Заключение
Владимир Ильич Ленин буквально за несколько месяцев до Февраля 17 года пребывал в полной уверенности, что только следующие поколения революционеров доживут до торжества провозглашаемых идей. Но – заговорщики в Петрограде распорядились иначе, запустив процессы, перевернувшие весь ход истории 20 века. Аналогии всегда нужно применять аккуратно и осторожно, однако мы вполне можем столкнуться с похожей ситуацией – события могут наступить внезапно для всех. И совсем иначе, чем представляется.
Современная российская власть в представлениях обывателей насквозь прогнившая и коррумпированная, хотя при этом жизнь как-то продолжается, самолеты летают, хлеб продается, спасатели спасают, а пограничные собаки рвутся с поводков… Тем не менее именно власть несет ответственность за то, чтобы самые мрачные прогнозы не сбывались и не воплощались.
И эту ответственность с нее никто и никогда не снимал и не снимет.
Есть определённая вероятность того, что описанный выше сценарий будет использован против России – хотя бы потому, что бесценный опыт, полученные современными технологами и стратегами Запада, требуется им для собственного выживания – слишком близко западная модель глобализующегося мира подошла к своему краху. Они абсолютно уверены в собственной значимости и исключительности, и поэтому готовы нести и дальше "бремя белого человека" так, как несли его сотни лет диким народам Азии, Африки и Америки. То, что при этом миллионы людей превращались в пыль вместе с созданными поколениями их предков государствами, цивилизаторов никогда не останавливало.
Сегодняшние лозунги о правах человека, демократии и прочих священных понятиях цивилизаторы обращают только к себе. Им не нужны союзники – их вполне устроят именно рабы. Вопрос только в том, согласимся ли мы ими стать.
Вместо послесловия. Холодная война – в прошлом, пришло время прохладной
("The Guardian", Великобритания) 24 февраля 2013
Оригинал статьи: http://www.guardian.co.uk/commentisfree/2013/feb/24/cool-war-cyber-conflict
Перевод – ИноСМИ.Ру http://www.inosmi.ru/world/20130225/206287329.html
В большинстве случаев военные конфликты определяются ходом сражений и своими технологиями. Первая Мировая война ассоциируется у нас с газом, танками и началом применения авиации, Вторая Мировая война – со стратегической бомбардировкой и первым опытом применения ядерного оружия. Эти технологии помогли нам осознать самих себя как человечество, оценить наш опыт и сформировать политику, и именно они внушили нам наши нынешние страхи. Но каковы особенности конфликтов, в которые мы вступаем сегодня?
На прошлой неделе Дэвид Роткопф (David Rothkopf), колумнист из Foreign Affairs и приглашенный консультант Фонда Карнеги за международный мир, высказал поразительную мысль. В своей статье, на написание которой его вдохновила информация о секретном подразделении Народной Армии Китая, взломавшем компьютеры многих государственных учреждений Вашингтона, он предположил, что в настоящее время мы живем в эпоху "прохладной войны".
Он выделяет две отличительные черты этого типа конфликтов. Во-первых, этот тип противостояний подразумевает "практически непрерывные действия наступательного характера в отсутствии каких-либо боевых операций, постоянные попытки нанести ущерб, ослабить противника или получить преимущество над ним посредством нарушения суверенитета или проникновения в систему обороны". Второй отличительной чертой нового типа конфликтов, которая, в частности, касается недавних разоблачений китайских кибератак, является применение новейших технологий, которые меняют характер развития конфликтов и напряженных ситуаций.
"Целью холодной войны, – пишет он, – было получить преимущество на случай начала следующей "горячей" войны или, возможно, предотвратить ее. Цель прохладной войны – иметь возможность постоянно наносить удары, не опасаясь спровоцировать горячую войну и делая последнюю нежелательной (чему способствовали ядерные технологии в период холодной войны) и даже бесполезной".
Роткопф не первый, кто заговорил о начале прохладной войны. В конце 1970-х годов этот термин впервые предложил писатель-фантаст Фредерик Пол (Frederik Pohl), который в своем романе-антиутопии с таким названием нарисовал картину борьбы наемных хакеров различных государств, запускавших вирусы, чтобы обрушивать фондовые биржи, борьбы, в которой сражения уступили место саботажу.
В конце прошлого года European Journal of International Law тоже предпринял попытку дать определение новому типу конфликта, утверждая, что, как и в случае с холодной войной, важным фактором здесь является нарастающая непримиримость в отношениях между международными органами.
"Мы уже не наблюдаем за тем, как те или иные сверхдержавы направляют друг на друга орудийные арсеналы наготове, и разговоры сейчас ведутся совершенно иные. Тем не менее, от одной точки напряженности и глобальной угрозы до другой, будь то Африка, Ближний Восток (Сирия, Иран), Юго-Восточная Азия, Кореи, Япония или Китай, Совет Безопасности и региональные органы зачастую расстраивают планы друг друга посредством вето, посредством угроз наложить вето или в результате отсутствия консенсуса".
Утверждение, что технологии меняют природу конфликта, уже успело превратиться в трюизм. Однако отличительной чертой конфликтов в нынешнюю эпоху стало то, каким образом сочетание технологий и знаний об их смертоносной и разрушительной силе на уровне, не дотягивающем до уровня горячей войны, ставят под угрозу дипломатические соглашения и международное право, в частности те его пункты, которые касаются суверенитета.
Реальность такого положения дел очевидна. Состояние прохладной кибервойны уже характеризует отношения между некоторыми государственными субъектами и некими посредниками, ежедневно проводящими кибератаки и участвующими в гонке кибервооружений. И ответственность за эти кибератаки несет не только Китай. США и Израиль стоят за созданием вируса Stuxnet, который смог захватить и использовать автоматизированные системы управления Ирана, чтобы повредить ядерные центрифуги, и это стало доказательством того, что посредством подобных атак враг способен нанести физический ущерб промышленным системам, не пересекая государственных границ.
Если кибервойны ознаменовали собой начало новой эры саботажа и шпионажа, участившиеся случаи применения беспилотных истребителей, которые управляются операторами, находящимися далеко от линии фронта, вызывают не меньшее беспокойство. Вопрос о том, являются ли беспилотники более или менее нравственным оружием в сравнении с другими видами смертельного оружия, никем не обсуждается. Согласно законам войны, ключевое значение имеет намерение, то есть то, насколько оправдана цель, насколько она опознаваема и насколько велик риск жертв среди мирного населения.
Если новые технологии представляют собой вопрос, требующий особого рассмотрения, как утверждает Майкл Уолцер (Michael Walzer), специалист по этике и автор книги "Справедливые и несправедливые войны" (Just and Unjust Wars), то здесь речь должна идти не о правильности или неправильности точечной ликвидации – она всегда имела место в условиях войны, и ее применение в ходе развития конфликта контролировалось международным гуманитарным правом.
Вместо этого, настаивает он, "сложность" кроется в том, что "технологии настолько развиты, что критерии их использования, вероятнее всего, постоянно будут ослабляться" – по его мнению, это уже случилось в Пакистане и Йемене. Проблема, возникающая в связи с использованием других новых технологий в условиях прохладной войны, заключается в том, что они облегчают развитие разного рода незначительных конфликтов. Уолцер прав. Нам уже пора беспокоиться. Одной из ключевых характеристик "войны с терроризмом", одним из компонентов прохладной войны, как пишут критики, является то, что она стала бессрочной.
Несмотря на то, что о причинах войн написана масса литературы, стоит серьезно задуматься, почему государства стремятся избегать конфликтов: они не хотят ввязываться в войны, потому что это влечет за собой определенные сложности и риски, а также потому, что гуманитарные и финансовые потери могут оказаться довольно высокими. Эту мысль весьма емко выразил генерал армии конфедератов Роберт Ли (Robert E Lee): "Хорошо, что война так ужасна, иначе мы бы слишком ее полюбили". Однако тактика и стратегия прохладной войны могут показаться политикам довольно привлекательными, поскольку эта разновидность конфликта малозатратна – в смысле человеческих потерь и потери политического авторитета – кроме того, она производит впечатление менее опасной, чем "настоящая" война.
Если говорить о последней особенности прохладной войны, то она заключается в том, что многое в ней совершается на границах прозрачности – будь то действия секретных служб, таких как ЦРУ, Народной армии Китая или неких посредников – в отсутствии обозначенных целей и желания обсуждать то, каким образом ведение подобных кампаний может затрагивать самые разнообразные вопросы, от суверенитета до международных конвенций.
Если у нас и остался повод для оптимизма, это потому что переход к прохладной войне не прошел незамеченным. Законодатели и защитники прав человека подняли различного рода правовые вопросы и заговорили об отсутствии прозрачности и рисках, которые несет в себе прохладная война. В частности ООН в настоящее время изучает вопрос легальности использования беспилотников в военных конфликтах. Однако пока эти споры весьма фрагментарны. Нам необходима полноценная дискуссия о том, как новые технологии и новые способы ведения военных операций влияют на все аспекты нашей жизни, от прав человека до государственных границ и суверенитета, в эпоху глобальной взаимосвязи, когда интересам любого государства может угрожать человек, сидящий за компьютером на другом конце света.
Реальность такова, что, будучи далеко не малозатратными и не безопасными в новую эпоху теневых конфликтов, кибервойны и неограниченный никакими нормами авантюризм могут представлять собой серьезную угрозу.
Перманентное состояние прохладной войны без фронта, без четких правил и без подотчетности – это рецепт нарастающего напряжения, которое может вылиться в настоящую горячую войну.
Комментарий к статье:
Технологии "цветных революций" и "асимметричных войн" – это именно технологии. Их относят к Шестому технологическому укладу, обобщённо они относятся к целому спектру технологий демонтажа и сборки социальных субъектов – государств, обществ и даже цивилизаций. До демонтажа цивилизаций пока дело не дошло – но всё происходит когда-то впервые.
Перевод локальных, региональных и даже глобальных конфликтов в "прохладную" фазу – очевидный тренд и реальное будущее. В то время как генералы готовятся к прошедшим войнам, технологи отрабатывают войны будущие – и сегодняшний день не исключение.
Россия разворачивает колоссальную программу перевооружения стоимостью в триллион долларов, которые предстоит потратить на неё в течение ближайших 7–8 лет. Нисколько не сомневаясь в важности, своевременности и даже запоздалости этих мероприятий, зададимся вопросом – чем может помочь современная армия, "заточенная" на нанесение громящих ударов по территории противника, своим собственным городам, которые уже сейчас захвачены противником? Противником безжалостным, равнодушным к своей собственной и тем более чужой жизни. Противником, который фанатичен, упорен и не знает пощады ни себе, ни нам. Сирийская армия уже столкнулась с этой проблемой – и решает её. Тяжело, кроваво и с неимоверным напряжением сил. Разнося в щебень собственные города. Просто потому, что ее учили именно этому.
Насколько Россия сумеет оценить чужой опыт и воспользоваться им? Насколько мы будем готовы к повторению Алеппо, Дамаска, Хомса, Триполи, Мисураты, Сирта и Бани-Валида на нашей собственной территории, когда вдруг столкнемся с тем, что нам противостоит совсем не тот противник, к борьбе с которым мы готовились?
Алармистские призывы запасаться солью, спичками и мылом, учиться копать землянки нас не спасут. Этот противник найдет всех. Выжить и тем более победить его можно – но только понимая, кто он, в чем его сила и в чем его слабые места. Главное – мы должны понять, что самый главный наш противник – это мы сами. Наше равнодушие, безалаберность и утрата чувства элементарного самосохранения. Не будем даже касаться таких абстрактных нынче понятий, как патриотизм или чувство Родины – хотя и они должны идти в комплекте. Холодный и трезвый анализ обстановки, безразличие к любым навязываемым извне или изнутри чуждым ценностям, спокойствие и вера в себя – вот, в сущности, тот минимальный набор, который востребован всегда. А сейчас – в особенности.
Мы должны очнуться от навязываемого нам дикого по своей духовной нищете лозунга "Обогащайтесь любой ценой" и понять – воюют не деньги, воюют люди. Главная обязанность любого нормального гражданина любой нормальной страны – защитить её от любого врага. Будь то иностранный солдат или фанатик-боевик. От врага невозможно откупиться – это иллюзия. От него нельзя спрятаться. Его можно только победить. Перед нами стоит та же задача, что стояла всегда перед нашими предками все тысячу с лишним лет существования нашей страны. Решим мы её или нет – это зависит только от нас.
Приложения
Приложение 1
Военная реформа как составная часть концепции безопасности Российской Федерации: системно-динамическая оценка
(Доклад Изборского клуба)
(http://www.dynacon.ru/content/articles/995/#v5)
Раздел второй. Сценарии конфликтов
А. "Большого конфликта" (Страны НАТО, США, Япония)
По своему характеру такая война будет:
• высокоинтенсивной и высокотехнологической, поскольку каждая из указанных выше стран будет стремиться нанести первый обезоруживающий удар высокоточным оружием по нашим стратегическим ядерным силам, системам разведки, управления и связи в космосе, воздухе и на земле;
• с массированным применением обычных сил и средств и высокоточного оружия в первом эшелоне атаки (по принципу "всё или ничего"), чтобы за кратчайший срок нанести поражение нашим войскам и выполнить основные задачи до принятия решения о нанесении ответного ядерного удара и делая его невозможным или до начала политических переговоров.
При этом на стратегическом уровне такому конфликту может предшествовать период нарастания конфликтного потенциала между странами, что позволит силами и средствами разведки своевременно вскрыть военные приготовления и провести необходимые мобилизационные мероприятия.
Б. Сценарий "регионального пограничного конфликта"
По своему характеру такой конфликт будет:
• скоротечным, ввиду ограниченности военных задач, и стремлением решить их без втягивания противоборствующих сторон в "полноценную" войну;
• локальным: район боевых действий будет ограничен рамками непосредственной конфликтной зоны (спорные территории, анклавы проживания той или иной народности и т. п.).
При этом, началу конфликта также может предшествовать заметный период нарастания конфликтного потенциала, что позволит провести России необходимые военные приготовления.
В. Сценарий "внутреннего военного конфликта, контртеррористической операции"
По своему характеру такой конфликт будет:
• вялотекущим: противник сделает ставку на диверсионную войну и тактику "булавочных уколов", то есть изматывания федеральных силовых структур террористическими атаками и локальными ударами;
• продолжительным, т. к. победа в таком конфликте возможна только при критической усталости одной из воюющих сторон, разочарованием в целях конфликта вовлечённого в него населения и изоляцией района боевых действий, перекрытием финансовых и ресурсных источников, подпитывающих одну из сторон конфликта;
• не имеющим полноценных боевых столкновений.
При этом, как в начале подобного конфликта, так и в процессе его развития Россия будет иметь необходимые и достаточные возможности по укомплектованию войск, ведущих боевые действия.
Таким образом, становится очевидной сложность задач отечественного военного планирования, поскольку сегодня мы принципиально не можем ранжировать имеющиеся угрозы на первостепенные, и второстепенные т. к. состояние наших Вооружённых Сил таково, что позволяет лишь достаточно уверено решать задачи парирования террористической угрозы и ограничено – регионального конфликта.
Адекватный ответ на перечисленные выше угрозы требует активных и упреждающих мер военного строительства, формирования отвечающих стандартам "войн нового типа" Вооруженных Сил, подготовки современных кадров военнослужащих, разработки новых систем вооружений. Особая роль в этом принадлежит науке и оборонно-промышленному комплексу.
В этих условиях ключевой проблемой становится своевременное вскрытие и информирование высшего политического руководства о критическом нарастании существующих конфликтных потенциалов всех уровней задолго до этапа открытой конфронтации, когда конфликт уже переходит в открытую фазу и требуется немедленная мобилизация ресурсов для его разрешения.
Выявление угрожающих факторов и тенденций на раннем этапе развития конфликта позволит получить стратегический выигрыш во времени для наилучшей подготовки к такому конфликту, инициативы в выборе времени, места, сил и средств для его разрешения.
В тексте действующей Военной доктрины РФ (пункт 6-а), в частности, утверждается, что "особенность современных военных конфликтов – непредсказуемость их возникновения". Мы полагаем данный тезис неправомерным и, более того, не соответствующим действительности, представляющим всю мировую политику в виде хаоса беспричинных и случайных событий. Очевидно, что буквальное следование этому тезису резко снижает ответственность разведывательного сообщества России за упреждающую и систематическую работу по обеспечению заблаговременного предупреждения об угрозе внезапного нападения.
Между тем, анализ деятельности разведывательных структур по снижению фактора внезапности, столь остро проявившегося в годы Второй мировой войны и позже, вплоть до южно-осетинского конфликта 08.08.2008, заслуживает особого внимания и соответствующих практических рекомендаций.