С апреля стало веселее - приехали Надежда Константиновна с Елизаветой Васильевной, 19 апреля вышел третий номер "Искры", в четвёртом номере была опубликована как передовая (то есть без подписи) статья Ленина "С чего начать?", из которой позднее получилась знаменитая работа Ленина "Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения". Впрочем, и статья имела тоже оглушительный успех. Сибирский социал-демократический союз отпечатал её отдельной брошюрой тиражом 5000 экземпляров и распространял по всей Сибири.
ВЕСЬ 1901 ГОД и первые три месяца 1902 года Ульяновы прожили в Мюнхене. Ленин напряжённо работал, ведя дело к съезду партии. Налаживались контакты с заграничными социал-демократическими организациями. В конце года он встречается в Мюнхене с Розой Люксембург - молодой, но перспективной социал-демократкой.
С апреля 1902 года семье пришлось переехать в Лондон, поскольку в Лондон пришлось перевести редакцию "Искры", и начинается не очень долгий, но, как всегда, насыщенный работой лондонский период в жизни Ленина. Особо приятных воспоминаний этот "британский" год о себе не оставил, но благом была возможность работать в читальном зале Британского музея.
В тот год он выезжает по партийным делам в Париж, в Цюрих, в Льеж, в феврале 1903 года в Русской высшей школе общественных наук в Париже под своим уже известным литературным псевдонимом "В. Ильин" читает четыре лекции на тему "Марксистские взгляды на аграрный вопрос в Европе и в России".
Школа была основана в 1901 году Максимом Максимовичем Ковалевским (1851–1916), крупным русским учёным - юристом, историком и социологом. Сын богатого харьковского помещика, он после окончания Харьковского университета выехал за границу для продолжения образования, встречался с Марксом, однако общего языка с ним не нашёл. С 1877 года Ковалевский стал профессором государственного права в Московском университете, но через десять лет его уволили за прогрессивные (по тем временам) взгляды, и он опять уехал из России.
Будущий крупный большевик Григорий Зиновьев, тогда слушатель Школы, позднее вспоминал, что закончил свою первую лекцию Владимир Ильич "под настоящий гром аплодисментов, перешедших в бурную, продолжительную овацию, какую стены школы никогда раньше не слышали". А Ковалевский, когда узнал, что лектор В. Ильин - это и есть чуть ли не самый главный "подпольщик" Ульянов, "ужасно огорчился" и заметил: "А какой хороший профессор мог бы из него выйти"…
Но из Ульянова уже получался выдающийся революционер и политический лидер. В конце апреля 1903 года редакция "Искры" (то есть Ленин и Крупская, по сути) опять переехала - на этот раз из Лондона в Женеву.
В Швейцарии отныне, с теми или иными, более или менее длительными перерывами, и будет протекать деятельность Ленина в эмиграции до самого его отъезда в Россию весной 1917 года.
17 (30) июля в Брюсселе начинает работу тот II съезд Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), с которого партия, собственно, и началась. В конце июля съезду пришлось переехать в Лондон, где он 10 (23) августа и завершился.
Не останавливаясь на истории съезда подробно, просто напомню, что именно на нём родилось мощное, увесистое слово "большевик", потому что уже на первом же общероссийском партийном собрании произошёл раскол на "большевиков" во главе с Лениным и "меньшевиков" во главе с Юлием Мартовым.
Почти сразу же - чуть ли не прямо на съезде - большевики, правда, оказались в меньшинстве, но Слово уже возникло! Есть всё же, похоже, в историческом процессе некая высшая справедливость… Ну никак не мог Ленин войти в историю вождём меньшевистской партии - пусть даже самой сплочённой, боевой и победоносной.
Знаменитый капитан дальнего плавания Христофор Бонифатьевич Врунгель резонно считал, что имя для корабля - то же, что фамилия для человека. "Назовите судно "Геркулес" или "Богатырь", - пояснял он, - перед ним льды расступятся сами, а попробуйте назвать своё судно "Корыто", оно и плавать будет как корыто, и непременно перевернётся где-нибудь при самой тихой погоде"…
Ленин мог создавать только большевистскую партию, и партийный "корабль" "Большевик" с Лениным на мостике выдержал самые жестокие штормы и бури. В 1917 году, имея в кильватере у себя крейсер "Аврора", он возглавил движение России к социализму.
Впрочем, в 1903 году до этого было ещё далеко. Более того, большевики рисковали оказаться на мели. Как известно, общерусская политическая марксистская газета "Искра", по замыслу Ленина, должна была стать и стала решающим фактором в борьбе за партию и подготовку II съезда Партии. С № 1 по № 51 газета выходила под руководством Ленина, но после II съезда большинство в редакции оказалось за меньшевиками во главе с Плехановым, и с № 52 "Искра" стала органом борьбы против Ленина и большевиков. 19 октября (1 ноября) 1903 года Ленин вышел из редакции. Он подал Плеханову заявление следующего содержания:
"Не разделяя мнение члена Совета партии и члена редакции ЦО (Центрального органа. - С. К.) Г. В. Плеханова о том, что в настоящий момент уступка мартовцам… полезна в интересах единства партии, я слагаю с себя должность члена Совета партии и члена редакции ЦО.
Н. Ленин
1 ноября 1903 г. Женева.
P. S. Во всяком случае я отнюдь не отказываюсь от посильной поддержки своей работой новых центральных учреждений партии".
Сталин метко заметил тогда, что "Искра" лишилась искры…
Но пламя уже горело!
ВСКОРЕ после II съезда Мартов решил отыграться, созвав съезд "Заграничной лиги русской революционной социал-демократии", где рассчитывал дать большевикам бой. Ленин возражал, его поддерживали два из трёх активных членов правления Лиги - Крупская и Литвинов (крупный большевик, будущий нарком иностранных дел СССР). Однако манёвры третьего реального члена правления - Дейча - привели к тому, что съезд Лиги был назначен на октябрь 1903 года.
Дейч привлёк к голосованию двух оставшихся членов правления - меньшевика М. Г. Вечеслова, жившего в Берлине, и колебавшегося большевика Г. Д. Лейтензена, жившего в Париже, и они втроём проголосовали за съезд.
Ленин перед съездом Лиги был поглощён невесёлыми раздумьями настолько сильно, что врезался на велосипеде в трамвай и чуть не выбил себе глаз - так и ходил потом на заседания съезда Лиги с повязкой на глазу - как пират.
Все эти партийные неурядицы Ленина, конечно, выматывали, и летом 1904 года он устроил себе такой отдых, которого, пожалуй, до этого никогда не имел и которого впоследствии не имел уж точно.
Мать Крупской, Елизавета Васильевна, уехала в Россию на дачу к знакомым под Питер. Жильё своё в Женеве Ульяновы сдали и отправились в Лозанну. 2 июля 1904 года Надежда Константиновна - в своей обычной, окрашенной лёгким юмором манере - извещала о планах отдыха свекровь, переехавшую из Самары в Киев.
Тогда, к слову, в Киеве образовалась целая ульяновская колония: Мария Александровна, Мария Ильинична, Дмитрий Ильич с женой Антониной и Анна Ильинична.
Муж Анны - Марк Тимофеевич Елизаров, у которого после ссылки на Дальний Восток окончился срок гласного надзора полиции, отплыл тогда из Порт-Артура в Японию, а оттуда на океанском пароходе вокруг Китая и Индии - в Европу, на встречу с Лениным. Затем Елизаровы предполагали осесть в Петербурге, где Марк Тимофеевич мог рассчитывать на службу на железной дороге, удобной и с житейских, и с партийных позиций.
Если учесть, что в Киеве жил с женой ещё и Глеб Кржижановский, работавший инженером в управлении железной дороги, то становится ясно, что жизнь в Киеве была наполнена разнообразными событиями и занятиями - как легальными, так и, что для Ульяновых было естественным, нелегальными.
"Швейцарская" же ветвь большой семьи Ульяновых решила устроить себе грандиозный отдых, и Крупская сообщала киевлянам:
"Сейчас мы в Лозанне. Уже с неделю, как выбрались из Женевы и отдыхаем в полном смысле этого слова. Дела и заботы оставили в Женеве, а тут спим по 10 часов в сутки, купаемся. Гуляем - Володя даже газет толком не читает, вообще книг было взято минимум, да и те отправляем завтра нечитанными в Женеву, а сами в 4 часа утра надеваем мешки и отправляемся недели на 2 в горы. Пройдём к Интерлакену, а оттуда к Люцерну, читаем Бедекера (популярные тогда путеводители. - С. К.) и тщательно обдумываем своё путешествие. За неделю мы уже значительно "отошли", вид даже приобрели здоровый. Зима была такая тяжёлая, нервы так истрепались, что отдохнуть месяц не грех, хотя мне уже начинает становиться совестно… Мы с Володей заключили условие - ни о каких делах не говорить, дело, мол, не медведь, в лес не убежит, не говорить и, по возможности не думать…"
Ну, не думать - это вряд ли, в походе Ленин даже письма деловые получал - от Мартова, например. Однако отдых вышел у них тогда на славу - впору любому позавидовать!
Впоследствии Надежда Константиновна описала этот месяц вполне ярко:
"…мы с Владимиром Ильичом надели мешки за спину и отправились на месяц в горы, куда глаза глядят… взобрались куда-то над Монтрё, забрались в дичь и глушь, к каким-то лесорубам, которые рассказали нам, как выбраться на дорогу и где заночевать. Через Эгль спустились в долину Роны, зашли в Бе-ле-Бен к моей товарке по школе и курсам, потом долго брели вдоль Роны, вёрст 70 сделали - это была самая утомительная часть путешествия. Наконец, перебрались через Гемми-пас в Оберланд, были у подножия Юнгфрау, потом, отбив себе порядком ноги и изустав в конец, поселились на Бриенцском озере в Изельтвальде, где прожили около недели, чтобы потом опять двинуться в путь-дорогу, через Интерлакен и Зимменталь назад в женевские края. Зима 1903–1904 гг. была исключительно тяжёлая, нервы истрепались вконец, хотелось уйти подальше от людей, забыть на время все дела и тревоги. Горы выручили. Смена впечатлений, горный воздух, одиночество, здоровая усталость и здоровый сон прямо целительно повлияли на Владимира Ильича. Опять к нему вернулись сила, бодрость, весёлое настроение…"
Вначале в этом путешествии с Ульяновыми была и "Зверка" - Мария Эссен. М. М. Эссен (1872–1956) ("Зверка", "Зверь", "Зверев") с начала 1890-х годов работала в рабочих кружках Екатеринослава, Екатеринбурга и Киева, два года сидела в тюрьме, была сослана в Якутскую область, бежала за границу, в Женеве познакомилась с Лениным, который направил её в Петербург как агента "Искры". Летом 1904 года Эссен опять была арестована и сослана, опять бежала…
Крупская писала о ней: "Зверь, вырвавшаяся из ссылки на волю, была полна весёлой энергией, которой она заражала всех окружающих. Никаких сомнений, никакой нерешительности в ней не было и следа. Она дразнила всякого, кто вешал нос на квинту… Заграничные дрязги как-то не задевали её".
Втроём они на пароходе добрались до Монтрё, погуляли по знаменитому Шильонскому замку, поднялись на вершину Дан-дю-Миди, но потом, как вспоминала Надежда Константиновна, Эссен отстала, заявив: "Вы любите ходить там, где ни одной кошки нет, а я без людей не могу".
Денег было в обрез, питались в основном всухомятку - сыром и яйцами, запивая вином или родниковой водой, а обедали изредка. Но в одном "социал-демократическом" трактирчике рабочий посоветовал: "Вы обедайте не с туристами, а с кучерами, шофёрами, чернорабочими: там вдвое дешевле и сытнее".
Так и поступили…
"Тянущийся за буржуазией мелкий чиновник, лавочник и т. п., - поясняла Надежда Константиновна, - скорее готов отказаться от прогулки, чем сесть за один стол с прислугой. Это мещанство процветает в Европе вовсю. Там много говорят о демократии, но сесть за один стол с прислугой не у себя дома, а в шикарном отеле - это выше сил всякого выбивающегося в люди мещанина. И Владимир Ильич с особенным удовольствием шёл обедать в застольную, ел там с особым аппетитом и усердно нахваливал дешёвый и сытный обед".
А потом они надевали свои "мешки" и шли дальше…
В рюкзаке у Ленина лежал тяжёлый французский словарь, в рюкзаке Крупской - полученная ей для перевода французская книга, однако ни словарь, ни книгу они так ни разу и не открыли - "не в словарь смотрели мы, а на покрытые вечным снегом горы, синие озёра, дикие водопады…"
Вот, собственно, один этот месяц и был в их жизни - один полностью беззаботный и молодой. У них были хорошие дни и в Шушенском, но разве можно сравнить ссылку со свободой? Пропахшее навозом Шушенское - с горными тропами, дышащими чистейшим воздухом Альп?
"Белая" и "золотая" сволочь разных стран бешено развлекалась на модных курортах, за ночь просаживала в Монте-Карло суммы, которые могли бы обеспечить судьбу сотен обездоленных людей…
А Владимир и Надежда Ульяновы, лишь недавно "разменявшие" четвёртый десяток, ещё молодые, здоровые, полные энергии, шагали себе по гористой Европе, и им было хорошо вдвоём. Они рады были забыть на время о деле, ими самими на себя принятом, и на целый месяц - в первый и последний раз в их жизни - принадлежали только самим себе.
Ну - почти самим себе…
В АВГУСТЕ 1904 года Ленин с Крупской уехали в глухую деревушку под Лозанной - недалеко от станции Шебр у озера Лак-де-Бре. Здесь отдых был, конечно, относительным - Ленин уже работал, намечая с А. А. Богдановым-"Малиновским" планы дальнейшей борьбы с меньшевиками. Но тишина, чистый воздух, прогулки, ежедневные долгие заплывы в озере - на что Ленин был мастер, оказались и здесь отличным средством расслабления и восстановления сил, физических и моральных.
А силы были Ленину ох как нужны - в очередной раз! Ведь он ежедневно вёл свой бой, и, несмотря на то, что его "полевой формой" была недорогая пиджачная пара, "оружием" - перо и чернильница, а "боеприпасами" - переписка с товарищами по партии и книги, бой это был жестокий, изнурительный и ежедневный.
Если просмотреть даже краткую хронологию жизни и деятельности Ленина, помещаемую в конце каждого тома Полного собрания сочинений, да ещё прочесть все его письма за тот же, охватываемый данным томом, период, то складывается вполне определённая картина.
И это картина непрерывной работы - год за годом…
Конечно, все люди - если они не паразиты и бездельники - работают повседневно, но есть работа и есть работа. Причём, в отличие от многих других работ, крест профессионального работника на дело народа был и для Ленина, и для его товарищей добровольным!
А впрочем, так ли уж и добровольным? У Маркса есть точная, я бы сказал - безжалостно точная мысль: "Идеи, к которым разум приковывает нашу совесть, это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им…". Это - как раз то, о чём русский народ сказал попроще, но тоже неплохо: "Охота пуще неволи". А что уж говорить об идее, овладевающей человеком?
Ленин был человеком идеи. Нынешние его хулители, очернители и сказители баек о "пломбированном вагоне" понять, о чём сейчас было сказано, не смогут, поскольку антиленинцы, антисталинцы, антисоветчики, антикоммунисты и высокая идея - вещи несовместные! Но и не для них всё это говорится, не для них пишется эта книга…
Так вот, Ленин был человеком идеи - большой, великой, человечной идеи. Мог ли он не подчиниться идее, если иначе он просто разорвал бы своё сердце?!
Он ей и подчинился!
В анкетах и прочих подобных опросных листах Ленин в графе "профессия" указывал "литератор" или "журналист". А как ещё он мог ответить на глупый, вообще-то, по отношению к Ленину, вопрос о профессии? Профессия у него была штучная, редкостная, о которой в анкете не напишешь. Представители этой профессии в истории человечества пересчитываются на пальцах, к тому же - на пальцах чуть ли не одной руки, а называется эта профессия "социальный реформатор"!
Лютер, Кромвель, Робеспьер, Пётр, Наполеон, Маркс, Энгельс…
Ленин…
И Сталин.
Вот, собственно, и всё!
Но мир в 1900-е годы ещё не знал, что в мире уже есть, уже живёт и действует тот, кому предстоит возглавить эпохальную социальную не реформу даже, а эпохальную социальную революцию.
ДЛЯ ЦАРСКОЙ России 1904 год начался с русско-японской войны, с гибели крейсера "Варяг" и канонерской лодки "Кореец" в бухте Чемульпо у берегов Кореи, а закончился падением Порт-Артура 20 декабря.
9 января 1905 года вошло в историю как "Кровавое воскресенье" - в тот день царские войска расстреляли мирную демонстрацию петербургских рабочих, которые шли к императору с "верноподданной" петицией. С того дня вера в "доброго царя" стала рушиться уже неудержимо. Царь развязал войну с собственным народом, а такие войны никогда в пользу тиранов не заканчиваются.
Выступая в январе 1917 года перед молодыми швейцарскими социалистами с рефератом о 1905 годе, Ленин сказал, что "всё развитие русской революции с неизбежностью толкало к вооружённому решающему бою между царским правительством и авангардом сознательного в классовом отношении пролетариата…".
Полезно сопоставить эту оценку Лениным ситуации 1905 года в 1917 году с оценкой тех же дней дядей царя - великим князем Александром Михайловичем в 1932 году: "…выбор лежал между удовлетворением всех требований революционеров или же объявлением им беспощадной войны. Первое решение неизбежно привело бы Россию к социалистической революции… второе - возвратило бы престиж власти… Таким образом было два исхода: или белый флаг капитуляции, или же победный взлёт императорского штандарта".
Как видим, и большевик Ленин, и монархист Романов - в отличие от либеральной сволочи, и тогдашней, и нынешней, - понимали, что между народом России и царём уже в 1900-е годы могли быть или состояние войны, или капитуляция одной из сторон. Нечего сказать - хороша была социальная "идиллия" в той России, которую потеряли на рубеже XX и XXI веков идиотствующие интеллигенты и интеллигентствующие идиоты…