Сергей Доренко: И в этом смысле, когда мне сейчас пишут, какой-то… сейчас забыл кто… это кличку обидную…
Анастасия Оношко: А я все думаю, что вы об этом заговорили…
Сергей Доренко: Здесь вот здесь, сейчас-сейчас…
Анастасия Оношко: Кто-то написал.
Сергей Доренко: Да, кто-то мне сейчас написал эту кличку. Что Путина, значит, вот так называют. Я, я думаю, это классно. Я хотел бы, чтобы меня так называли. Это классно, да, да. Это как "Фидель тьене ун кохон аси". Это значит о-го-го! Да?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Размером по плечо. Это классно… Слушайте, давайте про Стрелкова тем не менее.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Про Стрелкова я думаю, что он не ранен вообще. Я сейчас говорю вещь остро-спекулятивную.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Он не ранен. Ранение есть повод для отъезда в Москву. На переговоры. Сюда.
Анастасия Оношко: С кем?
Сергей Доренко: С людьми, которые его здесь поддерживали. Не обязательно они москвичи. Москва может быть местом встречи.
Анастасия Оношко: А кто его поддерживал?
Сергей Доренко: Либо встречи с людьми, которые его никогда не поддерживали, но пытаются уговорить уехать.
Анастасия Оношко: Он из конторы (ФСБ. – Прим. ред.) уволился год назад всего.
Сергей Доренко: Он уволился из конторы год назад, но он не занимал вообще никаких значимых постов там.
Анастасия Оношко: Да, да, да. Но я пытаюсь понять, а кто его поддерживал. В Кремле кто-то или кто?
Сергей Доренко: Я не знаю, кто. Говорят про Малофеева, который бизнесмен, которому запретили въезд на Украину. Но его здесь могли уговаривать, чтобы он уехал, – все уже.
Анастасия Оношко: Вы думаете, что он здесь сейчас?
Сергей Доренко: Я думаю, что никакого ранения не было. Однако Стрелкову нужно поговорить. Его абсолютно серьезно позвали поговорить.
Анастасия Оношко: А почему в тот момент, когда стоит 280 КАМАЗов белых у границы (с гуманитарной помощью. – Прим. ред.) и не знают, то ли им через Изварино поехать…
Сергей Доренко: Я бы не связывал это…
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Я бы не связывал два процесса…
Анастасия Оношко: Он же писал практически обращение, что давайте помогайте, или мы тут все помрем…
Сергей Доренко: Вот я бы не связывал. Вот я бы не связывал…
Анастасия Оношко: А тут уже вроде помощь какая-то идет…
Сергей Доренко: А я тебе скажу, что это два разных события.
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Это два разных события.
Анастасия Оношко: Не связанных?
Сергей Доренко: Я думаю так, я думаю так. Что какие-то люди хотели бы поговорить с Игорем Ивановичем, – Игорь Иванович, пора лыжи клеить, ну, в смысле, хватит… Поработали и хватит, – все, надо подводить черту. Между прочим, согласно версии одного выдающегося, я бы сказал, гуманитарного деятеля…
Анастасия Оношко: Современности?
Сергей Доренко: Современности. И мыслителя современности… Вся Восточная Украина была дымовой завесой Крыма. Этого выдающегося мыслителя зовут Сергей Доренко. Я с марта утверждаю, что вся Восточная Украина есть дымовая завеса Крыма.
Анастасия Оношко: Да, я помню.
Сергей Доренко: И может быть, очень может быть, что Америка дала сигнал, что пора закругляться.
Анастасия Оношко: Тогда претензий не будет.
Сергей Доренко: Тогда по Крыму претензий не будет или они будут носить декоративный характер… Поэтому можно потихонечку сворачивать дымовую завесу.
Анастасия Оношко: Ну что, Гиркин вот взял и переоделся в спортивный костюм, нашарил в кармане ключи, зашел в свою квартиру…
Сергей Доренко: Предположим, ты московский человек…
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Ты московский человек, обладающий серьезным существенным влиянием и наделенный правом говорить. Значит, ты меня приглашаешь… поговорить. А я, например, главнокомандующий и все на свете. Значит, я как тебе говорю? Я говорю, Настенька, я не могу выехать в Москву. Это мгновенно будет замечено, и это мгновенно будет трактоваться самым неприятным образом. Значит, нужно сделать следующее. Я объявляю ранение. И тут сразу все люди в окружении Стрелкова, которые не предупреждены, – я сейчас говорю спекуляцию, – все люди в окружении Стрелкова, которые не предупреждены, моментально говорят: "Чушь! Чушь! Жив, здоров, приседает, отжимается, подтягивается на брусьях, что хочешь". Все, которые не предупреждены.
Анастасия Оношко: Почему?
Сергей Доренко: Потому что они его просто видят здоровеньким.
Анастасия Оношко: Почему их не предупредили?
Сергей Доренко: Потому что всех предупредить невозможно.
Анастасия Оношко: Ну ладно. Ближайшее окружение можно предупредить.
Сергей Доренко: Значит, его видят здоровым и не раненным нисколечко. Он уехал. Смотри, что он сделал. Он уехал из Донецка под Снежное. То есть его меньше людей уже видят. Он там в зоне боевых действий. Садится в вертолет спокойно, который перевозит его в Россию…
Анастасия Оношко: А вертолет спокойно прилетел?
Сергей Доренко: А что не прилететь-то?
Анастасия Оношко: Из России?
Сергей Доренко: А что не прилететь?
Анастасия Оношко: Нет. Я не знаю. Я так просто. Там вроде стреляют.
Сергей Доренко: Да я умоляю, да я умоляю…
Анастасия Оношко: Там даже Боинг сбил кто-то. Не понятно, кто.
Сергей Доренко: Да я умоляю. Ну уж конечно…
Анастасия Оношко: А вертолет уж тем паче можно сбить.
Сергей Доренко: Нам понятно, кто. Или Порошенко или Коломойский. Очевидно, кто. А может, оба вместе.
Анастасия Оношко: А что же вертолет не сбили?
Сергей Доренко: А вертолет может идти… Ты не летала на вертолетах, на военных?
Анастасия Оношко: Нет.
Сергей Доренко: Вертолет летит в пятнадцати метрах от земли.
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Я тебе говорю. Я летал из Моздока в Ханкалу постоянно 15 метров от земли, взмывая над электропередачами. Потому что иначе бы он порвал электропередачи. Вот на какой высоте идет вертолет. Понимаешь? Прямо над землей.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Когда видит электропередачи, он чуть-чуть поднимается – и опять опускается. Вот на таком вертолете…
Анастасия Оношко: А какое расстояние он может так пролететь?
Сергей Доренко: Да много.
Анастасия Оношко: Я просто не знаю, честно. Сколько километров?
Сергей Доренко: 500–600.
Анастасия Оношко: 500–600? То есть через границу пролететь может?
Сергей Доренко: Да. О, господи, что за проблема?
Анастасия Оношко: Хорошо.
Сергей Доренко: …Игорь Иванович удаляется в Снежное…
Анастасия Оношко: Оттуда летит на вертолете…
Сергей Доренко: Оттуда садится в вертолет…
Анастасия Оношко: И летит в Ростовскую область.
Сергей Доренко: Да. Дает своему адъютанту, самым верным и самым близким указ, что он ранен и вывезен срочно, – но никому не объяснять, куда. Тяжело ранен, был вывезен и прочее. Улетает. Тут садится в самолет…
Анастасия Оношко: Но они не дают при этом тогда сообщений в прессу, что он ранен. Нет, этого нет.
Сергей Доренко: Есть утечка, что он ранен. Сразу выпускается утечка, что он ранен. Хотя ближние, которые его видели за час до этого, говорят: "Вы с дуба рухнули? Как это ранен? Мы сегодня с ним завтракали". Понятно, да?
Анастасия Оношко: Так, дальше.
Сергей Доренко: …Садится на самолет и через два часа в Москве. Понятно? Ростов – Москва, – лететь час сорок пять.
Анастасия Оношко: И его никто не узнал? Или самолет был отдельный?
Сергей Доренко: Зачем? Его у трапа встретили и повезли.
Анастасия Оношко: А Молотов чего в отставку ушел?
Сергей Доренко: Молотов ушел в отставку, да. Ну это тоже совпадает. И очень интересно. Это очень интересно. И тут ему говорят. Тут уже Бородай, который уехал оттуда, как ты знаешь. Тут уже Пушилин, который на фиг никому не нужен, но не важно… Значит здесь Бородай и прочие. Понятно?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: И с ним встречаются и говорят: "Игорь Иванович, значит вы…"
Анастасия Оношко: Это вы предполагаете, давайте слушателям скажем.
Сергей Доренко: Я предполагаю!
Анастасия Оношко: Это все возможный сценарий.
Сергей Доренко: Абсолютно возможный сценарий, – тот, который я полагаю наиболее рациональным и вероятным. Потому что так вот прямо Чапаев и бросился в речку, – по нему лупанули, и он в речку, Урал не переплыл. Это знаешь, все из художественных фильмов…
Анастасия Оношко: Но там же по-настоящему стреляют, почему нет? Там люди погибают.
Сергей Доренко: Да-да, да-да. Красиво идет интеллигенция, каппелевцы, Чапаев, все такое. Это мы с вами смотрели кино когда-то давно в детстве. Я сейчас не про это. Я тебе говорю про Игоря Ивановича. Он приезжает в Москву в моем сценарии. Ему здесь говорят: "Голубчик, значит, пора бы вот собственно… Да, молодец, вот все это, – ну все уже, ну давай, ну хватит, ну сколько можно, ну давай, ну зачем ты? Ладно, ну давай потихонечку будем сворачивать…" Я уже говорил, какая у меня точка зрения. По Крыму договоренность есть, а Восточная Украина – дымовая завеса… Впервые я объявил об этом Олегу Цареву, я сказал: "Олег, только я прошу учитывать, что вы дымовая завеса". Он мне говорит: "Как дымовая завеса?" "А вот так! Вы дымовая завеса". Он говорит: "Чья?" Я говорю: "Крыма. Вы дымовая завеса Крыма. Вы под сдачу идете. Вы идете под сдачу". Я это сказал в марте.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: После этого он мне перестал звонить, кстати говоря. Разочаровавшись во мне. Понимаешь?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Вот и вся недолга. Мне кажется так, Насть!
Анастасия Оношко: А я думаю, что его нет в живых. Но это…
Сергей Доренко: А Анастасия Оношко думает, что его убили.
Анастасия Оношко: Вы-то поопытнее, конечно, чем я. Это точно, но…
Сергей Доренко: Настя, сейчас мы сделаем по-другому.
Анастасия Оношко: Давайте.
Сергей Доренко: Сейчас мы подключим наших политобозревателей…
Анастасия Оношко: Диванных.
Сергей Доренко: Аналитиков диванных, да. Аналитиков диванных…
Анастасия Оношко: Знатоков.
Сергей Доренко: Знатоков и военачальников. Вот мне пишут: "Утренний бред! Проснись, Сергей!" Почему утренний бред? Это уже у меня такой состоявшийся. Сколько я несу это бред? Пять месяцев подряд. Так что нормально. Я несу это бред, правда, не всегда в эфире. Но я всегда считал, что Донбасс – дымовая завеса Крыма. Я говорил об этом с марта месяца…
Вернемся к обсуждению. Погнали… "Сергей, если Стрелков жив и по вашей версии сдает Новороссию…" Не сдает, а выслушивает предложения. Что значит "сдает"? Все равно автор-то не он. "То все равно рано или поздно он должен будет появиться и как-то это объяснить". Ну во-первых, рано или поздно… у нас 2014-ый. Любое ранение дает вам по-хорошему от двух недель до трех месяцев возможности не появляться. От трех недель. Если человек ранен, он спокойно три недели может не появляться. Он может спокойно два месяца не появляться. Ранен – и все. Ранен. Сам может он сидеть в этот момент на даче. Если он убит или тяжело ранен и завезен в Россию, тогда вся эта история с переходом на другую должность вполне может быть.
"Что, по-вашему Стрелков – Кощей Бессмертный? Он не может быть ранен или, не дай бог, убит? Про завесу для Крыма это только филолог может придумать". Да почему филолог? Это Сунь Цзы. Почитайте Сунь Цзы. Сунь Цзы "Искусство войны". "Ворон в облаках". Почитайте, пожалуйста. Или наоборот. Не читайте. Вам легче будет.
"Наверняка Стрелкова убрали наши органы или увезли. Скорее всего, убили, зная его убеждения". Я думаю, что нет. Я думаю, что Стрелков человек техничный, и человек, понимающий нужды государства, и человек, с которым можно всегда поговорить.
Анастасия Оношко: Неужели так тяжело, вот действительно, убить человека? Мне так странно. На самом деле мне странно, что так долго ведется эта война…
Сергей Доренко: Послушай меня. Можно я дам свою оценку? Есть примерно 50 человек русских на этой войне. Которые знают друг друга по Боснии, по Приднестровью, по Кавказу и так далее. Примерно 50 человек.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Которые знают друг друга, и с которыми знакомы люди в армии, в спецслужбах. Знакомы, понятно? И полторы тысячи еще всяких там романтиков или бомжеватых, разных. Значит 50 человек, – а 50 человек могут договориться. Договориться они могут о чем угодно…
Продолжаем наш обзор. "Никто не сдает Донбасс! Все только начинается! Не разводите, не делайте подлогов". Я не делаю подлогов, я думаю, для чего Стрелков заявил о ранении. Вернее, пошли слухи о ранении Стрелкова. Сам-то он ничего не говорил. Вот я и даю свою оценку. Я думаю, что заявили о ранении Стрелкова ровно по одной причине, что нужно, чтобы он сейчас поговорил, что дальше делать, – и так далее и так далее. В то же время, идет контрнаступление, – да, как будто бы. Но это контрнаступление каждый раз все меньше… Сейчас секундочку… У нас на связи пропускной пункт Мариновка на границе Украины и России, Донбасс.
Мариновка: Мариновка приветствует. Заходим.
Сергей Доренко: В Мариновку заходят ополченцы.
Мариновка: ДНР.
Сергей Доренко: ДНР.
Мариновка: Новороссию отстоим. Всю Украину снесли, теперь будет здесь Новороссия. Восстанавливать Мариновку очень дорого, поэтому очевидно, что мы с Россией будет одной страной. Чтобы не тратить дополнительно…
Сергей Доренко: Они на пропускном пункте. Они не будут его восстанавливать, потому что "мы с Россией будем одной страной", он говорит.
Мариновка: Мы на этом сэкономим.
Сергей Доренко: Значит, вытеснили… Пропускной пункт Мариновка. Вытеснили оттуда украинцев. "Украинцев" имеется в виду не этнических, а украинцев, подчиненных Киеву. Выгнали оттуда украинцев подчиненных Киеву, и встали вполне себе украинцы, которые хотят быть едиными с Москвой. То есть, говорят с нами украинцы, которые вытеснили украинцев, верных Вашингтону, – украинцы, верные Москве, симпатизирующие Москве.
Анастасия Оношко: Вам не грустно это слышать? Мы же знаем, что они не станут одной страной.
Сергей Доренко: Скорее всего, что не станут.
Анастасия Оношко: Понимаете? Они улыбаются, они… у них есть какие-то надежды, свое представление о том, как все будет развиваться. А у нас тоже есть представления, но я так понимаю…
Сергей Доренко: Разные.
Анастасия Оношко: Это сказка, это не случится.
Сергей Доренко: Но я тебе хочу сказать следующую вещь…
Анастасия Оношко:…И они обречены.
Сергей Доренко: Если бы я был на месте Путина, я бы хотел два города на Украине…
Анастасия Оношко: В смысле куда? Себе? В Россию?
Сергей Доренко: Под контроль России. Два города. Эти города – Севастополь и Киев. То есть для того, чтобы держать страну эту, я должен иметь как минимум эти два города – Севастополь и Киев. Отдельно Донбасс мне не был бы нужен. Если бы я играл в Донбасс отдельно, я был бы недальновидным региональным политиком. А все-таки Россия занимает существенно большее место.
Анастасия Оношко: Почему?
Сергей Доренко: А для чего? Какую задачу решает Донбасс? Мне нужно Украину за яйца или за что-то держать, за горло, в течение следующих нескольких веков.
Анастасия Оношко: Да. А может, просто нам стать классными, чтобы они сами к нам потянулись?
Сергей Доренко: Абсолютно не нужно. Что значит "классными"? Вот это очень странная позиция.
Анастасия Оношко: Но это же необъяснимая вообще вещь.
Сергей Доренко: Тебе скажут, что в Калифорнии всегда лучше, и дальше что? Ну и что? Ну и лучше…
Анастасия Оношко: Ну и все.
Сергей Доренко: Ну и за счет может климата даже лучше. За счет морепродуктов лучше. Дальше чего?.. Не надо быть классным. Надо быть умным.
Анастасия Оношко: Надо держать за горло?
Сергей Доренко: Надо быть умным. Для того чтобы контролировать Украину здесь, на нашем пространстве, нужны два города – Севастополь и Киев.
Анастасия Оношко: Да, ну а как…
Сергей Доренко: А не Луганск никакой. Значит, я должен был с апреля еще понять, если бы я был на месте Путина, я бы еще в апреле понял, что Харьков, Запорожье, Николаев, Херсон, Одесса, далее везде, не восстали, нет. Пока нет. Дальше, я должен был бы сказать себе, что в апреле армия украинцев представляла собой сборище идиотов, нищих каких-то оборвышей, которые кричали: "Господи боже, господи боже!" Помнишь, когда их расстреливали собственные Су-25, бежит украинская армия по полю в зеленку, скрывается в зеленку и человек, который снимал все это на видео, он забыл его выключить, и телефон его снимает траву, и его вопли: "Господи боже мий, господи боже мий!"
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Вот что такое была украинская армия – сборище идиотов. Сегодня худо-бедно ничего, – несмотря на то, что они боятся входить в прямое огневое соприкосновение: они работают артиллерией, авиацией. Они по-прежнему есть. Они еще не бежали в Тернополь. Нет. Они есть. 60 тысяч, 40 тысяч, но они с артиллерией. И они существуют, и они теснят. Следовательно, если бы я был на месте Путина, я бы понимал, – если я за это время, с апреля по август еще не увидел восстания в Харькове, Запорожье, Днепропетровске, Херсоне, Николаеве и Одессе, – если я их не увидел, то я их и не увижу. А если я их даже и увижу, то по экономическим условиям. Экономические условия будут осенью. Нечего тогда и торопиться. Нечего торопиться. А просто так фитилек держать в Донбассе, он и так там будет. Он будет без меня… Понятно? Поэтому надо, для того чтобы не было претензий у Обамы, отозвать 50 русских мужиков, которые мозг пополчения. Потому что Стрелков – это ум, Стрелков же окопы не роет. Стрелков это ум, мозг, интеллект. Понятно? Значит надо эти 50 человек вытащить и сказать: "Братцы, давайте пока без вас, а там посмотрим. Не надо, ну сейчас нехорошо, ну зачем вы так?" Понятно?
Анастасия Оношко: Понятно.
Сергей Доренко: Под это выторговать слабые, декоративные претензии по Крыму. Слабо-декоративные претензии по Крыму под это выторговать, и эти 50 человек вытащить оттуда. На этом все. И дальше смотреть. Ситуация же динамическая. В ноябре, может быть, снова понадобится. В ноябре, может быть, снова понадобится. Ну и хорошо. Понимаешь? Мы же играем десятью пальцами на этом инструменте под названием Украина. Мы же играем десятью пальцами. Отдохнули немножко, выпили кофе…
Анастасия Оношко: А чего раньше не отозвали?
Сергей Доренко: Сейчас надо.
Анастасия Оношко: Почему сейчас? Когда стоит конвой этот. Зачем он нужен?
Сергей Доренко: Конвой стоит по разным причинам. В том числе потому, что эти 280 КамАЗов потом пойдут назад. И они могут назад поехать порожними, а могут не порожними.
Анастасия Оношко: Что они могут повезти? Землю? Что?