великого княжества Литовского, но даже, и о сохранении за собою
всей Украины, добровольно отдавшейся под власть Москвы. Трудно
было Москве домогаться этого, так как Москва сама своею
бестолковою политикою произвела в Украине смуту, которая разложила
общество на две партии - желавших и нежелавших пребывать в
государственной связи с Москвою. Нежелавшие создали себе идеал
самобытного независимого существования; однако, за недостатком
в народе умственных и нравственных способов к достижению
такого идеала, метались малороссияне то в ту, то в другую сторону, цепляясь за надежду то на поляков, то на татар и турок. Московское
правительство, чувствуя ослабление сил своего государства, уперлось только на том, чтоб удержать хотя небольшую часть из того, что ему добровольно отдалось. Таким образом, Москва не прочь
была оставить за Польшею всю правую сторону Днепра, а для себя
ограничиться приобретением левой, которой значительная часть
принадлежала уже ей давно, и только после Смутного времени при
отце царствовавшего государя была утрачена. Благочестивому царю
Алексею Михайловичу хотелось удержать на правой стороне хотя
Киев с окрестностями на пять или на шесть верст, даже хотя бы
временно, лет на пять, в надежде, что обстоятельства изменятся в
течение этого времени. Польские уполномоченные не соглашались
и на это; и царь решался уже, наконец, пожертвовать Киевом. Но
тут Дорошенко, объявивши себя открытым врагом Польши и
заключивши договор с ханом, навел татар, которые стали опустошать
польские области и, таким образом, из недавних союзников
Польши вдруг стали ее врагами. Этим обстоятельством воспользовался
русский уполномоченный Ордын-Нащокин и выговорил у польских
комиссаров уступку Киева, впрочем, только на два года. Поляки
надеялись, что в течение этого срока они успеют переделать в Ук-~
92
раине все на свой лад, и непостоянная орда снова станет
действовать в их видах. Таким образом, 13-го января 1667 года было
заключено перемирие на 13 лет, до июня 1680 года. Всетаки Москва
должна была приплатиться подарком польским комиссарам; им
дали по десяти тысяч злотых, а главному из них - референдарю Бре-
стовскому - вдвое. Как видно, польские государственные люди уже
в то время склонны были принимать подарки от чужих держав за
ведение дел, хотя бы и против выгод своего собственного отечества1.
По заключении договора с поляками, в силу того же договора, в марте из Москвы отпущен был в Крым гонцом стольник Ефим
1 Выписываем из договора места, относящиеся до Малороссийского
края:
Пункт 3. А которые городы и земли от Коруны польской и великого
княжества Литовского завоеваны суть, и оставают во владении и в
державе его царского величества, се есть Смоленск со всею северскою
землею, с городами и с уездами, которые от того краю, от Витебского и от
Полотского, и от Лифлянд, от Лютинского уездов до Смоленска, то-есть
Дорогобуж, Белая, Невль, Себеж, Красное, також и Велиж, хотя издавна
до воеводства витебского належащий с своими местами и с уездами, а с
другого края, где есть северские городы, около Чернигова все городы и
земли, какими ни есть прозвищами и урочищами названные, оставатись
имеют все в стороне его царского величества; а в-стороне его королевского
величества от Днепра, что под Киевом, и через весь тот край до Путив-
льского рубежа никакого города, и ни места, и ни волости во владении, в нынешние перемирные лета, от нынешнего времени и дня, належати
не будет, не переходя однакож рубежей воеводств полотского, витебского
и мстиславского, також и поветов оршанского, мозырского, речицкого и
браславского, також и лифляндского рубежа, так как в себе те рубежи, и в давном своем очертании до войны имели, и со всеми уездами, деревнями и волостьми с обеих сторон Днепра и Двины рек, и с иными
будучими, до тех же воеводств и поветов, которые в державе его
королевской милости и Речи-Посполитой оставаются належащими, опричь
Велижа, которой для покою святого от воеводства витебского отлучен, и
в сторону его царского величества сим договором до перемирных лет
оставлен есть, и вниз Днепра, что именуются Запороги, и тамошние ко-
заки, в каких они там оборонах, островах и поселениях ‘своих живут, имеют быть в послушании, под обороною и под высокою рукою обоих
великих государей наших, на общую их службу от наступающих, от чего
Боже сохрани, бусурманских сил; однакож тем всем, всякого чину
жителем, которые в стороне его царского величества, в местах через сии
договоры до подлинного времени уступленных, останут, вольное имеют
быть во всех тех местех употребление веры святой католической, без.
всякого в отправовании богомолия своего в домах сеоих затруднения, а
взаим тем всем всякого чина русским людем, которые в сторону его
королевского величества в местах через сии договоры уступлены оставают, вольное имеет быть употребление веры греческой, без всякого в
отправовании службы Божией затруднения, и в тех же всех, через сии договоры, оставающихся в стороне его царского величества местах и землях, как от
Коруны польской на Украине, також и от великого княжества Литовского, никаких новых городов на новых местах во время того перемирья строить, и ни из тех же мест уступленных из городов и мест, и волостей, никакого
чину людей до государства московского, с поселении своих вызодити его
царское величество не велит.
93
Лодыженский, вместе с крымским гонцом Мугамет-Агою, который
от хана приезжал к царю с предложением начать переговоры о
мире. Лодыженский, с товарищем своим подьячим Скворцовым, ,ехал
на Полтаву, взял от тамошнего воеводы Волконского провожатых
рейтаров и следовал к переправе на Днепре у Переволочны..
Переехавши Днепр, крымский гонец поехал вперед, а Лодыженский, едучи за ним позади, 4-го апреля увидел за собою полтораста коза-
ков запорожских, зимовавших в малороссийских городах и на
весну возвращавшихся в Сечу. Они ехали вслед за Лодыженским, а
4. И то укрепляем, что никакая над козаки украинскими по ту
сторону Днепра, от Переяславля будучими, месть чинена быти не имат, за
то, что некоторые в сторону его королевского величества и Речи-Поспо-
литой поддавались, а тех Козаков по другой стороне реки Днепра от Киева
будущих, его царское величество от присяги, себе на подданство
учиненной, освобождает, и в оборону свою приняти, и до мест и городов, там
будущих, вступатися во все время сего перемирья не будет и не велит; а против того, и его королевское величество тех Козаков по другой стороне
реки Днепра, от Переяславля будущих, в оборону свою принимати и до
мест и городов там будущих, вступатися в те перемирные лета не будет
и не велит.
7. А самой город Киев с теми ж монастырями Печерскими и с иными
при Киеве оставленными околицами, також и с служками с старыми, с
которыми наперед сего Киев в сторону царского величества принят и с
живностию в то время там же будучею, в сторону его королевского
величества и Речи-Посполитой имеет быть отдан и очищен до первой о
вечном покое коммиссии, в тех перемирных летах припадающей, се есть
в два года, от нынешнего договора считаючи, даст Господь Бог, в пришлом
1663 году в месяце апреле в 15 день, по новому календарю припадающем; однакож, до того очищения Киева и отдания оного в сторону его
королевского величества и Речи-Посполитой, имеет быти от великих государей
наших меж собою через посланников с любительными грамотами обсылка, чтоб с одной стороны о отдачи, а с другой стороны о принятии не без
ведома было, которые обсылки, хотя бы и не были, однакож город Киев
в сторону его королевского величества и Речи-Посполитой на срок, против’
описания нынешнего, возвращен и уступлен быти повинен, которой тот
Киев, через те два года покаместа в держании его царского величества
будет, имеет имети крепкую с войска его царского величества оборону, как против бусурман, також.- и против своевольных Козаков, где и
живности и запасов воинских до обороны по надобью его царское величество
давати велит, а за то никакой при уступлении того Киева награды от его
королевского величества и от Речи-Посполитой его царское величество
потребовати не будет.
9. А что с стороны розной красоты и вещей костельных и церковных, Господу Богу на хвалу посвященных, яко-ж всякая утварь святости, и
мощи, имянно части дерева креста Господня, в Люблине взятые и разных
образов и украс костельных и церковных, то все, что ни есть, в
государстве его царского величества обретатися будет могло, не далей одного году
за обсылкою великих наших государей возвращено будет; а о колоколах
из панства его королевского величества и Речи-Посполитой, до
государства его царского величества московского вывезенных, на первой
коммиссии через великих с обеих сторон полномочных послов до удовольствия
договор учинен быти имеет.
94
6-го апреля обминули его и поехали вперед. На урочище Пер-
вой-Пришибе, у речки Базавлука, напали они на крымского гонца, опередившего с своими татарами русского гонца. Запорожцы
убили крымского гонца с тринадцатью товарищами, побрали их*
лошадей и все их имущество, а семь татар ускользнули от бойни
и прибежали только с двумя лошадьми к московскому гонцу под
защиту. Лодыженский продолжал с ними свой путь и прибыл в
Сечу 8-го апреля. Московский гонец заявил запорожскому
кошевому Ждану-Рогу о несчастии, постигшем ехавшего обратно из
Москвы крымского гонца, требовал сыскать и казнить убийц.
Кошевой сказал:
- У нас в Сечи этих воров нет, и такое лихое дело сталось
без ведома кошевого начальстба.
Вслед затем явилось в Сечь 30 человек из той полутораста-
сотенной партии Козаков, которые ехали двое суток с Лодыжен-
ским, догнавши его на дороге. Это был козак Иван Соха с
товарищами: они не приставали к разбою.
Лодыженский требовал, чтоб его отпустили продолжать свое
поручение. Но апреля 10-го запорожцы собрались на раду и
порешили на ней отобрать у гонца и письма и деньги; с ним были: государева казна в <легких поминках> крымскому хану и царское
18. И то постановили есмь, чтобы обои великие государи послали до
хана крымского и в своих грамотах сей утверженный покой ему объявили, чтоб для соседства хан крымский с своими ордами был с нашим великим
государем в общей дружбе и в любительных ссылках, а от войны
достаточно перестал, понеже великие государи наши уж меж собою в братской
любви пребывают; а буде хан крымской тем возгордит и в соседстве общим
приятелем быти не похочет и войны своей достаточно не престанет, тогда
как в Украине, как и в Киеве и в Запорогах и в иных Украйных городех
по обеим сторонам реки Днепра обои войска, так Коруны польские и
великого княжества Литовского, как и государства его царского величества
московского с Украйными тамошними людьми против орды и хановых
сил всегда готовы быти имеют и отпор давати, как общему неприятелю, будут; также и в Запорогах и на Дону спомочной и оборонной промысл
над бусурманы не престанет. А есть ли бы хан крымской по тому обве-
щению хотел третьим быть с великими государи нашими в приятстве: тогда о способах успокоения в заходящих разностях обои великие государи
наши меж собою сошлются, и чтоб до общего приятства дойти могли, радение учинят.
19. Также для совершенного объявления великие государи наши
пошлют послов своих к цесарю турскому, объявляючи, как пограничному
соседу, о "сем покое учиненном, чтоб цесарь турской, прежнее-приятство
подтвердив, хану крымскому приказал в соседстве спокойно пребывати, и жестоко заказал, чтоб до войны никакого случая не давал. И когда-б
заданием причины от орды до войны с ханом и с татары обои великим
государем нашим пришло, от чего бы и салтан турской вступаючись за
орду к войне против тех обоих великих государей наших, или против
единого из них возстати имел: тогда общими силами и войски отпор
бусурманом во всякой потребе, с обеих сторон свои силы соединяючи, обои великие государи наши давать будут.
95
жалованье, посланное к пленному боярину Василию Борисовичу
Шереметеву; была с ним также царская грамота к хану и письма
к находившемуся при хане царскому посланнику Якушкину.
Запорожцы все пересмотрели, но писем, отнятых у гонца, не читали.
Гонцу было сказано, что его тотчас не отпустят, потому что о
том нет в Сече ни царского указа, ни гетманской грамоты.
Итак, волею-неволею Лодыженскому пришлось оставаться в
Сече, и он сам не знал, как долго ему там быть.
12-го апреля задержанный гонец отправил известие к Брухо-
вецкому, но кошевой, с своей стороны, послал гетману письмо, в котором оправдывал себя и уверял, что крымского гонца убили
воры без ведома кошевого начальства.
Лодыженский, оставаясь в Сече, был’ свидетелем, как в Сечь
приезжали посланцы от Дорошенка. Кошевой по этому поводу
собирал раду; на ней обсуждались предложения Дорошенка и
составлялся ответ, но великороссияне, задержанные в плену, не
могли подлинно узнать, о чем у запорожцев идет дело. Только
запорожцы намеками говорили рейтарам: государевы люди
московские в малороссийских городах на залогах стоят; мы их всех
выведем, чтоб в наших малороссийских городах не было на
заставах ни одного царского ратного человека.
В Москве, получивши нежданную весть о Лодыженском, тотчас отправили к гетману в посольство стольника Василия Кикина.
Он повез царский указ: послать в Запорожье верных и досужих
людей и приказать кошевому Ждану-Рогу и всему запорожскому
товариству сделать розыск о совершившемся убийстве ханского
гонца, - узнать, не было ли ворам подсылки от Дорошенка, преступников казнить смертью, а Лодыженского и оставшихся в
живых татар, товарищей убитого ханского гонца, возвратив им их
имущество, отпустить в Крым с провожатыми до первого
татарского города Шекерменя.
Мая 18-го приехал Кикин к Бруховецкому в Гадяч.
Прочитавши царский указ, гетман отправил в Сечь гадячского полкового
есаула Ивана Донца сообщить кошевому царскую волю.
- Все это дело проклятаго Дорошенка, - говорил Кикину
Бруховецкий, - он подсылает в Запорожье своих посланцев; хочется ему притянуть войско к своему делу! Опасаюсь, как бы он
лукавством своим не прельстил кошевого! И к нам присылаются
<прелестные> письма и от Дорошенка, и от крымского хана Адиль-
Гирея: приглашают старшину и все поспольство к соединению с
собою.
В Сече, между тем, еще до приезда туда гетманского посланца
Донца, 12-го мая скинули с кошевого атаманства Ждана-Рога, избрали нового атамана и тогда заговорили на раде, как поступить
с задержанным царским гонцом.
96
- Надобно сыскать тех, что крымского гонца убили, -
сказал низложенный с атаманства Ждан-Рог.
- А как их сыскивать? - отвечали козаки. - Сам ты про
них ведаешь! Ведь мурзина рухлядь у тебя-то в курени!
У низложенного с атаманства Ждана-Рога произвели обыск и
нашли лук, саадачное лубье (колчан) и шапку <мисюрку>
(железную).
- Вот оно - мурзино! - говорили козаки. Ждан-Рог
объяснял: <это мне принесли козаки в подарок, а где они достали, про
то мне не сказали!>
Козаки не учинили над Жданом-Рогом никакой расправы и, как видно, не разыскивали, от каких Козаков приносились
подарки Ждану-Рогу.
15-го мая запорожцы на раде решили отпустить царского
гонца с провожавшими его рейтарами, а разом с ним отпустить в
Крым и татар, товарищей убитого ханского гонца. Их всех
посадили в лодки, а за ними отрядили также в лодках, как бы
провожаючи их, сорок человек запорожцев; отправился с ними и
сам новый кошевой Остап Васютенко. Плыть Днепром доводилось
им только пять верст, а потом надобно было ехать сухопутьем; для этого выслали вперед к Каменному перевозу (отстоявшему
семь верст от Сечи) лошадей с прапорщиком рейтарского строя
Пенкиным, с тридцатью рейтарами -и с семью козаками.
Как только Лодыженский успел отплыть по Днепру версты
две, кошевой Остап Васютенко (другое прозвище его было
Черемис) с товарищами последовал за ним в лодках. Догнавши его, запорожцы приказали Лодыженскому со всеми плывшими с ним
причалить и выходить на берег. Великороссияне, видя, что их
немного, повиновались. Козаки сняли с них платье и даже рубахи
и приказали им нагишом стать в круг, а сами стали около них
с пищалями. <Бегите в воду в Днепр!> - крикнули на них козаки.
Великороссиянам некуда было деваться; они стали прыгать в воду.
Тогда козаки стреляли по ним из пищалей. Пуля попала в Ло-
дыженского; он первый пошел ко дну; прочие усилили свое
плавание, но козаки вступили в лодки, пустились за ними и стали
их бить: убили переводчика, бывшего при царском гонце, убили
рейтарского поручика Алексея Снетина, убили пять солдат, четырех посольских татар и двух боярских людей Лодыженского.
Прочие: подьячий, прапорщик, трое солдат, несколько людей
боярских, белогородский станичник Переверзев и один посольский
татарин успели доплыть до берега; подьячему дали веслом такой
удар по голове, что он, достигши до берега, упал замертво на
землю, а очнувшись, с трудом поплелся за своими товарищами.
Все пошли нагишом в Сечу. Другие, которые из Сечи отправились
с рейтарским прапорщиком Пенкиным к Каменному перевозу и
4 Заказ 785 97
вели лошадей для гонца и его свиты, были настигнуты козаками; их ограбили, отняли у них лошадей, и они пешком пришли в
Сечь. Только двое бывших с ними посольских татар успели
верхом ускакать по степи к крымским городкам.
Из Сечи отпустили подьячего и всех спасшихся от смерти ве-
ликороссиян в Полтаву. Но пока они пробыли в Сечи, то услыхали
от Козаков такие слова: <нам быть в соединении с Дорошенком.
Полтавский полковник с нами в приятстве. Мы на том порешили, чтобы
всех царских ратных и начальных людей вывести вон из
малороссийских городов, и чтоб у нас в малороссийском крае никаких