Между тѣмъ жизнь въ Германіи тяжело доставалась Ломоносову при его скудныхъ средствахъ и неумѣньи распоряжаться деньгами. Дошло до того, что прусскіе вербовщики завербовали его въ солдаты; онъ долженъ былъ бѣжать изъ Германіи, оставивъ тамъ пока свою семью, и съ трудомъ добрался въ 1741 г. до Петербурга. Прибылъ онъ туда въ качествѣ студента академіи, и хотя ревностно трудился надъ переводомъ на русскій языкъ ученыхъ нѣмецкихъ книгъ, работалъ въ академическихъ кабинетахъ и писалъ оды и разсужденія, но въ первое время не получалъ мѣста. Только съ восшествіемъ на престолъ Елизаветы Петровны, въ 1742 году Ломоносовъ получилъ должность адъюнкта физики, съ очень скромнымъ жалованьемъ. Лишь черезъ три года удалось Ломоносову получить мѣсто профессора химіи въ академіи, выписать изъ Германіи жену съ дѣтьми, и спокойнѣе отдаться своимъ разнообразнымъ литературнымъ и научнымъ трудамъ, доставившимъ его имени блестящую извѣстность, какъ перваго русскаго поэта и ученаго. Опыты надъ минералами и въ особенности надъ электричествомъ, изученіе котораго тогда было въ зародышѣ, разнообразились у Ломоносова съ трудами по составленію русской риторики и русскаго словаря, сочиненіемъ одъ, посланій, поэмъ и трагедій, и приготовленіями къ первому тому задуманной имъ исторіи Россіи. Работать ему, однако, приходилось все еще при тяжелыхъ условіяхъ: интересы научные и литературные были еще очень слабы въ петербургскомъ обществѣ, въ академіи наукъ преобладала нѣмецкая партія, завистливо относившаяся къ русскому товарищу, средства къ жизни у Ломоносова были очень скудныя. Въ такихъ тяжелыхъ обстоятельствахъ онъ находилъ поддержку у гр. И. И. Шувалова, составившаго себѣ славу перваго у насъ покровителя наукъ и искусствъ, "мецената". Шуваловъ постоянно ходатайствовалъ за Ломоносова у императрицы, ободрялъ его, мирилъ съ академическими врагами. Въ домѣ Шувалова на Невскомъ, въ угловой гостиной, увѣшанной портретами и картинами, у просвѣщеннаго и радушнаго хозяина часто сходились образованнѣйшіе люди того времени: Ломоносовъ, Сумароковъ, Костровъ, княгиня Дашкова. Можно сказать, что это были первыя въ Петербургѣ собранія, посвященныя разговорамъ о литературѣ и научныхъ открытіяхъ, чтенію стиховъ и т. п. Шуваловъ и самъ писалъ стихи, пользуясь совѣтами и критикой Ломоносова. Впослѣдствіи въ этой привѣтливой гостиной Шуваловъ принималъ также, еще совсѣмъ юношами, будущихъ знаменитостей екатерининскаго царствованія – Державина, Фонвизина и Богдановича.
Сумароковъ былъ воспитанникомъ кадетскаго корпуса, въ которомъ, какъ мы уже знаемъ, получалось образованіе не только спеціальное, но и литературное. Очень рано молодой человѣкъ обнаружилъ расположеніе къ стихотворству, и по рукамъ ходили его стишки нѣжнаго содержанія, не имѣвшіе впрочемъ никакого достоинства. Сразу большой успѣхъ пріобрѣлъ Сумароковъ своей трагедіей "Хоревъ", вышедшей въ 1747 году. За "Хоревомъ" послѣдовалъ еще цѣлый рядъ трагедій и комедій въ стихахъ. Всѣ онѣ были написаны по одному и тому же французскому образцу и не отличались литературными достоинствами; но какъ новинка, чрезвычайно нравились обществу, въ которомъ уже ощущалась смутная потребность – имѣть русскій театръ.
Въ то время русскаго театра, съ постоянной труппой, въ Петербургѣ не существовало. Для развлеченія общества имѣлись итальянская опера и пантомима, да представленія цирковаго характера, даваемыя наѣзжавшими изъ заграницы предпринимателями. На русскомъ языкѣ давались только придворными дамами и кавалерами народныя или фантастическія сцены на придворномъ театрѣ. Когда появился "Хоревъ", предложено было поставить его кадетамъ въ корпусѣ; спектакль этотъ былъ доступенъ только для придворной публики.
Между тѣмъ до Петербурга дошли слухи, что въ гор. Ярославлѣ существуетъ русскій театръ, вмѣщающій до тысячи зрителей, и что тамъ труппа, состоящая изъ мѣстныхъ жителей и приказныхъ, даетъ представленія подъ руководствомъ купеческаго сына Ѳедора Волкова, человѣка большихъ способностей и проникнутаго великою страстью къ театральному дѣлу. Любопытство императрицы было сильно возбуждено этими слухами, и она приказала привезти Волкова въ Петербургъ, съ его труппою, костюмами и необходимыми принадлежностями. Ярославскіе комедіанты пріѣхали. Самъ Волковъ, двое его братьевъ, товарищъ его Дмитревскій и еще нѣкоторые были оставлены въ столицѣ, а прочіе отпущены обратно. Сумарокову поручено было учить Волкова и другихъ актеровъ составившейся труппы сценическому искусству, и такимъ образомъ начало русскому театру въ Петербургѣ было положено. Помѣщеніемъ для него выбранъ былъ домъ Головкина на Васильевскомъ островѣ, въ 3-ей линіи, а для пополненія труппы вызывались черезъ объявленія въ "вѣдомостяхъ" желающіе всякаго званія. Женскія роли предполагалось предоставлять женщинамъ.
Этотъ Ѳедоръ Григорьевичъ Волковъ, справедливо считающійся основателемъ русскаго театра, тоже представляетъ собою, подобно Ломоносову, замѣчательное самородное явленіе въ русской жизни. Онъ родился въ 1729 году въ Костромѣ, въ купеческой семьѣ. Мать его рано овдовѣла и вышла вторично замужъ за ярославскаго купца Полушкина. Этотъ Полушкинъ былъ человѣкъ состоятельный и добрый; онъ позаботился обучить пасынка грамотѣ, и затѣмъ отправилъ его въ Москву, въ академію. Тамъ Волковъ учился три года, а затѣмъ былъ взятъ Полушкинымъ домой въ Ярославль и приставленъ вмѣстѣ съ братьями къ торговымъ дѣламъ. По этимъ дѣламъ ему случилось быть въ Петербургѣ, и тутъ довелось видѣть придворный спектакль. Театральное зрѣлище произвело на него потрясающее впечатлѣніе. Онъ весь отдался новой страсти, и оставаясь два года въ Петербургѣ, все свободное время посвящалъ сценическому искусству. Въ 1747 г., возвратившись послѣ смерти отчима въ Ярославль, онъ составилъ труппу изъ своихъ братьевъ, мѣстныхъ сидѣльцевъ и приказныхъ, и сталъ давать представленія въ пустомъ каменномъ амбарѣ. Первый спектакль состоялся 29 іюня 1750 г. Новинка имѣла успѣхъ, и вскорѣ на собранныя среди купечества деньги былъ построенъ настоящій деревянный театръ. Вотъ объ этой-то ярославской труппѣ, первой въ Россіи, и дошли въ Петербургь слухи, побудившіе Елизавету Петровну выписать провинціальныхъ артистовъ въ столицу.
Волковъ въ Петербургѣ трудился неутомимо, переводилъ и ставилъ пьесы, игралъ въ нихъ героическія роли. Его игра отличалась простотой и правдивостью; современникъ его Новиковъ сообщаетъ, что декламація Волкова была "только что природная и неукрашенная искусствомъ". Такое направленіе Волковъ какъ бы передалъ въ завѣтъ русскому театру.
Императрица такъ интересовалась первыми представленіями ярославскихъ комедіантовъ, что костюмы для трагедіи "Хоревъ" готовились въ ея присутствіи, и передъ спектаклемъ она сама украшала брилліантами головной уборъ героини пьесы.
На содержаніе театра назначено было 5 тысячъ рублей въ годъ, и директору театра бригадиру Сумарокову жалованье въ тысячу рублей. Неутомимый директоръ продолжалъ ставить все новыя пьесы, трагедіи и комедіи, частью изъ русской исторіи и русскихъ нравовъ, частью переводныя съ французскаго. Увлеченный его примѣромъ и поощряемый Шуваловымъ, Ломоносовъ также написалъ нѣсколько трагедій. Такимъ образомъ мало по малу создавался репертуаръ, въ который вошли и почти всѣ извѣстнѣйшія пьесы французскихъ авторовъ, въ особенности Мольера и Расина. Въ обществѣ сочувствіе театру было огромное, и сценическія зрѣлища сразу заняли значительное мѣсто въ городской жизни.
Уже давно не пользовавшаяся цвѣтущимъ здоровьемъ, императрица Елизавета въ ноябрѣ 1761 г. сильно захворала. Врачи, считавшіе ея болѣзнь лихорадкою, старались прервать пароксизмы, и достигнувъ этой цѣли, думали что государыня вполнѣ оправилась. Но въ декабрѣ болѣзнь проявилась въ угрожающей формѣ, и въ день Рождества Христова Елизавета Петровна скончалась. Ей наслѣдовалъ племянникъ ея Петръ III.
Зимній дворецъ, къ скорѣйшей постройкѣ котораго Елизавета Петровна и архитекторъ Растрелли прилагали такъ много заботъ, еще не былъ окончательно отдѣланъ внутри. Съ этой отдѣлкой теперь торопились, и 6 апрѣля совершено было освященіе большой дворцовой церкви во имя Воскресенія. Наканунѣ, безъ особой торжественности, но при пушечной пальбѣ, Петръ III переѣхалъ въ новое зданіе. Съ тѣхъ поръ до настоящаго времени Зимній дворецъ остается главною императорскою резиденціею и сохраняетъ, за небольшими измѣненіями, свой наружный видъ, созданный по рисункамъ Растрелли.
Къ переѣзду императорской семьи готова была только нѣкоторая часть зданія. Государь выбралъ для себя комнаты въ юго-западной сторонѣ. Спальной его была угловая комната на площадь; рядомъ съ нею помѣщалась его библіотека. Императрица заняла комнаты, названныя потомъ покоями императрицы Маріи Ѳеодоровны. Въ остальной части дворца продолжались работы по внутренней отдѣлкѣ, подъ руководствомъ архитектора Чевакинскаго, даровитаго ученика Растрелли. Поправляли потолки и крышу, дававшую течь, росписывали плафоны, отдѣлывали мраморомъ стѣны аванзалы и античной залы, поправляли набережную.
Кратковременное царствованіе Петра III не оставило существенныхъ слѣдовъ въ жизни столицы. Можно только отмѣтить, что въ маѣ 1762 г. учрежденъ былъ государственный банкъ, чѣмъ безъ сомнѣнія оказано было вліяніе и на развитіе городской торговли. Кромѣ того, по случаю новаго пожара въ Мѣщанскихъ улицахъ, подтверждены были указы о принятіи противопожарныхъ предосторожностей и запрещено было строить вновь деревянные дома во всѣхъ незарѣчныхъ частяхъ города. Тогда же впервые были приняты мѣры для истребленія бродячихъ собакъ на городскихъ улицахъ.
На лѣто 1762 года Петръ III переселился въ Ораніенбаумъ, откуда ему уже не суждено было возвратиться въ столицу. 6 іюля онъ скончался, и изданный въ тотъ же день манифестъ возвѣстилъ о восшествіи на престолъ супруги его, императрицы Екатерины Алексѣевны.
Съ нею началась и для Россіи, и для Петербурга новая славная эпоха, выдвинувшая наше отечество на уровень просвѣщенныхъ странъ, и ознаменовавшаяся собственно для столицы не только успѣхами благоустройства, но и созданіемъ новаго порядка городского управленія.
IX. Вѣкъ Екатерины Великой. – Стремленіе дать Петербургу характеръ европейской столицы. – Требованіе каменныхъ построекъ. – Устройство гранитныхъ набережныхъ.
Со вступленіемъ на престолъ Екатерины II, для Петербурга, какъ и для всей Россіи, настала пора блестящаго развитія. Одаренная умомъ и замѣчательными способностями, Екатерина много училась не только въ дѣтствѣ, но и въ томъ возрастѣ, когда воспитаніе женщины уже считалось законченнымъ. Еще будучи невѣстою Петра III, она прилежно занималась русскимъ языкомъ и православнымъ закономъ Божіимъ, a впослѣдствіи до самой старости не переставала читать все замѣчательное въ иностранной и русской литературѣ, вести личную переписку съ европейскими литературными знаменитостями и интересоваться успѣхами русской поэзіи, русскаго театра и русскаго искусства. Съ своими просвѣщенными взглядами и обширною образованностью, она ставила задачею довершить дѣло Петра Великаго, – распространеніемъ образованія въ обществѣ, смягченіемъ нравовъ, остававшихся еще очень грубыми, перевоспитаніемъ семьи. Она стремилась поставить Россію на уровнѣ европейскихъ странъ не только по развитію политическаго могущества, но и по успѣхамъ гуманнаго просвѣщенія. Въ такой же мѣрѣ она заботилась о томъ, чтобы столица имперіи не уступала, по красотѣ и благоустройству, другимъ европейскимъ столицамъ.
Уже одно то обстоятельство, что Екатерина, въ теченіи своего продолжительнаго царствованія жила почти постоянно въ Петербургѣ, переѣзжая только на лѣтніе мѣсяцы въ Царское Село, должно было благопріятно отразиться на ростѣ столицы. Пребываніе Двора, возрастающія удобства городской жизни, постройка большихъ каменныхъ домовъ для отдачи квартиръ внаймы, безопасность и порядокъ, возможность находить произведенія и издѣлія чужихъ странъ – все это привлекало въ Петербургъ жителей изъ Москвы и Провинціи, и побуждало ихъ селиться здѣсь и строиться.
При вступленіи Екатерины на престолъ, число жителей Петербурга доходило только до 60 тысячъ, и притомъ половину этого числа составляли военно-служащіе. Съ первыхъ же лѣтъ царствованія Екатерины начался быстрый приростъ населенія, естественный И вслѣдствіе передвиженія, и въ годъ кончины императрицы число жителей въ Петербургѣ въ 3 Ґ раза превышало цифру 1762 г., перейдя за 200 тысячъ. (По нѣкоторымъ, не заслуживающимъ полнаго довѣрія свѣдѣніямъ, въ 1796 г. въ Петербургѣ было даже отъ 225 до 230 тысячъ жителей).
Въ такихъ же размѣрахъ подвинулась къ царствованіе Екатерины II застройка Петербурга и его распространеніе въ сторону за Фонтанку, въ нынѣшнихъ Московской и Литейной частяхъ.
Стремленіе дать Петербургу характеръ вполнѣ европейскаго города озабочивало Екатерину съ первыхъ лѣтъ царствованія. Еще въ декабрѣ 1762 г., во время пребыванія государыни въ Москвѣ для коронованія, изданъ былъ указъ объ учрежденіи "коммисіи для устройства городовъ С.-Петербурга и Москвы". По отношенію къ Петербургу, коммисіи этой поставлено было задачею пріостановить распространеніе города по окраинамъ и усилить застройку его въ центральныхъ частяхъ, не допуская пустырей и топей.
Дѣйствительно, бѣдный и пустынный видъ придавало Петербургу именно то обстоятельство, что онъ расползался вширь, не застроиваясь какъ слѣдуетъ внутри. Домовладѣльцы захватывали большіе участки и оставляли ихъ на половину впустѣ, отчего по улицамъ тянулись среди рѣдко стоящихъ зданій жалкіе и длинные заборы. Для надобностей казенныхъ вѣдомствъ отводились также непомѣрно большія пространства. Дома строились по преимуществу одноэтажные, и не смотря на запретительные указы, деревянное строеніе или преобладало, или перемѣшивалось съ каменнымъ. Екатеринѣ хотѣлось сдѣлать городъ лучше застроеннымъ, заставить его распространяться не въ ширину, а въ вышину. Поэтому коммисія стала требовать, чтобы на главныхъ улицахъ дома строились непремѣнно каменные, и притомъ двухъ и трехъ-этажные. Требованію этому подчинялись сначала неохотно, такъ какъ въ Россіи изстари привыкли строиться въ одинъ этажъ, на просторныхъ дворахъ, не дорожа мѣстомъ. Притомъ же существовало убѣжденіе, будто каменные дома не могутъ быть также теплы какъ деревянные. Предразсудокъ этотъ проистекалъ, конечно, изъ того, что въ то время плохо знали каменную кладку, не умѣли хорошо выводить печи и плотно пригонять двери и оконныя рамы. Но мало по малу примѣръ вельможъ и другихъ состоятельныхъ лицъ, выстроившихъ трехъ-этажные дома, подѣйствовалъ на остальныхъ крупныхъ домовладѣльцевъ, и высокіе дома стали все чаще выростать на петербургскихъ улицахъ, даже соприкасаясь вплотную одинъ съ другимъ – что раньше казалось совсѣмъ необычнымъ. Понятно, какъ эти новшества должны были измѣнить наружный видъ города.
Требованіе, чтобы на главныхъ улицахъ дома строились только каменные, очевидно плохо соблюдалось въ предшествовавшее время. Оно было вновь подтверждено, причемъ по набережной Невы и Фонтанки разрѣшалось возводить строеніе не ниже двухъ этажей, "въ линію"; если же строились отступя отъ линіи, то на набережную должны были выходить каменные заборы, или же чугунныя на каменныхъ столбахъ ограды. Внутреннія строенія допускались и деревянныя, но не иначе какъ по плану, выданному изъ полиціи.
Быстро возроставшее населеніе Петербурга создало спросъ на квартиры. Многіе стали строить дома именно съ цѣлью извлекать изъ нихъ доходъ отдачею помѣщеній въ наемъ. Между домовладѣльцами и жильцами уже заключались контракты, и бывали случаи споровъ и исковъ; такіе споры предоставлено было вѣдать полиціи, въ составѣ которой находились и архитекторы, и которая вообще наблюдала за порядками домостроительства. Заботы по этой части сильно обременяли полицейское управленіе, и потому въ 1766 г. учреждена была должность оберъ-полиціймейстера "для вспоможенія генералъ-полиціймейстеру". На эту должность назначенъ былъ прокуроръ каицеляріи строеній Зыбинъ, очевидно потому, что кругъ обязанностей его опредѣлялся именно надзоромъ за постройкою домовъ и разборомъ исковъ домовладѣльцевъ съ неисправныхъ жильцовъ.
Побуждая жителей города къ постройкѣ каменныхъ домовъ, правительство Екатерины, разумѣется, подавало первый примѣръ, замѣняя деревянныя казенныя строенія каменными. Такимъ образомъ, приступлено было къ постройкѣ каменныхъ казармъ для полковъ лейбъ-гвардіи и артиллерійскихъ казармъ въ Литейной части, причемъ оставшуюся свободную землю велѣно было отводить частнымъ лицамъ. Вообще заботились, чтобъ постройки возводились ближе одна къ другой и уничтожались пустыри; съ этою цѣлью свободныя казенныя земли охотно уступались желающимъ, а крупнымъ домовладѣльцамъ, захватившимъ большіе участки и не имѣвшимъ средствъ застроить ихъ, разрѣшалось продавать землю мелкими участками другимъ лицамъ.
Заботы объ украшеніи города наталкивались на существенное препятствіе – бѣдность болыпинства петербургскаго населенія. Коммисія строеній желала бы, напримѣръ, создать въ городѣ красивыя площади, и "по времени убрать въ память россійскихъ дѣлъ монументами". Но такъ какъ находилось мало охотниковъ возводить роскошные, дорого стоющіе фасады, то коммисія составила любопытный планъ застройки площадей на казенный счетъ лицевыми стѣнами, съ тѣмъ чтобы предоставить жителямъ пристраивать къ этимъ стѣнамъ дома, какіе будутъ по средствамъ каждому. Такихъ площадей предполагалось три – на Пескахъ, въ Коломнѣ и въ Нарвской части. Екатерина утвердила этотъ оригинальный проектъ. Впослѣдствіи, когда окончательно расчищена была Дворцовая площадь, возвратились къ подобной же мысли обнести ее полукруглымъ казеннымъ зданіемъ, съ цѣлью прикрыть частныя строенія, выходившія на площадь задворками и представлявшія жалкій видъ.
Одною изъ главнѣйшихъ задачъ благоустройства города признана была облицовка рѣкъ и каналовъ гранитными набережными. На Невѣ такая облицовка производилась частями и раньше; Екатерина II пожелала одѣть въ гранитъ Неву на всемъ ея теченіи въ чертѣ города, и точно также отдѣлать гранитомъ берега Фонтанки и Глухого протока, т. е. нынѣшняго Екатерининскаго канала.
Сплошная набережная Невы, стоившая громадныхъ трудовъ и денегъ, поражала современниковъ; въ докладахъ коммисіи строеній о ней говорится, какъ о "великолѣпіемъ, красотой и полезностью славной". И дѣйствительно, это было, по размѣрамъ, единственное такого рода сооруженіе въ Европѣ. Понятно, что сохранявшіяся на набережной одноярусныя мазанки, обветшавшія и еще болѣе понизившіяся вслѣдствіе повышенія береговъ, не соотвѣтствовали гранитной облицовкѣ Невы. Поэтому коммисія настаивала, чтобы вмѣсто мазанокъ возведены были двухъ-этажные каменные дома, и притомъ въ сплошную линію и одинаковой высоты.
Отдѣлка береговъ Фонтанки и Глухого протока ввѣрена была наблюденію извѣстнаго инженера Вильбуа, и начата въ первые же годы царствованія Екатерины. Глухой протокъ приходилось предварительно выпрямлять и расширять, потому что онъ протекалъ излучинами, не позволявшими дать набережной красивый прямолинейный видъ. Кромѣ того, при слабомъ теченіи, вода застаивалась въ этихъ излучинахъ и порождала вредныя испаренія. Рѣшено было выкупить на сносъ существовавшіе по берегамъ ветхіе деревянные дома, выравнять теченіе и раздать участки подъ новыя каменныя строенія. Когда громадная задача эта была выполнена, новому каналу по всей справедливости присвоено было, въ честь императрицы, названіе Екатерининскаго.