Руководитель ЦОС ФСБ генерал Михайлов в ответ на вопросы журналистов только пожимал плечами. А что вы хотели? У нас мало сотрудников всего 176 тысяч, и нет денег. У нас отобраны все спецподразделения, и нет денег. Впрочем, мы предупреждали. И даже предотвратили несколько аналогичных случаев. Оснований для беспокойства нет никаких. Бандиты будут ликвидированы в самом ближайшем будущем…
А в самом Буденновске события начали развиваться ещё более странным образом. Пока генерал Гусев, ссылаясь на необстрелянность своих людей, делал все, что в его силах, чтобы оттянуть начало штурма, а Егоров, Степашин и Ерин уверяли всех присутствующих, что никакого штурма не будет, в Буденновск прибыл Ширвани Басаев родной брат Шамиля и был беспрепятственно пропущен в больницу.
После этого отставной генерал КГБ Андрей Черненко, ныне ходящий в заместителях у министра Егорова, неожиданно объявил, что "боевики требуют встречи с российскими и зарубежными журналистами". Он отметил, что "федеральные представители согласны пойти на это и обеспечить такую встречу, если будет подтверждена гарантия безопасности репортеров, но настаивают, чтобы провести эту встречу на нейтральной территории, а не в помещении больницы, как того требуют боевики". Басаев заявил, что если встреча с журналистами не состоится до 20 часов, будут расстреляны 5 заложников. Об этом сообщила местный Хирург Вера Чепурина, которую чеченцы специально выпустили из больницы с этой новостью. Но и после этого "силовики", по непонятным причинам, продолжали тянуть время.
Возможно, тут сыграло свою роль разведывательное сообщение, прошедшее по каналам секретной связи и утверждающее, что "Басаев в настоящий момент находится на юге Чечни, где руководит основными дудаевскими силами в Веденском районе".
Люди всегда теряются, когда сталкиваются с мистикой.
Генерал армии Ерин, справедливо полагавший себя старшим среди примчавшихся в Буденновск министров, собрал вокруг себя импровизированный митинг, половину участников которого составляла его личная охрана. Поблагодарив горожан за мужество и героизм, Ерин успокоил их, заявив, что Буденновск находится в тройном кольце оцепления и никому не удастся пробиться в город или вырваться из него. В этом все могут быть совершенно уверены. Обстановка в самом городе контролируется силами милиции и армейскими подразделениями. Временно не работают магазины и предприятия. Он советует жителям не толкаться на улицах, а сидеть по домам. Это был странный призыв к людям, почти у каждого из которых кто-нибудь из родных и близких находился среди заложников в захваченной больнице.
В больнице располагалось и акушерско-гинекологическое отделение, где лежало около 150 рожениц. Часть из них уже с грудными детьми, часть в ежеминутном ожидании родов, часть на сохранении беременности. Было в больнице и детское педиатрическое отделение, где находились матери с малолетними детьми. Их родственники требовали у министра ответа, как он думает их освободить? Будет ли штурм?
Успокойтесь, граждане! - уверял Ерин. Никакого штурма не будет. Он даже не планируется. Только переговоры! И не волнуйтесь. Все идет нормально…
Как раз в этот момент пришло сообщение, что Басаев приказал расстрелять пять захваченных летчиков за неприбытие вовремя к нему обещанных журналистов.
Бойцы "Альфы" с занятых ими постов наблюдали за расстрелом. По их словам, они наблюдали, стиснув зубы, потому что стрелять без приказа никто из бойцов "Альфы" не имел права…
Басаев весьма бесцеремонно демонстрировал, кто является хозяином положения, предупредив, что за каждые полчаса задержки будет расстреливать по пять человек. К развернутому в РОВДе штабу неожиданно прибыли заместиель главврача больницы Костюченко и заведующий хирургическим отделением Скворцов, умоляя поспешить с журналистами, поскольку, если прессу не доставят в больницу к 20.00, погибнут ещё 10 заложников.
Автобус с журналистами, наконец, отъехал от штаба. У всех корреспондентов взяли расписку, что они едут в больницу добровольно и что никто отныне не отвечает за их безопасность. Расписки отбирал прибывший вместе с Ериным в Буденновск знаменитый полковник Ворожцов, которого тщетно искали в Москве. При этом полковник продолжал загадочно и глумливо ухмыляться, как человек, владеющий высшей тайной бытия.
На последнем перед больницей российском посту журналистам приказали покинуть автобус, не объясняя причин. Видимо, в страхе за казенное имущество. Далее около километра предстояло пройти пешком. Впереди шли врачи в белых халатах, размахивая руками. Приближающийся главный корпус больницы казался вымершим. При входе на больничный двор журналисты увидели в некоторых окнах одетых в камуфляж чеченцев с автоматами в руках. Из некоторых окошек выглядывали девушки в белых халатах медсестры и санитарки.
Прозвучал приказ остановиться и началась медленная процедура проверки документов и досмотра. Басаев не без оснований опасался, что под видом прессы в больницу сделает попытку проникнуть "Альфа".
Но "Альфа" мудро никаких попыток не делала. Пара агентов местного ФСБ, получивших приказ внедриться под видом заложников в больницу, была мгновенно разоблачена и расстреляна по приказу Басаева.
Не успели чеченцы досмотреть и треть из числа прибывших журналистов, как со стороны города загрохотали автоматные очереди и над головами корреспондентов засвистели пули. Забаррикадированное здание ощетинилось ответным огнем. Охваченные ужасом репортеры стали напирать на чеченский контрольно-пропускной пункт. Чеченцы разрешили напирающей толпе втиснуться в узкий проход и заперли дверь на железный засов.
Представителей прессы провели на второй этаж, где все пространство было забито сидящими и лежащими заложниками, среди которых преобладали женщины и дети.
Больничный парикмахер стриг несколько заросших в горах басаевских бойцов. Те с удовольствием подставляли свои черные шевелюры под струю освежающего "Шипра".
Не успели дико озирающиеся журналисты хоть как-то привыкнуть к увиденному, как у властей, возможно скрежетавших зубами от ярости за вынужденное выполнение требований Басаева, случился новый приступ истерии. По окнам больницы ударили автоматно-пулеметные очереди. Еще полчаса назад, наблюдая за расстрелом заложников, "Альфа" не осмелилась открыть огонь, поскольку не имела приказа. Сейчас, когда в здание больницы вошли журналисты, кто-то видимо, этот приказ отдал.
Корреспонденты рухнули на пол, наверное, вспомнив улыбку, с которой полковник Ворожцов брал у них расписки о снятии с властей какой-либо ответственности за их жизни. Зазвенели осколки стекла, раздались жрики, стоны и все перекрывающий истерический плач детей.
Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Воспользовавшись паузой, матерящиеся по-русски чеченцы, переправили журналистов, лежавших на полу вперемежку с заложниками, в подвал, где в окружении нескольких своих офицеров их встретил Шамиль Басаев.
Примерно полтора десятка телекамер были направлены на него, когда спокойным и тихим голосом он сказал:
У нас маленькая надежда, что хоть кто-то из вас может сказать правду… Я, полковник Шамиль Басаев, командир разведывательно-диверсионного батальона армии Республики Ичкерия. Мы не собирались захватывать Буденновск. У нас была другая задача. Мы хотели добраться до Москвы, там немножко повоевать и посмотреть, как российские власти будут бомбить Москву. Но вся наша операция сорвалась изза алчности и жадности постовых гаишников. У нас просто не хватило денег добраться до Москвы. Вот таким печальным образом город Буденновск оказался в заложниках.,
Повторив свои требования к российским властям прекратить чеченскую войну, Басаев добавил: "Мы абсолютно не собираемся убивать никого из заложников. Мы расстреляли работников госучреждений их у нас хватает в ответ на то, что снайперы ранили нескольких наших товарищей. И дальше будем расстреливать. А женщин и детей расстреливать не будем мы не маньяки. В крайнем случае, если не будут выполнены наши условия, МЫ ЗАСТАВИМ ЭТО СДЕЛАТЬ РОССИЙСКИЕ ВОЙСКА. Пускай приходят и штурмуют. Нам надоело смотреть, как убивают наших женщин, стариков, детей, бомбят наши села… И мы пришли в села российские".
Завершив свое заявление, Басаев выразил готовность ответить на вопросы, которые посыпались со всех сторон.
Встречалось ли с вами высокое начальство? - Нет. Ни высокое, ни низкое.
Кто заложники? - Граждане Российской Федерации, в том числе чеченцы. Иностранцев мы отпустили.
Почем вы покупали посты ГАИ? - От 100 долларов за всех до 5000 рублей за каждого.
Каковы ваши потери? - 8 убитых и двенадцать раненых.
Если ваши требования будут удовлетворены, не продолжат ли чеченцы мстить россиянам? - Мы мстим потому, что нас довели до крайности. Я не говорю о наших близких, детях, которых убили, о беременных женщинах, о 65 тысячах русских, которых уничтожили, о моих двух братьях, двух дочерях, жене, сестре, которых убили. 11 моих родственников погибли. Дайте нам свободу!
Вы смертники? - Все мы с вами смертны. Но для нас неважно, когда умирать. Важно как.
Вы смогли бы сделать то же самое в Москве? И какими силами? - Кремль захватить могли и этими силами, несмотря на 40 тысяч охраны вместе с Коржаковым.
Почему вы выбрали именно больницу для захвата? - Сначала мы хотели воевать в центре города, но врачи "скорой" оказались людьми чести и долга. Невзирая на бой, они хватали раненых, в том числе и наших, и увозили в больницу. И мы пошли за своими ранеными товарищами, чтобы ваши солдаты их не добили, как они постоянно поступают.
Корреспонденты пытались выяснить численность басаевского отряда. Тот пояснил, что с ним в рейд отправились 210 человек.
Он снова подчеркнул, что собирался добраться до Москвы, но с сожалением отметил, что "когда нас остановили у Буденновска, у меня в кармане оставалось только 100 долларов".
Здесь в больнице, продолжал Басаев, они устроили фильтрационный лагерь по примеру российских в Чечне. Кандидаты на расстрел отфильтровываются в первую очередь из числа военнослужащих и работников милиции. Он не собирается расстреливать простых людей, а предоставит сделать это российским войскам в случае штурма.
Далее, касаясь стрельбы по больнице в момент нахождения там журналистов, Басаев предположил, что "российские военные лупили именно по журналистам. Если бы он не проводил тщательной проверки внизу и журналисты без промедления проследовали в приготовленную для встречи комнату на втором этаже, то потери среди работников прессы были бы неизбежны, ибо огонь велся именно по этому помещению.
Закончив беседу с журналистами и сообщив на весь мир свои требования, Басаев позвонил в штаб "трех министров", сообщив им, что журналисты сейчас пойдут обратно. Желательно по ним не стрелять.
Из штаба дали разрешение на возвращение прессы.
Гуськом корреспонденты шли по зловеще темной улице, пока не услышали грозный оклик:
"Стой! Двигаться по одному! Дистанция 10 метров. Приготовить документы для проверки!" Это уже были свои.
Многих журналистов тут же начали допрашивать по поводу наличных сил отряда Басаева, их вооружения и размещения по этажам.
К этому времени директор ФСБ Степашин пришел к выводу, что и он должен внести свою лепту в дело сохранения военной тайны и достижения элементов внезапности в связи с предстоящим штурмом.
А потому он дал интервью газете "Комсомольская Правда", которой его ведомство всегда покровительствовало и даже рекомендовало не менять своего названия, хотя никакого комсомола в стране уже давно не было. "Чтобы потом не стыдно было", говорили "чекисты", намекая на то, что вскоре комсомол вернется на руках у обожаемой партии…
"Какие действия будут предприниматься в ближайшее время?" спросил Степашина корреспондент, на что шеф ФСБ ответил:
Будем вести переговоры. Задача одна: СПАСТИ ЛЮДЕЙ.
Между тем, появление Шамиля Басаева на телевизионных экранах всего мира, помимо всего прочего, поставило крест на версии, что налет на Буденновск это "провокация Москвы" или "новый Гляйвиц", как выразился министр иностранных дел Дудаева Шамседин Юсеф.
Если в самом начале акции Басаева Дудаев, еще не зная, как повернутся события, полностью открестился от участников рейда, заявив, что "ни я, ни администрация, ни правительство, ни отдельные службы Чечни не отдавали приказа на проведение подобного рода акций на территории России", уже 15 июня вечером, министр юстиции Чечни Руслан Имаев в телефонном интервью признал:
"Мы неоднократно предупреждали Российское руководство, но оно не вняло разуму".
Почти одновременно ответственность за события в Буденновске взяла на себя доселе неизвестная организация "Воины Ислама", претендующая на то, что действует от имени всего мусульманского населения бывшего СССР. "Жестокость и убийство чеченской нации заставляют нас встать на путь Джихада".
"Будем честны, - призывала Галина Ковальская на страницах "Нового Времени", - Буденновск не совсем тот террор, который нам обещал Дудаев, не совсем то, чего мы с затаенным страхом ждали. Террористическая группа в 200 человек, разбейся она на тройки и начни работать по методу какой-нибудь ИРА… Страшно подумать, во что могла превратиться жизнь российских крупных городов…"
Жизнь российских крупных городов и так трясло от напряжения.
Милиция и ОМОН хватали на колхозных рынках всех, хотя бы отделённо напоминающих выходцев с Кавказа. В центре Петербурга была задержана группа итальянских туристов; в Москве схвачена делегация студентов Алжира. Конечно, перед ними приходилось извиняться и затем отпускать, но от этого правоохранительные органы свирепели еще пуще. Один из милицейских начальников, в чьей голове в связи с последними событиями перепутались все понятия и инструкции, сказал в телеинтервью: "Простите мне мой АНТИСЕМИТИЗМ, но мы получили приказ задерживать и проверять всех лиц кавказской национальности".
В самом же Буденновске Николай Егоров попытался связаться с Басаевым по телефону. Говорить ему пришлось с одним из заместителей Басаева майором Асламбеком Абдулхаджиевым, бывшим в свое время военным комендантом Шали. Егоров снова предложил чеченцам деньги и самолет в любую точку земного шара в обмен на освобождение заложников. Абдулхаджиев подтвердил министру по делам национальностей требования, уже несколько раз декларируемые Басаевым, повторив, что в больнице 5000 заложников и они все будут уничтожены, если условия Басаева не будут удовлетворены. Егоров попросил выпустить, хотя бы детей. Абдулхаджиев напомнил, что у всех, кто входит в отряд Басаева, дети родные погибли под русскими бомбами. И они пришли сюда не торговаться, а умирать. Мысленно все воины Ислама уже расстались с жизнью.
На это Николаю Егорову было совершенно не чего ответить, кроме как громко выругаться. За ним еще хвостом ходил выпущенный из больницы заместитель главного врача Костюченко, постоянна напоминая, что в руках у чеченцев не менее 2000 человек, умоляя министра пойти на уступки, прекратить облеты и обстрелы здания. Раздраженный Егоров приказал врача более к себе не подпускать.
Между тем, президент Ельцин в самом лучше расположении духа прибыл в Шотландию, готовясь к перелету в Галифакс. Если до отлета Российский Президент уверял всех и каждого, что "фактически "большая семерка" уже стала еще большей "восьмеркой", то его ждало быстрое, глубокое и болезненное разочарование.
Премьер-министр Канады Жан Кретьен специально предупредил Ельцина, чтобы тот не появлялся в Галифаксе раньше пятницы пополудни. Некому встречать, некому привечать. На лицах западных лидеров читалось откровенное недоумение: как можно покидать свою страну в такой момент, когда под угрозой жизнь тысяч россиян, даже если уже не считать россиянами чеченцев. Никто из них так поступить бы не мог, хотя бы из чувства ответственности перед своими гражданами и избирателями. А с чем, собственно, Ельцин поехал в Галифакс?
С общими словами обеспечения ядерной безопасности и с "новаторской" идеей достижения быстрого мира в Боснии, в которую никто, кроме него самого не верил.
Поэтому, по прибытии в Галифакс, Президента России повезли в цирк, где он отвел душу, хохоча до слез.
С утра 16 июня разразился грандиозный скандал в Государственной Думе, собравшейся на чрезвычайное заседание. Вся повестка дня была посвящена Буденновску. Приглашенные на заседание замминистра внутренних дел Евгений Абрамов и заместитель директора ФСБ Николай Ковалев что-то блеяли с трибуны, ясно показывая, что не владеют абсолютно никакой информацией о Буденновске, кроме официально опубликованной. Зато оба, воспользовавшись случаем, подняли очередной плач по поводу нехватки людей и денег у своих служб. Николай Ковалев пошел даже дальше, подчеркнув необходимость восстановления для службы безопасности тех функций и прав, которыми обладала госбезопасность в период существования СССР.Иначе работать невозможно, подчеркнул высокопоставленный "чекист".
Это произвело впечатление, однако, далеко не на всех. Дума, раздраженная своей полной бутафорностью, когда важнейшие государственные решения принимались не только без ее одобрения, но даже и без ведома, взорвалась, требуя отставки правительства, и, в первую очередь, силовых министров. Отделенная от Президента чем-то надоминающим звуконепроницаемое стекло, она попробовала хотя бы сейчас, в столь трагедийной обстановке, докричаться до Главы государства, пригорозив ему импичментом.
Спикер Думы Иван Рыбкин, которого Президент ввел в свой Совет Безопасности, имел задачу "укрощать" наиболее буйных депутатов, но сейчас, перед лицом Буденновской трагедии, он не мог сделать ничего другого, как попытаться отвести направленный на Президента удар в сторону "силовиков".
"Прорыв террористов из Чечни в Буденновск произошел при попустительстве МВД и ФСБ, заявил он. 12 и 13 июня руководителям правоохранительных органов, служб безопасности и воинских подразделений была направлена шифровка о возможных прорывах бандитских группировок". При этом "спикер" не пояснил, кто направлял эти шифровки в ФСБ и МВД. Казалось, это они должны были отправлять подобные шифровки во все инстанции?
Маневр Рыбкина остался без внимания, и вы шедший на трибуну лидер фракции ДПР Сергей Глазьев (наследник знаменитого Травкина), потребовал немедленного голосования вотума недоверия правительству, ссылаясь на то, что у него уже есть необходимые подписи депутатов. Выступивший следом лидер фракции "ЯБЛоко" Григорий Явлинский, открыл атаку на Президента, гневно воскликнув: "Борис Ельцин должен был не в Галифакс ехать, а в Буденновск!"
Его неожиданно поддержал лидер коммунистов в Думе Геннадий Зюганов, сам метивший в президенты. "Президенту надо не в Галифаксе сидеть в качестве "шестерки" в предбаннике у "семерки", а в Буденновске!" Потребовав немедленной отставки правительства, Зюганов предложил депутатам список альтернативного органа управления, блистающего фамилиями провокаторов и проходимцев, известных еще с августовского путча: Сергея Бабурина, Светланы Горячевой, Николая Губенко, Василия Стародубцева и Амельды Тулеева.