Однажды я посылала открытку одной доброй знакомой. Купила красивую, дорогую, а для придания праздничного настроения написала текст от руки красными чернилами. Хорошо в этот момент вошла моя студентка. "О, это совсем-совсем зря! - разволновалась она. - Красные чернила - это протест или обвинение… в общем, неприятие, негатив. Я-то во все это не верю, но для многих это важно. Вы же не знаете, суеверна ли ваша знакомая? Может ведь и обидеться".
Валентин Лю в своей книге "Тайваньское радио говорит…" целую главу посвятил суевериям. Он считает, что, хотя многие тайваньцы не разделяют сегодня традиционные предрассудки, они все-таки часто обсуждают свои проблемы с гадалками: "Более 80 процентов участников социологических опросов признали, что прибегают к помощи гаданий перед… открытием бизнеса, покупкой или продажей квартиры, перед сдачей экзаменов или даже визитом к врачу".
Лю приводит любопытный факт. Оказывается, имя, перешедшее к тебе от предков, тоже может быть несчастливым. Но это-то как раз дело поправимое: имя можно просто поменять. Один известный на острове предсказатель в интервью, которое он дал журналистам, рассказал, как он проводит подобные операции. Однажды, например, он выбрал новые имена для целой семьи из пяти человек, начиная с бабушки. "Впрочем, по закону жители Тайваня имеют право на двухразовую смену своего официального имени. Это значит, что, если новое имя оказалось несчастливым, его владелец может испытать судьбу еще один раз. Или даже вернуть свое старое имя", - заключает автор.
Моя подруга Жу Ти, менеджер французской компании, о которой я уже писала, конечно, не совсем типичная тайванька: полжизни она проводит в своем доме в Париже. Поэтому она рассказывает о своих тайпейских подругах со смехом:
- Знаете, почти все они стараются не брать деньги в долг или очень быстро их отдавать: по народному поверью, долги в прошлой жизни приводят к неудачному супружеству в жизни будущей.
Это подтверждает и Валентин Лю: "Судя по опросам, 64 процента современных, хорошо образованных тайваньских женщин в возрасте от 20 до 35 лет регулярно посещают гадалок. И эта цифра все время растет".
Ну ладно женщины: они, как известно, вообще более эмоциональны и легко поддаются различным влияниям. Но вот совсем другая социальная категория: мужчины от 25 до 55 лет, представители самой современной науки и высоких технологий. Я имею в виду инженеров и ученых известного на весь мир Научно-промышленного парка Синь Чжу - так сказать, представителей передовой современной мысли. Вот что о них рассказывает руководитель отдела общественных связей Дарси Чжу:
- Знаете, что делает наш сотрудник, прежде чем начать новый исследовательский проект? Идет к гадалке и выясняет, какой день наиболее благоприятен для начала его работы. А теперь догадайтесь, о чем думает владелец компании перед тем, как начать строительство нового корпуса.
- В какой день лучше начать строительство?
- Это само собой разумеется. Но не в этом только дело. Главная его забота - в каком направлении этот дом поставить, на какую из четырех сторон света будут выходить окна. Тут уж без гадалки никак не обойдешься.
- И много у ваших ученых мужей таких "верующих"?
- Признаются чуть меньше половины. Остальные, я думаю, просто стыдятся признаться…
Я рассказываю о своих впечатлениях знакомой тайпейской журналистке. Она подтверждает:
- Да, традиционные предрассудки имеют у нас большую популярность. И знаете, интересно, что предсказания гадалок, да и некоторые приметы иногда сбываются.
- Да ну, какая ерунда! - восклицаю я.
Мы в этот момент выходим с ней из здания редакции.
- Ой! - спохватывается она. - Я же забыла фолдер! В этой папке все наши предложения.
Иными словами, там все бумаги по нашему с ней совместному проекту, с которым мы идем в одно важное учреждение. Она поворачивается обратно к двери, но я ее возвращаю:
- Что ты делаешь, возвращаться нельзя!
- Почему?
- Ну как же, это же дурная примета. Разве у вас не так?
- Нет, такой приметы у нас, кажется, нет.
- Ну ладно, иди, а мы потом сплюнем через левое плечо, - говорю я.
- Плюнем на плечо, зачем?
Мы говорим по-английски, и я подробно объясняю, куда и зачем нужно плевать:
- Не "на", а "через" плечо. И именно левое.
- Мы ведь с тобой во всю эту чепуху не верим? - спрашивает моя знакомая, глядя на меня с лукавой улыбкой.
- Нет, конечно нет! - горячо отвечаю я.
И мы обе хохочем до упаду.
Город. Национальное искусство
Сегодня входит в мировую моду обращение к народным обычаям, к историческим традициям. В Америке устраивают состязания ковбоев и шоу индейцев. У нас в России время от времени появляются на эстраде, а потом и на телевидении русские народные ансамбли. Национальный фольклор хотя и вяло, но возрождается.
На Тайване никакого возрождения нет - там народные традиции и не прерывались. Новейшая техника, электроника, а теперь еще и нанотехнологии - да! Но свое, исконное, исторически сложившееся, украшающее быт, делающее праздничной повседневность - тоже да! Правда, в период наиболее резкого скачка в научно-технический прогресс интерес к прошлому стал несколько падать. Но тут государство на самом своем высоком, правительственном уровне это падение решительно остановило. Как?
Пропаганда традиций
Я уже рассказала, что несколько раз в году отмечаются различные национальные праздники. В школах ребятишки из младших классов делают для этих праздников реквизит. На уроках учителя демонстрируют видеофильмы об уличных китайских представлениях, о народных играх, обычаях. В старших классах это просвещение становится более глубоким. Подростки изучают особенности китайской народной оперы. И не только изучают. Чтобы привить детям вкус к оперному искусству, в школах выступают артисты Академического театра искусств "Фусин" (он существует, кстати, под эгидой Министерства образования).
Какой бы местный телеканал я ни включила, обязательно увижу спектакль китайской оперы - либо труппы "Танен", либо "Хайгуан", либо "Мугуан". Все они дают спектакли традиционной китайской оперы в школах.
Телевидение и радио вообще много делают для пропаганды национального искусства. И это тот редкий случай, когда слово "пропаганда" не вызывает у меня отторжения, я, наоборот, всячески это одобряю.
Особенно, мне кажется, эффективны детские телепрограммы: в каждой обязательно найдешь какой-нибудь элемент традиционной культуры - игру, символ, песню, танцевальные движения.
Чтобы исполнительское искусство традиционалистов не иссякло, а состав самих исполнителей не истощился, высшие учебные заведения - оперные и хореографические - готовят ежегодно новых артистов народного искусства. Но это не все. При многих колледжах и университетах открыты кафедры национальных танцев. В них не только узнают историю этого искусства, но и учатся непосредственно хореографической технике. Разумеется, из студентов, выбравших этот предмет, совсем не обязательно получатся профессиональные танцоры. Но интерес к народному танцу у них наверняка сохранится.
Под бой барабанов
Мой рабочий день в Университете Ченчжи заканчивается часов в шесть. Но, если я засиделась, о времени мне забыть не удастся: о нем напомнят звуки бамбуковой флейты ди, двухструнной скрипки хуцинь или щипкового струнного инструмента чжэна. Потому что ровно в шесть начинается репетиция студенческого оркестра народных инструментов. В Ченчжи таких оркестров (ансамблей, студий) пять или шесть. В других университетах бывает и больше. Иногда они объединяются в клубы китайской музыки. На одном таком студенческом концерте я побывала.
Это был ансамбль народных инструментов факультета национального искусства Университета Нан Хуа. Руководил им очень известный профессионал - Уанг Ба-цень, композитор, дирижер, танцор и ударник. Вообще-то весь концерт состоял из выступлений барабанщиков. Скажу честно, для моего неподготовленного уха представление это оказалось довольно тяжким испытанием.
Посреди сцены стоял огромный барабан, на нем исполнил соло первый исполнитель. Потом вышли и сыграли на двух небольших барабанах две миловидные девушки. Сыграли ритмично, темпераментно, хотя и несколько громковато. Затем появились на сцене еще девятнадцать человек: три барабанщика и шестнадцать тарелочников. Тут начался такой грохот, что я с трудом удержалась, чтобы не закрыть уши. Дальше - больше. Грохот барабанов и бой тарелок превышал все возможные децибелы. Казалось, что главное намерение музыкантов - оглушить зрителя. Ну, а традиционной целью, как я догадалась, было устрашение врага. Зал все это приводило в неописуемый восторг. Зрители, в основном молодые люди, вскакивали со своих мест, свистели, хлопали в ладоши. Для меня же удовольствия не было никакого: от номера к номеру громкость исполнения усиливалась, била по ушам, по нервам…
Но вот вышел секстет девушек, они начали с того же - громких барабанных перестуков. Но одновременно проделали некие ритмичные танцевальные па. Я залюбовалась этими движениями, а также яркими национальными костюмами. Потом я стала прислушиваться к ритмичной музыке и вдруг почувствовала, что все это - бой барабанов, ритм, танцы - хорошо слажено и создает ощущение единого стиля.
Дальше я уже почти не реагировала на чудовищную громкость, я любовалась девушками, исполнявшими очередной боевой танец. Я заряжалась энергией самого Уанг Ба-ценя, который играл на барабане и прыгал вокруг него в сопровождении четырнадцати тарелочников. Я вдруг осознала простую истину, что проще всего сказать: "Я этого не понимаю, мне это не нравится". Но лучше совершить над собой нелегкую работу - понять, почувствовать чужую культуру и обрести способность наслаждаться ею.
Китайская опера
Было время, а именно в VII–VIII веках, когда китайская опера (она еще называется пекинской) была не только любимым видом искусства китайцев, но и доступным зрелищем для всех - и богатых, и бедных. Спектакли давались прямо на площадях, на сцене, открытой с трех сторон, с одной только стеной-задником. Сегодня, придя на спектакль в Театр китайской оперы, я увидела вполне для меня привычный зрительный зал, а перед ним сцену, закрытую с трех сторон. Четвертая же, та, что напротив зала, была задернута занавесом потрясающей красоты. Он был украшен сложной многоцветной вышивкой.
Раздалась музыка - гонг, барабаны, смычковые инструменты. Занавес раздвинулся, и на сцене начали появляться артисты. Они, однако, сильно отличались от тех, что мне приходилось видеть на сценах других оперных театров мира. В глаза бросились две особенности: чересчур ярко выраженный, пожалуй, даже вычурный грим и сложные, многоцветные одежды, как бы намеренно утрирующие характер героев. На этом несоответствие моих представлений об опере не закончилось. На сцену вышла тоненькая девушка в старинном одеянии, мелодичным голосом она начала свою партию и вдруг… прервала ее танцем. Вслед за ней появился юноша в костюме воина, он тоже начал с того, что спел арию, потом сделал несколько мощных акробатических прыжков и стал показывать приемы боевых единоборств.
На протяжении всего спектакля, где, как я поняла, трагическое тесно переплеталось с комическим, я видела то, что современным языком можно было назвать синтетическим искусством. Пение было лишь фоном, на котором возникали то танец, то стихотворные монологи, то быстрые диалоги, то акробатика, то пантомима. Понятнее всего для меня оказалась именно пантомима. Жесты были просты и шутливы, как это принято в обыденной бытовой жизни.
Однако разобраться с остальными особенностями спектакля я бы ни за что не смогла, если бы не запаслась брошюрой "Китайская опера. Традиционное искусство в Китае". Так, сверяя свои зрительские впечатления с текстом брошюры, я стала кое-что понимать. Например, что литературную основу оперного спектакля составляет либо известное историческое событие, либо народная легенда. Актерских амплуа не так много, и за каждым закреплена определенная характеристика. Скажем, "младший шэн" - это благовоспитанный юноша, страстно влюбленный в юную героиню. Ее амплуа - "дань-цветок": наивная романтическая девушка, мечтающая о чистой любви. Другие персонажи - "цзин", сильный волевой мужчина; "дань в темном халате" - добронравная и рассудительная женщина средних лет. Среди этих героев выделяется еще один - вообще даже не человек, а обезьяна. Вернее, знаменитый обезьяний царь Сунь У Кун. Это персонаж комический. Он постоянно почесывается, кривляется, дразнится. К тому же ко всем задирается и высмеивает пороки. Такой вот китайский шут.
А грим, как я узнала, утрирован не просто так: он несет определенную смысловую нагрузку. Красный цвет - символ верности и отваги, черный - решительности, синий - расчетливости. А белый… Вот уж неожиданность! Вы подумали что-нибудь вроде невинности и девичьей чистоты? Ничего подобного. Белым обозначается личность лживая и коварная. Грим персонажей-людей не может быть золотым или серебряным: это привилегия актеров, изображающих богов.
Скажу сразу, что, несмотря на всю эту условность и кажущуюся устарелость, все действие в целом - динамичное, заряженное энергией, многоцветное - захватило даже меня, мало что понимавшую как в отношениях героев, так и в сюжете вообще. Что же касается зрителей-тайпейцев, то они заполнили зал полностью и то и дело взрывались то бурными возгласами, то громкими аплодисментами.
Куклы и тени
Не менее давнюю историю имеет и другой театр - кукольный. Известно, что уже в середине X века артисты-кукольники выступали на открытых подмостках, на площадях и имели огромную популярность. Хотя сегодня представления даются в закрытых театральных помещениях, часто кукольников можно увидеть и на рынках, и во дворах во время праздников, и на семейных торжествах.
Кукольное искусство сохранилось по наши дни в трех основных видах - марионетки, перчаточные куклы и театр теней.
Марионетками - каждая величиной почти в половину человеческого роста - манипулируют артисты с помощью ниток. Они достигают такого мастерства, что порой забываешь, что на сцене куклы. Тщательно продуманными костюмами, гримом, прическами они полностью воспроизводят живых людей.
Перчаточные, то есть надетые на пальцы, куклы пришли в китайское искусство позднее. Их действия более динамичны и разнообразны. В этих представлениях много сцен боевых единоборств, акробатических прыжков, кульбитов, бойцовских приемов. Сегодня артисты-"перчаточники" широко используют для всех этих действий современные технические возможности.
Несколько в стороне от этих двух разновидностей кукольного театра стоит третья - театр теней. Его еще иногда называют театром кожаных обезьянок. Дело в том, что все фигурки, а также реквизит - деревья, дома, цветы, мебель - вырезаются из кожи. Куклы плоские. Они помещаются за прозрачный экран, а при подсветке кажутся тенями.
Содержанием кукольных спектаклей могут быть фольклорные сюжеты или средневековые романы. Но довольно часто марионеточные представления используются для религиозных ритуалов. Марионетки могут быть частью церемонии моления накануне брачной церемонии, или во время появления на свет ребенка, или в день рождения главы семьи. Куклы на нитках иногда совершают некие сакральные действия с целью изгнать злого духа или, наоборот, поблагодарить богов. Близость кукольных театров к религии часто подчеркивается духовной музыкой.
Люди. Аборигены
Первые обитатели острова Формоза населяли его уже 12–15 тысяч лет назад. Находки археологов показывают, что первые поселенцы приходили сюда частью из Индонезии, а частью с юга азиатского материка. Являются ли современные тайваньские аборигены потомками тех, первых поселенцев? Антропологи на этот вопрос точного ответа не дают.
Тайваньскими аборигенами называют сегодня коренных жителей острова, имеющих австралонезийское происхождение, отличные от китайцев расовые признаки, обычаи и языки и переселившихся на Тайвань в далекой древности.
Ами, атайял, кавалан… Всего официально зарегистрированы двенадцать племен. Они составляют два процента населения Тайваня. Живут в горах или на островах. Правительство, последовательно соблюдая политику сохранения национальной культуры, запретило продавать земли, где живут аборигены, любому, кто к этим племенам не относится.
Коренные тайваньцы занимаются охотой, земледелием и рыболовством, а также народным художественным промыслом. Они шьют национальные костюмы, материалы для них изготавливают тоже сами - вручную, на ткацких станках. Известна также уникальная одежда из коры, она называется "тапа". Кроме того, они делают лубочные картинки на дереве, разрисованные фигурки из теста. Очень сложна также традиция замысловатых "китайских узелков": геометрические узоры, наподобие макраме, сложенные из узелков на веревках.