Редакция газеты практически переселилась в суд, а я был вынужден на время приостановить литературную деятельность, занятый только написанием полного собрания обвинительных речей. Все очень устали. Судья трижды ходила в отпуск, который, по закону, тянется у нее целых два месяца. Вражина-редактор то валялся у меня в ногах, умоляя принять отступного, то пророчил, заходясь в истерике, что я плохо кончу. Но я хотел, чтобы все было только по закону! И в результате получилтаки свои десять тысяч за нанесенную обиду. И в придачу - стальные нервы, которым не страшны теперь конец света и дорожные пробки.
Но, что касается удовольствия, то и я, и проигравшая сторона чувствовали себя жертвами правосудия настолько, что вместе отправились пропивать выплаченные мне деньги в ближайший ресторан, поклявшись, что в следующий раз будем выяснять отношения только на дуэли.
Кстати, в шоу Годецкого инсценировка этой истории заняла… пятнадцать минут! На экране все выглядело так, словно процесс - игра, а не повод для преждевременного инфаркта.
Попытки навести порядок в нашей правовой системе всегда напоминали генеральную уборку в квартире безумной домохозяйки. Устав от самодержавного гнета, в 1917 году придумали революционную законность. В результате отрубленные человеческие головы стали валяться на улицах, как гнилые арбузы. Не удовлетворившись достигнутым, через двадцать лет провели Большую чистку - выловили всех скрытых троцкистов и японских шпионов, а заодно тех, кто ни слухом, ни духом ничего не знал ни про Троцкого, ни про Японию! "Я не могу быть американским агентом, так как не знаю американского языка" - жаловался в ЦК знаменитый революционный матрос Дыбенко, муж первой советской женщиныдипломата Александры Коллонтай. Но шлепнули и его - за то, что плохо учился.
А совсем недавно орали: "Бандитам - тюрьмы!" Причем, громче всех - те, по ком тюрьма плачет.
Коллективная безответственность неизбежно приводит к массовым репрессиям. Для полной справедливости нужно было бы посадить всю страну, а заодно - соседнюю (ту, что севернее), не разбираясь, кто в чем виноват. У нас трудно найти праведника, не обманывавшего государство, не грабившего народ, не расхищавшего социалистическую собственность или не добывавшего капиталистическую - незаконным путем. Сидеть должны все! Кто - за старое, кто - за новое. Остальные - авансом. За преступления, которые могут совершить в будущем, но еще не успели. Одновременно должны действовать "Судебник Ивана Грозного", сталинская Конституция и Декларация прав человека - чтобы опричник резал, зная свои права, а не просто так - по вдохновению.
Власть - от Бога. Но законы - от людей, находящихся при власти. Поэтому в них мало божественного. То, что считается преступлением в одни времена, при изменившихся обстоятельствах может оказаться подвигом. В дни мира казнят за то, что поднял руку на соседа. А в дни войны - из-за того, что рука не поднималась.
Узаконенный грабеж государством имущества обывателей называется налогом. А справедливое уклонение последних от попыток запустить руку в их карман - подрывом общественных институтов. При этом только слепой не видит, что за последние пятнадцать лет власть прочно пересела в Мерседесы, а обыватель по-прежнему трясется на работу в трамвае. Или, в лучшем случае, в малолитражке - осторожно уступая Мерседесам дорогу.
То, что настоящая революция не за горами, не видно пока только верхам. Провернув изящную махинацию под названием "Майдан" и передав руль от Кучмы кучмистам (всех окрасов - от оранжевого до бело-синего), министры-капиталисты не верят в мозолистую руку рабочего и булыжник пролетариата. Они думают, что желудок пролетария до краев залит дешевым пивом и водкой. Но забывают, что однажды этого успокоительного может не хватить.
В мире еще много сюрпризов, не учтенных ведомствами статистики. Какой-нибудь талантливый жучок за один сезон может погубить посевы ржи и пшеницы. Какая-нибудь сочувствующая революции тля одним махом способна уничтожить плантации хмеля. И тогда я посмотрю на державных мужей, давно продавших госрезерв налево и поставленных роком перед выбором: что выпускать из остатков урожая? Батоны для старушек? Или водку для алкоголиков? В любом случае - народного гнева не избежать. Ибо пятью хлебами накормить бомжей удалось только Христу - и то многие из осчастливленных погибли в образовавшейся давке.
Умный человек сам себе устанавливает правила. Я всегда говорю: судите меня после смерти, по каким угодно законам. А при жизни - я сам себя судить буду. А заодно - и вас.
Журналистика как ремесло падальщика
Обычно киллер выдает на гора свежий политический труп, довольно вытирает пот с чела, с аппетитом обедает лучшими его частями у а всякую требуху бросает падальщикам, с нетерпением ждущим своей очереди. Те обгладывают до косточек все, что осталось, истекая слюнями бесчисленных комментариев.
Журналистов называют "сторожевыми псами демократии". Это не совсем верно. А в мусульманских странах даже оскорбительно. Собака там - грязное животное. Пророк Мухаммед очень не любил собак, зато обожал кошек. Поэтому, если вы вздумаете польстить турецким или иракским "акулам пера", обратившись к ним со словами: "Дорогие сторожевые псы демократии! Желаем вам успехов в караульной службе!", они оскорбятся. Даже та "акула" обидится, что недавно бросала ботинок в Джорджа Буша и максимально приблизилась к стандартам бульварной журналистики "свободного мира".
Кроме того, кто сказал, что сторожить можно только демократию? Классическую монархию или тоталитаризм тоже очень можно сторожить и при этом быть выдающимся журналистом. Может, кого-то и передернет, но даже в гитлеровской Германии хватало наших пишущих и снимающих братьев, до уровня которых многим еще тянуться и тянуться! Я - не о докторе Геббельсе. Он, скорее, не журналист, а отец современного пиара (те, кто впаривают нам сейчас на выборах кролика Сеню или бабу Юлю пусть помнят, кто их духовный папа!). Я - о Лени Рифеншталь, чьи документальные фильмы "Триумф воли" и "Олимпия" до сих пор разбирают по кускам и суют в свои опусы почти все авторы передач о Третьем Рейхе.
Даже Миша Ромм - добропорядочный советский режиссер, автор фильмов о Ленине, бедную Лени обобрал до нитки, надергав из ее шедевров кадров для своего "Обыкновенного фашизма" - обыкновенной халтуры, если честно, где ошибка уже в названии. Не было, господа, в Германии фашизма. У них был национал-социализм, сокращенно - нацизм. А фашизм - это итальянское блюдо. Куда более диетическое и отличающееся от нацизма, как Муссолини от Гитлера и пицца от сосиски.
В сталинском СССР тоже был свой выдающийся журналист - Константин Симонов. Будет время, прочитайте его "100 суток войны" - о первых трех месяцах Великой Отечественной. Симонов ездил по фронту в самые хреновые дни и описал то, что никто больше не успел или не посмел. Причем, часто глазами не только очевидца, но и участника. Ему чудом удавалось вырываться из окружения в Белоруссии, он ходил на задания вместе с моряками-черноморцами на подв одной лодке и ползал под минометным обстрелом на Арабатской стрелке. Даже лично застрелил паникера на шоссе где-то под Бобруйском. Никакому американскому Хемингуэю, сочинявшему свои репортажи о гражданской войне в Испании из гостиничного ресторана в Мадриде, такое не снилось. При этом Симонов до конца жизни оставался сталинистом. Ему принадлежит фраза о культе личности, сказанная уже во времена Хрущева: "Был культ, но была и личность!".
Это я к тому, что можно быть человеком весьма непопулярных ныне, как говорится, "реакционных" взглядов и при этом талантом первой величины! Был в России до революции такой ультраконсервативный публицист Михаил Меньшиков из газеты "Новое время". До чего его вся передовая публика ненавидела! Но статьи Меньшикова глотали взахлеб все, невзирая на политические взгляды - от эсера с бомбой за пазухой до монархиста. Недавно толстый том меньшиковского наследия переиздали - вроде бы все должно устареть, как переписка Энгельса с Каутским. А читаешь - не оторвешься: "Бутылка водки поистине сделалась осью русской земли… Интеллигентные тупицы кричат, что все это от народной необразованности. Дайте мужику просвещение, и он перестанет пьянствовать. Как будто не пьянствуют у нас - притом, до потери образа человеческого - просвещенные люди, даже профессора!"
Поэтому я предлагаю совсем другую классификацию пишущей и снимающей братии: по системе питания. Как и весь животный мир, она распадается на вегетарианцев и плотоядных. Вегетарианцы всю жизнь работают в отделах рекламы, расхваливая шампуни и "звезд". Больше всего они боятся кого-нибудь обидеть. Читать творения журналистоввегетарианцев омерзительно - все у них или из травы (потому что только обкуренный может верить в то, что плешивый сын министра - секс-символ, барышня с задом, по которому словно лопатой хлопнули, - красавица, а сельский жлоб - меценат), или из сахара и патоки. Конечно, можно съесть кусочек, как съедаешь на десерт пирожное, но читать такое постоянно - это как жить в мире, где кроме глянцевых журналов и рекламных проспектов вообще никакого печатного слова нет.
Куда интереснее творчество плотоядных - злобных охищненных особей, в арсенале которых, в зависимости от таланта, широкий выбор орудий творчества - от обязательного компромата до черного юмора, весьма не лишнего настоящему мастеру пера. Почему я говорю "охищненных"? Потому что настоящих хищников, в отличие от политиков и криминала, среди журналистов нет. Они только подражают повадкам людоедов, пыжатся от важности и корчат из себя особ, равных тем монстрам, о которых пишут.
Но как бы то ни было, вся пресса живет по принципу: кому война, кому - мать родна. Это для обывателя падение гривны - неприятность. А для экономического обозревателя - повод блеснуть мозгами в новой статье. Крушение поезда, катастрофа на электростанции, массовое отравление детей - постоянная пища для ньюс-румов во всех газетах. О ней молят Бога каждый день желторотые девочки и мальчики, только что выпущенные из института журналистики: "Господи, труп насущный дай нам днесь!".
В зависимости от специализации, плотоядные журналисты делятся на киллеров и падальщиков. Киллеры работают по заказу. Это добрые чувствительные правдолюбы, твердо знающие, что порядочных людей на свете, кроме них, нет и быть не может. Своих жертв они не любят. Заказчиков - тоже. Но жить без заказчиков не могут, так как заказать кого-нибудь самому себе - непозволительная роскошь.
Обычно киллер выдает на гора свежий политический труп, довольно вытирает пот с чела, с аппетитом обедает лучшими его частями, а всякую требуху бросает падальщикам, с нетерпением ждущим своей очереди. Те обгладывают до косточек все, что осталось, истекая слюнями бесчисленных комментариев.
Лучший киллер нашей эпохи - вообще не профессиональный журналист, а бывший сторож - Мыкола Мельниченко. Он самого Кучму завалил, оставив падальщикам рассуждать, кому это выгодно, для кого сделано и что бы это значило. Своей деятельностью киллер Мыкола блестяще доказал, что журналист вообще может не уметь писать. Зато обязан уметь подслушивать. Полное собрание сочинений Мельниченко - тот самый цифровой диктофон, который он якобы под диваном прятал.
Когда-то мы спорили с моим редактором по "Киевским Ведомостям" Евгением Якуновым, должен ли журналист обладать хорошим стилем. Я считал, что просто обязан. А Якунов доказывал, что нет. Главное - добыть информацию, и читатели сожрут ее с хрустом, даже если она плохо прожарена и на битом блюде подана ("битое блюдо" - это мой образ. Якунов выражался проще: "Читатели прочтут сенсационную статью, даже если она плохо написана").
Случай с Мельниченко показал, что сенсационную статью прочтут, даже если она вообще не написана. Причем, главной жертвой этой статьи стал "известный писатель Кучма" - автор книги "Украина - не Россия", который тоже ее вряд ли писал.
Возможно, кто-то обидится на слово "падальщик". И напрасно. Я не считаю его обидным. Ведь вокруг столько падали развелось, что если не убирать ее с лика Земли, то все просто сдохнет от вони. Настоящему журналисту не в падло быть хоть киллером, хоть падалыциком. Главное - не стать гробовщиком, работающим на "кладбище" - в газете, которую никто не читает, и на канале, который никто не смотрит.
Мат компроматом
Когда не хватает правды, в ход идет обыкновенная ложь, приправленная россказнями о свободе слова.
Человеку честному имидж не нужен. Ему и так хорошо - он довольствуется сознанием своей правоты. В отличие от него, подлец вынужден заботиться о своей репутации. Ибо массы, барахтаясь в житейской грязи, хотят видеть во главе себя только образец нравственности.
В их убогом представлении президент не имеет права ходить по бабам, воровать народные деньги и продавать национальные интересы. Ему запрещается хватать за задницу жену соседнего президента во время государственного визита, материться на заседаниях правительства и швыряться столовыми приборами по причине несварения желудка. Тем не менее, он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Идя по трупам наверх, особенно хочется тепла и сочувствия.
Представьте хоть на мгновение, что вы оказались в его кресле и вам "для ознакомления" принесли документы на приватизацию скромного горно-обогатительного комбинатика. Кому отдать предпочтение? Вот этой серьезной фирме, представившей пачку безупречных обоснований? Или той банде прощелыг, поднявшихся на торговле наркотиками, но не забывших засунуть между листочками чек на пять миллионов у. е.? Причем, на ваше имя и с аккредитивами солиднейшего швейцарского банка, излучающего вокруг себя атмосферу финансовой добропорядочности…
А у вас было тяжелое детство… А премьер-министр - вор и скотина. А на кабмине - клейма негде ставить. А ваши дети растут… И так не хочется, чтобы и у них было тяжелое детство. И до выборов - всего ничего. А за ними - мрак неизвестности и пайка пенсионера. Да ну их к лешему - государственные интересы! Кто их видел, на самом деле? Вокруг одни хищнические инстинкты!
И вот вы уже вызываете на ковер председателя Госкомприватизации (или как там его?) и даете ценные указания, кому нужно посодействовать в деле разумного перераспределения общественной собственности.
По-человечески вас очень даже можно понять. Но как не понять и того "честного" генерала вашей же спецслужбы, который сиганет на Запад, прихватив на память пару-тройку секретных бумаг, доказывающих, что вы отнюдь не тот ангел, за какого себя выдавали. А другой - чуть-чуть потемнее перьями. Ведь это вы, увлекшись "приватизацией", платили ему жалованье, равное сержантскому в приличной натовской армии! Так стоит ли теперь ныть, что вокруг одни предатели?
Молчание всегда дорого стоит. В X веке на Святой Руси еще не было горно-обогатительных комбинатов и приватизационных аукционов. Но дружинники князя Владимира уже возмущались, что князь лопает серебряной ложкой, а они - деревянными. Прислушавшись к критике, добрый князюшка приказал наделить всех приборами из чистого серебра. После чего изрек историческую фразу: "Серебром и золотом не добуду я другой такой дружины, а дружиной добуду и золото и серебро". Да, видать, позабыл кого-то наградить впопыхах! В результате мы знаем, что смолоду креститель славян был большой оригинал - и братца Ярополка заказал варягам, и Рогнеду растлил прямо на глазах у родителей, и даже человеческие жертвы приносил Перуну. Как пить дать, донес на него какой-нибудь обойденный дружинник, которому не хватило столового серебра!
Компромат можно нарыть на каждого. Наивно думать, что вы лучше других только потому, что еще не выползли на свет истины. Добейтесь чего-нибудь. Получите мало-мальски значимый государственный пост. Заработайте первый миллион. Станьте звездой. На худой конец, завоюйте любовь красивой девушки. Вы тут же услышите со всех сторон, какая вы сволочь!
Какие-то полузабытые одноклассники припомнят, как в тысяча девятьсот бог знает каком году вы вместе воровали яблоки в колхозном саду. Брошенная любовница расскажет в прессе, что у вас маленький пенис, но зато гигантская склонность к домашней тирании. А изгнанный за пьянку личный шофер-поведает, что вы - тупица, так как сами никогда не садились за руль.
В свое время бешеным успехом пользовались мемуары горничной принцессы Дианы, состоявшие из описания смятых простыней, скандалов с мужем и разносов обнаглевшей прислуге. Центральным местом в этом шедевре был "натюрморт" кровати принцессы с гигантским пятном спермы, оставленным ее любовником - гвардейским офицером. Может быть, именно эта картина окончательно побудила принца Чарльза подать на развод. Но я не ручаюсь, что пятно существовало в действительности. Возможно, оно - всего лишь плод фантазии литературно одаренной горничной, искавшей славы и гонораров.
Правда состоит в том, что люди гораздо охотнее верят в мерзость, чем в доброту. Они с удовольствием будут слушать, как во время службы в армии кто-то насиловал ни в чем не повинных туземных девочек, но только скептически хмыкнут, если вы расскажете, как делились с этими девочками хлебом, проклиная судьбу за то, что она загнала и вас, и их в эту дыру. И попробуйте доказать, что во время войны вообще мало хочется кого насиловать - на спине килограмм сорок казенного барахла и короста соли от пота, а в голове только две мысли - уцелеть и выспаться!
Когда не хватает правды, в ход идет обыкновенная ложь, приправленная россказнями о свободе слова. Перед очередными выборами большим успехом пользовалась статья в одном из киевских бульварных листков. Она называлась примерно так: "Нет, мы не писали, что политик N - гомосексуалист". Суд совершенно справедливо оштрафовал редактора "горчичника" на восемьдесят тысяч зеленых за распространение порочащих слухов, хотя в частном разговоре судья, выносивший решение, признался, что с большим удовольствием набил бы мерзавцу морду.
Когда Хрущев начинал кампанию по дискредитации покойного Сталина, он даже не догадывался, что сам роет себе могилу. Когда Горбачев, с куда большим размахом, повторяя его судьбу, обрушился на пороки взрастившей его коммунистической системы, правдолюбцу и в голову прийти не могло, что вскоре его полная несостоятельность как политического вождя станет ясна в СССР последнему идиоту.
В отличие от них господин Путин предпочитал помалкивать о грехах предшественников - хотя, наверное, много бы мог о них рассказать. По-видимому, ему было куда больше по душе высказывание того же Сталина, деспотизм которого спас мировую демократию от нацистского зла: "На мою могилу нанесут гору мусора, но ветер истории развеет ее!"
В школе злословия давно следует ввести обязательный спецкурс под названием "Расплата". Глава в учебнике о ней должна начинаться так: "Компромато-метание - занятие для лиц с крепкими нервами и кристально чистой репутацией. В противном случае, из палача вы рискуете превратиться в жертву со всеми вытекающими последствиями - презрением окружающих, головной болью и последующим захоронением без воинских почестей под горой обрушившегося на вас со всех сторон компромата".