События, произошедшие на Украине, после Переяславской рады вплоть до предательства Мазепы.
Н.И.КОСГОМАРОВ
руина
мазепа
мазепинцы
Иные времена по запутанности и драматизму событий
нередко напоминают своего рода детектив, в особенности когда
совершаемые историческими персонажами действия подпадают под
разряд преступлений, влекущих и соответствующую кару. При
этом <расследование> причин преступлений растягивается порой
на века, что подтверждают и включенные в эту книгу сочинения
Н.И. Костомарова <Руина>, <Мазепа>, <Мазепинцы>, составляющие своеобразную трилогию. <Руина> - <смутное время> в
истории Украины, последовавшее вскоре за судьбоносной
Переяславской Радой 1654 г. Сегодняшнее <смутное время> прямо
перекликается с той эпохой. Вновь Россия и Украина оказались
перед дилеммой: быть ли им в прочном братском союзе или
вследствие неразумных действий современных мазеп обречь свои
народы на разорительные междоусобицы, ненужные страдания и
гибель. Знакомство с публикуемыми в томе работами
выдающегося русско-украинского историка поможет читателям
определиться в оценке современных событий, а, возможно, и сделав
правильный выбор в трудноразрешимой ситуации…
Книга воспроизводится по Санкт-Петербургскому
изданию 1903-1906 гг. В тексте отчасти сохранены орфография
и пунктуация автора.
Все права на распространение книги принадлежат фирме
ВВЕДЕНИЕ
РУИНА
ИСТОРИЧЕСКАЯ МОНОГРАФИЯ
1663-1687 гг.
<Руиною> называется в истории
малороссийского края время смут, потрясавших этот край во
второй половине XVII века - преимущественно с
разделения гетманщины на два гетманства по двум
сторонам днепровского побережья. Этот период
можно считать со второй половины 1663 по июль
1687 года, в управление трех утвержденных
московскою властью один за другим гетманов: Брухо-
вецкого, Многогрешного и Самойловича - до
избрания, вместо последнего, в гетманы Мазепы.
Название <Руина> - не выдуманное; оно осталось
в народном воспоминании, особенно по
отношению к правобережной Украины, которая
буквально была обращена в <руину>; лишившись своего
народонаселения на некоторое время, тамошний
край превратился совершенную пустыню.
Настоящая монография служит непосредственным про-
должением наших двух монографий: <Гетманство
Выговского> и <Гетманство Юрия Хмельницкого>, печатанных некогда в периодических изданиях, а
потом вошедших в сборник наших исторических
трудов, под названием: <Историческая монография
и исследования>.
При составлении новой монографии мы
руководствовались главным образом документами
московских архивов иностранных дел и юстиции; некоторая часть этих документов была напечатана в
изданных археографическою комиссиею, под
нашею редакцией), <Актах, относящихся к истории
Южной и Западной России>. Затем мы
пользовались и другими историческими печатными
источниками, как русскими, так и иностранными, указания на которые приводятся в надлежащих
местах.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Гетманство Бруховецкого,
I
Правобережный гетман Тетеря приглашает польского
короля к походу против Московского Государства. -
Вступление польского войска в Украину. - Совет в
Белой Церкви. - Ставище - склад боевых
запасов. - Переход через Днепр. - Универсалы
Тетери. - Запорожская Сеча. - Косагов. -
Серко. - Битвы с татарами, тогдашними союзниками
Польши.
Осенью 1663 года, после казни Сомка с товарищами и после
ссылки других лиц в Сибирь, Бруховецкий утвердился в своем
гетманстве над Украиной левой стороны Днепра. Новому гетману
предстояла борьба с соперником, с гетманом на правой стороне, утвержденным в своем достоинстве польским королем. То был
Тетеря. Избранный еще в январе 1663 года, он с самого своего
избрания приглашал короля Яна Казимира двинуться с войском в
Украину и предпринять возвращение под власть Польши левой стороны
Днепра, захваченной Москвою. Человек хитрый, честолюбивый
столько же, как и корыстолюбивый, Тетеря перед королем и панами
прикидывался, будто решился принять гетманское достоинство, единственно’ исполняя волю своего государя, польского короля, и
опасаясь оскорбить его отказом. В письме своем к Яну Казимиру, от 15-го июля, он жаловался, что, ставши гетманом, попал в
лабиринт зол и затруднений, уверял в готовности всегда оставить
гетманский сан без всяких для себя почестей и преимуществ, но
покамест просил вспомогательных сил. 25-го июля он отправил к
королю посланцами Гарадзу и Олистратенка и просил, чтобы
король осчастливил Украину своим посещением, принявши лично
начальство над войском, туда назначенным. <Великое Княжество
Литовское (писал он тогда к коронному канцлеру Пражмовскому) часто имеет ту консоляцию, что его королевское величество не от-
,называет ему в своем посещении, а мы, жители Княжества Русско-
го,, и Войско Запорожское признаем* своим особенным несчастием, что нам adiraitur aspectus (отъемлется лицезрение) его величества>.
Тетеря указывал, что присутствие короля полезно подействует
против московских козней, будет удерживать в повиновении и верности
русский народ в Украине, увлекающийся непостоянством именно
оттого, что не знает и не видал никогда в лицо королевской особы; оно укрепит и союз с татарами, которые, по замечанию Тетери, уже
начали лукавить. Наконец, прибытие короля полезно будет и
потому, что тогда он сам лично может поставить над козаками гетмана, а сам Тетеря продолжал изъявлять готовность отказаться от
возложенной на него должности.
Король Ян Казимир по таким подущениям стал готовиться к
походу. Некоторые паны были против такого похода и в числе
их знаменитый государственный человек и полководец польский
Юрий Любомирский. Он представлял королю, что нельзя ни
доверять козакам, ни возлагать надежду на союз с татарами; притом, если уже идти в поход, то, по мнению Любомирского, надлежало
идти с весны, и для этого созвать <посполитое рушенье>. Король
не только не послушался такого совета, но окончательно не
поладил с Любомирским, которого уже и прежде не любил за его
обличения злоупотреблений в финансовом управлении.
Любомирский, раздосадованный тем, что его советов не слушал король, отказался идти в предполагаемый поход, а король не дозволил
участвовать в этом походе и полку, устроенному Любомирским.
В начале сентября прибыл король в Сокольники, и там учинен
был смотр войска. Нашли его в количестве сорока тысяч; оно
казалось красиво, но уже тогда представлялась опасность, что, при обычной в Польше неисправности в платежах жалованья
служащим, многие скоро уйдут из войска.
15-го сентября назначено было выступить. Войско пошло тремя
отрядами и тремя путями. Первый отряд под командою коронного
гетмана Потоцкого двинулся на Тарнополь, другой - под
начальством русского воеводы Чарнецкого на Дубно, третий - Яна Собеско-
го на Бар, где надлежало сойтись ему с союзными татарами, которые
с своим ханом Махмет-Гиреем стояли уже на Цецорских полях. Хан
писал к королю, что хотя падишах и повелевал ему идти с ордою
против немецкого императора, но он, хан, предпочитает всему на
свете дружбу с королем и желает заодно с поляками воевать моско-
витян, исконных врагов татарского народа. Сам король шел с частью
войска, составлявшего четвертый отряд, бывший под командою лиф-
ляндца Боку на. Из-под Сокольников король двинулся в Белый
Камень и там расстался с королевой; проводивши супруга, она
вернулась в Варшаву; король с военною силою отправился в Подгайцы1.
* Местечко на реке Коронце, в Галиции.
10
Простоявши там шесть дней, пока починяли переправы на реках, король прибыл .в Шароград. Тем временем Собеский сошелся с
передовым татарским отрядом, находившимся под начальством Де-
дыш-аги; Собескому сообщили, что вслед за этим татарским
отрядом идет орды сорок тысяч, под начальством двух султанов, а если
этого для поляков окажется недостаточно, то явится сам хан со всею
крымскою силою, какая у него есть под властью.
8-го октября прибыл король в Белую-Церковь; то была уже
средина Украины. Здесь явился королю Тетеря и полковники праг
вобережных козацких полков, находившихся под начальством
гетмана Тетери; тут были в числе их: Ханенко, Милешко, Гоголь, Богун, Гуляницкий; все кланялись королю как своему государю
и изъявляли готовность жертвовать за него жизнью. Всех
насчитывали их тринадцать. Здесь явилась тогда депутация от
православного духовенства с архимандритом Гедеоном, бывшим
гетманом Юрием Хмельницким. Только что перед тем совершился в
Киеве выбор митрополита - событие всегда важное для^ Украины
и особенно важное при тех смутных обстоятельствах, в каких
колебался край: нравственное и политическое положение народа
много зависело от того, чьим сторонником - Московского
Государства или Польши, явится новый владыка. Большинством
голосов избран был белорусский епископ Иосиф Тукальский.
Королю этот выбор не нравился; не нравился он и коронному
канцлеру Пражмовскому. Угодничая им, пытался было Тетеря не
допустить такого избрания, но не мог сделать ничего. Говорили, что Гедеон Хмельницкий, теперь являвшийся к королю на челе
депутации от духовенства, сам. хотел быть избранным в сан
митрополита. Королю во всяком случае желалось, чтобы этот человек, а не кто другой стал тогда главным святителем Южной Руси.
Королю и вообще полякам думалось, что такого святителя можно
будет повернуть куда угодно, а следовательно, употребить-орудием
для служения известному польскому замыслу - введению унии.
Тетере во время выбора хотелось услужить полякам, однако он
должен был теперь сознаться в своем бессилии в духовном деле.
В Белой-Церкви на собранном у короля военном совете
возникло два противоречивых мнения; одни говорили, что надобно
со всеми силами вторгнуться в пределы Московского Государства
и отвоевать обратно левобережную Украину; другие находили, что
лучше вести войну на берегах Днепра, но не удаляясь далеко в
глубь левой стороны. Первое мнение взяло верх, тем более, что
его поддерживали и Тетеря, и татарский предводитель Дедыш-ага, твердивший, что воевать в чужой земле всегда лучше, нежели в
своей. Решили в местечке Ставище устроить центральный склад
боевых принадлежностей. Для его охранения с отрядом оставлен
был полковник Себастиан Маховский.
11
Гетман Тетеря прилагал старание расположить Козаков и
народ левой стороны в пользу польского короля. 22-го октября он
распустил универсал, в котором убеждал жителей склониться на
польскую сторону и отступить от Москвы. <Левая сторона
Днепра>, - писал он,- <отпавши от короля, своего наследственного
государя, и отдавшись под высокую руку московского царя, попала в неволю. Уже многих знатных особ казнили, пожитки и
имущества других захватили, женщин и детей загнали в неволю.
Услышал об этом милосердый король, государь ваш, соболезнует
он о разорении людей своих, и, решившись подвергать опасностям
свое королевское здравие, идет против неприятелей с тем, чтоб
освободить вас, своих подданных, и, соединивши, учинить мир.
По долгу христианской любви и по своей гетманской
обязанности - остерегаю вас. У короля сила не малая, и наше козацкое
войско идет с ним, и орды сильные с самим ханом придут; если
вы поклонитесь королю вашему, то забвенны будут прежние вины
ваши и вы останетесь в милости у короля>.
Мало влияния оказали такие воззвания на жителей левой
стороны. Только городки Поток, Переволочна и Кременчуг поддались
правобережному гетману, и сам Тетеря поспешил в Кременчуг, но вскоре Пархом Нужный, войсковой генеральный есаул Брухо-
вецкого, овладел Потоком, потом приступил к Кременчугу. За
Нужным явился под Кременчугом сам гетман Бруховецкий с
царским воеводою, находившимся при его особе, Кириллом Хлопо-
вым. Тетеря поспешил убраться обратно за Днепр, но оставил в
Кременчуге своих правобережных Козаков, засевших во
внутреннем городе, составлявшем сердцевину Кременчуга.
13-го ноября король с своим свойском переправился через
Днепр у Ржищева. Татары переплывали Днепр под Трипольем, своим обычным способом - держась за хвосты своих лошадей.
Тетеря снова явился в Кременчуге и тогда отправил посольство
в Сечу с увещательною грамотою. Он напоминал запорожцам, что их деды и прадеды, находясь под королевскою, а не под иною
властью, рождались и славы добывали на море и на суше, обещал
от имени короля милости и сохранение вольностей, уверял
запорожцев, что сам не желает гетманской власти и готов перед ними
снять с себя уряд, предоставляя запорожским товарищам право
избрать, кого захотят сами. Он обещал особую милость от короля
кошевому Серку и обнадеживал его, что если он передастся на
королевскую сторону, то польское войско выведет его семью из
Полтавы, где она тогда находилась, и, таким образом, поляки
избавят ее от царского мщения за дружбу с поляками.
В Запорожской Сече находился с царскими ратными силами
стряпчий Косагов, прибывший туда в конце сентября. В октябре, вместе с Серком и запорожцами, он отправлялся в поход против
12
татар и чуть было не взял Перекопа: турки и крымцы успели
подойти к ним сзади, русские отступили, но увели с собой много
пленных, которых всех, не включая женщин и детей, Серко
приказал перебить. Впоследствии Серко в своем донесении извинял
такое варварство, будто это сделалось по причине
свирепствовавшего тогда в Крыму морового поветрия; но запорожские посланцы, бывшие в Москве, объяснили, что никакого поветрия не было, а
сделалось так по войсковому приговору. Запорожское
товарищество, находясь под нравственным влиянием Серка, всячески
показывало преданность и угодливость московскому государю, и Ко-
сагов в своих донесениях, отправляемых в малороссийский
приказ, мог только хвалить запорожцев за это, но в другом тоне
пришлось ему отписываться, когда в Сечу дошли универсалы
Тетери. Правда, большая часть товарищей не хотела слушать
воззваний заднепровского гетмана, прислужника ляхов, но общество
запорожское было так же разнообразно, как и непостоянно. Сам
Серко был человек характера, легко поддававшегося впечатлениям, не отличался всегда твердостью и постоянством в раз принятом
направлении; в то время не было ничего, что бы могло возбудить
в нем какую-нибудь досаду и нерасположение к Москве, а потому
он тогда был искренно предан московской стороне. Но мимо него
в Сече нашлось не мало таких, которым было по вкусу, что Тетеря
подает им повод к волнениям, и положение находившегося в Сече
предводителя царской рати стало ему казаться не безопасным.
<Пришло, кажется, последнее мое>, - писал Косагов к отцу
своему: - <верно, мне уже не быть дома и не видать тебя, государя
моего. Если черкасские городы сдадутся"_королю, то и Запорожье
сдастся ему, и тогда мне с Серком тут будет мат!>. Бывшие с
Косаговым великороссийские ратные люди4 - копейщики, рейтары, солдаты и донские козаки, по обычаю стали бегать," и это, по донесению Косагова, делалось тогда не от голода: разнесся
слух, что ляхи, татары и изменники черкасы хотят приходить в
Сечу. Побеги ратных до того умножились, что с Косаговым
осталось великороссиян всего двести человек.
Но храбрый и на то время верный Серко успел на время
удержать товарищей и направить их на дело, полезное царю. К
счастью Косагова, к нему прибыли калмыки, заклятые враги
крымцев, всегда готовые помогать той стороне, которая была в
войне с последними. 6-го декабря Серко с запорожцами и Косагов
с калмыками отправились снова против татар, с целью помешать
ханскому походу на помощь к польскому королю. Запорожцы
пожгли несколько татарских аулов около Перекопа, освободили более
сотни малороссийских и великороссийских полоненников и 16-го
декабря нанесли поражение перекопской орде: ее начальник Ка-
рабчей, его брат, его племянник, его писарь и казначей пали в
13
этой битве. Извечные враги крымцев калмыки с остервенением
кололи всех и не, дозволяли брать никого живьем в плен. Эта
победа была тем блистательнее, что с Серком было всего девяносто
сечевиков, а у Косагова, кроме калмыков - великороссийских
ратных людей всего тридцать и донских Козаков шестьдесят
человек; татар же с Карабчей-мурзою участвовало в этой битве до
тысячи.
Важнее всего последствием этой победы было то, что хан
крымский долго после того не решался выступать с ордою в
Украину на помощь королю, а счел нужным оберегать с севера
пределы крымских юрт от вторжения запорожцев и калмыков.
У польского короля после перехода через Днепр было намерение
овладеть Киевом, но такое намерение было оставлено. Киев был
самым крепким городом и тратить над ним время сочли неуместным; поляки надеялись, что когда весь край будет завоеван, то Киев и
сам сдастся победителям. На левой стороне Днепра не встречали
они против себя московских, сил, но, слыша, что Ромодановский
где-то далеко стоит, думали, что он полководец великого ума и
сообразительности, что он нарочно прикидывается медлительным и
мало искусным в военном деле, а у него расчет хитрый и очень
верный: <этот московитин понял, что поляк горяч, словно солома -
скоро загорается и скоро сгорает и огня после мало оставляет; поэтому-то Ромодановский стоит с войском на одном месте, разославши по сторонам отряды, чтоб у нас живность отнимать, и мы бы, в
чужой земле находясь, голод терпели>. Бруховецкий, напротив, из
Кременчуга посылал в приказ жалобы на Ромодановского, что он
не слушает царских указов и не спешит с войском на оборону