***
Я расскажу о Франции.
Жила-была такая странная страна - Франция, и были времена мушкетеров "Двадцать лет спустя", и был в те времена министр финансов Фуко, который воровал из казны вместе с королевой-мамой алмазных подвесок. Только воровал он 20 процентов, а королева - 80. В те времена воровали все. Даже король воровал, но называлось это: "на балы". Остальные воровали свои 2-3 процента от каждого договора на поставку, скажем, сена армии. И был Кольбер, потомственный лавочник, знающий арифметику. У него был дядя. Он и пристроил подрастающего Кольбера фуражиром в армию, после чего дядя имел свои 2 процента. Не помню как его звали, потому что и в те времена существовали прозвища, например "Мишель - два процента".
И вот как-то дядя "Мишель" проворовался так, что его заметил сам Мазарини. "Чего это ты, Мишель!" - сказал Мазарини, и дяде пришлось подарить ему Кольбера, знающего таблицу деления на "9". И Кольбер показал Мазарини на цифрах, сколько ворует Фуко. Дело дошло до короля, и разжиревшего Фуко скушали, а Кольбер получил "карт-бланш" в финансовых делах такой страны, как Франция. И он тут же придумал, как ей помочь, а все потому, что знал не только такие арифметические действия, как деление и вычитание, но и сложение и умножение. Он разорил всех финансистов страны - в те времена они тоже существовали и занимались спекуляцией - торговали дублонами, потому что дублон хорошо менялся на франк, и если реальный курс дублона к франку был, к примеру, 15, они его держали в районе 45.
Кольбер послал им всем уведомление в воровстве, показал на цифрах, сколько и кто украл, и наложил на них штраф, который на 80 процентов уменьшал нажитое непосильным трудом. Все согласились, потому что это лучше, чем койка в Бастилии и топор палача. И в казне Франции вдруг разом оказалось полтора годового бюджета. Потом Кольбер взялся за льготников. Дело в том, что дворяне не платили налоги. Были, конечно, среди дворян и уважаемые фамилии, но были и те, кто за взятки приобретал высокое звание "участника последней битвы". Кольбер определил их число - 40%. И все они, помня о том, что стряслось с финансистами, добровольно согласились сложить с себя дворянство, заплатив неустойку. Это принесло еще кучу денег. Потом Кольбер убедил короля, что если не думать о мелком производителе, то эти деньги быстро истают. Производителя освободили от налогов. Потом Кольбер повернул финансовые потоки в сферу производства. Он сделал так, что если банк не вкладывался в реальную сферу, он сразу же разорялся. Банковский кредит можно было взять на большой срок под мизерный процент. И все. Такая страна как Франция есть до сих пор.
Все это взято из учебника средней школы.
А там еще про Голландию написано и про Китай.
***
"Курск" пришёл с автономки и ушёл на учение. Не думаю, что промежуток между автономкой и этим выходом составил более 5 суток, хотя можно проверить.
Подобные выходы очень тяжелы для людей. И морально и физически. Под водой организм привыкает к определенному режиму, ритму жизни, там другой, искусственный воздух. Попадание в более быстрые ритмы переживаний (скорость движений увеличивается втрое) и на свежий воздух приводят к тому, что человек мгновенно теряет кучу здоровья (за неделю можно похудеть на 7 кг). В результате - на выходе все спят: спят на вахте, в центральном, в корме - только сели - голова отвалилась. Сон нападает внезапно, стоит только расслабиться. А расслабиться так хочется. Учения - это постоянные тревоги, это всплытие - погружение, это вверх - вниз. Жутко изматывает. Кроме того, за сутки до выхода экипаж сел на борт и пошла вахта. Это значит что в ночь перед выходом спали не более 4 часов. В море, при рваных режимах, удается поспать тоже не больше 4 часов в сутки. В ночь трагедии, если на сеанс связи встали в 6 часов, первая смена (в основном офицеры) спала не более часа. Допускаю, что между 6 и 10 часами им удалось поспать еще часа полтора. Торпедисты и центральный не спали вовсе.
Однажды на учениях я, например, за 10 дней спал всего 10 часов. Потом спишь стоя. Просыпаешься, когда падаешь на приборы.
У "винтиков" такая судьба. Не зря позывные "Курска" были: "Винтик". Потеряли "винтик". С винтиками такое случается.
***
Мне нравится история. Не любая, конечно, а история какого-нибудь близлежащего государства.
В свое время было такое государство - Курляндия, где хозяйничало другое государство - Российское царство. И в Курляндию запросто можно было приехать и соблазнить принцессу.
Ее и соблазнили. Была такая принцесса - Анна - ее и соблазнять нечего было, до того она к соблазнам была сподвижна.
А тут собрались уважаемые люди, государственные мужи, на скорую руку образовали подобие партии, долго к ней присматривались, выяснили, что она, на их просвещенный взгляд, полная дура, и, посадив ее на трон, они будут управлять страной - Россией.
Приехали они к ней с посольством - мол, так и так, царя у нас не стало, а ты вроде Иоанновна, мы тебя на трон-то посадим, но ты и бровью шевелить не должна без нашего на то повеленья, потому как мы хотим не самодержавие тухлое образовать, а просвещенное корпоративное управление и подобие конституции, чтоб тут долго не объяснять.
А принцесса Анна испугалась, спряталась под кровать, ей бы хлеба вдоволь нажраться, а тут такое творится.
Извлекли ее, успокоили, а она и говорит: вы мне, дяденьки, хлеба вдоволь дадите ли, и в нужде вдруг какой не оставите ли?
Посмеялись послы над глупой бабенкой, так она своим истинным простодушием всем понравилась.
– Дадим, - говорят, - хлеба и сала дадим.
Справка: арабское слово "саала" в те времена, потеряв одну букву, перекочевало в русский язык и стало обозначать слово "ветчина".
Очень принцесса Анна ветчину уважала.
И повезли ее на русский престол, а по дороге она трескала ту ветчину с хлебом и ни о чем таком не пеклася, потому как дяденьки помогать обещали.
И только они ее привезли, и только она вокруг осмотрелась, и перестала шарахаться каждого шороха, как немедленно и поняла своим недалеким умишком, какая страна ей в руки идет.
В сей секунд она тут же и порешила на плахе всех тех добрых дяденек, которые к ней приехали на трон звать и от которых она поначалу под кровать схоронилась.
Стала она называться Анной Иоанновной, а для страны - России - на многие десятилетия вместо просвещения установилась бироновщина, тайная канцелярия и ледяные дома.
***
Русская армия непобедима! А почему? Потому что никого не жаль. Давно это повелось. Может с Чингисхана, может еще раньше. Все дело в лозунгах. Например: "За святую Русь!". Вот ведь как хорошо. Что ты в сравнении со "Святой Русью"? Почти что ничто. А как тебе слова из песни: "Забота у нас такая, забота наша простая: жила бы страна родная, и нету других забот"? Что ты по сравнению со "страной родной"? Или: "А нам на всех нужна одна победа. Одна на всех - мы за ценой не постоим!" Потому и непобедимы. "Бабы еще нарожают" - где-то я это уже слышал. До Великой Отечественной и Великой Финской. Потому я лозунгов и боюсь. Возьми любой - и получишь кровопролитие.
Например, любимый нынче всеми душегубец Петр Первый очень любил Свое Отечество, и под эту любовь погибла половина населения тогдашней Руси. А сейчас только объявят "диктатуру закона", как полстраны "родной" сажается под замок. "Война с терроризмом" - пожалуйте на кровопускание.
"Россия - великая держава" - лодки тонут.
К чему я это все. Сейчас объявили новый лозунг: "Создание положительного имиджа".
Лесин сказал: "Денег не пожалеем", - а я подумал: "А крови?"
***
"Списать мертвого легче, чем получить живого", - впервые я услышал эту фразу на флоте. С тех пор любое проявление высоты человеческого духа, как, впрочем, и человеческой низости меня перестало удивлять.
У слова "предан" есть два значения: предан любимому делу или предан другим человеком. В сущности, это две стороны одного и того же понятия: предан - значит "передан" кому-либо или чему-либо в пользование.
Не правда ли, в этимологии некоторых слов неприятно разбираться?
Неприятно разбираться не только в этом, но и в том, как и почему, отчего, каким образом, зачем все это, ради или во имя чего.
Но люди так устроены: если их поражают масштабы содеянного, они вновь и вновь будут бередить свою память.
Они будут искать ответы. Они будут искать виновных, хотя, может быть, их стоило бы оставить на корм мукам их собственной совести.
Если таковая имеется.
Так устроена жизнь: мерзость уживается с величием.
От нее хочется отделиться, а она лезет на глаза.
И щиплет, душит, колет, болит, теснит грудь.
Неужели не у всех болит?
Как хочется верить, что у всех, но в памяти своей я все время натыкаюсь на фразы, подобные той, что прозвучала в самом начале, и понимаю: у некоторых болит совсем не то место.
А то, что должно болеть, у них отсутствует. Не развилось. Не выросло.
И вместо него выросло другое место.
До невероятных размеров.
С ним-то мы сегодня и боремся.
Всеми силами нашей души.
И памяти.
Мы хотим, чтоб у всех болело там, где и задумано.
Чтоб оно было - чему болеть.
Ведь напоминали же они в детстве детей. Что же изменилось? Когда тебе стало ясно, что из ребенка выросла вот такая вот нелюдь?
И потом она, эта нелюдь, вдруг получила все права пользования. Она установила законы и правила, по которым людей можно считать и не людьми вовсе, для собственного удобства, а придатками механизма. Можно считать чем-то менее ценным, чем очень сложная железяка.
Наверное, для разрушения этого мы сегодня вновь и вновь тревожим свою собственную душу.
***
Интервью с Черновым интересное. Два взрыва, две пробоины.
Если взрывы внутренние, как утверждает "Рубин", то при чем здесь пробоины?
Сами взрывы - еще те вопросы ставят: почему два? Если сдетонировало, то не может быть так: детонируем только вчетвером, а остальные не детонируем. И детонация не может быть такая: сначала взрыв - а через две минуты - сдетонируем. И при ударе о дно детонация под вопросом. Если после удара о дно люди живые остались, то не такой он был величины, чтоб сдетонировало.
Еще раз: я говорил со специалистами по детонации. Она возможна при подрыве рядом боеприпаса и при пожаре. Вроде и то и другое под большим сомнением.
Если подрыв торпеды, то не два взрыва, а один, если пожар, то там несколько систем пожаротушения, в том числе орошение торпедного боезапаса (автоматическая).
***
С животными я умею договариваться. Главное, глядеть животному не совсем в глаза и проникновенным тоном и очень медленно ему все объяснять - быстрая речь раздражает. Собаки меня всегда понимают.
Тут есть один очень злобный пес на этаже. Он на всех бросается, потому что все ходят мимо и ступают на ту территорию, на которой он лежит и которую давно считает своей частной собственность. С точки зрения этого пса, все люди полные невежды и бескультурное быдло, которое даже собственные границы не может пометить - о чём с ними говорить. Тут иду я: он уставился мне в глаза и начал наливаться рычанием. Я остановился и вежливо к нему обратился: "Многоуважаемый сэр! Мне необходимо ступить на вашу территорию, поскольку путь мой необходимо продолжить. Нельзя ли мне по этому незначительному поводу вас немного побеспокоить?" - рычание прекратилось, и я спокойно (тут главное - спокойно, и еще: интонация должна быть абсолютно серьезной, никакого ерничанья или издевки с отмашкой рук) прошел.
В типографии "Наука" на цепи у входа сидит Найда. Она меня прекрасно знает, но Найда на службе, и с 8 и до обеда (до 12-ти) она на всех бросается и облаивает всякого.
Попробуй пройти в 11.59 - подвергнешься нападению, но в 12.00 - собаку как подменили: лай обрывается, сама она улыбается во всю пасть, виляет хвостом, мол, надеюсь не в обиде, потягивается и идет к себе в конуру. Ровно в 13.00 - лай возобновляется, и так до 17-ти, краткий перерыв - и снова на вахту до 8 утра.
Вот с Найдой не договориться. Для нее служба - святое. Но если ты принесешь косточку, то тебя лично облаивать больше не будут, а если и лают в твоем присутствии, то всем своим видом покажут, что не на тебя. Косточку надо приносить периодически. Найда сама определяет этот период. Не отсюда ли людская традиция ходить в гости с подарком?
А еще я общаюсь с котом. У мамы есть кот, который терпеть не может, когда его гладят, и потому кусается. Я ему полчаса объяснял, что это невежливо, так как при встрече люди подают друг другу руки, а поскольку он живет с людьми, то на легкое поглаживание на входе в помещение придется согласиться, чтоб тебя не считали законченным идиотом. Теперь мне он разрешает один раз себя погладить, но только при входе.
С попугаями проще. Некоторые из них кусаются, потому что попугаи - птицы, обожающие церемонии, а если ты суешь ему палец сквозь прутья клетки, то это не церемония, а черти что. И он тебе об этом обязательно скажет на родном диалекте, потому что считает, что его ругательства ты должен знать, знает же он твои.
Если очень хочется его потрогать, суешь палец, смотришь в глаза и говоришь: "Можно потрогать?"
"Пшёл вон!" - поймёшь по интонации.
***
Сегодня у нас годовщина.
Год назад все прилипли к экранам телевизоров.
На дне лежал "Курск" - люди сострадали.
Это все, что они могли сделать: они сострадали людям.
Миллионы - горстке.
Непривычно. Привычно равнодушие.
Может, мы выздоравливаем?
"Вам за это деньги платят!" - в мои времена была такая штабная формула. Если офицер начинал бухтеть, ему такое говорили.
С тех пор не люблю штаб. Туда частенько попадала с корабля всякая накипь.
Нет! Не так. Чтоб избавиться, таких частенько отправляли куда-нибудь на учебу. В академию, например.
А потом они возвращались в штаб.
И руководили.
Мне всегда хотелось узнать: почему она - эта недородь - лезет руководить, и почему наверху так мало нормальных?
Вечно с изъяном: глуп, туп, вор.
Что не так?
Может, пока лезешь, обрываешь себе всякие тонкие веточки души, и на самую верхушку выползает уже только ствол голый?
Может, и так.
Ну, да, ты же должен относиться к людям, как к шарикоподшипникам: сломался - заменили - выкинули.
Это сложно. В себе надо что-то ломать. Если, конечно, есть что.
Тут, видимо, нечего. Ведь он взорвался у них на глазах.
А они ушли. Удрали. Бросили.
В голове не укладывается.
Командиры кораблей, конечно, не при чем. Там был тот, кто должен решение принять.
А он не мог. Его с детства били так, чтоб он никогда сам решения не принимал. Он должен был посовещаться.
И потом он был уверен, что погибли все и сразу. Еще бы! Так трахнуло - гриб до небес.
Кто же мог предположить, что там есть живые?
Они стучали - а он не верил.
Понимаю.
Между прочим, самое время погоны положить. Сейчас еще не поздно. Ведь ты кладешь не для кого-то, для себя.
Окружающим-то все равно, но самому-то как с этим жить?
Надо же каждый день оправдываться перед собой и говорить, что ты не свинья.
Хотя чего там оправдываться - свинья и есть. Тут уж никуда не деться.
Но так хоть что-то. Может, полегчает.
Конечно, потом можно покрасить дома в поселке и на двери денег найти.
Можно лодку поднять.
Чего б ее, действительно, не поднять, глубина-то смешная. Так что можно потренироваться.
Попилить.
Все-таки, какая-то работа.
Время только не обмануть. Можно его оттянуть, но обмануть еще никому не удавалось. Оно всех расставит по своим местам: героев к героям, остальных - к убийцам. Оно безжалостно. Его нельзя уговорить. Уломать. Купить. Перехитрить - оно умнее, потому что живет гораздо дольше. "Вам за это деньги платят!"
Есть еще одна штабная формула: "Вы знали, на что шли!"
***
В самом начале перестройки происходило награждение госпремиями филологов. Пригласили и академика Лихачева. Под руки привели и усадили. И вдруг появляется в период обеда Сергей Михалков, который ни при одном режиме не сидел, и Лихачев, сидевший при всех режимах, глядя на него, заметил: "Без этого ни один праздник не обходится".