Конфликты в Кремле. Сумерки богов по русски - Валентин Фалин 26 стр.

Даже позднее, в ходе допроса, длившегося в Ле­фортовской тюрьме ночь напролет, у меня ни на минуту не появилось чувства страха, хотя нетруд­но было догадаться, что понадобится какое-то время, прежде чем - вопреки внедрившейся в кровь и плоть подозрительности - согласятся с тем, что мною двигали мирные намерения. Лишь через три недели КГБ подарил мне наконец же­ланное доверие.

24 июня 1987 года меня вызвали к следователям, и они сообщили, что основное разбирательство за­вершено, что в моих показаниях не обнаружено про­тиворечий и отпали основания предполагать, что полет был совершен с провокационными целями, не говоря уже о том, что за ним кроются заговорщики.

С этого дня режим был значительно смягчен. Так, к примеру, время для прогулок, имеющих для заключенного неописуемое значение, было увели­чено с часа до трех часов в день. Мне разреши­ли прогуливаться в тюремном саду, для этого, в общем, не предназначенном, тем самым ушла в прошлое разминочная клетка, расположенная на крыше изолятора. Кроме того, мне выдали более комфортабельные постельные принадлежности и значительно улучшили рацион питания.

Начальник следственного отделения приказал выписывать мне свежий белый хлеб - как знак сво­его расположения. Вечером 24 июня он заявил в раз­говоре со мной, что считает меня другом СССР.

Хотя от наступивших перемен закружилась голо­ва, я не могу утверждать, что они обрушились на меня как с ясного неба. По ходу почти ежедневных допросов нельзя было не заметить, что вопреки принципиальной готовности поверить мне, наличе­ствовавшей изначально, овладевшая людьми подо­зрительность не позволяла доверию сразу же возоб­ладать.

Для меня лично 24 июня 1987 года был самым прекрасным днем из 432 дней, проведенных в за­ключении. Тогда я удостоился не только приятно­го признания, но совершилось и нечто другое - остальные участники перенеслись в новый мир, в мир, свободный от подозрений и сомнений. Я убежден в том, что, если бы этим "чистым делом" не злоупотребляли в политических целях, оно впол­не могло бы послужить на пользу реформам в Со­ветском Союзе.

Вывод: следственные работники КГБ с самого начала были дружественно настроены ко мне, они не сделали ничего, что в тех условиях могло обер­нуться мне во вред; совсем наоборот, они посто­янно прилагали усилия к тому, чтобы поддержать меня, и искренне разделяли мое возмущение пуб­ликациями в прессе западноевропейских стран и прежде всего в Федеративной Республике, от ко­торых волосы вставали дыбом.

Эта констатация явно противоречит обычным до того времени версиям образа действий КГБ.

Вопрос, почему в моем случае впервые отошли от принятой практики, оставим открытым.

16 октября 1996 года

Приложение 15. ИНТЕРВЬЮ ДИРКА ЗАГЕРА ПО ВТОРОМУ НЕМЕЦКОМУ ТЕЛЕВИДЕНИЮ

23 сентября 1987 года, 23.00

Беседа с В.М. Фалиным о визите Хонеккера в ФРГ

Ведущий: Перед тем как начать наше путеше­ствие в один из районов Советского Союза, который до этого был закрыт для иностранцев, мы предла­гаем вам побывать в Москве. Темы: два немецких государства после визита Хонеккера; возможности продолжения политики разрядки в Европе; что мо­жет дать немцам, с точки зрения Советского Союза, наш общий европейский дом, как его называет Гор­бачев. По этим темам Дирк Загер вел беседу в Мос­кве с Валентином Фалиным, в течение длительного времени занимавшим пост посла СССР в Бонне. В настоящее время Фалин - руководитель агентства печати "Новости" и советник Горбачева.

Загер: Господин Фалин, Председатель Госу­дарственного Совета ГДР посетил Бонн и совершил поездку по ФРГ. Что изменил этот визит с точки зрения Советского Союза в Европе?

Фалин: Полагаю, это был необходимый и не­избежный шаг в интересах нормализации, точнее - дальнейшей нормализации отношений между ГДР и Федеративной Республикой Германией и, в этом смысле, нормализации ситуации в Европе.

3 а г е р: Можете ли Вы себе представить, что такой визит вызывает и озабоченность тем, что два германских государства слишком тесно сближают­ся друг с другом?

Фалин: На нашей стороне едва ли, ибо мы вполне понимаем ситуацию, хорошо информиро­ваны о намерениях и целях наших друзей. У нас и наших друзей общие представления о дальней­шем развитии Европы, отношений между Восто­ком и Западом, о фундаментальных вопросах со­трудничества в Европе. Поэтому мы исходим из того, что ФРГ посещал не только представитель Германской Демократической Республики, но и представитель всего нашего содружества.

3 а г е р: Генеральный секретарь Горбачев, судя по его статье, не рассчитывает на вывод всех войск, в том числе с иностранных военных баз, но нахо­дит возможным и желательным, чтобы два герман­ских государства существовали без иностранных войск. Можете ли Вы представить себе подобное?

Фалин: Почему бы нет? В общеевропейском доме будет значительно меньше войск и еще мень­ше иностранных войск, причем не только на наци­ональных территориях. И в рамках такого развития я могу представить себе ситуацию, когда это [на­званный Д. Загером вариант] будет не только воз­можным, но и свершившимся фактом.

3 а г е р: В Центральной Европе есть район, над обеспечением политической жизнеспособности ко­торого Вы изрядно потрудились. Это - Западный

Берлин. Как выглядел бы Западный Берлин в тако­го рода ситуации?

Фалин: Я хотел бы считать, что в подобной си­туации четырехстороннее соглашение не являлось бы последним словом. С участием всех заинтересо­ванных сторон, всех, кто стремится к нормализации и дальнейшему развитию ситуации, можно было бы изыскать более интересные модели, чем те, которые мы сегодня наблюдаем, которые известны на сего­дняшний день.

3 а г е р: Не следует недооценивать соглашение по Берлину. Оно, собственно говоря, устранило кри­зисы в этом районе. Можно ли в ходе развития со­хранить в той же мере безопасное и свободное от кризисов положение?

Фалин: В последние пятнадцать лет в Запад­ном Берлине отмечалась почти бескризисная ситу­ация. В этом смысле, заключив четырехстороннее соглашение, мы решили или почти решили пробле­му. На мой взгляд, речь идет о большем. Контакты и отношения с Западным Берлином следует стро­ить на такой добрососедской основе, чтобы различ­ные социальные обстоятельства в Западном Берли­не и вокруг него не наносили ущерба людям и более существенным интересам поддержания нор­мального климата в Европе.

3 а г е р: Это не исключает, что, например, За­падный Берлин тогда мог бы стать землей Федера­тивной Республики?

Фалин: Я бы не хотел заходить так далеко в умозрительных представлениях. Я думаю, время поможет нам найти оптимальные решения.

3 а г е р: Господин Фалин, в последнее время отношения между СССР и ФРГ развивались не особенно складно. Как Вы полагаете, можно ли рассчитывать в скором времени на визит [Ваше­го] министра иностранных дел, Генерального сек­ретаря?

Фалин: Я бы сказал, что во время визита Федерального президента ФРГ в СССР состоялись очень важные, содержательные беседы или, если хотите, переговоры. Обсуждались не столько прак­тические вещи, сколько подходы философии и от­ношений. Мне кажется, обе стороны правильно поняли, что есть единственная основа для более стабильных, содержательных отношений между нашими странами. Эта основа - мирное сосуще­ствование, сотрудничество и добрососедство. Нам нет нужды угрожать Вашей стране. Мы также не заинтересованы в том, чтобы Ваша страна, госу­дарство, в части вопросов безопасности страдала от конфронтации между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Нам ни к чему конфронта­ция между СССР и США, но мы и не хотели бы, чтобы капризы погоды, облака на горизонте как-либо - прямо или косвенно - влияли на отно­шения между нашими двумя государствами. Было бы жаль, если так случится, - в последнее время, однако, это имело место.

Приложение 16. К БЕСЕДЕ С Г. КОЛЕМ

Докладная записка В.М. Фалина М.С. Горбачеву.

10 февраля 1990 года .

Уважаемый Михаил Сергеевич!

После изложения Г. Колем и Г.-Д. Геншером по­зиции правительства ФРГ можно было бы сказать примерно следующее:

1. Между СССР, ФРГ и ГДР нет разногласий по проблеме единства германской нации и касательно права немцев сделать собственный выбор о госу­дарственной форме такого единства.

2. Между нами есть далее согласие в том, что гер­манская проблема не сводится к объединению стра­ны и удовлетворению чаяний лишь немцев. Она за­трагивает как непосредственных соседей Германии, так и ситуацию в Европе и в мире. Следовательно, при ее решении должны адекватно приниматься в расчет как интересы самих немцев, так и законные интересы других народов. Можно с удовлетворени­ем констатировать, что канцлер Коль это официаль­но признает.

3. Думается, налицо взаимопонимание и насчет того, что ныне общей и главной задачей является оп­ределение не конкретных элементов урегулирова­ния, но тех его капитальных конструкций, которые гарантируют стабильное, бесконфликтное развитие в самой Германии и в Европе в целом. В какой-то мере на примере Германии опробываются базисные решения "общеевропейского дома", включающие коллективную безопасность, правила добрососед­ского ведения экономических, экологических, куль­турных, а также политических дел. Отсюда долж­ны логично вытекать этапы развития, практические приоритеты и, что особенно важно, четкое представ­ление об объективных возможностях сторон.

4. Представляется целесообразным обозначить несколько действительно узловых пунктов, где от нас требуют поступиться принципами.

а) Запад навязывает урегулирование, которое имеет мало общего с балансом интересов и грубо попирает непременное для любого добровольного согласия правило равенства.

Если объединение пойдет по нынешней схеме, СССР лишится всех основных прав как держава-победительница, тогда как США, Англия и Фран­ция благодаря системе договоренностей с ФРГ, ко­торые урегулированием не затрагиваются, сохранят эффективные рычаги контроля.

Статья 23 Основного закона ФРГ призвана не столько упростить до предела процедуры поглоще­ния ГДР, сколько легализовать асимметрию в об­ращении с правами СССР и трех держав и с обя­зательствами ГДР и Бонна.

Заслуживает внимания тот факт, что ФРГ не по­заботилась о заблаговременном изъятии из бонн­ской конституции наиболее одиозных положений, хотя бы из соображений политического такта по отношению к советской стороне. Даются расплыв­чатые обещания провести эту операцию в будущем.

Мы могли бы парировать вызывающее поведение западных немцев указанием на то, что ГДР в прин­ципе может самоликвидироваться. Правового ваку­ума, однако, в этом случае не возникло бы, ибо хо­зяин первоначальных прав СССР принял бы на себя соответствующую ответственность. Абсурден вари­ант, при котором государство, решая свою судьбу, тем самым меняет правовой статус территории, где размещена мощнейшая группировка иностранных войск.

(У западных немцев нет контрдовода на сей счет, в том числе и у инициатора применения ст. 23 ми­нистра внутренних дел Баварии Штойбера. Они вы­ражают лишь надежду, что СССР своим правом не воспользуется.)

б) В контексте изложенного можно было бы под­черкнуть:

- без соблюдения принципа равенства и баланса интересов немыслима стабильность в Европе, осо­бенно когда на карте национальная безопасность;

- ни о каком равенстве не может быть речи, если применяются разные стандарты к правам отдельных держав. Проявляя заботу о собственных правах, ин­тересах и достоинстве, ФРГ фактически дискрими­нирует советские интересы, что не может не остав­лять осадка на будущее:

- никакого равенства не может быть, когда до­говорные обязательства двух государств взвешива­ются по диаметрально противоположной шкале. Называя вещи своими именами, ГДР объявляет­ся незаконным явлением, порождением насилия и т. п., что откроет путь к пересмотру всех внутрен­них преобразований на ее территории после 1945 г. (Г. Коль уже поставил перед де Мезьером вопрос об отмене земельной реформы);

- по сути объединение Германии совершается через нарушение права, устранение под давлением законных реалий послевоенного порядка. Напра­шивается обоснованный вопрос - не будет ли воз­никший из этого правонарушения субъект испы­тывать желание исправить некоторые с его точки зрения "несправедливости", не повторится ли дово­енный кошмар?

в) Если под этим углом зрения оценить упорное стремление ФРГ уклониться от четкого междуна­родно-правового решения проблемы границ, воен­ного статуса и пр., то в конце пути Европа может оказаться от прочного мира дальше, чем сегодня.

Ясно, что граница по Одеру - Нейсе есть не толь­ко германо-польская, но общеевропейская категория. Но ее изымают из общего урегулирования и делают предметом двусторонней договоренности. Вопрос о Восточной Пруссии и вовсе повисает в воздухе.

Военные обязательства Германии оформляются в одностороннем порядке и лишь принимаются к сведению или относятся в пакет договоренностей в Вене. Никто не хочет унизить немцев, но в лю­бом деле должна быть мера.

Суммируя, можно констатировать, что оконча­тельное урегулирование ФРГ и ее союзники хотят превратить в политическую декларацию. Она при­звана отменить права СССР, вытекающие из вой­ны и послевоенного развитйя, и освободить Гер­манию от всяких обязательств, которые по логике вещей должно нести государство - виновник вой­ны. Срок давности по военным событиям не при­меняется даже к людям, здесь он распространяет­ся на целую страну.

г) Военный статус Германии для СССР - сердце­вина урегулирования. С немецкой территории дол­жен исходить только мир - слова самого Г. Коля. Это значит, что уровень милитаризации территории Германии может отличаться от других стран только одним - быть ниже. Характер размещаемых здесь вооружений не должен создавать угроз для кого бы то ни было. Независимо от того, будет Ли Германия членом двух или одного союза или участником об­щеевропейской системы безопасности.

Это - принцип. Из него вытекает, что пока в од­ной части Германии будут находиться иностранные войска, то их присутствие придется уравновешивать размещением наших войск в другой части. И преж­де всего - ядерное присутствие на Западе будет иметь ядерный эквивалент на Востоке. Либо - либо. Никакого полурешения здесь быть не может.

Советский Союз не видит обоснованных при­чин, оправдывающих отказ или уклонение единой Германии от принятого обязательства по так на­зываемой "японской формуле" (ни создавать, ни приобретать, ни ввозить). Кстати, аналогичная формула применяется в самом блоке НАТО такими странами, как Дания, Норвегия, и, следовательно, эаспространение его на Германию никак не заде­вало бы достоинства немцев и не ставило бы Гер­манию в дискриминационное положение.

Никакие расплывчатые обязательства удовлет­ворить советскую сторону не могут. Бейкер, Гелвин (главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе) в последнее время неоднократ­но заявляли о том, что в повестке дня остается вопрос о размещении в Германии ядерных ракет воздушного базирования, способных поражать цели в Советском Союзе.

Любые скрытые и открытые угрозы в наш адрес, смысл которых - Советскому Союзу придется со­гласиться на требования, выдвигаемые Западом, или эти требования будут реализованы вопреки СССР, оказывают плохую услугу как европейскому миру, так и самим немцам. Они безответственны в своей основе, ибо Советский Союз может и вправе защи­тить свои национальные интересы. И тот, кто толк­нет Европу на путь конфронтации, должен был бы просчитать все возможные последствия.

д) Сегодня имеется редкая возможность заменить временное урегулирование на постоянное. Каждому из европейских государств дается шанс сосредото­чить свои усилия на делах мирных и конструктив­ных. Речь идет не только о том, чтобы погасить пер­воначальные права четырех держав, но и том, чтобы устранить из жизни континента в целом И каждого населяющего его народа реликты как второй миро­вой войны, так и "холодной войны", способствовать созданию ситуации, когда вооруженные конфликты в Европе станут материально невозможными.

Похоже, это не укладывается в систему ценнос­тей НАТО и, возможно, не устраивает некоторых политиков в Западной Германии. Отсюда - неже­лание вырабатывать компромисс и тяга к тому, что­бы пытаться поставить Советский Союз и внутрен­не и внешне в уязвимое положение.

По сути дела, наш проект окончательного между­народно-правового урегулирования есть протянутая рука дружбы немцам, есть тот мирный акт, который призван обоим народам помочь забыть прошлое. Это в известном смысле расширяет и приводит в соответствие с новыми реалиями издание Московс­кого договора об отказе от применения силы и угроз применения силы, подкрепленное соответствующи­ми практическими решениями. Если немцы откло­нят этот великодушный акт, то придется задать себе и другим много неудобных вопросов.

Еще можно как-то понять, что наши предложе­ния не устраивают США, Англию и Францию, по­скольку их первоначальные права тоже отпали бы. Но с позиции Германии поведение ее нынешних представителей может интерпретироваться только так - под войной подводится промежуточный итог с тем, чтобы на следующем этапе развернуть борь­бу за ревизию итогов второй мировой войны по-крупному или, как иногда можно услышать из уст немцев, чтобы выиграть решающее сражение с Со­ветским Союзом, которое еще впереди.

В. Фалин

Приложение 17

Докладная записка В.М. Фалина М.С. Горбачеву.

Февраль 1990 года

Уважаемый Михаил Сергеевич!

А.С. Черняев доложил Вам существо дела. Не повторяясь, полагаю необходимым обратить вни­мание на следующее.

1. Из всех центрально- и восточноевропейских государств ГДР имеет для Советского Союза наи­важнейшее значение. Сдача социализмом позиций в Польше, Чехословакии или Венгрии еще не означает для нас качественного ухудшения ситуа­ции в целом. Иначе обстоит с ГДР, ибо она не столько форпост социализма, как модно было го­ворить, сколько рубеж обороны, нивелирующий угрозы национальной безопасности СССР, созда­ваемые американской военной политикой. При­чем не на одном европейском направлении.

2. Следовательно, "германский вопрос", словно гидра о многих головах, опять выходит на ключе­вое место в нашей внешней политике. Это отлич­но понимают в Вашингтоне, Лондоне, Париже, и какие бы эмоции они ни питали по отношению к объединенной Германии, три державы в конце кон­цов не устоят перед соблазном "загнать Советский Союз в границы 1941 года"._Особенно если бы за­маячил шанс сохранить нетронутой НАТО (в смыс­ле использования атлантическим блоком терри­тории нынешней ФРГ при военной нейтрализации территории ГДР в случае создания единого государ­ства).

3. Признаки пересмотра США, Англией и Фран­цией первоначально заявленных возражений про­тив ломки европейских реалий налицо. Уже дис­кутируются условия удовлетворения "законных чаяний немцев". У всех этих условий есть нечто общее - они игнорируют стратегические интере­сы СССР. Консенсус, казалось бы найденный на недавних встречах с Бушем, Миттераном, Тэтчер, таким образом размывается.

4. ФРГ - на уровне как правительства, так и партий - ведет себя безответственно. Шаг за ша­гом, целеустремленно готовится почва для погло­щения ГДР и создания обстановки, в которой мы сами сочли бы односторонний вывод советских войск из Германии за "оптимальное решение". С учетом военной ценности для США и всей НАТО западногерманской территории, три держа­вы фактически идут или вскоре пойдут на поводу у Бонна.