Конфронтация неминуемо обессиливает, поэтому российская экономика должна встраиваться в мировые кооперационные связи, в том числе в случае необходимости (и возможности) используя самую грубую силу, но исключительно в целях достижения взаимовыгодного и взаимоприемлемого конструктивного сотрудничества. Лишившись в результате поражения в холодной войне собственной технологической пирамиды, наша страна должна на первом этапе своего возрождения использовать все сохраняющиеся возможности по интеграции в качестве жизненно необходимых звеньев в технологическую пирамиду развитых стран. Представляется принципиально важным подчеркнуть, что такие жизненно необходимые звенья с самого начала могут быть лишь достаточно сложными, ибо, как с видимым удовольствием отмечал наиболее искренний и (по оценкам его коллег) едва ли не самый порядочный из либеральных реформаторов А. Кох, просто еще один источник традиционного минерального сырья развитым странам не нужен.
Принципиально важно, что такая ориентация категорически не нужна в первую очередь и самой России. Главным ограничением сферы специализации для современной отечественной экономики является слабо осознаваемая даже нашим собственным обществом глубина ее деградации. Она достигла таких масштабов, что наша экономика в целом (и многочисленные блестящие исключения из этого общего правила в лице ее отдельных субъектов лишь подкрепляют правоту данного вывода) практически не способна успешно вести конкурентную борьбу в глобальном масштабе. Поэтому в своем сегодняшнем и завтрашнем состоянии Россия способна занять устойчивые позиции в глобальной конкуренции только там, где она занимает уникальное положение и в силу его уникальности не сталкивается с массовой и систематической конкуренцией.
Следует подчеркнуть, что, несмотря на всю тяжесть своего современного положения, Россия все еще располагает двумя поистине уникальными материальными преимуществами: пространством, позволяющим, как минимум, обеспечить создание и успешное функционирование жизненно необходимой мировой торговле трансъевразийской железнодорожной магистрали, и природными ресурсами (в первую очередь полезными ископаемыми), являющимися последней на нашей планете значительной нетронутой природной кладовой.
Вместе с тем нельзя не отметить, что, хотя описанные преимущества длительное время (в том числе еще и совсем недавно) считались неотчуждаемыми, неотъемлемыми и практически вечными преимуществами России, к настоящему времени общее ужесточение конкуренции за ресурсы развития сделало эти представления безнадежно устаревшими. Сегодня уже практически не вызывает сомнения, что российскому обществу в самое ближайшее время предстоит в прямой борьбе доказывать по меньшей мере основным участникам глобальной конкуренции свою способность если и не использовать эти ресурсы, то хотя бы по-прежнему ими владеть.
Трансъевразийская магистраль создаст новое геоэкономическое пространство - с Россией или без нее
В настоящее время перед Россией стоят две взаимосвязанные тактические задачи, ставшие категорическим императивом всего ее развития в краткосрочной перспективе.
Главная задача заключается в привлечении для модернизации экономики, в первую очередь жизненно важных капиталоемких, то есть преимущественно инфраструктурных, отраслей, достаточного для этого объема прямых инвестиций, что требует среди прочего качественного повышения степени осознанности экономической политики. В частности, традиционно игнорируемые на протяжении последних пятнадцати лет вопросы структурных и региональных приоритетов будут дополнены в этом случае вопросами долгосрочного позиционирования российской экономики в глобальной конкуренции.
Привлечение в первую очередь именно прямых иностранных инвестиций необходимо потому, что собственный инвестиционный потенциал сегодняшней России даже с учетом огромного притока нефтедолларов в силу исключительной неадекватности и неэффективности политики государства остается недостаточным для решения этой задачи (с учетом необходимости укрепления обороны и восстановления человеческого капитала).
Единственной альтернативой иностранным инвестициям являются, по сути дела, эмиссионные средства, которые даже при самых эффективных механизмах их применения (государственные гарантии и проектное финансирование под жестким контролем) представляются в целом недостаточными для решения стоящих перед Россией задач. Государственные инвестиции (а также государственные инвестиционные кредиты и государственные инвестиционные гарантии) в условиях сегодняшнего и завтрашнего разрушительного характера государственного управления должны рассматриваться лишь как чрезвычайная мера, применимая перед лицом угрозы неприемлемого физического износа жизненно необходимых основных фондов (в первую очередь инфраструктурных) либо как средство поддержания пропорциональной структуры национального спроса (в том числе на инвестиционные товары).
Значительные средства крупных корпораций и предприятий в условиях, как минимум, среднесрочного отсутствия действенных механизмов защиты собственности могут вкладываться преимущественно в них самих или в прямо принадлежащие им объекты инвестирования. Вложения в не принадлежащие инвестору хозяйствующие субъекты будут оставаться запретительно рискованными, по сути дела, вариантом русской рулетки, что обеспечит длительное сохранение в российской экономике внутренних инвестиционных барьеров.
Доллары же населения "из-под матрацев", о которых так трепетно мечтают все российские либералы, частью заняты в производственном либо высокорентабельном торговом обороте, а частью представляют собой принципиально не направляемые на инвестиции запасы на черный день. Нетерпимо низкий уровень доходов основной части граждан остается совершенно недостаточным для осуществления ими инвестиций в сколь-нибудь заметном объеме. Естественный резервуар средств населения - Сбербанк - будет использовать их в первую очередь для поддержания собственной ликвидности. Кроме того, доверие граждан ко всем формам осознанного инвестирования необратимо подорвано годами предельно безответственного и безграмотного государственного управления, сопровождавшегося самыми разнообразными и изощренными аферами, проводившимися в том числе государством (как это было, в частности, на протяжении всей приватизации) и от имени государства.
Таким образом, массированное привлечение иностранных инвестиций является если и не единственно возможным, то, по крайней мере, наиболее желательным из возможных инструментов жизненно необходимой для России модернизации экономики.
При этом оно неизбежно окажется и ключевым средством решения второй важнейшей проблемы современного российского государства - сохранения территориальной целостности страны. Дело в том, что ухудшение экономической конъюнктуры при ослаблении государства неуклонно увеличивает минимальный порог защищенности для иностранных инвестиций. Инвестиции, величина которых не превышает этого порога, как правило, практически не имеют реальных шансов получить поддержку (в первую очередь со стороны государства), необходимую для их безопасного осуществления. В результате они оказываются беззащитными под ударами экономического кризиса, корыстной и неэффективной бюрократии, слепого социального протеста и растущей аморальности общества.
Ухудшение ситуации в России в ближайшее время на фоне резко обострившихся отношений с Западом может сделать совершенно недостаточными уже не только формальную поддержку, но даже прямые гарантии государства. Поэтому в полной мере реальными представляются лишь те проекты, которые автоматически, в силу самого своего характера предоставляют каждому серьезному инвестору в принципе не отчуждаемые от него и достаточные для его нормальной работы гарантии. При сегодняшнем и вероятном завтрашнем состоянии России единственной гарантией такого рода для инвестора является контроль за связанными с его работой аспектами деятельности самого государства.
Принципиально важно, что опыт США и Великобритании, обеспечивавших такой контроль путем идеологического, финансового, а порой и административного управления сменявшими друг друга командами реформаторов, убедительно свидетельствует о принципиальной недостаточности чисто политической или личностной компоненты такого контроля. Он может быть действенным лишь в случае его экономического характера, когда инвесторы будут влиять не только на "верхушечные" политические, но и на глубинные хозяйственные процессы.
Таким образом, к настоящему времени российский кризис повысил порог минимального размера гарантированно защищенных инвестиционных проектов до уровня, когда они должны быть не просто крупными, но глобальными, далеко выходящими за пределы национальной экономики России и обеспечивающими ее реальную привязку к экономике страны принадлежности инвестора либо постепенное встраивание ее в эту экономику. Это означает передачу под хотя и опосредованный, но тем не менее вполне реальный контроль стратегического инвестора не просто отдельного проекта или даже отдельных пространств, как это имеет место, например, при традиционных концессионных договорах или соглашениях о разделе продукции, но значительной части российской экономики или, по крайней мере, ряда ее ключевых элементов.
Такая привязка к экономике инвестора может существовать исключительно в реальном секторе, так как финансовые потоки вымывают из контролируемой страны финансовые и интеллектуальные ресурсы, бросая остальное как не представляющее критической ценности. Чтобы быть по-настоящему надежной и перспективной, такая привязка должна иметь обоюдный характер, то есть жестко и однозначно обеспечивать зависимость благополучия инвестора от благополучия России. Это условие сразу и окончательно исключает из рассматриваемого перечня проектов (даже если бы отношения с Западом вдруг по непонятной причине улучшились) американские идеи "международного" освоения Сибири и Дальнего Востока как объективно ведущие к болезненному и разрушительному расчленению России и ее последующему уничтожению как субъекта мировой политики и экономики.
Практически единственным проектом такого рода, сохранившим свою актуальность и на сегодняшний день, представляется реконструкция Транссибирской железнодорожной магистрали и прилегающих к ней с востока и запада участков, которая приведет к созданию единого, а через какое-то время и скоростного железнодорожного пути Лондон - Токио (разумеется, с выходом также на китайские порты). Создание трансъевразийской магистрали, при всей экзотичности и неожиданности данного проекта, несет его участникам достаточно серьезные и реальные выгоды (в отличие от других новейших "проектов века", подобных каспийской нефти, которые при внешней коммерческой привлекательности преследовали в первую очередь геополитические цели), масштабы и долгосрочность которых вполне соответствуют масштабам и долгосрочности проекта.
Экономическая рентабельность для участников проекта очевидна, так как железнодорожные контейнерные перевозки на большие расстояния значительно выгоднее морских. Конечно, придется ломать глобальное сопротивление корпораций, связанных со сложившейся инфраструктурой перевозок и включающих не только транспортные компании, но и страховые корпорации и власти ряда регионов и государств. Кроме того, заказами на соответствующее оборудование явно будет загружена не только российская промышленность, но и корпорации Японии и Европы, и никакие клятвы российского руководства в верности протекционизму не смогут изменить этого, в том числе и по чисто технологическим причинам. Ведь даже во внутреннем обороте российского машиностроения доля импортных деталей исключительно высока.
Экономическая выгода для России также представляется совершенно очевидной: помимо прямых финансовых поступлений от транзита, это миллионы рабочих мест, возрождение целых отраслей промышленности (начиная с заводов по производству бетонных шпал) и кардинальное увеличение внутреннего спроса, в том числе на инвестиции, а также оздоровление управляющих систем. Нельзя забывать и о моральном возрождении народа, который после длительного перерыва вновь столкнется со вполне реальной возможностью зарабатывать себе на жизнь честным трудом, а не различными видами воровства.
Политически же Россия при реализации описываемого проекта не просто надежно обеспечивает свое экономическое, политическое и культурное единство, скрепляя его мощной транспортной системой и на долговременной основе заинтересовывая наиболее влиятельных соседей в надежном обеспечении своей целостности. Задолго до завершения указанного проекта, а фактически и вовсе с начала его официальной подробной проработки он впервые за последние четверть века подведет под евразийскую интеграцию уже не политическую или хозяйственную, но инфраструктурную основу. Это вернет Россию в число стран, способных на постоянной основе оказывать реальное влияние на мировую политику.
Весьма неприятным для российского истеблишмента представляется тот факт, что помимо значительных финансовых и административных затрат основных инвесторов, по всей вероятности, преимущественно Китая и, если получится, Японии и Южной Кореи, он потребует от России политических уступок, перед которыми блекнут самые несдержанные территориальные претензии. Ведь к сегодняшнему дню вся система управления не только железными дорогами (в их отношении ситуация усугубляется реформой, превращающей железнодорожный транспорт в аналог принципиально не поддающегося государственному управлению "Газпрома"), но и Россией в целом сложилась в формах, уже на институциональном уровне практически исключающих возможность сколь-нибудь масштабной созидательной деятельности. Поэтому осуществление даже просто крупного инвестиционного проекта, не говоря уже о глобальном, в принципе невозможно без грубого вторжения инвесторов, в том числе иностранных, в святая святых - саму систему управления государством.
Принципиально важно, что такое вторжение по технологическим причинам должно носить комплексный характер и осуществляться одновременно не только на федеральном, но и на региональном, а также на отраслевом уровне. Утешением могут служить лишь два весьма существенных обстоятельства, которые нельзя упускать из виду.
Прежде всего, такое вторжение приведет к качественному повышению эффективности российской системы управления как на государственном, так и на корпоративном уровне. И кроме того, оно будет носить обоюдный характер, создавая не только постоянную зависимость России от решений Китая, Японии и развитых стран Европы, но и обратную зависимость последних от решений, принимаемых руководством России.
А это, как представляется, совершенно меняет суть дела. Развитые страны Европы, качественно и взрывообразно расширяя пространство интеграции за счет России, Китая и Японии, также расширят и свою геоэкономическую устойчивость, в первую очередь по отношению к потенциальным деструктивным воздействиям со стороны США. Это особенно важно сейчас, когда нет сомнений в нарастании подобного рода воздействий в рамках объективно необходимой для США кампании по показательному наказанию и долговременному ослаблению стран, посмевших протестовать против их ничем не ограничиваемого глобального доминирования.
Ведь сегодняшняя Европа, несмотря на все свои бесспорные достижения, все еще слишком мала и технологически отстала, а значит - слишком неустойчива для эффективной глобальной конкуренции с США и НАФТА, не говоря уже о ситуации осознанных разрушительных действий со стороны последних. Для успешной конкуренции в долгосрочном плане ей необходимо значительное расширение масштабов своей экономической деятельности. Создание трансъевразийской магистрали с учетом масштаба необходимых для коренной модернизации Транссиба подготовительных работ позволяет решить эту задачу созданием фактически общеевразийского производства и избежать неминуемого в случае создания трансатлантической зоны свободной торговли хозяйственного краха.
Создание трансъевразийской магистрали объективно станет началом объединения разрозненных рынков Европы, России, Японии и Китая при помощи объединения транспортной и (что при современных технологиях практически неизбежно) информационной инфраструктуры. Даже начало и даже простая подготовка такого процесса качественно повысят масштабы европейского и евразийского экономических пространств, а значит, и их устойчивость.
Реализация данного подхода позволит сформулировать единственный реалистичный в краткосрочном плане ответ на современный вызов глобализации. Это не утопическое конструирование "мирового правительства", но своего рода стратегическое отступление от вырвавшихся из-под контроля новейших финансовых технологий, шаг назад - к прогнозируемым и управляемым прямым инвестициям и осуществлению на их основе временного ограничения международного перелива финансовых ресурсов.
Такой шаг даст предпринимающим его странам и народам существенную передышку для качественного укрепления государственного регулирования финансовых рынков и глубокой реструктуризации крупнейших корпораций. До сих пор такие шаги делали только относительно слабые страны Юго-Восточной Азии. Поэтому они носили временный, неуверенный и непоследовательный характер. Следование по этому пути Европы, Китая и России с вероятным участием Японии приведет к постепенному образованию подлинного материка стабильности, нейтрализовав стратегические усилия США по уничтожению самой его возможности (реализовавшиеся, в частности, в организации югославской и украинской катастроф).
В свою очередь, такое развитие событий сузит потенциальное пространство передвижения спекулятивных финансовых капиталов - финансового цунами - до незначительного пятачка, безвредного для мировой экономики в целом.
Дополнительные выгоды создания трансъевразийской магистрали для Японии заключаются в том, что по-прежнему "перегретая" японская экономика обретает качественно новое направление масштабного перелива избыточных капиталов. Совершенно очевидно, что по перечисленным выше причинам за счет преодоления ограниченности национального экономического пространства при этом происходит также радикальное повышение геополитической и геоэкономической устойчивости и конкурентоспособности Японии.
Определенную (хотя и совершенно незначительную по сравнению с ущербом от срыва попыток дестабилизации стратегических конкурентов) выгоду получат даже США, так как доллары, в среднесрочном плане вытесняемые из-за своей снижающейся надежности из резервов и расчетов, неминуемо будут вложены в конечном итоге в строительство данной магистрали.