Что же касается Солженицына, то я повторю, что уже говорил: нельзя "Архипелаг ГУЛАГ" изучать в школе. Для чего в головы молодых людей XXI века закладывать мстительные фантазии, фобии, недостоверные факты и гипертрофированную антисоветчину, которой была поражена диссидентская интеллигенция середины XX века. Зачем? Достаточно и "Одного дня Ивана Денисовича", изданного в советское время и входившего в советскую школьную программу. На эти мои соображения никто по существу не возразил. Началась истерика. Особенно удивили стенания актера Евгения Миронова, который, видимо, знает только тех писателей, в экранизациях которых участвовал. Бывает. Я знал одного артиста: он даже не подозревал, чем закончился роман "Война и мир", так как его самого "убили" в Бородинском сражении. Был глупейший, странный для серьезного политика комментарий Владимира Лукина. Кажется, в 90-е годы он служил послом в США. Теперь понятно, почему Америка не хочет видеть в нас равноправного партнера. Порадовало, что наш народ за последние годы поумнел и понял цену лукавому прозападному либерализму. 80% из тех, кто обсуждал проблему Солженицына на форумах, были на моей стороне. И еще - самое главное. Как мне стало известно, готовятся постановления правительства по 100-летию Симонова, 150-летию Горького и 200-летию Тургенева. А в ряду этих юбилеев пусть широко отпразднуют и 100-летие Александра Исаевича Солженицына. Своим трудолюбием он это заслужил.
- У вас есть чудесный образ: "В памяти каждого человека есть тупик Позора, проспект Взятых вершин, улица Исполненных желаний, проезд Несбывшихся надежд…". Каким своим достижением вы гордитесь больше всего?
- Человек живет в нескольких плоскостях. Одна из них бытовая. Я горжусь своей семьей. Я женат уже 40 лет. Редкий случай в творческом сообществе. У меня дочь, внук и внучка. Я горжусь тем, что за 14 лет (я пришел в ЛГ в 2001) тираж "Литературки" вырос в несколько раз. Мы серьезно повлияли на общественное сознание, начав пересмотр событий 1991 и 1993 годов, изменив своими выступлениями механизм присуждения государственных премий, мы первые заговорили о необходимости целокупной программы по истории и литературе, именно мы во многом инициировали корректировку ЕГЭ… Перечислять можно еще долго… Что касается моей литературной работы. Скажу прямо: критика меня не любит, почти не замечает… Для либералов я слишком патриотичен, для патриотов слишком либерален. Чтобы прорвать этот "заговор молчания", я должен был напрямую выйти на читателя и зрителя. И я сделал это, как выражаются в дурацких американских фильмах. Больше, чем самая положительная рецензия, меня радует звонок из издательства: "Юрий Михайлович, на складе опять закончился "Гипсовый трубач", срочно переиздаем, одобрите новую обложку!" То же самое с моей драматургией. Часто говорят, что современная пьеса может существовать только в виде камерной постановки или даже в лабораторном чтении. Чушь! Во МХАТе им. Горького у Дорониной и в театре Сатиры у Ширвиндта мои пьесы собирают тысячные залы. Они идут по стране и за рубежом. Мои критики - это читатели и зрители. У меня с ними прямой контакт…
Беседовала Татьяна Медведева,
"Культура", 12 ноября 2014
Пора назвать имена "героев"
Недавно депутаты предложили запретить банкирам обанкротившихся банков занимать впредь такие же должности. Может быть, стоит и в других сферах выдавать "волчий билет" тем, кто проявил себя непрофессионально и тем самым нанёс ущерб потребителю, стране?
- Запрещать или разрешать непрофессионалам впредь занимать аналогичные должности - лишь полдела. Проблема шире и глубже. После революции 1991 г. произошло тотальное снижение профессионального уровня во всех сферах, в том числе и в управленческой. Процесс этот развивался ещё и в силу того, что не было ни одного серьёзного случая хотя бы морального осуждения непрофессиональных действий так называемых специалистов! Про запрет на профессию и уголовное наказание я даже не заикаюсь!
Например, любой зарубежный эксперт вам скажет, что действия наших неореформаторов во главе с Гайдаром нанесли страшный урон стране. Но об этом молчат. Более того, этих "профессионалов" сегодня возводят в герои. После переворота 1991 г. Россия практически на 10 лет утратила свой суверенитет. Те колоссальные проблемы, которые мы имеем сегодня, возможность Запада перекрывать нам кислород - всё это следствие финансовой политики 90-х. У людей, которые эту политику вершили, есть имена, фамилии. Так почему о них забыли?!
Я не призываю к охоте на ведьм, но давайте честно назовём имена тех, кто накосячил в своей финансовой, государственной, военной, творческой деятельности. У нас сложилась ситуация, как в СССР: на кухнях все ругают Чубайса, а по ТВ нам рассказывают, что он по-прежнему один из самых эффективных менеджеров. Видели мы эту эффективность в ситуации с той же Саяно-Шушенской ГЭС, которую смыло водой.
Почему не осудят тех министров, чиновников, которые развалили целые отрасли, набили себе карманы и сегодня жируют за рубежом? Расскажите нам, кто эти люди, как они оказались на своих постах? Все эти бесконечные попытки скрыть личностные связи тех, кто нанёс ущерб России, добром для нас не кончатся. Особенно это очевидно теперь, когда страна, похоже, надолго оказалась в конфронтации с Западом, а возможно, и в блокаде. Мы эту блокаду можем не сдюжить, если это "баррикадное братство 1991-го" будет продолжаться и дальше. Ведь это братство не по крови и даже не по идеям, а по нечестно набитым карманам.
Юрий Поляков, писатель,
гл. редактор "Литературной газеты"
Аргументы и факты, № 37 (10 сентября 2014)
"Социальная актуальность театра - не самоцель"
Писатель, драматург, главный редактор "Литературной газеты" - о своей новой пьесе и о сегодняшнем состоянии театра в эксклюзивном интервью "ВМ".
3 октября во МХАТ имени Горького под руководством Татьяны Дорониной состоялась премьера спектакля "Как боги" по новой пьесе Юрия Полякова, а в издательстве "АСТ" готовится к выходу сборник его пьес. Перед премьерой Поляков поговорил с корреспондентом "ВМ".
- Все ваши предыдущие пьесы были остросоциальными и резко критическими по отношению к той социальной реальности, в которой мы оказывались. Почему тогда сборнику, который готовится к выходу, предпослан подзаголовок "Семь пьес о любви"?
- Несмотря на острую, как вы сказали, социальную проблематику, в основе всех моих пьес все-таки лежат любовные коллизии. Социальная актуальность театра - не самоцель, она просто неизбежно возникает. Возьмите любую классическую пьесу - там всегда отражены проблемы того времени и даны срезы того общества, как, например, в "Трех сестрах" показаны интеллигентные военные. Тургенев тоже писал в основном об отношениях мужчины и женщины, однако теперь считается одним из самых остросоциальных авторов.
- Поделитесь, о чем именно пьеса "Как боги"?
- Она в известной мере о столкновении поколений и их страстей. Сейчас в театре эти понятия уже не в моде, но я стараюсь, чтобы мои пьесы были остросюжетными и репризными - чтобы зритель смеялся, плакал, запоминал какие-то словечки. Так было всегда. Просто такой театр почему-то стал неактуальным во времена торжества так называемой "новой драмы", которая часто бывает, по-моему, не новой, а просто плохой. Как-то забыли о том, что в пьесе должен быть сюжет, что она должна увлекать, вызывать эмоции…
По сюжету пьесы, талантливый пассионарный молодой человек, приехавший из Сибири завоевывать Москву, хочет жить "как боги" - его любимой книгой в детстве был сборник мифов о древнегреческих богах… И он терпит крах, который неизбежно терпит тот, кто захотел жить не по человеческим нормам нравственности, которые вырабатывались тысячелетиями. Как и о других моих пьесах, о ней нельзя сказать, комедия это или драма. Я уже видел спектакли по этой пьесе в других городах. Зрители много смеялись, но выходили из театра со слезами на глазах.
- Этим вызвана ваша критика новых веяний в театре, которая звучит, в частности, в вашем эссе "Драмы прозаика", открывающем сборник "Как боги"?
- Неправильно было бы сказать, что я "за старый добрый реалистический театр". Искусство развивается в единстве жанров и форм, и нельзя сказать, что абстрактная картина - "новая", а классический пейзаж, на котором еще не просохло масло - старый. Все уже давно старое. Я говорю о профессионализме и мастерстве. В любом виде искусства нужно искать новые формы и пути, но делать это можно, лишь освоив то, что делали до тебя. А если ты не умеешь этого - то какой ты тогда новатор? Ты просто недоучка.
Сегодня моду в театре устанавливают мои эстетические оппоненты, приверженцы экспериментальных направлений. Они замалчивают мои пьесы - а ведь современных драматургов, по пьесам которых академический театр ставит спектакль, наберется, может быть, всего человек пять.
- Почему именно МХАТ имени Горького под руководством Татьяны Дорониной?
- Это уже четвертый спектакль по моим пьесам, который идет во МХАТе. До этого был "Контрольный выстрел", который мы с Говорухиным написали, "Халам-бунду, или заложники любви" и "Грибной царь". Так как моих пьес во МХАТе идет много, я сначала предложил "Как боги" другому театру. Но Татьяна Доронина прочитала пьесу и сказала, что хочет сама ее поставить. Этот аргумент и решил все.
- В эссе "Драмы прозаика" вы пишете, что поначалу вам казалось, что написать пьесу - это все равно что написать конституцию. Сейчас у вас уже прошел страх перед сценическим воплощением ваших сюжетов? Вы видите мир произведения по-своему, а режиссер с актерами - по-своему.
- Иногда бывает обидно от того, как актер передал оттенок смысла, но часто также и радуешься: надо же, я этот смысл не закладывал, а режиссер все равно увидел. Драматургия тем и хороша, что режиссура и актерская индивидуальность привносят в произведение свои смыслы.
- Получается, что у вас сейчас такое "победное шествие" спектакля по стране?
- У меня и раньше такое было, со спектаклем "Одноклассники" я объехал всю страну. Просто, как я уже говорил, мои эстетические оппоненты стараются замалчивать тот факт, что мои пьесы широко идут. Сегодня специально пощелкал каналы - "приезжает виртуоз-балалаечник", "в Норвегии поставили Метерлинка" - а о том, что в отечественном академическом театре премьера современной пьесы, ни слова. Идейно-эстетическая борьба в театре шла всегда, так как это очень влиятельный вид искусства.
Вечерняя Москва, 6.10.2014.
Юрий Поляков хотел бы поговорить в Пензе с Владимиром Путиным о советской литературе
По его мнению, часов, выделенных на ее изучение, катастрофически мало
В работе форума Общероссийского народного фронта "Качественное образование во имя страны", который в эти дни проходит в Пензе, принимают участие министр образования Дмитрий Ливанов, министр труда Максим Топилин, советник президента Андрей Фурсенко, режиссер Станислав Говорухин, писатель Юрий Поляков и другие деятели культуры и общественные деятели.
Корреспондент "Пензенской правды" задал Юрию Полякову вопрос о том, какую проблему в современном образовании он хотел бы донести до президента Владимира Путина.
Юрий Михайлович сказал, что его очень заботит тот факт, что изучение на уроках в школе советской литературы (а ее лучшие образцы - это великая литература, национальное достояние России), сокращается за счет того, что увеличивается количество часов на изучение современной прозы и поэзии, которые зачастую написаны неряшливым языком, не выстраданы авторами, и, скорее всего, в памяти общества способны жить только в краткосрочной перспективе.
Юрий Поляков с сожалением отметил, что курс, выработанный в 90-х годах на снижение роли литературы в образовании и воспитании молодежи, до сих пор кардинально не изменен:
- Только язык, литература и история кодируют национальное самосознание. Любовь к Родине формируется именно на уроках истории и литературы, а не математики или физики, при всем моем уважении к этим предметам, - сказал писатель. - В 90-е годы люди, которые тогда руководили нашим государством, совершенно сознательно пытались сломать национальный код, специально была уведена гуманитарная составляющая образования на вторые роли. Потом стало ясно, что перекодировать культуру не получится, у нас пришли к власти другие люди. Но образование имеет очень большую инерцию, развернуть корабль, который 20 лет назад направили от России туда, к так называемым "общечеловеческим ценностям", не получается. До сих пор на ответственных постах находятся люди, которые считают, что и не надо России возвращаться на исторический курс. Я с этим столкнулся, когда формировал список "100 книг" для изучения на литературе.
Пензенская правда, 15.10.2014.
"А у тебя-то всерьез!"
Спектакль "Одноклассники" по пьесе Юрия Полякова в постановке Бориса Морозова идет уже более пяти лет - с неизменными аншлагами. Что большая редкость для современной пьесы, особенно, если это не комедия положений, а произведение, посвященное актуальным проблемам дня сегодняшнего. О феномене "Одноклассников" и о тенденциях в постановках современной драматургии размышляют главный режиссер Московского театра "Модернъ", народная артистка РФ Светлана Врагова и автор пьесы, писатель, главный редактор "Литературной газеты" Юрий Поляков.
СВЕТЛАНА ВРАГОВА. Меня как режиссера трудно удивить зрительским успехом. Режиссер может его предсказать, спрогнозировать. Но чаще зрительский успех, все-таки, связан с классикой, с пьесами, которые проверило само время. Мне интересно, Юрий Михайлович, как вы, как драматург, оцениваете успех спектакля "Одноклассники"? Может ли драматург предсказать зрительский успех своей пьесы?
ЮРИЙ ПОЛЯКОВ. "Одноклассники" в Театре Российской армии являются одним из лидеров репертуара, одним из хитов. Признаюсь, что хотя мои пьесы ставятся широко и по России, и в СНГ, и за рубежом, но "Одноклассники" Бориса Морозова одна из самых удачных постановок. Очень многое совпало: ощущение времени, режиссерский стиль Морозова, его понимание моего текста - словом, это - тот редкий случай, когда пьеса нашла своего режиссера. Поверьте, такие удачи с моими пьесами случаются не всегда. Но даже, когда постановка откровенно слабая или невнятная, все равно мои пьесы идут с аншлагами и делают кассу. Знаете почему? Потому что сегодняшний зритель истосковался по актуальной, современной пьесе - не "драматургическому материалу", а именно по пьесе, сделанной, написанной в соответствии со всеми законами театра. Таких пьес очень мало.
С.В. Согласна! Я постоянно нахожусь в поиске современных актуальных пьес. Их, действительно, очень мало. Хотя проводятся фестивали новой драмы, разнообразные читки, конкурсы, но пьесы, которая бы захватила, увлекла, не давала бы спать, - такой пьесы нет!
Ю.П. Сейчас объясню почему. Отчасти в этом виноваты сами режиссеры. С конца XIX века мы живем в ситуации постоянного усиления режиссерского диктата. Сначала режиссер определял лишь моменты, связанные с актерской игрой, с ансамблем. Затем начал влиять на решение пространства, костюмов, музыкального оформления. Наконец, наступил период, когда в рамках целостной, драматургически выстроенной пьесы режиссеру стало тесно. Я неоднократно сталкивался с ситуацией, когда режиссер ради хронометража сокращал несколько реплик в моей пьесе, ему казалось, что они лишние. К примеру, "ты вернулся раньше на три часа", а потом выяснялось, что за эти три часа все и произошло. Режиссер говорит: "Да, как-то мы отвыкли от того, что у драматурга все продумано". В результате сложился новый жанр "современная драма", который не является жанром литературы. Это не пьесы, это темы для режиссерских импровизаций, иногда оригинальные. Но если нет диалогов, нет характеров, нет интриги, нет проблемы, нет языка, кроме мата, - единственный выход для режиссера - придумывать некую "новаторскую" форму, оправдывающую отсутствие смысла в пьесе. Но такое "новаторство", как вы понимаете, не спасает ситуацию, заложником которой оказывается и режиссер, и, самое главное, зритель. Это как лезвие ножа, которое нельзя затачивать бесконечно, - рано или поздно сточится совсем, лезвия просто не станет. Так и в искусстве нельзя бесконечно искать новые формы.
С.В. Режиссер обычно всегда знает, получился у него спектакль или нет. У драматурга есть такое понимание удачи или неудачи?
Ю.П. Конечно! Я сразу почувствовал: пьеса "Одноклассники" - удача. Но ее мне вернули 13 театров! Почему? Потому что эта пьеса требует от режиссера уважения к драматургу…
С.В. А без такого уважения нельзя ставить ничего - ни Андреева, ни Полякова, ни Ибрагимбекова, ни Разумовскую. А главное, такое уважение, на мой взгляд, нисколько не ограничивает творческую свободу режиссера.
Ю.П. Именно! Борис Морозов, принимая к постановке "Одноклассники", сказал мне: "Я двадцать пять лет не ставил современную пьесу - со времени "Смотрите, кто пришел!" Арро в Театре Маяковского…"
С.В. Мне этот интерес Морозова к "Одноклассникам" очень понятен, потому что он режиссер, которого всегда интересует серьезная драматургия: Шекспир, Чехов, Островский, Толстой. Кстати, вслед за "Одноклассниками" он поставил "Вечно живые" Розова - еще одна знаковая для нашего театра пьеса. В качестве примера вспомню, что при постановке "Катерины Ивановны" Леонида Андреева я не изменила ни одного слова. Мне это было не нужно. Но я нашла манеру произнесения текста, стиль спектакля, эту удивительную атмосферу иного времени, разную во всех трех актах. Нашла, используя свое актерское Я, пропустив этот текст через себя. Кстати, Борис Морозов - замечательный актер! Сейчас об этом мало кто знает, а мы с ним учились в ГИТИСе в одно время, и я помню, как он играл Гамлета. Замечательно! Этот незаурядный актерский дар, думаю, и дает ему такую страсть к хорошей драматургии, к выписанным ролям, к выпуклым характерам. Я по себе это знаю.
Ю.П. Но вернемся к Театру Российской Армии. Я туда ходил, будучи школьником, студентом. Там, кстати, шел и Леонид Андреев - его пьеса "Тот, кто получает пощечины". Мы сидели на галерке, и оттуда были видны только белые перчатки, которые носил герой Андрея Попова. Но сейчас, когда я оглядываюсь на историю Театра Российской Армии, меня поражает одно обстоятельство. Несмотря на то, что армия в нашем обществе, да и в любом обществе, является структурой жестко регламентированной и пронизанной железной дисциплиной, Театр Армии был одним из самых свободомыслящих в СССР. Конечно, были спектакли к датам, спектакли, посвященные определенным темам, но были и совершенно неожиданные, актуальные постановки и по своему театральному языку, и по проблематике.