Оценивая парадигму техники, как этап развития технического знания (и, следовательно, гносеологическое понятие), нецелесообразно исключать из рассмотрения техноценоз и техноструктуру т. к. в условиях противоречивых оценок тех или иных технических знаний (а часто и неотрефлексированности этих знаний) – лишь практическое воплощение идей позволяет судить об их истинности.
Вероятно, можно предложить такую последовательность перехода от стохастики к детерминизму в цикле развития техники:
– отдельная технологическая операция (начиная с удара по каменной заготовке первобытного рубила), может быть детерминирована, но ее детерминация не может непосредственно определить будущее на сколько-нибудь длительный период. А вот опосредовано, задает линию развития производства. Детерминировать начало реакции синтеза в водородной бомбе вполне удается, но вот так же детерминировать устойчивую реакцию синтеза – пока нет. Качественное различие в уровне контроля, который требуется для осуществления этих процессов, задает специфику современных стратегических вооружений, но ограничивает современную же энергетику. Лучший образ формирования будущего существования механизма по одной технологической операции – работающие часы. Движения маятника или колебания кварца должны быть тождественным сами себе, и тем определять время. Пока время определяется (внешними пользователями) – механизм, в общем случае, исполняет свою функцию и продолжает свое существование. При этом сами часы, естественно, не осознают исполнения своей функции, но для улучшения их качества человеку требуется все лучшее понимание мира;
– процесс изготовления технического объекта: если накоплены технические знания, которые позволяют обеспечить возможно более однозначное его создание, то задается множество отдельных технологических операций, которые необходимо выполнить последовательно. А значит продолжительность периода, процессы в котором детерминируются на основе технического знания – неизбежно больше, чем при детерминации лишь одной операции. Это могут быть как минуты, так и месяцы (при создании крупногабаритных изделий). Опосредовано, создание стандартного изделия, которое должно однозначно исполнять свои функции, уже задает формы его использования, организацию потребителя и т. п;
– полный цикл производства (как от сырья до утилизации продукта, так и от изготовления станка до его списания – то есть становление и цикл деятельности техноценоза). Непосредственная детерминация охватывает несколько десятилетий, примером чего выступают АЭС или предприятия, на которых не проводится серьезная модернизация, и они функционируют от постройки до полного разрушения приблизительно с одним набором оборудования. Опосредовано задается цикл, который может охватывать столетия.
– полный цикл формирования той отрасли, в которой используется изделие, фактически, детерминация техноструктуры, в процессе чего необходимо выработать идеал развития отрасли, увязать его с идеалом развития общества, освоения мира и т. п. Опосредованное воздействие может задавать структуры обществ на сотни лет вперед…
Невозможно полностью, гарантировано предопределить, хотя бы одну технологическую операцию. В виду бесконечности уровней организации материи и бесконечности Вселенной – случайность остается объективной. Идеальный образ механистического детерминизма – недостижим. Но когда техникой пройден некий цикл развития – от единственной операции до становления техноструктуры – неизбежен дальнейший рост точности и выход на следующий виток развития, когда случайные прежде факторы начинают контролироваться.
Понимание, что техника все более полно контролирует процессы в мире – позволяет устранить парадокс: казалось бы, идет не увеличения периода формирования будущего, а его сокращение. Каменное рубило задало будущее гоминидов на десятки тысяч лет, а самая совершенная техника сегодня стареет за считанные годы/десятилетия. Но у того же первобытного гоминида, который слабо детерминировал даже единственную технологическую операцию (не знал, как именно расколется камень), присутствовала зависимость от дождя, от эпидемии антилоп, от урагана – да практически от всего.
Чем выше уровень детерминация – тем устойчивее техноструктура (и общество в целом) от угроз предыдущего этапа развития. Земледелец может не опасаться эпидемии среди животных, от которых зависела жизнь охотника-собирателя. Если бы сохранялись в достаточном количестве те ресурсы, в условиях доступа к которым формировались техноценозы и техноструктуры, заданные уровнем технического знания, такие техноструктуры могли бы существовать чрезвычайно долго. Пример дают рабовладельческие государства древности, которые сохраняли свое существование (как техноструктуры/наборы техноценозов) во много раз дольше, чем варварские племена, окружавшие их. Ведь на фоне неизменного Египта промелькнули десятки и сотни варварских племен. Даже на фоне Киевской Руси возникли и фактически исчезли с исторической арены племена печенегов.
Если бы можно было себе представить неиссякаемые месторождения нефти и прочих полезных ископаемых, неограниченную площадь земного шара, куда можно продолжать экспансию, то "индустриальная" цивилизация воцарилась бы на Земле и могла просуществовать тысячелетия – пройдя чисто "кредитную" стадию раннего капитализма, изменив социум, но опираясь на характерные технологии нефтедобычи.
По сравнению с общинами первых земледельцев – индустриальная цивилизация не просто защищена от кризисов и угроз, характерных для "бронзового века" – она может преодолеть барьеры принципиально непреодолимые для общины земледельцев. Если экстраполировать ситуацию в далекое будущее, как попытался сделать Э. В. Ильенков в "Космологии духа", то понятно, что трансформацию Земли или радикальное изменение Солнца примитивные культуры вообще не могут пережить – а используя ядерную энергетику можно хотя бы пережить "затухание" светила. Это, разумеется, фантастический образ, но современная цивилизация уже научилась бороться с локальными экологическими катастрофами (например, загрязнение Великих Озер в США), или попросту "не замечать" их, импортируя продовольствие. Но цивилизацию майя такие экологические катастрофы привели к краху. Если взять книгу Дж. Даймонда "Коллапс", то там перечислено множество примеров, когда отдельные племена или сообщества людей или даже цивилизации – не смогли справиться с наступающими природными или структурными кризисами.
Как бы то ни было – оказываются ли исчерпан ресурс эпохи, или противоречия между техноструктурами требуют принципиально новых технологий (скажем, переход к турбореактивной авиации произошел, но не переход к сверхзвуковой пассажирской авиации), или же техноструктура сталкивается в невнешней угрозой-вызовом (изменение климата) – предыдущая линия развития техноценозов, основанная на определенном уровне детерминации отдельных операций, себя исчерпывает. Требуется не только качественно новое техническое знание, но и его воплощение – умение построить и эксплуатировать АЭС.
Само исчерпание парадигмы не останавливает прогресса технологий, которые ее составляли. В рамках следующих парадигм создаются технологии, которые позволяют идеально расколоть камень (что было чрезвычайно актуально в каменном веке, а нашло свое применение в ювелирном деле), создать почти идеальный клинок (но сабли сейчас нужны разве что реконструкторам). Но значение этих усовершенствований несопоставимо с теми качественными скачками, которые дает новая парадигма.
Непосредственно перед кризисом рост возможностей техники замедляется: характерные величины КПД оказывается невозможно повысить (без чрезвычайно больших, заведомо не окупаемых затрат). Возможности и типичные технологические ограничения, которые были достигнуты в одном виде изделий, начинают воспроизводиться в близкий видах. Но даже рационализация отдельных узлов и механизмов, появление новых материалов – не могут устранить несущее противоречие предыдущей парадигмы.
Например, сейчас бронетехника переживает очередную "гонку массы", которую пережили в свое время танки. Вес разнообразных "защищенных грузовиков" (стандарт MRAP) перевалил за пятнадцать тонн и, фактически, это уже легкие танки или БМП. Но защиты от сравнительно дешевых противотанковых средств не создано – громадные средства тратятся лишь на то, чтобы защитить экипажи от мин и пулеметного огня. Аналогичен тупик, в который упираются страны-лидеры технологической гонки при достижении пределов очередного техноуклада: другие страны могут реализовывать "догоняющие" проекты (как поступил Китай) и сохранять видимость неограниченного экономического роста, усовершенствования техники и т. п., но "не заметить" барьера, с которым столкнулась страна-лидер – невозможно.
Показательно, как Европа и Китай пережили "катастрофу бронзового века": при истощении месторождения олова цивилизации восточного Средиземноморья столкнулись со страшным кризисом – бронза, как основной инструментальный материал, оказалась недоступна. В результате – громадные потрясения. Дальний восток, где были залежи олова, доступные в ту эпоху, "не ощутил" кризиса. Но переход к железу, как основному инструментальному материалу – делался Востоком и Западом приблизительно в одно и тоже время.
Как регулярно поднимается вопрос о научных революциях разного уровня, и возникает проблема – считать ли набор открытий революцией лишь в узкой дисциплине или чем-то более фундаментальным – так и с определением парадигмы техники могут быть схожие проблемы. Использование подобной четырехуровневой схемы позволяет классифицировать изобретения.
Начальный уровень таких изобретений – определение единственной технологической операции (приближая ее к детерминированию). Рационализация, которая никак не влияет на цикл производства, техноценоз и техноструктуру. Таково, к примеру, создание Дж. Гаррисоном часового маятника, сохраняющего неизменную длину и продолжительность качания (компенсирующего изменение своей длины от изменений температуры). Снижено влияние случайности на процесс колебания маятника, но даже хронометра сделать только на основе этого изобретения – невозможно. Турбийон позволяет компенсировать часть колебаний часового механизма – но, опять-таки, не обладает решающим действием, остается мелкосерийным изделием.
Если изобретение ведет к перестройке какого-то количества техноценозов и оказывает влияние на общество – как, например, открытие процесса Хабера (синтез аммиака, позволяет создавать удобрения, повышающие плодородие почвы, заменяя естественные процессы азотирования). Создается новое несущее противоречие в производстве (между затратами топлива и повышением плодородия почвы), формируется устойчивый комплекс технических знаний, характерный для данной отрасли. Такое изобретение не будет единичным, но требует множества рационализаций, дополнений, сопутствующих технологий – может быть реализовано и востребовано при соответствующем уровне других техноценозов.
Комплекс изобретений, открывающий возможность перестройки всех четырех уровней – это прорыв, технологическая революция отраслевого уровня. В данном случае можно говорить о формировании новой парадигмы техники, о целостном этапе развития технического знания.
Но, не следует забывать, что возможны технические усовершенствования, перестраивающие преимущественно техноценозы/техноструктуры и практически не влияющие сущность технологических операций. Такова идея организации конвейера – потребовалось радиальное перестройка оборудования, самого образа поведения рабочего – но нельзя же сказать, что был изобретен принципиально новый автомобильный двигатель? Аналогично и социальная революция – государство может радикально перестраиваться ради более качественного принятия управленческих решений (техноценоз трансформируется), но революции в земледелии, в металлургии или ткацком деле – непосредственно с ним не связаны.
Использование нескольких уровней позволяет классифицировать отдельные технологические прорывы по их значениям, возможности формирования парадигмы техники. При этом характерные "несущие противоречия" могут быть и в каждой отдельной технологической операции, и в техноценозе. Они могут оказывать влияние друг на друга. Но с точки зрения технического знания – полноценное изменение парадигмы – это полное изменение цикла формирования отрасли. От качественно новой технологической операции до техноструктуры.
Абсолютное размежевание технических революций по их уровню невозможно: отдельная технологическая операция, техноценоз как целое и техноструктура – имеют колоссальное количество связей, из которых взаимодействие производительных сил и производственных отношений лишь самая известная. Можно предположить, что для каждого витка развития техники – обобщенной парадигмы техники – должен существовать свой уровень формирования будущего. Его непосредственное выявление – отдельная проблема.
Отдельные изобретения и находки "из послезавтрашней" парадигмы техники, скорее всего, окажутся либо низкоэффективными, либо чрезмерно трудозатратными, либо уникальными (их невозможно будет воспроизвести). Отсутствие инфраструктуры, необходимого набора инструментов и приборов, попросту эмпирического и теоретического материала – обесценит отдельные фрагменты технического знания. Чтобы инженеры и конструкторы смогли завершить формирование целостного комплекса технических знаний – необходимы инфраструктура и приборы, соответствующие организации и общественные институты. "Обогнать" развитие спирали "технологическая операция – техноструктура – технологическая операция" можно лишь в частностях – поэтому парадигма техники есть лучшим мерилом периодов развития технического знания.
Соединив указанные выше качества парадигмы техники, вероятно, можно получить следующее определение: парадигма техники – устойчивый комплекс технический знаний, задающий полноту, степень формирования будущего, и обладающий несущими внутренними противоречиями. Становление парадигмы техники находит своей выражение в конкретных формах техноценозов и техноструктур.
Антон Первушин. Сумма космонавтики. Взгляд Станислава Лема на будущее космической экспансии
1
Ностальгия – грустное, но доброе чувство. Нам приятно вспоминать светлые дни и ощущения, которые с ними связаны. Нам хочется вернуться туда, в молодость, и мы сожалеем, что подобное нереально. Впрочем, ностальгия имеет и оборотную сторону: зачастую она мешает нам объективно, с высоты нового времени, оценивать опыт, полученный в прошлом. "Трава была зеленее, а девки были краше" – лучшего описания аберрации дальности, провоцируемой ностальгией, не придумать.
Схожий эффект наблюдается, когда мы вспоминаем о текстах, прочитанных в юности. Мы не способны на аналитическом уровне сформулировать, что именно было хорошего в любимых детских книгах, и опираемся на слабые остатки прежних впечатлений, которые, скорее всего, очень далеки от объективности. Поэтому следует избегать суждений о литературе, которая простояла на полках два десятка лет – может оказаться, что ваши предпочтения сильно изменились за годы, что искушенность определила новые приоритеты и обозначила новые критерии качества.
Тем не менее этим правилом пренебрегают. Очень часто мы яростно бросаемся в защиту старых книг или фильмов, как будто ознакомились с "шедевром" еще вчера. И столь же яростно ругаем то, что когда-то нам не понравилось, включая признанную мировую классику, поскольку не сумели избавиться от детской обиды на "скучного автора". Вот и получается на выходе, что вполне образованные и критически мыслящие люди оказываются в плену заблуждений, подпитываемых чистыми эмоциями.
Но все это – полбеды. Настоящая беда начинается, когда на основе этих заблуждений выстраиваются концепции и стратегии. Подзабытые пленительные образы взывают к нам из глубин памяти, затмевая даже здравый смысл. А если здравый смысл все же приходится включить, то мы инстинктивно пытаемся по-новому переложить детали этих образов на умозрительных полочках, надеясь модернизировать устаревшие идеи. Поэтому, кстати, так популярно "фанфикерство" – создание вольных продолжений классических текстов: "фанфики" не только расширяют виртуальное пространство, которое однажды захватило нас своей оригинальностью, но и позволяют переиграть вымышленные ситуации и конфликты, придав им современное звучание.
Проблема в том, что мы не желаем переступить через эмоции и очистить "дальнюю кладовку" сознания от "старого барахла", а продолжаем воспроизводить ошибки, тешить иллюзии и насаждать стереотипы. Порой это приводит к неожиданным последствиям.