2012 г.
Если долго набивать карман, он оторвется
КОРРЕСПОНДЕНТ: Виктор Владимирович, Дмитрий Песков, пресс-секретарь, заявил недавно, что "первый срок Владимира Путина - это была реанимация страны, второй срок - реабилитация, а сейчас начнется физическое и духовное развитие страны - ее экономики и всех-всех областей". Это что? Мы наконец созрели?
В. ГЕРАЩЕНКО: Возможности есть. Хотя в этом году, по-моему, бюджет будет отрицательный, но с 2004 года был положительный. Был создан резервный фонд, которым мы с удовольствием кредитуем дефицитную экономику США и их военные расходы вместо того, чтобы чинить свою инфраструктуру, чтобы хотя бы трубы не рвались и провода электрические тоже. Они ж не вечные. Хотя, по-моему, сейчас и здравоохранение, даже детское, по-моему, у нас не в почете, как говорится, и все нужно оплачивать.
Вот. Но это дело, как говорится, хозяйское. Поэтому возможности, в общем-то, есть определенные делать, так сказать, вложения, инвестиции в отрасли, которые у нас в загоне. Вот почему мы… Я вот никак не могу ни от кого толком получить ответ. Все авиакомпании у нас летают на иностранных самолетах почти. Почему самолетостроение до войны, при Иосифе, при тех проблемах, которые были в экономике, все-таки поддерживали разные конструкторские бюро и разные направления? И Яковлева, и любимого Сталиным Ильюшина, да? И те же МиГи, которые как-то по-другому тогда назывались. И тяжелые бомбардировщики, да? То есть считали, что нужно, чтобы было какое-то соревнование - неизвестно, кто на чем прорвется. А сейчас, по существу, мы свою авиационную промышленность - и, я как понимаю, все-таки, и военную, а гражданскую тем более, угробили. Машиностроение у нас тоже черт знает в каком состоянии, да? Спутники начинают уже грохаться. Почему этому-то внимание не уделялось, я извиняюсь?
КОРРЕСПОНДЕНТ: Экономика у нас реабилитировалась 12 лет.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я думаю, она не реабилитировалась, она просто позволяла определенным группам людей, особенно кто родился в Северной столице, набивать карманы деньгами.
КОРРЕСПОНДЕНТ: А сейчас что? Действительно ли физическое и духовное развитие?
В. ГЕРАЩЕНКО: Они решили, что уже хватит, достаточно, до конца жизни им хватит уже накопленного.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Вы на самом деле так считаете? Что предел уже, а дальше - развитие?..
В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, ведь, знаете, если, так сказать, слишком долго карман набивать, он же оторвется просто от пиджака, и все.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Виктор Владимирович, вы в последнее время вообще мало где звучите. Вы объясняли мне перед интервью: не хотите, надоело. Но тем не менее, как вам кажется, что за период грядет? Чего ждать?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, сейчас немножко, по-моему, наступает период ожидания. Вот, пройдут все эти митинги недовольных результатами… Хотя сами виноваты. Объединиться не можете, и, я извиняюсь, я считаю по уровню и по калибру, все-таки, даже думские партии возглавляют не те люди. Ничего нового, все одно и то же, да? Ну, на этом-то далеко не уедешь. А здесь такой сбитень, команда нашего двора, все вместе в футбол играли уже не консервными пустыми банками, как после войны, а мячиками футбольными. Поэтому и не деться никуда.
Причем чего раньше никогда в Советском Союзе не было. Ну, была там группа 10 человек из Молдавии, Днепропетровска. Но не больше. А остальных-то все набирали по возможности, кто чего мог показать в своей отрасли. А сейчас-то чего ж, по-другому организовано.
КОРРЕСПОНДЕНТ: А у оппозиции какие перспективы? Вам вообще вот эти лидеры новые нравятся или нет? Что думаете?
В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, вы знаете, у них, все-таки, как мне кажется, каждый сам за себя. Вот, когда меня в свое время, так сказать, выпихивали, пришли, сказали: "Вот там за стенкой сказали, чтобы ты был третьим". Ну, после этой девушки Хакамады и Малышкова, да? Который охранник, чего там, борец. Я говорю: "Да вы что? С ума сошли, что ли? Чтобы я ездил, собирал 200 тысяч голосов? Кому эта показуха нужна?" - "Нет, тебя так впишут в список, без собирания голосов". Ну, если впишут, ну как-то… Хотя, глупо. Кому этот идиотизм нужен-то?
КОРРЕСПОНДЕНТ: Виктор Владимирович, а Прохорова "вписали", как вы думаете?
В. ГЕРАЩЕНКО: О, вы знаете, я думаю, что он все-таки в определенной степени человек с претензиями. Он очень весьма неглупый парнишка, учился на отлично в Финансовой академии. Все время соревновались с Козловым, кто из них умней. И естественно, когда они не полезли в нефть, а полезли в Норильск, исходя из того, что там было, то он, конечно, и с поддержкой Потанина руку набил, да? А тут я не знаю, чего его? Видимо, скучно, как говорится, быть в бизнесе. Полез.
КОРРЕСПОНДЕНТ: То есть он сам полез?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я не думаю, что он кремлевский проект. Я его вообще мало знаю, так, с ним общался иногда на базе его старого приятеля Орлова из банка "Возрождение". Он никогда выпендрежем не занимался как, скажем, Михаил Борисович Ходорковский или там Фридман с Авеном, да? Вот, тот же Алекперов держится достаточно скромно, хотя компания неплохая. У него выпендрежа не было. Поэтому я думаю, это просто ему стало уже, как говорится, при тех деньгах, которые он отхватил от тех ископаемых, которые добывались. Ему скучно стало, да? Он решил: "А почему? Я чего, глупее других, что ли?" Хотя я на эту тему с ним никогда не говорил, не знаю.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Виктор Владимирович, смотрите. Вот, с одной стороны, говорят, что сейчас Путина избрали, и начнется закручивание гаек с его стороны, месть за все вот эти митинги зимние и прочее. С другой стороны, многопартийность, какие-то разговоры об освобождении Ходорковского. Вот, ваш прогноз?
В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, вы знаете, многопартийность, 500 человек партия - это глупость. Это значит, ну, как это на блатном языке? Большой Шалман просто, да? Здесь, по-моему, наоборот, нужно брать пример с Европы. То есть если вы возьмете, скажем, такие страны, как Италия и Франция. Вот, Франция до того, как де Голль пришел, там, помните, правительства менялись чуть ли не каждую неделю. Разные собирались группировки, были разные партии, более левые, более правые, либеральные, одни, другие и так далее, и тому подобное, пока потом после поражения в Алжире, откуда они были вынуждены уйти, хотя там сельское хозяйство, особенно в Северном Алжире - это все было построено на французских землевладельцах. Почему так долго шла там борьба по сравнению с другими странами, где было французское влияние. Потому что там, ну, как говорится, корни были многолетние. И вот эта многопартийность их ни до чего хорошего, в общем, не довела, да?
Италию возьмите. Тоже. Многопартийная система, много мелких партий и так далее, и тому подобное. Все-таки, видимо, те примеры, которые есть, ну, в более стабильных странах, та же Великобритания, да? Консерваторы, лейбористы на базе профсоюзов и либералы какое-то время существовали, а потом превратились в ничто. США - там даже, в общем, партий-то нет, есть как бы 2 платформы, демократическая и республиканская, да? Ну, чуть более левая, чуть более правая. Поэтому у нас вот это вот, ну, сколько людей, столько мнений, да? Партия-то 500 человек - ну, это анахронизм какой-то, глупость. Поэтому я не думаю, что это повлияет как-то на демократизацию строя в стране, более либеральные правила будут какие-то. Будет это… Анархия - мать порядка, да?
Так что здесь, мне кажется, может быть, наивно, но можно строить какие-то надежды на, ну, не возрождение страны, но на возрождение ее экономического хотя бы потенциала. Отсюда, конечно, и культурного, и духовного. Если все-таки руководители вновь пришедшие даже на базе своего прошлого с определенными ошибками возьмутся за ум, для того чтобы имя все-таки осталось с плюсом в истории, а не с минусом, которых уже достаточно.
2012 г.
Мы идем не туда
Ведущий: С. Корзун
С. КОРЗУН: Мой сегодняшний гость - Виктор Геращенко. Виктор Владимирович, добрый вечер.
В. ГЕРАЩЕНКО: Здравствуйте.
С. КОРЗУН: Трижды или четырежды, по разным источникам, глава Центробанка.
В. ГЕРАЩЕНКО: Четырежды.
С. КОРЗУН: Четырежды глава Центробанка, дважды неудавшийся кандидат в президенты страны. Было такое?
В. ГЕРАЩЕНКО: Не было.
С. КОРЗУН: "Не было". Ну как? Не зарегистрировали. Подписи собирали же?
В. ГЕРАЩЕНКО: А дело не в этом. Дело в том, что меня просили: "Подай". Я говорю: "Да что я, дурак, что ли?". А мне говорят: "Нет, ну вот ему нужно, чтобы были не только Хакамада и боксер от…" Этого, нашего любимца.
С. КОРЗУН: Кого мы все любим, тогда признайтесь.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, да. Ну этот, Жириновский.
С. КОРЗУН: А…
В. ГЕРАЩЕНКО: Его личный охранник. И, вот, ну, чтобы был солидный человек. Я говорю: "Ну, зачем, Дима Рогозин?" - "А, ну, наберут 20 %". - "Ну и чего?" - "А вот хотят, чтобы было солидно". Ну, я говорю: "Ну, я не буду собирать 200 тысяч голосов". Хотя, я думаю, что я бы набрал легко. Но надо ездить по регионам. Вот, если зарегистрируют - пожалуйста.
Да, Жириновский на следующий день прибежал: "Пусть собирают 200 тысяч". Спор…
С. КОРЗУН: То есть рублей, долларов собрать было легко, но 200 тысяч подписей…
В. ГЕРАЩЕНКО: Я бы собрал 200 тысяч. Но надо ездить по стране, выступать, да?
С. КОРЗУН: Ну да.
В. ГЕРАЩЕНКО: А с чем выступать? Когда меня водили к Козаку, я говорю: "Вы знаете, я могу критиковать экономическую политику правительства, но на большее-то я не претендую". - "А, вот нам нужно, чтобы был вид competition, соревнований". Ну, пожалуйста.
Вот. И поэтому Верховный суд рассматривал те мнения, которые разделились. И потом на второй день (он два дня рассматривал) сказал: "Нет, пусть собирает 200 тысяч". Я говорю: "А я не буду собирать 200 тысяч". Поэтому я ни в какие кандидаты в президенты не стремился. Но насколько я понимаю, вот, ваша братия писала чего хочешь, но Путину сказали. А вы знаете, когда были выборы в Думу и меня Глазьев попросил уйти от третьего и сказал: "Вот, пусть будет Воротников - у него знамя победы, за ним 17 миллионов ветеранов, пусть он будет третьим", я говорю: "Да пожалуйста, меня это не волнует". А Путину сказали. Вот, многие приходили и спрашивали: "А в каком списке Геращенко?". Тот сказал: "Ну его на хер". Не "на хер", я извиняюсь. И меня исключили. Ну и чего? Меня это не волнует. Я не хотел быть и не пытался, да? Так же и второй раз пришли и сказали. Я говорю: "Вы знаете, если будет единый кандидат, то можно. А если будет вот эта вся борьба между разными оппозициями, это все бесполезное дело".
С. КОРЗУН: Активной деятельностью не занимаетесь с тех пор, как "ЮКОС"?..
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, дело в том, что мне все время звонят и говорят: "Приезжай - надо посоветоваться". Я приезжаю, потому что мне это интересно. Наши активы за границей, да? Давно там созданы, скажем, в 1958 году в Индонезии, 75 миллиардов долларов.
С. КОРЗУН: Ничего так, прилично.
В. ГЕРАЩЕНКО: По цене 35 долларов за унцию. А сейчас сколько стоит золото? А нашим товарищам говорят: "А вы - не наследники".
С. КОРЗУН: То есть вот чем надо заниматься?
В. ГЕРАЩЕНКО: Да.
С. КОРЗУН: Старые клады искать, советского времени.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вот это, понимаете, интересно для меня не лично в том смысле, что я там отщипну чего-то, а для страны, вот, получить то, что нам полагается, за то вооружение, которое мы поставляли Индонезии.
С. КОРЗУН: Ну да. И к наследникам…
В. ГЕРАЩЕНКО: А им говорят: "А вы - не наследники. Украина не подписала соглашение с вами - все".
С. КОРЗУН: А можно подумать, еще сколько денег уходило на поддержку национально-освободительных движений не только оружием, но и другим. И там, наверное, к наследникам обратиться.
В. ГЕРАЩЕНКО: А вы знаете, чего мне говорят? Что даже в создании Федеральной резервной системы Георг V или Эдвард какой-то до него и Россия создавали своими деньгами свой капитал.
С. КОРЗУН: Ну, вы-то хорошо должны знать, каково живется нашим деньгам за рубежом, потому что я напомню просто нашим слушателям, что здесь замечательная справка: "Родился, окончил Московский финансовый институт в 1960 году (очень хорошие слова, красивые), устроился бухгалтером в Госбанк СССР. 23 года".
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, насчет "устроился"…
С. КОРЗУН: "И 5 лет спустя уже возглавил Московский народный банк в Лондоне"…
В. ГЕРАЩЕНКО:…вот у нас сейчас много чего говорят, но говорят глупость. Потому что после окончания всех институтов в Советском Союзе вас направляли на работу.
С. КОРЗУН: Распределение было, кто не знает. Мы с вами помним.
В. ГЕРАЩЕНКО: Мне, вот, например, я когда учился в институте, не платили стипендию, потому что у меня…
С. КОРЗУН: Плохо учились, что ли?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вот… (все смеются) Дело в том, что у меня на доход отца, старшие сестры уже работали, получалось больше, чем какой-то там минимум, который Хрущев установил - мне стипендию не платили. Мне платил 22 рубля отец. Когда не хотел, я говорил: "Пап, дай 3 рубля до следующего donation твоего".
Но! Дело в том, что нас распределили. А поскольку была хрущевская оттепель и внешняя торговля росла, нас всех направили во Внешторгбанк работать простыми операционистами. И я, естественно, с удовольствием стал работать во Внешторгбанке, или в Госбанке, хотя нас готовили кредитными инспекторами в отделениях. У нас жена потом работала в отделении много лет и говорила: "Если бы не ты, собака, со своей загранработой, я бы давно была начальником уже". Но не в этом дело.
С. КОРЗУН: У вас вся семья, кстати, финансовые специалисты. Родители тоже были?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет. Дело в том, что я с женой, естественно, познакомился в финансовом институте, и рано или поздно завязались отношения. Мне было…
С. КОРЗУН: И до сих пор вместе. Вот, брак, построенный на финансах, я всегда говорил, это великое дело. (смеется)
В. ГЕРАЩЕНКО: Не-не, не на финансах, а на любви, я извиняюсь. Больше, чем 50 лет. И, конечно, при моей работе за границей, когда посылали в Германию (а там не было ни школ, ничего), я говорил: "А как я поеду в Германию? Жене же нельзя, без жены нельзя". - "А мы тебе доверяем". И жена приезжала только на каникулы с детьми. Или в Сингапур 5 лет - вот, только на лето приезжали.
С. КОРЗУН: А вы в Ливане были, напомню.
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, и в Ливане был после Шестидневной войны, о которой сейчас говорят. Палестинское движение. Хотя глупо, конечно, да? Хотя у нас был клиент, который торговал кофе и золотом, он говорил: "Вообще, нам все израильтяне выплатили". Ну, не получили, бедное население, туда-сюда - это уже другой вопрос. Но мы сегодня не об этом будем рассуждать.
Я с Ротшильдом на эту тему говорил. Он говорит: "Мы все заплатили, что было положено по соглашению 1947 года, которое поддержал Сталин, чтобы вставить Черчиллю в одно место, мы все заплатили. А то, что они говорят - это так, политически".
С. КОРЗУН: Очень много вопросов сегодня пришло. Кто сегодня самый популярный, догадайтесь с одного раза.
В. ГЕРАЩЕНКО: Кудрин.
С. КОРЗУН: А то! (все смеются) Что думаете о Кудрине?
В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, вы знаете, он - мальчишка. Будучи представителем России в Международном валютном фонде, куда он поехал сейчас рассуждать, чего там решали на так называемом съезде российской единой партии, ну, глупо. Ну, куда ты суешься? Про что ты говоришь?
С. КОРЗУН: Ну, может, надоело ему просто? Во, крюк совершенный и захотелось выйти.
В. ГЕРАЩЕНКО: Какой крюк? Если он с помощью Резервного фонда, который возник в 2004 году, когда он два года держал средства этого фонда из положительного баланса бюджета на бесплатных счетах в банке, а потом конвертировал и стал покупать казначейские… Ты что, дурак, что ли? Ты финансируешь экономику США, в том числе военные расходы, хотя у нас полно дырок в инфраструктуре. У тебя мозги есть вообще или нет?
С. КОРЗУН: Так чего, не надо было создавать тогда этот стабилизационный фонд-то?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, раз он создавался из-за плюса по ценам на нефть, газ и так далее, и тому подобное, то прекрасно. Но у нас же полно дырок в нашей инфраструктуре, до которой ни олигархам, никому дела нет.
С. КОРЗУН: Да у нас и черных дыр полно - они бы туда и ушли. Половина средств туда бы и ушло, в черные дыры.
В. ГЕРАЩЕНКО: А это уже другая проблема - кто распоряжается средствами, как и где контроль? Почему при бывшей системе такого не было? Почему сейчас коррупция приобрела такие масштабы?..
С. КОРЗУН: Кудрина прочат в том числе на президента или председателя совета директоров Центробанка. На Центробанк, короче.
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, дело в том, что я хотя родился в 1937 году, но я с 1948 года, поскольку у меня папашу перевели из МИДа, из заведующего экономическим отделом, членом коллегии назад опять в банк, я знаю всех председателей. Вот, так или иначе, хотя я был еще школьник. Вот, когда люди приходили в банк из Минфина, всегда была, я извиняюсь за это слово, жопа. Они - не экономисты, они - счетоводы. Поэтому ничего хорошего. Вот, когда я сказал, что я против создания высшего банковского совета, во главе которого сейчас стоит Путин, да вообще этого нигде нету. И я сказал Путину, что я ухожу, у меня диабет, туда-сюда. Я сам ушел.
С. КОРЗУН: А есть еще люди в русских селеньях? Или при банках? Есть кого назначить председателем Центробанка, министром финансов?
В. ГЕРАЩЕНКО: Конечно, есть. Конечно, есть.
С. КОРЗУН: Кто? Назовите.
В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, я не буду называть. Меня же не спрашивали, когда назначали Игнатьева.
С. КОРЗУН: Ну, я спрашиваю вас.
В. ГЕРАЩЕНКО: Я сказал: "Вы знаете, он не подходит, он - молчун". Не то что он там глупый и неумный человек, он - молчун, он никогда свое мнение ни при Касьянове, премьер-министре, ни при Дубинине, который был исполняющий, никогда свое мнение нигде не высказывает. Ну, зачем такой председатель? Тем более, если ЦБ имеет свое мнение о денежно-кредитной политике.
С. КОРЗУН: А у нас Центробанк играет такую же роль, как в других странах с развитой финансовой системой?
В. ГЕРАЩЕНКО: К сожалению, нет.
С. КОРЗУН: То есть второстепенный в любом случае, да?