"Вот, вот, вот!" - порывисто лают они, как бы приглашая к себе на помощь.
- Постой, не торопись, - шепчет мой спутник и, отогнув края ушанки, слушает. - Не белку облаивают, по голосу слыхать, что не белку…
Мы осторожно двигаемся на лай и скоро обнаруживаем собак под деревом, на котором они нашли дичь. Что там? Неужели куница?
Густая ель неподвижна. Ни один сучок не шевельнется на ней. Ни малейшим движением не обнаруживает себя затаившийся зверь. Мой товарищ жестом приказывает стоять на месте, а сам осторожно обходит ель стороной.
Собаки не лезут к стволу и лают на дерево на расстоянии. По их поведению видно, что запах затаившейся дичи сильный и раздражает их чутье. Нет, это не белка, на белку так бы не лаяли. До ели не более сорока шагов, и мне прекрасно видно всю гущу ее сучков, обращенную в мою сторону.
Мое ружье наготове, я стою и любуюсь азартной работой собак и всей картиной этой охоты. Мой товарищ, как тень, бесшумно двигается между деревьями, а собаки лают еще азартнее.
Вот одна из них сунулась под основание ели и, привстав на задние лапы, царапнула когтями ствол. Это ошибка в работе лайки. В следующий момент, мощно хлопая крыльями, с дерева срывается глухарь. Сыплется снег, сбитый птицей, и я вижу силуэт огромного петуха, мелькнувшего бронзовым отливом зоба.
Гремит выстрел, и глухарь, сложив крылья, камнем падает вниз, теряя в воздухе вышибленные дробью перья.
Собаки смолкли, и тишину нарушает голос моего товарища:
- Брось, брось, я вас, анафемы чертовы! - кричит лесник, отбивая птицу от насевших на нее собак.
- Это все конкуренция виновата, - говорю я ему, - с одной-то собачкой куда спокойнее охотиться.
Глухарь в этой "конкуренции" собак потерял всю красоту своего хвоста, но счастливый охотник не замечает этого и с гордостью укладывает в сумку куцую птицу. Собаки чистят носы от прилипшего к ним пуха и снова уходят в поиск. По их понятиям дичь в сумке уже перестает быть интересной.
Я с удивлением смотрю на ель, на тот сучок, где сидел глухарь, и недоумеваю: как мог я проглядеть такую "плетюху"! Видимо, глухарь сидел скрытый от меня стволом ели, и поэтому я его не заметил.
- Ты не гляди, что он велик, - говорит лесник, - он тебе не хуже рябца иной раз спрячется, не только на елке - на осине не углядишь. К стволу прижмется, шею вытянет - сучок и сучок!
Наши собаки, точно понимая цель сегодняшнего похода, все реже и реже облаивают белок. Иногда характер лая вызывает сомнение, и тогда, подойдя к отмеченному дереву, мы стучим обухом топора по стволу ели или качаем ее за нижние сучья.
- Она себя окажет, коли тут, - говорит мой товарищ, и мы попеременно осматриваем гущу дерева, стараясь увидеть затаившегося зверька.
Уже более десятка белок сложено в заплечный мешок, и вместе с глухарем они порядочно весят. Можно было бы снимать шкурки на месте охоты, но не лишне и поберечь тушки зверьков для вечерней кормежки собак; это сохранит нам запас взятого продовольствия, если придется задержаться в лесу на ночь.
- Голодный пес ладнее ходит, - поучает старый лесник, - а важней того - дух мясной у него чутье отбивает.
В глухом ельнике на берегу речки Кулзы мы наконец обнаружили размашистый след крупной куницы. Он пересекал нам путь и, затоптанный следами собак, уходил в глубь леса. Собак уже давно не видно. Мы торопливо пошли по их следам, чтобы не отстать особенно далеко в случае, если они найдут дневку куницы.
Крупные отпечатки лапок зверя, видимо, оставлены самцом куницы. В тех местах, где при поисках пищи куница ходила шагом, отпечатки ее лапок не менее следов молодой лисицы. Следы долго путают нас по валежнику, затем переходят через замерзший бочаг лесного ручья, вьются между кочек мохового болота и снова возвращаются к реке.
- Местовая куница, - говорит лесник, - ишь кружит по своим местам. Кот, должно, крупный такой, коли голодный, так поводит нас с тобой.
Пока не слышно лая собак. Мы идем следом зверя, чтобы в нужный момент быть по возможности ближе к ним. Куница - не белка, и, охотясь за ней, нельзя терять ни одной возможности для выстрела. Замешкался, прозевал - возможность эта может не повториться.
Мы уже порядочно прошли следом жирующего зверька, когда наткнулись на остатки ночного пира куницы. Полусъеденная тушка рябчика, кровь и перья на снегу свидетельствовали об удачной охоте хищника. Видимо, куница валялась в снегу и чистила свою мордочку от крови. Только сытое животное может заниматься туалетом, а, по приметам охотников, сытый зверь не уйдет далеко. Следы собак спутали картину ночной охоты, но и по тому, что осталось, можно заключить, что куница поймала рябчика на ночевке. На месте ночной охоты след куницы оборвался. Мы делаем большой круг, но, и замкнув его, не находим следа. Кругом стоит сплошной замшелый ельник, зверек поднялся на него и пошел верхом.
- Грядой пошла, - говорит мой товарищ, - теперь след ее долго не увидишь, будем придерживаться собачьего следа и слушать.
Зимнее солнце скупо освещает лес, и поэтому под пологом ельника разлит голубоватый сумрак. Идя по ветвям деревьев, куница осыпала с них снег, но оставленную осыпь затоптали собаки, и ею трудно руководствоваться. К тому же подул ветерок, и теперь уж совсем не разберешь происхождение снежных осыпей: то ли ветер сбил их, то ли лапки бегущей по веткам куницы. Руководствуясь только следом собак, мы быстро идем вперед и снова временами прислушиваемся. Слабый ветерок слегка шумит в вершинах деревьев, и один из его порывов доносит едва слышный лай собаки.
Нет сомнения, это лает Макарка. Мы бежим в направлении звука, и с каждой минутой голос собаки слышится все отчетливее. Уже слышно, как собака урчит, грызя корни дерева, и как лает Рыжик, бегая вокруг.
Рыжик значительно спокойнее своего напарника, и работают они по-разному, в соответствии со своим характером и опытом.
Подходя к собакам, мы видим следы их галопа, оставленные при преследовании зверя. Куница уже была напугана на месте свой дневки и теперь вторично остановилась, найдя подходящее, укромное место. Надо очень осторожно обнаружить его, не подшумев зверя. Всякое неловкое движение или звук напугают проворного хищника, и пойдет он махать с сучка на сучок, сбивая снежную пыль. Подчас и опытная лайка теряет нить преследования, прежде чем зверек выйдет в редколесье, где невозможно перепрыгнуть с одного дерева на другое. В таких случаях куница редко спускается на землю, боясь собаки, и затаивается на дереве. В благоприятных условиях куница может сделать очень длинный переход по вершинам деревьев.
Наконец мы подходим к собакам, и старый лесник, сразу определяя обстановку, значительно подмигивает мне. Собаки бегают вокруг сухой толстой осины и часто взлаивают, вглядываясь в ее вершину. На половине высоты дерева темнеет отверстие широкого дупла черного дятла. Должно быть, там спряталась куница и чувствует себя в безопасности.
Дупло высоко над землей, глубоко, а стенки осины толсты - не доберутся к ней собаки. Куница не видит людей, а шумливые собаки не страшны. Убежище зверя вполне надежно.
Больше знаками, чем словами, мой товарищ объясняет план дальнейших действий.
Я ловлю Макарку и сажаю его на цепочку. Пес упирается и упрямо лезет к подножию осины, но план распорядителя охоты не допускает возражений, и каждый выполняет свою роль. От этого зависит успех охоты.
С подготовленным к выстрелу ружьем я внимательно смотрю на темное отверстие дупла, из которого каждое мгновение может показаться мордочка зверя. Острый топор ходко врывается в гнилую осину, и удары его глухо отзываются в дуплистой сердцевине ствола. Осина подрубается с таким расчетом, чтобы при падении ее на землю дупло было бы обращено вверх. Случается, что даже и сваленную осину куница покидает неохотно. Всякое может случиться на охоте, и предусмотрительность тут никогда не мешает.
Стучит топор, все азартнее лают собаки. Недолго уж и до падения осины. И вдруг в темноте дупла мелькнуло что-то живое. Мгновение - и зверек, как развернувшаяся пружина, взметнулся к вершине дерева. На мгновение задержавшись на ней, куница сделала огромный прыжок на соседнюю ель, сбивая с сучьев снег и хвою. Еловый сучок спружинил, и куница, как с трамплина, прыгнула не менее чем на десять метров.
Какая ловкость и сила прыжка!
Мягкая шерсть куницы искрится и блестит на солнце. Скользя по сучьям, зверь собирается в комок, готовясь снова спружинить и метнуть свое тело на новые десять метров. Гибкий, змееобразный контур зверя мелькнул на мушке ружья, и я нажал спуск. Хлопок от заряда бездымного пороха показался таким слабым и недейственным, что я испугался за результаты его, и, не отнимая ружья от плеча, смотрел на куницу. Зверь на секунду замер, повис на сучке, а затем покатился вниз, цепляясь за ветви.
Рыжик хватает тушку зверя прежде, чем она касается земли. Но при первом же окрике пес послушно кладет добычу на снег и отбегает в сторону. Макарка визжит и жадно обнюхивает морду подошедшего к нему Рыжика. Запах куницы так приятен, так хочется ее понюхать… И старый лесник, понимая страсть собаки, подносит к Макарке убитого зверя. Пес настораживается, в глазах его вспыхивает зеленый огонек, но куница уже мертва, и блеск собачьих глаз угасает.
Я поднимаю вверх убитого зверька, встряхиваю его, и мы любуемся красивой золотистой шкуркой.
Под мордочкой куницы краснеет снег. Темная ость меха отливает металлическим блеском, мягкие большие лапы бессильно висят, и ветерок шевелит пушистый хвост.
- Ну ладно, хоть с удачей, недаром ноги ломали, - говорит мой приятель и, убирая топор в сумку, смотрит на меня добрыми и понимающими глазами старого охотника.
Охота на лося
Среди зверей, обитающих в ярославских лесах, вряд ли найдется более могучее и красивое животное, чем лось.
Лучшим способом охоты на лося выбраковочным порядком следует считать охоту на него с лайкой по черной тропе, в конце осени, а еще лучше по первым порошам. Охотник с лайкой найдет нужный ему экземпляр, выследит и убьет именно его, старого рогача.
Охота с лайкой по лосю вообще не из легких. Иногда заметить в лесу это огромное животное бывает не легче, чем лисицу или зайца. На первый взгляд, это невероятно, но это так. Я помню много случаев, когда на охоте с лайкой приходилось по полчаса стоять в восьмидесяти-ста шагах от работающей по лосю собаки, видеть ее и не иметь ни малейшего повода для выстрела в зверя.
Не каждая лайка работает по лосю так, как этого требуют условия охоты. Многие собаки горячо идут по следу лося, особенно когда он свежий или сам зверь бежит на глазах у собаки. Пожалуй, не найдешь ни одной лайки, которая бы отказалась от броска по убегающему зверю, но для успешной охоты такого броска мало. Лайка-лосятница должна быть очень вязкой, физически развитой и сильной в поиске. Поиск этот - широкий, исключающий встречу охотника со зверем до того, как собака облает его. С собакой, которая ковыряется у ног хозяина и ищет лося, как выводок тетеревов, добыть зверя трудно.
Лось, поднятый с лежки или взятый собакой с жировки, редко уходит далеко. Но совершенно другая картина бывает в тех случаях, когда лось увидел или услышал человека. Тогда он долго не остановится, и догнать его удастся не скоро. А зимний день короток, и часто его не хватает, чтобы окончить охоту успешно.
В процессе самой охоты по лосю лайка также руководствуется и чутьем и слухом. Порой приходится поражаться тем расстоянием, на котором лайка чует и слышит лосей.
Конечно, лось не белка, и сила запаха от него не может быть и сравнима с запахом белки, но все же нужно иметь необыкновенные чутье и слух, чтобы услышать зверя на шестьсот-семьсот метров.
Обнаружив зверя, лайка начинает преследовать его, но дает голос только тогда, когда ей удастся остановить лося, забежав ему навстречу. Этот маневр собаки особенно ценен в работе по лосю.
Поставив лося, лайка осторожно облаивает его, дожидаясь подхода охотника. Надо сказать, что зрение лося сравнительно слабо развито, а чутье и слух очень хорошие, и поэтому подходить к лосю надо всегда против ветра. Особенно осторожно охотник скрадывает зверя на последних ста - ста двадцати шагах, когда лось находится на расстоянии верного выстрела.
Оборвавшийся голос лайки свидетельствует о том, что лось передвигается, и тогда охотник должен прекратить скрадывание и оглядеться. Зверь может идти и в его сторону, и нужно быть готовым к стрельбе.
Охотясь с лайкой по порошам, охотник не спускает собаку с поводка до тех пор, пока не обнаружит крупного следа лося-самца, на который и ставится лайка.
Хорошо работают по лосю взрослые лайки, понявшие смысл охоты и уже тренированные в ней. Работа эта тяжела, собака сильно утомляется, и только охотничья страсть заставляет ее преследовать зверя, забывая усталость. Вот поэтому молодые лайки, еще не трепавшие убитого зверя и не притравленные по нему, не гоняют лося вязко.
В глубокие снега охотник должен поберечь своего четвероногого друга и не пускать по лосиному следу. Как бы ни была крупна лайка, она сильно вязнет в снегу и поэтому не может быстро бегать.
Старый лось-бык иногда бросается на собаку, как на волка, и быстро сминает ее в снегу. Животное метко бьет прямым ударом передней ноги и может буквально перерубить собаку. Опытные лосятницы инстинктивно чувствуют опасность и даже по мелкому снегу не облаивают лося ближе, чем в пятнадцати-двадцати шагах.
В верховьях реки Ней, Костромской области, мне пришлось однажды охотиться на лося со своим Рыжиком. Собака была в полном расцвете сил и уже имела солидную практику в работе.
Бушневская лесная дача, расположенная к северу от города Галича, и до сего времени отличается хорошо сохранившимися лесами таежного типа. В ельниках, замшелых и старых, встречаются пихты, столетние осины, моховые болота с сосной и целые заросли рябины. Чистые ельники иногда переходят в смешанные леса, обычные для наших широт, но все эти леса уже перестойные, огромные и сумрачные.
Стояла пора осенней бодрящей свежести с ее яркими красками увядания, запахом гниющей листвы и с необычайно прозрачными далями северной осени. Большинство птиц уже покинуло наши леса, и только стаи дроздов шумели в ветвях рябин, поникших от обилия ягод.
У лосей уже кончился рев, и животные, истомленные драками и почти месячным периодом постоянных исканий, наконец успокоились. Жировки лосей по коре осин характерны для поздней осени. И там, где лоси водятся, нельзя не заметить свежих погрызов, встречающихся и на сваленных, и на стоящих осинах.
В Бушневской даче я был впервые и поэтому целиком полагался на своего проводника - местного охотника. Мы рано утром покинули сторожку лесника и, напутствуемые его советами, пошли по дороге к реке. Следы лосей попадались и на грязи лесных дорог, и на покрове сфагнового болота, и просто у стволов погрызенных осин.
Мы сразу спустили Рыжика и решили поискать лося в одиннадцатом квартале, где, по словам лесника, были два крупных рогача. Отпечатки отдельных лосиных следов иногда поражали своими размерами и заставляли идти еще осторожнее. Нужный нам зверь был где-то рядом, и мы могли узнать о нем только через облаивание Рыжика. Песик не осторожничал, как его хозяева, и усердно искал, носясь по лесу галопом.
Шум от бега собаки если и напугает лося, то все равно он не уйдет далеко, а по звуку лая мы будем определять его местонахождение.
Собака иногда сгоняла рябчиков, и некоторые из них усаживались на деревья прямо перед нашими глазами. Рябчик - завидная дичь, но на зверовой охоте нельзя делать лишнего шума, а тем более выстрела.
Искать зверя приходится долго. Это утомляет охотника, а иногда и вызывает чувство неуверенности в успехе. Ружье кажется очень тяжелым, рюкзак оттягивает плечи, встречные препятствия делаются все труднее и труднее. И вдруг… Лай собаки нарушает тишину леса. Мы останавливаемся. Смотрим друг на друга, без слов и даже без лишних жестов объясняемся на особом языке охотников.
Рыжик лает уверенно, без особой горячки, так, как лают собаки на стоящего зверя. Вот смолк и вновь слышен голос Рыжика, только чуть-чуть правее.
- На быка, - шепчет мой компаньон, и мне нечего ответить ему, кроме короткого "да".
- На месте топчется, это не иначе одиночка-бык. Лосиха бы побежала, особенно с телятами.
Собака лает непрерывно, но осторожно, чувствуется, что она не подходит к зверю и облаивает его издалека. Лось стоит, смотрит на беспокойное существо и почти не видит его в зарослях кустарников. Страшного ничего нет, но все же лай раздражает зверя, и он идет шагом, иногда останавливаясь и слушая.
В солнечных бликах, пятнами расположенных на коре деревьев, есть очень много сходства с теми бликами, что легли на шкуру зверя. Ноги лося, длинные и тонкие, почти неотличимы от тонких стволов деревьев, весь контур животного как бы растворяется на фоне леса.
Прислушиваясь к голосу собаки, я всматриваюсь в гущу стволов и ветвей, стараясь увидеть зверя. Раз или два я заметил какое-то движение, вернее даже не движение, а просто изменение цвета солнечного пятна. Ясно было, что это шевельнулся лось, но какая часть его тела попадала в поле моего зрения, я не мог догадаться. В лесу было тихо. Зверь стоял на одном месте, и поэтому трудно было сделать ему засаду на пути. Оставалось только терпеливо ждать и надеяться на собаку. За полчаса с того момента, как собака облаяла лося, он прошел не более двухсот метров и, видимо, не имел желания покидать обжитого участка.
Только раз увидел я голову зверя, когда он, оглядываясь назад, шевельнул ею. Огромные коричневые рога блеснули светлыми остриями концов и скрылись. Собака продолжала лаять, иногда смолкая на две-три минуты. Казалось, что лось ушел, но после перемолчки лай раздавался на том же самом месте. Это значило, что Рыжик вслушивался в тишину леса и ждал хозяина. Я пискнул тихонько мышью, и звук этот удвоил азарт собаки. Хозяин здесь, и вот-вот раздастся выстрел!
Минут через двадцать лось продвинулся еще шагов на сто и вышел на открытый берег реки. Здесь он стоять уже не захотел и побежал по направлению к воде.
Собака, преследовавшая уходившего зверя, шла стороной и залаяла в то время, когда лось остановился на обрыве берега. Расстояние не позволяло стрелять, и мне оставалось только стоять и любоваться красивой сценой лосиной охоты.
Лось легко вошел в воду и поплыл на другую сторону реки. В азарте преследования Рыжик, не раздумывая ни секунды, также прыгнул в воду и поплыл рядом с лосем, пытаясь даже щипать его за шерсть на шее. Лось прижимал уши и гневно тряс головой, но не мог остановиться на глубоком месте.
Когда ноги зверя коснулись дна, он встал и повернулся в сторону собаки, тяжело дыша. Рыжик торопливо поплыл стороной и быстро выбрался на берег. Он отряхнулся и задорно залаял навстречу зверю. Это, видимо, озадачило лося, и он, стоя по брюхо в воде, заворочался и поплыл обратно. Все повторилось сначала, но лось не остановился в реке и легко выскочил на берег. В каскаде брызг животное сделало первый прыжок, когда совершенно неожиданно для меня прогремел выстрел моего товарища по охоте. Огромный лось взметнулся на дыбы и обрушился в воду.