* * *
Как и всякая морская авантюра, наш поход начался с непредвиденного происшествия: решетки заборных отверстий, через которые поступает в систему охлаждения морская вода, оказались забитыми то ли водорослями, то ли пластиковым пакетами или иным мусором, которого, увы, хватает ныне не только в Венецианской лагуне, но и по всему Средиземному морю. Одно слово - экология, экая она, однако, логия... Пока чистили кингстоны системы охлаждения, выход задержали на шесть часов, что ставило под угрозу точность нашего прихода в Бизерту и начало всех расписанных по плану мероприятий. Правда, капитан надеялся наверстать упущенное время на переходе - благо до Бизерты идти было около двух суток. Море не терпит точных сроков и всегда вносит свои поправки в самые продуманные в береговых кабинетах планы.
В салоне "Амбасадор", ставшем походной судовой церковью, а также лекционной аудиторией и конференц-залом, установили картину Дмитрия Белюкина "Белая Россия. Исход". Это полотно - воистину эпическое - стало своего рода эпиграфом нашего похода.
Глядя на это полотно невольно вспоминалась строчки возможно одного из героев этой картины казачьего офицера Николая Туроверова:
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня.
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня...
Есть ли еще более пронзительные строки о Гражданской войне? Или это откровение "англичанина" Владимира Набокова:
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать;
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.
А еще наши совсем недавние современники - Валерий Агафонов: "Отступать дальше некуда. Сзади Японское море. Здесь кончается наша Россия и мы..." И Владимир Волков:
Молодой офицер, весь в крови, умолял пристрелить.
Умер, бедный, часа через два, землю сжав в кулаке.
Все шептал напоследок: "О, Господи, что нам делить?
Мы ругаемся, мыслим, поем на одном языке!"
Это позднее осмысление трагедии. О Гражданской войне за годы советской власти написаны сотни стихов и песен, и только в последние два десятилетия о ней стали писать в России не с гордостью победителей, а с горечью и болью.
Не следует забывать, да мы и не забывали, что кроме Крымского исхода был еще и дальневосточный исход 1922- 1923 годов - пусть не такой обширный, но все же: под флагом адмирала Старка ушла целая эскадра разнородных судов с десятью тысячами беженцев на борту... И все повторилось, как в ноябре 1920-го - и шторм, и гибель перегруженного эсминца, и беженский лагерь на острове Тюбаобао... Разве что на том острове не было такой смертности беженцев, как на Лемносе, воистину острове смерти.
В том, дальневосточном, исходе был еще такой потрясающий эпизод: пятеро морских кадет раздобыли крошечный парусно-моторный рыбацкий бот "Рязань" и решили уйти на нем в Америку! В капитаны они выбрали случайно встреченного в порту боцмана Карася. И вместе с ним отправились на 10-тонн ом боте через Тихий океан. И произошло чудо - они дошли до Сан-Франциско, невольно поставив рекорд малотоннажности для трансокеанского рейса. В прибрежной зоне их встретил дозорный миноносец береговой охраны. На корабле решили, что бот перевозит контрабандный спирт, и дали предупредительные выстрелы в воздух.
Если верить легенде, американцы поставили "Рязань" на грузовик и под оркестр прокатили по городу. Поэт русского зарубежья Арсений Несмелов посвятил отважным мореходам поэму "Через океан":
..Лбом мы прошибали океаны
Волн летящих и слепой тайги:
В жребий отщепенства окаянный
Заковал нас Рок, а не враги...
Много нас рассеяно по свету,
Отоснившихся уже врагу:
Мы - лишь тема, милая поэту.
Мы - лишь след на тающем снегу.
Победителя, конечно, судят,
Только побежденный не судим,
И в грядущем мы одеты будем
Ореолом славы золотым
А еще был северный исход в феврале 1920 года. Тогда из Архангельска уходили, спасаясь от большевистских репрессий, сотни беженцев на ледоколе "Козьма Минин". На счастье архангелогородцев, в порту оказалось три ледокола, два из которых - "Сусанин" и "Канада" - заправлялись углем в 50 верстах от города на особой пристани, а третий, под названием "Минин", - в самом архангельском порту, куда он прибыл с полпути в Мурманск, отозванный радиограммой. После объявленной генералом Миллером эвакуации именно на "Минин" стали направлять раненых и больных из городских лазаретов, а также стихийно прибывших беженцев. Общей эвакуацией руководил штаб контр-адмирала Леонида Леонтьевича Иванова, командующего флотилией Северного Ледовитого океана. Великое множество оперативных вопросов решал известный гидрограф, контр-адмирал Борис Андреевич Вилькицкий.
19 февраля ледокол "Козьма Минин" покинул Архангельск с эвакуированными чинами белой армии Северной области и беженцами, среди которых было немало женщин и детей. А 21 февраля состоялся первый в истории морской бой между ледоколами. Ледокол "Канада" под красным флагом, посланный вдогонку за "Мининым", пытался остановить его в Белом море. Бой окончился безрезультатно (повреждений и потерь суда не имели). 25 февраля "Минин" пришел в норвежский порт Гаммерфест.
Уходили с Балтики и Кронштадта, и по льду Финского залива из Питера. И все эти потоки сливались в один великий русский Исход...
15 июля. Адриатическое море
От Венеции ушли на 196 миль. До Бизерты осталось 786 миль. Глубина под килем - 240 метров. Идем вдоль заднего "шва" апеннинского "сапога" курсом на чистый зюйд. Труба размером с небольшую фараонскую пирамиду дымила, как хороший вулкан. Красивый теплоход, и расходимся мы то и дело с такими же белыми красавцами, идущими в Венецию и в Хорватию.
Как странно видеть Средиземное море с палубы прогулочного лайнера! Оно всегда было для меня военным морем. Пять предыдущих походов сюда были сделаны на подводных лодках, авианосце, тральщике, учебном корабле, крейсере... И вдруг - безмятежная лазурь и навстречу только мирные - торговые и пассажирские суда. Никаких тебе позиций, рубежей противолодочной обороны, патрульных самолетов и натовских кораблей, хотя все они конечно здесь есть, только резко снизили свою активность, поскольку в Средиземном море уже больше нет нашей Средиземноморской - 5-й оперативной эскадры, как нет ни одного корабля под Андреевским флагом.
Итак, "Одиссей" - еще один в дополнение к тем кораблям, которые я считаю знаковыми в своей морской жизни:
крейсера "Александр Невский" и "Жданов", авианосец "Киев", подводная лодка Б-409, госпитальное судно "Свирь", морской тральщик "Адмирал Першин", большой противолодочный корабль "Адмирал Нахимов"...
Это мой шестой поход в Средиземном море.
1. 1974 год - крейсер "Жданов", БПК "Адмирал Нахимов", тральщик "Адмирал Першин", водолей "Абакан" (Пятая эскадра).
2. 1976 год - подводная лодка Б-409 (Пятая эскадра).
3. 1977 год - учебный корабль "Смольный".
4. 1977-1978 годы - тяжелый авианесущий крейсер "Киев".
5. 2009 год - транспорт "Каледония".
6. 2010 год - нынешний поход на мегаяхте "Одиссей".
* * *
Лайнер живет жизнью большого плавучего отеля. Море здесь только фон жизни, но никак не сама жизнь. Сама жизнь начинается с утреннего молебна и проходит в разных залах, где собираются по тематическому плану наши походники. Все дни обещают быть заполненными встречами, беседами, докладами, диспутами, концертами... Никакой праздной пассажирской жизни. Мы не туристы. У нас здесь серьезные дела: разобраться, наконец, с Гражданской войной, дать ей свою оценку.
Объединение, выяснение позиций и взглядов происходило не просто и не всегда. Вода и масло перемешивались с трудом. На нас смотрели, как на счастливцев, которым повезло родиться и вырасти у себя на родине, которую им не пришлось покидать. И которые - хотели они того или нет - являются правонаследниками большевистского режима, советской власти. Мы пытались разъединить эти понятия: "большевистский режим" - это одно, а "советская власть" - нечто другое. Мы не отметали ее напрочь, признавая за ней известные достижения... "Все достижения советской власти, - слышали в ответ, - зиждутся на неприемлемом основании: на лагерях ГУЛАГа, на скелетах сотен тысяч репрессированных жертв, на произволе НКВД, Смерша, штрафбатах..."
Долго толковали с князем Александром Александровичем Трубецким о русской гвардии. Он сын гвардейца, и я сын гвардейца. Отец очень гордился тем, что был удостоен знака "Гвардия" в числе первых бойцов - осенью 1941 года, после жестоких боев под Ельней. Там Красная Армия, почти все лето откатывавшаяся на восток, впервые остановила немецкие войска, заставила их перейти к обороне, а потом и вовсе освободила Ельню. Те бои по своему значению историки приравнивают к Бородинскому сражению. 107-я стрелковая дивизия, сформированная на Алтае из сибиряков, стала 5-й гвардейской. Едва я об этом заговорил, как Трубецкой категорически замахал рукой:
- Нет, нет, нет! Ни о какой преемственности речи быть не может. Императорская гвардия - это одно, советская - совсем другое!
- Но ведь по смыслу понятия "гвардия" - защита - это же одно и то же!
- По смыслу слова - да. А по исторической сути - нет!
- Но кровь! Кровь, пролитая за родную землю, а не за политический режим или государственную систему, именно солдатская кровь и роднит обе гвардии - императорскую и советскую.
Мы долго спорили. Мне было обидно, что такой интересный, обаятельный человек не может меня понять, что мы стоим по разные стороны некой невидимой разделяющей нас черты. Неужели мы по-прежнему - из разных миров? Ну, да - князь. Потомок одного из древнейших дворянских родов России. Ну да и мы не лыком шиты. Я - представитель старинной атаманской казачьей фамилии. И жизнь у моего собеседника протекала вовсе не в княжеских покоях и великосветском комфорте: рабочий, а потом инженер-судостроитель, великолепный сварщик, замечательно играет на балалайке... Но вот поди ж ты - так трудно прийти к общему знаменателю.
В запале спора Трубецкой сказанул:
- Самое великое достижение Советскою Союза, что он развалился без Гражданской войны.
- Возможно... Но как быть со знаменем на рейхстаге и прорывом в космос? Да, за ценой не постояли, это иная плоскость, но ведь это такие же исторические факты, как и бескровный развал Союза. А впрочем, бескровный ли? Скорее малокровный - сколько крови пролилось в той Чечне, в Таджикистане, в Абхазии и Южной Осетии? Этой кровью сочились да и сейчас еще сочатся трещины разлома СССР. Конечно, могло быть хуже.
Спорили, спорили, и вдруг ясно ощутил: мы - из разных Россий.
Молча слушал наши диспуты и Ростислав Дон - самый пожилой участник морского похода. Его отец, офицер императорского флота, был из "мессинского выпуска" - так называли офицеров, выпущенных из Морского корпуса в 1908 году, гардемаринами участвовавшими в спасении жителей Мессины, пострадавших от сильного землетрясения. Служил Всеволод Павлович на эскадренном броненосце "Цесаревич", в годы Первой мировой был назначен старшим штурманом на линкоре "Гангут". А в 1919 году перебрался с красной Балтики на белый черноморский флот. В чине капитана 2-го ранга командовал канонерской лодкой "Страж". Ходил на ней не раз в боевые походы и в Черном, и в Азовском морях. 2 августа 1920 года корабль Всеволода Дона обеспечивал в составе сил 2-го дивизиона высадку десанта у станицы Приморско-Ахтарской. За этот поход "Стражу" приказом главнокомандующего Белой армией генерала Врангеля был пожалован Николаевский вымпел.
Капитан 2-го ранга Дон увел свой "Страж" из Севастополя в ноябре 1920 года. На борту его корабля вместе с другими беженцами находилась и его жена с только что родившимся младенцем Морской переход был тяжелым, не хватало еды, а главное - воды. По распоряжению командования корабля водой в первую очередь обеспечивали матерей с малыми детьми. И мать Ростислава рассказывала, как к ним на палубу прибегали солидные люди, которые за стакан воды предлагали бриллианты...
Из Константинополя капитан 2-го ранга Дон привел "Страж" в Бизерту, а через какое-то время перебрался в Америку. Жил в Нью-Йорке, редактировал там с 1943 года "Бюллетень общества бывших офицеров императорского флота". Умер в 1954 году в Париже.
Обычная для многих русских изгнанников история...
* * *
Споры, споры... Единство нашей истории в ее прерывностях. Софизм? Но есть аргументы: Иван Грозный прервал историю боярской Руси, Петр Великий прервал историю Московского царства, большевики прервали историю Российской империи, Ельцин и иже с ним прервали историю Советской России... Кто следующий?
Остро дебатировали вопрос - пришла ли сегодня Россия к тому, за что сражались белые армии?
Белые боролись за Учредительное собрание, за представительство широких слоев населения в решении государственных вопросов, и сейчас Россия имеет Государственную Думу. Лучше она или хуже, но она есть.
Белые армии воевали под российским государственным флагом - бело-сине-красным, но этот флаг-триколор сейчас, в современной России, является государственным. Белые флотилии сражались под Андреевским флагом, и этот флаг развевается на гафелях боевых кораблей Российского Военно-Морского флота сегодня...
Белые воины воевали в погонах, как символе дисциплины, а не анархии. Погоны и сегодня на плечах офицеров армии и флота нашей страны.
Мичман П. Репин, покидая Россию в 1920 году, писал:
"Те идеалы и заветы отцов, которыми нас воспитали наши старшие соратники, - идеалы значения военной службы, значения Андреевского флага, как символа величия и чести Русского флота, - мы должны бережно сохранять и беречь и передать их нашим детям. Мы должны стать настоящим звеном между офицерами Бизертской русской эскадры и будущими офицерами национального русского флота. Спущенный Андреевский флаг мы должны как знаменщики спрятать у себя на груди и когда вернемся - передать его флоту. В это мы верим, как верим, и не только верим, а убеждены, что гроза, разразившаяся над Родиной, пройдет, и тогда-то мы и должны будем, вернувшись, дать свой отчет о "долгом заграничном плавании"".
А ведь именно так все и произошло... Они вернулись - волной памяти.
Сенека утверждал: "Задерживают ли проточную воду, утекает ли она - разве это важно, если цел ее источник?" Это к вопросу о русской эмиграции, проточной воде. Слава Богу, пока еще цел источник - глубинная Россия!