В разгар "кризиса" они немного упали: в 1931 году до 214 %, а в 1932 – до 182 %.
Да, обделывать ловкие дела в "добром Новом свете" научились… И можно было бы сказать, что хорошо организованной "Великой депрессией" окончательно завершилась история о Первой Военной Сверхприбыли.
Однако не мешает, пожалуй, прибавить и ещё кое-что…
Глава 4. Итоги войны: если где-то чего-то убудет…
ЕЩЁ МИХАЙЛО Ломоносов заметил, что если где-то чего-то убудет, то где-то чего-то и прибавится. Краткий итог Первой мировой войны для простых людей выразился в следующих примерных цифрах:
Погибло и умерло военнослужащих около 10 000 000
Пропало без вести (предположительно погибло) 3 000 000
Погибло гражданских лиц 13 000 000
Ранено 20 000 000
Осталось сирот войны 9 000 000
Осталось вдов войны 5 000 000
Беженцы 10 000 000
Только убитых и раненых насчитывалось более сорока миллионов! Прибавим к этому дополнительный дефицит из-за снижения рождаемости и увеличения смертности – примерно 20 000 000 нерождений и смертей. Нет, если Первая мировая война была не глобальным геноцидом, устроенным Капиталом в таких масштабах впервые, то что же тогда такое геноцид?
Так выразились итоги Первой мировой войны в части людских потерь. А как обстояли дела по части финансов?
Даже к началу тридцатых годов затраты на Первую мировую толком не подсчитали. Тем не менее конкретные цифры были уже в ходу, и ими широко пользовались, например будущий премьер-министр независимой Индии Джавахарлал Неру в своих письмах-очерках "Взгляд на всемирную историю". Неру писал их для дочери, юной Индиры Ганди, сидя в разных тюрьмах ещё колониальной Индии.
Весна 1933 года застала Неру в Центральной тюрьме Наини, и 1 апреля он записал: "Американцы оценивают общую сумму расходов союзников в 40 999 600 000 – почти в сорок один миллиард фунтов стерлингов, а расходы германских государств – в 15 122 300 000, свыше пятнадцати миллиардов фунтов стерлингов. Общая сумма их составляет свыше пятидесяти миллиардов фунтов!"…
Как видим, сплошные потери и расходы…
Так что, может, великий наш помор Михайло Ломоносов был неправ? И, может, не работает закон сохранения материи в человеческом обществе, когда гремят пушки?
Э-э, нет – работает!
Да ещё и как!
Говоря о войнах, всегда почему-то подсчитывают расходы. Хотя расход для одних – доход для других!
Не так ли?
Однако доходы остаются, как правило, "за кадром"… А почему? Ведь за первую мировую войну было не только израсходовано пятьдесят миллиардов фунтов, но и получено было кем-то примерно столько же…
То есть закон сохранения материи работает всё же и в области финансов, но весьма своеобразно. При этом все государства, кроме США, оказались после войны в долгу.
Так в долгу кому?
Ответ ведь один: в долгу наднациональным финансовым группам и монополиям, где Капитал США играл уже первую, но далеко не единственную скрипку.
Об этих доходах, полученных единицами как проценты с крови и слёз миллионов, тот же Неру написал так: "Мы не можем как следует оценить значение таких цифр: они слишком далеко выходят за пределы нашего повседневного опыта. Они напоминают астрономические цифры, как расстояние от Солнца до звёзд"…
Сказано сильно, но неточно. Не для жителей Солнца или звёзд, а для вполне реальных некоторых землян эти цифры находились всего лишь на расстоянии руки, протянутой к личному потайному сейфу. И, порывшись в нём, слабые человеческие руки (хотя можно ли их называть "человеческими", не знаю!) вынимали оттуда личную мощь, равняющую их хозяев с богами и самим Мирозданием.
Впрочем, точнее не с богами, а с самим Сатаной!
Ну как же не поддаться такому соблазну, леди энд джентльмены, если этот соблазн неотразим?
И как этого не понимают простаки?
КОГДА профессор Уильям Додд, попавший на пост посла Штатов в Рейхе чудом, всего лишь как вывеска американского либерала, однажды сморозил в имении Геринга, что, дескать, если бы люди знали историческую правду, большой войны никогда не было бы, английский посол сэр Эрик Фиппс и французский посол Франсуа-Понсэ в голос расхохотались, ничего не сказав в ответ…
А честный наивный Додд никак не мог взять в толк, с чего они хохотали, почему отмолчались?..
Но они-то знали почему…
14 октября 1918 года, когда Америка готовилась распять Германию после поражения немцев в фактически закончившейся войне, Вудро Вильсон с высокомерием громилы, наслаждающегося беспомощностью жертвы, направил в Европу ноту, в которой бессознательно разоблачил и себя, и своих могущественных патронов.
Вильсон ультимативно требовал низложения Вильгельма Второго и мотивировал это стремлением Америки к уничтожению "всякой произвольной власти где бы то ни было, могущей отдельно, тайно и по собственному единственному усмотрению нарушить мир на свете"…
Далее Вильсон пояснял: "Власть, которая до сих пор управляла германской нацией, и есть такого рода власть, как здесь описано".
Американский президент лгал даже формально, поскольку Вильгельм не был неограниченным самодержавным монархом, а за военные кредиты голосовал весь рейхстаг, кроме Карла Либкнехта.
Однако американский президент был поразительно точен в другом – в описании подлинного характера и методов власти той Золотой Элиты, которая как раз "тайно и по собственному единственно усмотрению" нарушила мир на свете во имя своекорыстных целей.
И "тайно" здесь – одно из ключевых слов. Настоящие, решающие судьбы войны и мира, доходы, как и их созидатели и обладатели, никогда не рвались и не рвутся на первые страницы писаной истории, то есть той, с которой потом разбираются историки и архивисты.
Для всеобщего обозрения всегда найдётся кто попроще и поимпозантнее, типа кайзера или смешливых гостей рейхсмаршала Геринга. Однако на то, чтобы делать не только деньги, но и историю, эти "безвестные" "герои" претендуют в первую голову.
А историю они, особенно начиная с XX века, делают на один манер, по одной схеме: прибыль на подготовке войны, затем сверхприбыль на войне, затем прибыль на послевоенном восстановлении разрушенной экономики, а затем… опять подготовка Большой войны или серии войн поменьше…
Всё остальное – лишь политический гарнир к этой основной деятельности наднационального Капитала.
Возможно, кто-то возразит: "Ну так уж и основной! А Катерпиллер, например, делающий не танки, а экскаваторы и бульдозеры? А обувные, пищевые, швейные корпорации? Во всех странах военное производство занимает небольшую часть общей экономической деятельности. Так разве не милитаризованному Капиталу, который в большинстве, война выгодна?"
Что ж, ответ здесь скрыт в самом вопросе!
Если бы для большинства Капитала война была экономически невыгодна (то есть иначе – убыточна), то оно, это преобладающее, якобы не склонное к войне большинство, вполне могло бы пресечь действия "меньшóго" милитаристского собрата. Ведь, как говаривал один из Рокфеллеров: "Чего не сделают деньги, то сделают большие деньги"…
Но Большие-то Деньги и делают Большую Войну, для того чтобы делать ещё бóльшие деньги.
Некто Даниил Проэктор под крылом Отделения истории АН СССР, академика Самсонова и издательства "Наука" выпустивший в 1989 году второе издание своего опуса "Фашизм: путь агрессии и гибели", закончил его так: "Войны бессмысленны". Как сказать! Они очень даже имеют смысл, если смотреть на них глазами Золотого Интернационала Имущей Элиты!
Уместно привести и следующее мнение – неверное, но с учётом того, кому оно принадлежит, показательное…
В предисловии к книге Барбары Такман "Августовские пушки" её переводчик Николай Яковлев (позднее он написал "1 августа 1914 года", а тогда скрылся под псевдонимом "О. Касимов") сообщал, со ссылкой на биографа президента Кеннеди Т. Соренсена, что Кеннеди, задолго до того, как прочёл книгу Такман, студентом прослушал в Гарварде курс о причинах Первой мировой войны…
Впоследствии Кеннеди любил приводить обмен репликами между двумя германскими канцлерами… Бывший канцлер спрашивал: "Как же это случилось?", а его преемник отвечал: "Ах, если бы знать!"…
Кеннеди утверждал, что гарвардский курс заставил-де его понять, "с какой быстротой государства, относительно незаинтересованные, за несколько дней погрузились в войну"…
Читая это, не знаешь – смеяться или плакать?
То ли Джон Кеннеди в очередной раз лицемерил, то ли действительно был настолько плохо подготовлен к задачам главы великой державы, что не понимал весьма простой вещи: искренне говорить об обеих мировых войнах, в том числе и о Первой мировой войне, как о неких неожиданных экспромтах, могут лишь очень наивные или недалёкие люди.
Французы почти шутят насчёт того, что самые удачные экспромты – это "экспромты" хорошо подготовленные… Первая мировая война и была со стороны англосаксов подобным "экспромтом", исподволь тщательно продуманным и умело спланированным за годы до войны.
Но вряд ли гарвардские наставники будущего президента США знакомили его с мнением Ленина: "Война порождена полувековым развитием всемирного капитала, миллиардами его нитей"…
И вот в этой ленинской оценке всё было "пришито" к эпохе прочными "нитками".
В ЗАКЛЮЧЕНИЕ же повторю, что ни в Версале в 1919 году, ни после него никаких особо серьёзных разногласий элитарной Европы и элитарных Соединённых Штатов не было. Была умная, широкая, планетарная игра, был и диктат.
Была точная "раскадровка" текущих и будущих событий режиссёрами наднационального Капитала – именно наднационального, а не "международного", ибо не стоит пачкать великое слово "народ", используя его в прилагательном к антинародному существительному "капитал"…
Вначале режиссёрские ремарки заглушались гулом голосов нескольких тысяч разноязыких делегатов в Париже и пышностью церемонии в Зеркальном зале Версальского дворца.
Потом – спорами на других конференциях и совещаниях…
Ещё потом – плачем и проклятиями "Великой депрессии"…
Однако всего того, чего хотела Америка, она добивалась: и в Париже 1919-го года, и в Париже года 1929-го. Она обеспечила себе не колониальные мандаты, полетевшие к чёрту не более чем через тридцать лет, не колонии, полетевшие туда же примерно в те же сроки, но право и возможность управлять ситуацией в мире так, как это надо было капиталу Америки.
Конечно, не всё задуманное удавалось, и независимая Советская Россия – как результат империалистической войны вместо буржуазной зависимой России – оказалась самым крупным и болезненным просчётом Элиты. С Россией приходилось повременить, зато остальная Европа стала, по существу, монопольной фирмой янки и К.
Правда, владельцы "фирмы" ещё не знали, что и в Германии возникает потенциальная угроза их интересам. Они контролировали экономику, они сумели неплохо отладить контроль политических движений, но контроль над душами рядовых немцев Штаты установить не могли.
Во времена Веймарской республики в этих душах было перемешано всякое: тёмные аккорды Вагнера с легкомысленным джазом, великие темы Бетховена с весёлой опереттой, зонги "Трёхгрошовой оперы" Брехта с томной эротикой танго, марши "спартаковцев" с "Хорстом Весселем" штурмовиков…
Разные звуки боролись друг с другом, сливались, прорывались один сквозь другой, но их всё более властно перекрывала мелодия новой национальной надежды…
Оглушённая войной Германия выбирала свой новый путь. Увы, по этому пути Германию вновь вели к противоборству с Россией. Как значительно позднее сказал один западный публицист, Германия покатилась (точнее, её опять покатили) "от Рапалло к Сталинграду"…
Силы, повернувшие Германию на этот путь, были теми же, что и перед Первой мировой войной, и цели и задачи у них были сходные, и способы, и методы…
И пора бы это понять.
Послесловие. Россия и Германия – вместе или порознь?
ДАВНО ставшее привычным в русском языке слово "эпилог" происходит от двух греческих слов: "epi", что значит "после", плюс "logos" – "слово, речь". Итак, по-русски вроде бы получается "послесловие". Но эпилог и послесловие не совсем одно и то же, если верить толковым словарям.
Эпилог в литературе – это заключительное сообщение о событиях, происшедших через некоторое время после событий, изображённых в основной части произведения.
А послесловие – это "объяснение, последующее сочинению".
Вряд ли возможно в коротком эпилоге сообщить то, что остаётся мне сказать в этой книге. Эпилогом тут не отвертеться… А вот объяснить кое-что дополнительно не помешает.
Десять лет, прошедших от "чёрной пятницы" на бирже Нью-Йорка до первых налётов германских пикирующих бомбардировщиков Ю-87 на Варшаву, стали одним из самых динамичных периодов во всей мировой истории…
За быстролётный десяток лет Германия из Веймарской республики, придавленной Версальской системой, превратилась в мощный националистический Третий Рейх, вобравший в себя "Восточную марку" – Австрию, немецкие в этническом отношении Судеты, а также Чехию в качестве протектората Богемия и Моравия…
Осенью 1939 года Германия легко разгромила прогнившую Польшу, а летом 1940 года танки Гудериана прижали войска бывших версальских триумфаторов к берегам Английского канала Ла-Манша в районе Дюнкерка.
Неизмеримо – по сравнению со временем перед Первой мировой войной – выросло в мире и в Европе влияние Америки, как оно и было задумано планировщиками Мирового Капитала. Все эти годы они готовили, а теперь уже и начали вторую мировую войну.
За тот же десяток лет Англия и Франция не столько усилились, сколько одряхлели. Безусловный антинацист, американский журналист Уильям Ширер, живший в Германии с конца двадцатых годов, о германской молодёжи писал так: "Молодое поколение третьего рейха росло сильным и здоровым, исполненным веры в будущее своей страны и веры в самих себя, в дружбу и товарищество, способным сокрушить все классовые, экономические и социальные барьеры".
Иные картины давал он, наблюдая молодых англичан: "На дороге между Ахеном и Брюсселем (в мае 1940 года. – С. К.) я встречал немецких солдат, бронзовых от загара, хорошо сложенных и закалённых благодаря тому, что в юности они много времени проводили на солнце и хорошо питались. Я сравнивал их с первыми английскими военнопленными, сутулыми, бледными, со впалой грудью и плохими зубами"…
Вряд ли это было свидетельством прогресса Британской империи.
Россия к концу тридцатых годов, напротив, совершила ещё более мощный рывок во всех сферах жизни, чем Германия. Сотни тысяч рабочих и крестьянских парней и девушек из облюбованных тараканами комнатушек, из заселённых вековечными блохами изб шагнули в небо – в прямом смысле этого слова – с крыла осоавиахимовского У-2.
Миллионы освоили автомобиль, трактор, рацию, танк…
Затем тёмные силы привели в Россию новую войну, ставшую для нас Великой Отечественной…
В 2015 году исполнится 70 лет со дня её окончания, и в год 100-летия со дня начала первой жестокой войны между русскими и немцами, заканчивая эту книгу, имеет смысл ещё раз поразмыслить о двух её главных исторических героях, России и Германии, а также и о том мире, в котором они жили когда-то, живут сейчас и будут жить в будущем…
Поэт называл это – "о времени и о себе"… Сказано хорошо и верно, ведь и наши предки жили, и мы сами живём во вполне определённом времени. При этом мы-то с тобой, читатель, живём в России, но до Берлина всего-то часа три лёту из Москвы…
ИТАК, отгремели последние – уже не фронтовые, а салютные – залпы Первой мировой войны над Парижем, Лондоном, Вашингтоном…
Закончились "мирные" битвы-переговоры.
Разноязычные солдаты-"окопники", военнопленные, интернированные, разъехались и разбрелись по домам.
В Германии и Венгрии потерпели поражение революции, весьма, впрочем, по сравнению с русской вялые.
Народы всматривались в новую Европу, перекроенную войной и Версалем. Жизнь народов продолжалась, но будущее их было далеко не безоблачным, хотя в Париже вовсю веселились. И это будущее вновь зависело от того, как выстроят свои отношения прежде всего два великих народа – русский и немецкий. И после Первой мировой войны, как и до неё, именно Россия и Германия были в состоянии, осознав общность судьбы, взять в свои руки не только собственные судьбы, но и судьбы войны и мира вообще.
Россия и Германия…
Оглянемся назад и посмотрим, а что же было общего у наших стран? И было ли это общее у них, таких разных, к двадцатым годам двадцатого века даже не имеющих общей границы?
Была, конечно, общая история, были давние войны русских с Фридрихом Прусским, были и более близкие войны, которые Пруссия вела вместе с русскими против Наполеона… Были "войны" таможенные, и была, наконец, Первая мировая война, которая очень уж немцев с русскими не рассорила.
Не рассорила, наверное, потому, что Россия давно знала Германию лучше, чем любую другую европейскую страну.
В чём была причина?
Немца в России ещё с петровских времен не очень-то любили, но вошёл он в русскую жизнь настолько неотъемлемо, что в своём описании петербургского раннего утра Пушкин писал: "И хлебник, немец аккуратный, в бумажном колпаке не раз уж отворял свой васисдас".
"Васисдасом", как пояснял сам Пушкин, называли тогда "фортку", в которую до открытия булочной продавали хлеб.
У гения даже мгновенный набросок глубок и ярок, и Пушкин одной фразой вполне подтвердил это. Всего дюжина слов, а как подмечены тогдашние типично немецкие черты: мирные наклонности, точность, аккуратность и трудолюбие, чистоплотность… А также тот взгляд на жизнь, который выразился в немецкой поговорке: "Утренние часы с золотом во рту".
Так вот и жили в нашей России "русские" немцы.
И была кроме маленькой русской "Германии" другая Германия – непосредственно "германская", раздробленная на мелкие "государства". Но и раздробленная, она думала о будущем объединении под рукой Пруссии и при помощи России.
10 марта 1813 года партизан наш Денис Давыдов, освободив Дрезден от французов, при всех орденах (в том числе прусском "За достоинство") говорил в речи перед городской депутацией "о высокой судьбе, ожидающей Германию, если она не изменит призыву чести и достоинству своего имени; о благодарности, коей она обязана императору Александру, вступившему в Германию для Германии, а не для себя, ибо его дело уже сделано".
Правда, Давыдов шутливо признавался потом, что в этой речи он широко пользовался готовыми фразами из русских прокламаций, "целые груды которых лежали в памяти моей, как запас сосисок для угощения немцев".
Но, во-первых, тон прокламаций говорил сам за себя, да и Давыдов, в общем-то, не фальшивил. Ведь ещё в записках о временах Тильзита (когда Наполеон разбил Пруссию и заигрывал с нашим Александром) Давыдов писал: "Впереди Россия с её неисчислимыми средствами для себя, без средств для неприятеля, необъятная, бездонная. Позади – Пруссия, без армии, но с народом, оскорблённым в своей чести, ожесточённым, доведённым до отчаяния насилиями завоевателей, не подымающим оружия только потому, что не к кому ещё пристать".