки" сопровождаются таким колоссальным напряжением экономики, что невольно приходишь к мысли, что создание промышленной базы государства - только одна, причем далеко не самая важная, их составляющая.
Тирания часто решает свои внутренние проблемы за счет внешних войн. Однако делать это в XX веке стало сложнее - слишком большое развитие получили военные технологии. Проведение же модернизации и связанной с ней "мобилизации" позволяет достичь тех же целей, что и внешняя война, только другими способами. А именно - объединить народ вокруг власти.
* * *
Сегодня усиление страны через модернизацию невозможно. Россия слишком слаба и не выдержит крайнего напряжения сил, характерного для эпохи модернизации.
Мы привыкли думать, что в политическом смысле для модернизационного режима характерны "сталинистские" черты - высокая степень единомыслия при сохранении государственного контроля над обществом. Между тем, если мы посмотрим на Китай эпохи Мао Цзэдуна, мы увидим, что очень большую роль там играло "живое творчество масс".
Можно экстраполировать "культурную революцию" на ситуацию в нашей стране: 80–90-е годы стали для нас временем хунвейбинов. Общество подверглось мощной атаке со стороны сил, которые считали существование государства ненужным и вредным. Одновременно правительство Горбачева предприняло попытку осуществить модернизацию советского строя. Напомним, базовыми лозунгами этого правления были перестройка и ускорение. Попытка провалилась - именно потому, что модернизация, проводимая по национальному варианту, в большинстве случаев преследует целью вовсе не развитие экономики, а "выпуск пара", приложение всех сил нации к реализации масштабного, но, как правило, никому не нужного проекта.
Вся допутинская эпоха фактически была эпохой мобилизации, когда государство и общество стремились любой ценой построить капитализм. То есть мобилизационный режим у нас уже был! Правда, по воздействию, оказанному на экономику, его следует назвать скорее "демобилизационным". Общество и власть пошли на гигантские жертвы, чтобы построить капитализм. Методы, которыми проводились реформы, вполне сопоставимы с методами "великих строек". И главный лозунг был схожим - построить новое общество любой ценой.
* * *
Какова же альтернатива? Цель модернизации - построение в традиционном обществе таких экономических и политических отношений, внедрение таких порядков, каких в нем изначально не было. И потому модернизационный тип развития не подходит для России, в которой уже давно нет традиционного общества, а индустриальное общество построено уже достаточно давно. Сначала в форме государственного капитализма, потом - в форме капитализма частнособственнического.
И потому нам нужна не модернизация, а санация российского общества. Нужно не создавать новые структуры, что свойственно для модернизационного режима, а заставить работать старые. Тогда мы не попадем в ловушку национал-модернизации и нам не придется ставить себя в зависимость от держав Запада для проведения модернизации по западническому варианту.
Под режимом санации понимается, прежде всего, режим борьбы с коррупцией. В настоящее время коррупция достигла столь высокого уровня, что сделала российские государственные структуры почти неуправляемыми. Никакое снижение налогов на бизнес не будет работать, пока существует параллельное налогообложение со стороны мафиозных структур. Наконец, кроме коррупции есть и проблема застоя в элитах, которые по-прежнему рекрутируются чрезвычайно своеобразным и хаотичным образом, что ведет к недостатку квалифицированных чиновников на всех уровнях государственного управления. Также сохраняется проблема правозащитников - наших российских хунвейбинов, доставшихся нам по наследству от предшествующей эпохи.
Проблем, таким образом, три: 1) коррупция, 2) кадры, 3) правозащитники. Ситуация осложняется тем, что мы живем в демократической стране. Любой отход от принципов демократии приведет к срыву в "мобилизацию", которая истощит последние силы государства. Однако в истории существует пример эффективной "санации" государства без отхода от демократических принципов. Это правление Рузвельта в Соединенных Штатах. Президенту удалось консолидировать вокруг себя элиту и, опираясь на свою высокую популярность в народе, заставить работать американскую экономику, несмотря на недовольство олигархов.
В современной России собственность не легитимна. Народ считает ее краденой - ив этом основная опасность для государства. Легитимизировать собственность можно, кинув кого-то (наиболее известных "жуликов") "на пики". Тогда собственность тех, кто остался невредим, будет признана успокоившимся населением. Элиты должны выдать президенту карт-бланш на проведение серьезной экономической реформы, борьбу с коррупцией и нормализацию ситуации в СМИ. Единственным условием должно быть сохранение демократии в России. Условие не такое уж тяжкое - именно его в свое время поставили перед де Еоллем.
Мандат неба исчерпан
Основной итог года - распространение в обществе уныния и неверия в перемены. В конфуцианском Китае была выработана концепция "мандата Неба". Вступая на престол, первый император новой династии получал право на власть и благословение Небес - самим фактом политического успеха. Однако его преемники могли потерять мандат, если прогневали Небо какими-либо неблаговидными поступками…
Вопрос раскола России, утраты последнего остатка русской государственности встает на текущую повестку дня. Сам факт серьезного рассмотрения вопросов о возможном расколе страны, бархатной революции и тому подобных сценариях развития общества - еще одно символьное поражение. Сначала российские элиты, а затем и народ начинают привыкать - "Россия - наше Отечество, смерть неизбежна"… Как показывает история, Катастрофа приходит вослед подобным настроениям.
В российской элите происходит раскол по вопросу о том, как реагировать на последний акт русской Катастрофы. Элиты разделились на две части - представителей компрадорского капитала, ориентированных на западное вмешательство, и представителей национального капитала, ориентированных на получение дивидендов от эксплуатации российских богатств в латиноамериканском стиле. Диспозиция в чем-то похожа на украинскую. У нас уже есть Львов. Правда, российский "Львов" находится в Лондоне, по месту прописки известного правозащитника "Платона Еленина". Пока остается невыясненным местоположение российского "Донецка". В качестве шутки можно предположить, что он расположен в Твери, ведь именно там зарегистрирован новоявленный нефтяной монстр - компания "Байкалфинансгруп", приобретшая контрольный пакет "Юганскнефтегаза"…
Центробежные силы резко усилились. Мандат Неба исчерпан. История либеральной "династии" президентов, начавшаяся с Ельцина, завершается. Режим или падет, или изменится. Конечно, это не соответствует китайской традиции. Но, как любили говорить демократы, "третьего не дано". Велика вероятность, что, падая, режим прихлопнет и Россию. А основным фигурам действующего режима придется перейти в разряд "кровавых тиранов" и "за все ответить" в Гааге.
* * *
Что примечательно в этой негативистской атмосфере? То, что негативный "катастрофический" консенсус, который сложился среди оппозиционеров, является прообразом российской гражданской нации. Люди уже поняли, чего они НЕ хотят. Не хотят - отката государства к авторитаризму и политического режима латиноамериканского образца. На этой основе сложился неформальный блок из либеральных политиков и левых патриотов. Конечно, они не в восторге друг от друга. Но общий язык они находят уже сейчас.
Проблемы в отношениях между либеральным и патриотическим флангами оппозиции носят психологический, а не политический характер. По старой российской традиции многие политики либерального лагеря предпочитают менять взгляды, а не уходить с политической сцены.
Идеологические доктрины обоих флангов сблизились. От жесткого идеологического противостояния, характерного для 2003 года, не осталось и следа. Есть разногласия. Разногласия того же уровня, которые присутствуют в любой двух- или многопартийной системе демократических стран. Платформа национал-либерализма неформальным образом сложилась на базе рецепции либералами умеренно-националистических представлений о государстве и рецепции патриотами либеральных представлений об экономике. Естественно, в том и другом случае - с оговорками. Патриоты по-прежнему не приемлют олигархов (хотя вполне согласны на капитализм), либералы - национализма (хотя согласны на необходимость повышения роли государства и даже на защиту "русскоязычных).
Виктор Милитарев рассказывал автору этих строк о своих украинских наблюдениях. По его словам, киевская интеллигенция научилась формулировать либеральные лозунги на националистическом языке и говорить о проблемах нации в рамках либеральной доктрины. Пещерный национализм Львова был если не либерализован, то введен в цивилизованные рамки (по ряду причин на Украине никогда не существовало пещерного либерализма, но ведь и его можно окультурить и использовать на благо обществу). На базе национал-либерализма произошла и бархатная революция на Украине.