То же самое, между прочим, относится и к социологическим опросам. Как раз Мизулина называет цифру - 88 процентов россиян, оказывается, поддерживают очередной архаизаторский закон. И все, конечно, ахают - 88 процентов, как это ужасно, Германия тридцатых, ужасный народ и так далее. Стоит, я полагаю, поискать опросы 2007 или 2009 года и посмотреть, каков был процент одобряющих модернизацию или приоритетные национальные проекты - можно предположить, что на вопросы прошлых лет положительно отвечали буквально те же люди, которые сегодня одобряют антигейский закон, и которые завтра (вот уж в чем невозможно сомневаться) так же единодушно поддержат легализацию гей-браков. Можно даже сказать, что чем выше процент граждан, не глядя поддерживающих любую инициативу властей, тем спокойнее общество примет любую революцию; сильное пассивное большинство - самая надежная гарантия будущих перемен. Именно эти вечно лояльные люди скажут свое веское "да" любому, кто придет на смену Путину. Это 88 процентов надежды. Чем больше в стране людей, которые всегда и по любому поводу говорят "да", тем меньше нужно людей на площади.
Главное, на чем сегодня держится власть со всеми своими людоедскими законами и скандальными инициативами - это как раз та пионерская готовность оппонентов реагировать на каждый пункт галлюциногенной повестки Кремля, готовность становиться массовкой для передачи "Вести недели" и искренне расстраиваться, что им не повезло с народом.
А с народом как раз повезло. 88 процентов - это очень, очень много!
Закон Паука-Джигурды
Прошлой осенью, перед химкинскими выборами, твиттер одной моей знакомой ветеранши прокремлевских молодежных движений превратился вдруг в вестник химкинских дел - ну, бывает так, когда человек вдруг начинает писать о магазине "Утконос", и ты понимаешь, что ему за это платят. И моя знакомая тоже вдруг стала назойливо писать о Химках, в основном о том, как отвратительна оппозиционерка Чирикова, которая тогда выдвигалась в мэры этого города, и как выигрышно смотрится на фоне Чириковой крепкий хозяйственник Шахов, кремлевский кандидат.
Однажды кто-то в том же твиттере спросил меня про эту знакомую - где, мол, она сейчас работает, - и я, не задумываясь, ответил, что известно где - у Шахова на химкинских выборах, и когда она писала мне в ответ, что нет, не работает она у Шахова, я ей, конечно, не верил, и думал, что она меня бессовестно обманывает.
На самом деле ошибся я. В штабе Шахова она не работала. Работала она в штабе Паука, трэш-музыканта Троицкого, которого, в свою очередь, наняли кремлевские технологи, чтобы он, изображая кандидата в мэры Химок, создавал у обывателя ощущение, что все, кто идет тягаться на тех выборах с Шаховым, такие же трэш-деятели, как Паук. И когда я сегодня читаю в новостях, что Паук собирается теперь на выборы мэра Москвы, я думаю о той своей знакомой - вот и еще раз она поработает на выборах, не умрет, стало быть, от голода, хорошо.
Где-то около Паука в российской общественной иерархии стоит артист Джигурда, про которого сегодня тоже пишут в новостях - Джигурда, видите ли, поддержал активиста Максима Каца в борьбе против реконструкции Ленинского проспекта. "Расширять Ленинский проспект - то же самое, что расширять вагину", - говорит Джигурда, и слова Джигурды расползаются по социальным сетям, потому что в социальных сетях любят слово "вагина". Московского пиарщика, придумавшего скрестить Джигурду с Кацем, я тоже знаю лично, и тоже, в общем, рад за него - напишет потом в резюме, что сумел остановить общественную кампанию против реконструкции Ленинского, и его возьмут за это на какую-нибудь серьезную работу.
Но есть при этом маленькая хитрость. Ленинский проспект будет реконструирован не потому, что в кампанию против его реконструкции вмешался Джигурда, а потому, что у департамента, ответственного за реконструкцию, сегодня больше аппаратных возможностей и денег, чем у департамента, который против и которому лоялен Кац. Шахов избрался мэром Химок не потому, что в выборах участвовал Паук, а потому, что Шахову и до выборов подчинялось в Химках буквально все, в том числе и избирательные комиссии. Думаю, единственный бесспорный результат участия Паука в выборах и Джигурды - в дискуссии о Ленинском состоит в том, что, судя по всему, Паук и Джигурда заработали на этом какие-то деньги, ну и мои знакомые, которые в этом участвовали, тоже заработали. Никакого другого результата нет, и быть не может.
Потому что пиар в России - это не тот пиар, о котором написано в переведенных с английского учебниках, и даже не тот, который воспевал когда-то писатель Пелевин. Пиар в России - это сентиментальная формальность, просто так положено, что надо на него тратиться. Мы убьем одного кандидата, подкупим второго, арестуем третьего и еще наймем Джигурду и выиграем выборы - вау, мы крутые пиарщики. Рамзан Кадыров, судя по его инстаграму, тратит на свой пиар какие-то ощутимые деньги - как будто без этого инстаграма и без пресс-туров из Москвы ему бы угрожало поражение на выборах или, не дай Аллах, падение рейтинга.
И когда кто-нибудь сядет писать учебник по пиару для российских специалистов, пусть он, можно даже без ссылки на меня, впишет в этот учебник главный закон русского пиара, который должен звучать примерно так: пиар в России - как правило, дорогостоящее и всегда бессмысленное приложение или к административному ресурсу, или к вбросам на выборах, или к полицейскому террору, или еще к чему-нибудь из этого ряда. Возможность повлиять на что угодно с помощью воздействия на общественное мнение в России не доказана и вряд ли существует.
Обещаю, если такой учебник будет написан, купить его на собственные деньги и взять у автора автограф.
Разбитые витрины
Кусок асфальта влетает в сверкающее стекло, дребезги, грохот, воет сигнализация, нарядный манекен препотешно заваливается кверху ногами. Началось! Наверное, надо позвонить в полицию, но полиция не приедет - посмотрите, полицейский на углу любуется разбитыми витринами, ему это нравится, он доволен.
Кто обычно бьет витрины? Хулиганы всякие. Либо просто гопники, либо хулиганы идеологизированные, анархисты всякие, экстремисты и все такое прочее. Мы к этому так привыкли, что сейчас даже не замечаем - эти витрины разбивает сам Путин. Впрочем, это его витрины, и он, конечно, волен делать с ними что хочет.
Те, кого принято называть системными либералами, были любимой витриной путинского Кремля. За сверкающей стеклянной поверхностью, в полумраке, бутырские врачи добивали Магнитского, академик Кадыров кормил питомцев своего домашнего зоопарка странным мясом, какого не бывает в магазинах, нашист Колючий ласкал свою верную арматуру, генерал Маркин, покусывая карандаш, сочинял очередной издевательский пресс-релиз - но то в полумраке, а на виду все выглядело даже симпатично. Урбанисты и медиааналитики, модернизаторы и теоретики экономики, умеренные политические комментаторы и ироничные пользователи социальных сетей. Сидели за стеклом, наслаждались жизнью, а тут раз - стекло разбивается.
Бегство Сергея Гуриева - своего рода жемчужина среди разбитых витрин. Колумнист "Форбса" пишет о случившемся, что "ни процесс Pussy Riot, ни "болотное дело", ни сиротский закон, ни закон об "иностранных агентах", ни разгром Левада-центра, ни отказ от амнистии предпринимателей не оставляли ощущения конца", и это выглядит довольно издевательски; чтобы считать невозвращение экономиста из отпуска большей трагедией, чем тюрьму для двух десятков ни в чем не виноватых людей, нужно быть, мягко говоря, эстетом, но и такого эстета понять можно - его мир рушится вместе с разбиваемыми витринами.
И пусть рушится, конечно. Пусть сверкающие стекла разбиваются и дальше. Пусть вслед за ветераном "открытого правительства" Гуриевым уедет весь совет по правам человека при президенте, благодаря которому Кремль не первый год поддерживает иллюзию обратной связи с гражданским обществом. Пусть зазвучит веселый шансон на волне "Эха Москвы". Пусть московский департамент культуры отдадут "Уралвагонзаводу", и чтоб в парке Горького обязательно устроили танковый полигон. Пусть фонд "Федерация" станет монопольным благотворителем, чтобы кроме него никаких фондов. Список можно продолжать, главное - пусть Гуриев будет не последней потерей "приличной" части системного истеблишмента.
Если уж сами они добровольно к лету 2013 года не решились послать к черту путинский Кремль - что ж, пускай Кремль шлет их к черту сам. Интонационно разница, конечно, есть, но на выходе то же самое - конец противоестественному альянсу "приличных людей" и путинского Кремля. Кто уйдет последний, тот выключит за собой свет, и когда Путин останется наедине с профессором Бурматовым - посмотрим, каково ему будет.
Плохая новость, правда, состоит в том, что такого не будет, конечно, никогда. Запас "приличных людей" в России неиссякаем, и еще долго, даже когда сто колумнистов отпишутся об очередной точке невозврата, обязательно кто-нибудь будет выходить и говорить, что надо быть реалистами, что малые дела - тоже дела, а у власти есть как плохие, так и хорошие черты. А если вдруг каким-нибудь чудом запас приличных людей закончится - за границей всегда есть настоятели Кентерберийских соборов, готовые в трудную минуту поработать приличными людьми в России.
И когда дефицит системных либералов станет критическим, обязательно найдется какой-нибудь Ларри Кинг - тем более что он уже нашелся.
Мне нравится СК, а не наоборот
Когда на суде по "Кировлесу" обвинение садится в лужу, когда губернатор Белых, даром что свидетель обвинения, доказывает, что Навальный ни в чем не виноват, а директора лесхозов ведут себя в лучшем случае как чеховские злоумышленники - я, конечно, радуюсь, но прекрасно при этом понимаю, что никакой связи между ходом процесса и будущим приговором в действительности нет, и воспринимать неудачи прокуроров как знак неизбежного оправдания, конечно, наивно. Такие приговоры пишутся не в судах, и если вятский лес сам, шелестя кронами, придет в суд и скажет, что Навальный должен быть оправдан - даже в этом случае судья, конечно, не впишет мнение леса в протокол и останется при своем. Спорить о приговоре можно только в том смысле, посадят ли Навального или же все-таки дадут парализующий условный срок, чтобы не митинговал, не выдвигался и вообще ничего не делал, иначе тюрьма.
Тюрьма для Навального - я даже знаю его доброжелателей, которым кажется, что для политического лидера нет ничего плохого в том, чтобы посидеть. Это добавляет популярности, придает политического веса, вон Мандела сидел, и что с ним потом стало. Ну, понятный набор аргументов. Понятный и глупый, конечно, потому что Мандела сидел в Южной Африке, а там вообще все не как у нас. В России сидел Варлам Шаламов, и уж его-то судьбы я Навальному не желаю, не надо ему сидеть, тюрьма - это плохо.
Как бы оптимистически ни выглядел сейчас вятский процесс - кажется, Навальному желают тюрьмы. Желает Путин, желает Бастрыкин, и, может быть даже, желают и какие-нибудь соратники, которым сегодня грустно и скучно в его тени. Паровоз Навального мчится в сторону мордовских (в лучшем случае мордовских) колоний, но ему, повторю, туда не надо, и это тот случай, когда у политического лидера есть моральное право пойти на сделку с тем режимом, которому он противостоит. Маркин, кстати, намекал в "Известиях", что такая сделка возможна.
И давайте я сейчас выступлю посредником между Навальным и начальством Маркина и предложу, очевидно, оптимальную сделку. Давайте так: вы не сажаете, а еще лучше - оправдываете Навального, а он за это идет вам навстречу и делает вам настоящий подарок.
Пускай таким подарком станет роспуск Координационного совета оппозиции. Власть же, судя по ее поведению, много думает о Координационном совете. Власть мочит его в своих пропагандистских органах, власть посадила Гаскарова с формулировкой "избрался в Координационный совет", власть затравила Адагамова - стала бы она вообще о нем думать, если бы не Координационный совет. Наконец, сейчас власть забрала из Координационного совета своего Каца - и, наверное, впереди у власти еще много идей по поводу того, как побороть Координационный совет.
Так давайте отдадим ей его весь в обмен на закрытие кировского дела. Пусть нам скажут по телевизору, что Координационный совет потерпел окончательное поражение и что его больше нет, пусть нашисты выведут в топ твиттера какой-нибудь радостный хэштег, пусть Максим Соколов напишет колонку, в которой проведет параллель между роспуском Координационного совета и какой-нибудь ситуацией из античных комедий, пусть Песков скажет, что, мол, видите какая у нас оппозиция - у нее даже Координационного совета нет, пусть в парке Горького пройдет флэшмоб "Мне нравится СК, а не наоборот". Власть, согласись: такая сделка для тебя была бы крайне выгодна. Тебе ведь так не нравился этот Координационный совет, ты так с ним боролась, что в какой-то момент он стал похож на человека-невидимку, видного только благодаря костюму, тобою же, власть, на него надетому. Черт, чем больше я говорю об этой сделке, тем больше она самому мне нравится.
Бескровный теракт
Возвращение шестидесятников
На календаре 2013 год, и как-то неловко говорить о хипстерах, но я честно постараюсь свести к минимуму употребление этого слова в этом тексте, чтобы никого не пугать, тем более что за годы, прошедшие с момента появления этого слова в общественно-политическом словаре, окружающая среда изменилась, и сегодня правильнее говорить не о "хипстерах", а об аудитории Сергея Капкова; если кто пропустил - с тех пор как из Кремля выгнали Владислава Суркова, его функции оказались поделены сразу между тремя чиновниками. Выборами, партиями и губернаторами, как раньше Сурков, занимается его формальный преемник Вячеслав Володин. С оппозицией борется Александр Бастрыкин и подведомственная ему опричнина с Технического переулка. И, наконец, креативная часть, "культурка", досталась московскому начальнику по культуре, бывшему ассистенту Романа Абрамовича Сергею Капкову.
Раньше за это за все отвечал Сурков - были всякие проекты Гельмана, был фестиваль "Территория" в Перми и "Сотворение мира" в Казани, был фонд "Эгида", было много чего еще, а теперь вместо этого есть парк Горького, "Гоголь-центр" и пешеходная зона вдоль Крымской набережной. Плюс-минус те же люди, плюс-минус те же вещи, плюс-минус то же самое. Когда-то Сурков уговорил саксофониста Бутмана вступить в "Единую Россию", теперь Бутман вроде как беспартийный и играет теперь у Капкова. Вы хотели перемен - вот вам перемены.
И я даже не шучу, перемены действительно случились. Когда вместо Капкова был Сурков, была все-таки какая-то граница между тем, что настоящее, и тем, что "проект Кремля"; фестиваль "Территория" и единороссовский "Культурный альянс", как бы они ни переодевались в независимые одежды, все равно были чужими клубу "Солянка" и журналу "Афиша". Вот просто представьте - 2010 год, и на условном "Нон-фикшне" вы встречаете человека в оранжевых джинсах и очках без оправы. "Ты кто?" - "А я в "Единой России" культурой занимаюсь". Стало бы это началом прекрасной дружбы? Едва ли.
А сейчас границы нет. Прошлой весной на Чистопрудном бульваре был, помните, "Оккупай Абай" - какие-то люди собирались, разговаривали, выступали, ставили спектакли, читали лекции, время от времени их гоняла полиция. Прошло полгода, и на другом конце Бульварного кольца те же люди теми же словами - выступали, читали лекции, устраивали дискуссии, а полиция стояла у входов на бульвар и вежливо приветствовала всех участников мероприятия, которое теперь называлось не "Оккупай Абай", а "Бульвар читателей" - официальное мероприятие в рамках Дня города. Я сам там выступал и, кстати, там же познакомился с Сергеем Капковым - он ходил по бульвару хозяином и радовался, как все здорово получилось.
Ссылаться на обсуждения в социальных сетях - это еще более дурной тон, чем использовать в тексте слово "хипстер", но я не удержусь. На днях как раз одна знакомая в твиттере восторженно высказалась в том духе, что современные хипстеры есть прямые наследники советских шестидесятников. Я ответил ей, что она права, только ничего хорошего в этом нет. "Вы считаете, что хипстеры, в отличие от шестидесятников, конформисты?" - спросила она. Нет, разумеется, нет никакого "в отличие" - аудитория Капкова и аудитория Хрущева устроены примерно одинаково, и сказать, что кто-то из них меньший конформист, просто нельзя; обидно будет, если через пятьдесят лет о нашем времени будут вспоминать так же, как у нас принято о шестидесятниках - мол, был бунтарь Кирилл Серебренников и его бунтарский спектакль "Отморозки", нонконформист Бутман дудел в свой нонконформистский саксофон, а прораб духа Михаил Куснирович сажал свою прорабскую черешню в специально отведенных историей местах. Было бы действительно обидно, если бы информация о нашем времени дошла до потомков в таком виде, поэтому просто давайте где-нибудь запишем, вот я в этом тексте запишу - да, разумеется, аудитория Капкова - это такая же отвратительная комса, как и аудитория Хрущева пятьдесят лет назад. Люди, которые слушали своего Окуджаву в Политехническом (сейчас там Вера Полозкова обычно выступает), пока армия разгоняла демонстрацию в Новочеркасске, читали бунтаря Евтушенко ("Наследники Сталина" - первая полоса "Правды", "Бабий Яр" - первая полоса "Литературной газеты"), пока армия разгоняла сталинистские демонстрации в Тбилиси и Грозном, ждали "возвращения к ленинским нормам" (это "модернизация", если в переводе на современный язык) - в общем, бунтовали так, как и не снилось современным хипстерам.
То есть не хипстерам, конечно, а аудитории Сергея Капкова, простите.
Поговори со мной о Скойбеде
Ульяна Скойбеда - странного вида женщина, брюнетка возрастом под сорок, но рассказывать об этом излишне, потому что Ульяну Скойбеду и без меня знают все блогеры и хипстеры. Все знают, что Ульяна Скойбеда - сорокинский персонаж, все знают, о чем она пишет сегодня и о чем писала вчера. Ульяна Скойбеда против Дины Рубиной. Ульяна Скойбеда против Владимира Познера. Ульяна Скойбеда против негров в русском футболе. Ульяна Скойбеда против Леонида Гозмана - это самое свежее и, видимо, самое знаменитое, потому что Ульяна Скойбеда не просто против Гозмана - она сожалеет, что нацисты не успели наделать абажуров из кожи предков российских либералов, "проблем было бы меньше".
И все, конечно, против Скойбеды. Борис Акунин считает, что "Комсомольская правда", в которой Скойбеда печатает свои человеконенавистнические речи, должна быть закрыта. Наталия Геворкян объявляет бойкот "Комсомольской правде" (видимо, до сих пор Наталия Геворкян начинала каждое утро со свежей "КП" и не исключала для себя возможности стать ее автором). Даже депутата Железняка возмущает написанное Скойбедой, хотя казалось бы. Скойбеда, Скойбеда, Скойбеда.