Взяв на себя функции "штаба по спасению броненосцев", я немедленно сорвала с лавочки мирно присевших покурить служительниц в форменных комбинезонах:
– Броненосец умирает! – заорала я дурным голосом.
Тётки, поперхнувшись дымом, вскочили с лавочки и сами лихорадочно заметались, видимо, не определившись, что полагается делать с умирающими броненосцами.
– Мы из другого павильона, мы за броненосца не отвечаем, – робко попыталась оправдаться одна из них.
Но я-то – руководитель с опытом. Что мне оправдания? Броненосца надо спасать, причём – любыми силами. И отмазка во внимание принята не была.
– Так, вы – к ветеринару. А вы – найдите, кто в этом павильоне работает. Быстро, – выстроила я обеих тёток.
Получив волшебного пенделя в виде указаний, тётки прекратили суетиться, а резво поскакали выполнять мои поручения.
Осмотрев окрестности, мы с ребёнком решили, что в этот момент всё, что было можно, уже сделано и помощь – профессиональная и квалифицированная – несчастному животному будет оказана в самое ближайшее время.
С чувством выполненного долга мы продолжили свою прогулку. После слонов, медведей, львов и тигров мы уже едва волочили ноги – как ни крути, а попробуй-ка, обойди 137 гектаров, густо населённых самыми разными животными.
Но с чувством долга не поспоришь.
И мы решили всё-таки навестить несчастного броненосца.
Едва зайдя в "броненосный" павильон, мы обнаружили ту же удручающую картину: животина по-прежнему валялась на спине, содрогаясь в конвульсиях. Закипев от злости на халатность нерадивых работников, так и не оказавших зверю медицинскую помощь, я выскочила из павильона, готовая "навалять" ленивцам. Сынишка едва поспевал за мной, быстро перебирая маленькими ножками в синих сандаликах.
Но он тоже был со мной солидарен в деле спасения броненосца.
Едва оказавшись на улице, я тут же обнаружила на лавочке мирно покуривающую служительницу в комбинезоне.
Форменная одежда делает людей похожими друг на друга, и я не смогла опознать, была ли это утренняя тётка, или – новая, но тоже курящая сотрудница.
– Срочно врача зовите! – наехала я на тётку.
И тут дело стало развиваться совсем по другому сценарию.
Не спеша выдохнув дым, тётка в комбинезоне лениво спросила:
– Это к броненосцу, что ли?
– Ну да, – я опешила. – Он там у вас весь в конвульсиях бьётся!
– Не бьётся он. – Спокойствию тётки с цигаркой мог бы позавидовать Джеймс Бонд, – Это он спит так.
– А дёргается чего? – тут до меня стало доходить, что, кажется, дело с броненосцем разворачивается как-то иначе, чем мне представлялось.
– А сны ему снятся. Вот он и дёргается Он всегда так спит.
Тётка говорила короткими доходчивыми фразами, и меня осенила простая истина: я далеко не первая, кому она рассказывает об особенностях сна броненосца.
Я живо представила себе, как изо дня в день повторяется одна и та же история – кто-нибудь обнаруживает спящего броненосца и сломя голову, как мы, несётся его спасать. А броненосец, к несчастью, животное ночное, а стало быть, спит каждый день. В конечном итоге у тётки давно выработался прочный иммунитет на все призывы к спасению броненосцев.
Дальше настаивать на помощи было глупо. Да и в чем помогать-то? Спит и спит себе животное.
Отправились отдыхать и мы, тем более что устали точно больше, чем любой из обитателей зоопарка.
Кстати. Через год мы снова пошли в зоопарк.
Вспомнив прошлогоднюю историю, мы снова пошли навестить броненосца. Угадайте, что он делал?
Правильно, спал. Снова дёргаясь так, что, казалось бы, душа давно должна была покинуть это тело от одной только встряски. К счастью, как видно, броня всё-таки у него прочная, раз удерживает душу в теле.
Регулярно, раз в год посещая зоопарк, заходили мы проведать броненосца. И однажды обнаружили его совсем даже не спящим. Второй броненосец старательно гонял по клетке изрядно похудевшего старого знакомца.
"Любовь, однако", – подумала я.
Конечно, бегать наперегонки с подружкой хоть и труднее – приходится быстро-быстро перебирать ножками, но всё же гораздо веселее, чем одному коротать время даже в сытой и тёплой, но одинокой неволе.
"Движение – это жизнь", гласит древняя истина.
А любовь существует даже и для броненосцев.
Страшное приключение рыжего бельчонка
Молодые мамы знают: пока дети маленькие, все "дружат детьми".
Это естественно. С ребёнком нужно гулять, а режим подразумевает много времени проводить на улице. То малыш в коляске спит, то – делает первые шаги, то – уже ковыряется в песочнице. А вот уже бежит куда-то, размахивая очередной веточкой.
Вот и получается, что дети-ровесники поневоле сближают мамочек, так или иначе оказывающихся в одно время в одном месте, да ещё и с одной единственной целью – присматривать за своим родным, растущим малышом.
В это летнее утро мы – три мамочки – сидели рядышком на лавочке, укрывшейся от ночного дождя под навесом, козырьком накрывавшим и крылечко, и скамейку, и стол, врытый в землю перед входом в деревянный дачный домик, который давно и прочно стоял среди леса на столбиках из белого кирпича.
Весь дачный посёлок, разместившийся в сосновом лесу неподалёку от железной дороги, состоял из таких деревянных домиков, выкрашенных зелёной вагонной краской. А чем бы ещё красил вагоностроительный завод домики для своих сотрудников? Так что домики стояли, как маленькие вагончики, разбросанные среди высоченных сосен, едва не подметающих небо, а неподалёку, за деревьями, виднелась насыпь, по которой время от времени мчались настоящие поезда.
Так вот, мы – молодые мамочки – сидели себе на лавочке под навесом, а наша "молодая гвардия" – двух-трёхлетние малыши – шатались разноцветной стайкой среди сосен, сбивая с травы росу резиновыми, по колено, сапожками.
Вдруг малышня загомонила и, задрав головёнки вверх, принялась что-то высматривать чуть не на верхушке одной из сосен. Посмотрели наверх и мы.
Оказалось, дети заметили белку. Белка, не совсем взрослая, видимо, бельчонок-подросток, напуганная гомоном, скакала вверх по стволу. А ребятня, сбившись в плотную кучку, гомонила, смешно задирая маленькие пальчики, указывающие на напуганную белочку.
Как оказалось, бельчонок был умнее, чем эти маленькие человеческие детёныши. Притаившись, он незаметно скользнул вбок и, скрывшись от глаз малолетних наблюдателей, принялся спускаться вниз по обратной стороне высокой сосны. Мелюзга, потеряв белку из вида, заволновалась, но никому не пришло в голову обойти сосну. Пока детки продолжали глядеть вверх, белка уже спустилась вниз и, оттолкнувшись лапками от коры, спрыгнула в мокрую траву, намереваясь ускакать к другой сосне, подальше от греха и от этих шумных ребятишек.
Вот тут-то всё и началось.
Не успела белочка проскакать и полдороги до следующего дерева, как случилось то, что предвидеть никто не мог. Прямо на неё вдруг из кустов выскочил тёти Дусин кот Афоня. Чёрный, большой, откормленный домашний котяра, тоже вывезенный "на дачу", он целыми днями бродил по городку, время от времени наведываясь к всегда полной заветной миске. Кот ни в коем случае не голодал и белку, которую он высмотрел, хитро спрятавшись в кустах, он вовсе не собирался есть. Просто инстинкт охотника есть даже у очень сытых и ленивых городских котов.
И наш "дачник", с треском проломившись сквозь кустарник, схватил пронзительно закричавшего бельчонка.
Бельчонок, маленький, рыжий, уже напуганный детьми и спасающийся от них, попал прямо в когти этому толстенному верзиле. И он закричал громко, пронзительно и так отчаянно, что на лавочке усидеть я не смогла.
Возмущению моему не было предела.
Как! Да по какому праву эта откормленная городская скотина смеет кидаться на маленького бельчонка! Добро бы, был кот голодным, тогда да, право на охоту никто и не подумал бы отнимать. Но замучить лесного зверька только ради забавы – ну нет, этого я стерпеть не смогла.
И с места в карьер ринулась спасать зверёныша. Кот не успел не то, что съесть бельчонка, но даже, думаю, икнуть, как я оказалась рядом, а мой красный резиновый сапог вовсе не шутя приложился с размаху к чёрному лохматому боку разбойника. Такого поворота дел Афоня явно не ожидал. Как-никак, а мы были уже недели две как знакомы, и кот даже пару раз угощался на моем крыльце молочком, оставшимся от детского завтрака. А тут вдруг рука дающая превратилась в ногу, прямо по рёбрам бьющую, да так, что от неожиданности Афоня тут же разжал челюсти.
Примчалась я, как видно, вовремя. Бельчонок, хоть и примятый и придушенный, тут же вырвался и пустился наутёк. С перепугу, не иначе, в качестве ближайшей "сосны" зверёк выбрал… меня! И поскакал по ногам, по джинсам, заправленным в красные резиновые сапоги, не разбирая дороги, пытаясь только спастись от страшного зверя.
Однако, добежав почти мне до пояса, или до половины "сосны", бельчонок сообразил, что сосна какая-то не настоящая. В панике спрыгнув, он большущими прыжками понёсся к настоящему, действительно спасительному дереву, и в секунду уже оказался высоко, мелькая рыжим хвостиком уже по веткам, спасаясь и прячась от всего страшного, что было там, внизу, в мокрой траве.
– Ну, раз вон как скачет, значит, спасён, – решила я и обернулась посмотреть, что же делается тут, вокруг меня.
И – очень удивилась.
Да и было чему – время не то, чтобы совсем остановилось, а как бы сильно замедлилось. Дети по-прежнему стояли той же кучкой возле первой сосны, правда, смотрели уже не вверх, а как-то в сторону, как будто не успели повернуть свои любопытные головёнки к новым интересностям.
Я посмотрела на двух других мамочек, сидевших мгновение назад со мной рядом на скамейке под навесом. Это было интереснейшее зрелище! Молодые стройные женщины бежали ко мне – колобку – неправдоподобно медленно, высоко поднимая ноги и плавно взметая вверх руки. Это выглядело, как медленно-медленно ползущая видеолента, когда движения теряют не только скорость, но и резкость и кажутся такими плавными и обтекаемыми, словно дело происходит под водой.
Но бежали они зря. Всё уже случилось. Кот, которому "прилетело" сапогом, уже сидел в кустах, видимо, обидевшись на весь мир. Спасённый бельчонок, живой и целый, уже сидел где-то в ветках высокой сосны, зализывая раны и приходя в себя от страшного приключения. Я, только что успешно сыгравшая для Афони роль неотвратимого возмездия, уже стояла, переводя дух и понимая, что всё необходимое для спасения рыжего малыша сделано.
А мамочки плавно бежали ко мне, ещё не понимая, что бежать уже незачем.
Потому что больше никто не плакал и не кричал громко и пронзительно, взывая о помощи.
Четвероногий огородник
Моника – большая любительница цветов.
Поэтому на большом, ухоженном участке вокруг красивого двухэтажного дома каждое лето цветут клумбы. Тут и пионы, и пёстрые разноцветные флоксы, и розы, и… Всего и не узнаешь, и не упомнишь. Только сама хозяйка ориентируется в ею же созданной красоте. И никого к своим клумбам не подпускает.
Антон давно уже на хобби жены рукой махнул и даже не пытается ни помогать, ни давать советы: опасное это и неблагодарное занятие. Его дело – пройтись с косилкой по газону, изгородь, если надо, подрезать, с плодовых деревьев собрать урожай, ну и, конечно, огород.
А как же без огорода? Не простаивать же земле? Какой рачительный хозяин такое допустит! К тому же, огород – кормилец. Крупную скотину Моника с Антоном не держат – хлопотно, да и не нужно им двоим. А вот кроликам всякая морковка да свёкла очень даже интересны.
Так что Антон отвечает за огород, а Моника – за красоту во дворе.
Красоты там, и впрямь много. Приезжают к Монике издалека за саженцами да семенами, её лёгкая рука широко известна. А как-то по весне привезли саженцы и ей. Да какие-то необычные, то ли японские розы, то ли ещё что-то весьма экзотическое. Ну и, конечно, Моника их тут же высадила на самую лучшую свою "парадную" клумбу в надежде вырастить новую неземную красоту.
Да не тут-то было!
Безобразие обнаружилось следующим утром.
– Антон! Антон! Ты зачем мои розы выкопал?! – Моника разбушевалась не по-детски.
Ещё бы не кричать! Её гордость и редкость – экзотические саженцы – валялись, выкопанные и выброшенные в траву в полуметре от клумбы. Сама клумба таковой больше тоже не была, ибо вместо цветов покрывал её разрытый чернозем.
Возмущению Моники не было предела.
Антон, выскочивший на крик, быстро оценил ситуацию и на всякий случай решил урезонивать супругу на расстоянии, не приближаясь:
– Да на что мне твои розы? Сама подумай, зачем бы я их выкапывал? Я что, себе враг?!
Действительно, Антон, с его рассудительностью и аккуратностью, себе врагом точно не был. Да и в цветы он никогда прежде не лез.
Моника, несмотря на полыхающий в душе гнев, всё-таки здравый смысл тоже утратила не совсем.
– Тогда кто же тут постарался?! – гнев утихал, уступая место интересу. В самом деле, кому и зачем понадобилось вдруг совершать такую диверсию на парадной клумбе?
Но чужих же во дворе не было. Да и быть не могло! Гордость Антона, Имре – большая, чёрная с охристым брюшком немецкая овчарка – ни за что не впустил бы чужака. Умный, прекрасно обученный пёс свои обязанности знал на отлично. И службу нёс исправно и круглосуточно. Баловень и любимец, он практически не знал привязи, разве что за пределами своих владений. Вся территория была его вотчиной и зоной ответственности.
Вот и сейчас он, развалившись на лужайке неподалёку от своего домика, внимательно наблюдал за происходящим. На Имре можно было положиться – эти жёлтые глаза не пропустят ничего.
Моника перевела дух и решила, что розы всё-таки нужно спасать. Одев жёлтые резиновые перчатки и вооружившись совком, она принялась копать ямки для пострадавших кустиков.
Копала она недолго.
Совок встретил препятствие.
Вскоре Моника пристально разглядывала неизвестно как оказавшийся на месте розовых кустов огромный клубень свёклы. Она аж замерла над своей находкой, недоумевая, каким образом здесь мог оказаться посторонний овощ.
В задумчивости обводя глазами сад, Моника встретилась взглядом с Имре, крайне внимательно наблюдавшим за событиями на клумбе. Догадка пришла сама собой!
– Ах ты, ирод! Тоже мне, огородник! – и свёкла, запущенная яростной рукой, полетела прямо в голову нашкодившему псу.
Разумеется, он увернулся. Но не смирился!
Ещё бы! Взгляд, который он бросил на хозяйку, был полон укоризны:
– Ты ведь знаешь, как я люблю свёклу, – говорили жёлтые глаза. – Я знаю, я видел, как выращивает её на огороде Антон. Но он кормит ею этих никчёмных кроликов. Мне же достаётся так мало. Разве жалко тебе, хозяйка, если и у меня будет свой огород? Я бы сам мог вырастить себе свёклу…
Поединок глазами длился недолго.
Поняв, что вздорная хозяйка уступать не собирается и по непонятной причине упорно предпочитает какие-то колючие кусты такому полезному и вкусному продукту, Имре принял решение.
Он вздохнул и аккуратно взял зубами этот многострадальный клубень, брякнувшийся рядом с ним на лужайке. Уйдя за будку, Имре принялся за работу. Лапами, мордой, всячески стараясь, копал он песчаную почву, делая ямку для будущего урожая. Посадка длилась долго. Рыть песок – это, доложу я вам, совсем не то, что мягкий, взрыхлённый совком чернозём. Но пёс не сдавался. В конце концов клубень был погружен в довольно глубокую яму и засыпан сверху песком.
Для лучшей сохранности Имре даже улёгся сверху, всем своим видом показывая, что этот, им самим созданный огород он так просто не сдаст. Свёкла у него расти будет!
По правде говоря, никто и не собирался отнимать у пса радость созидания. Выпустив пар, Моника старательно реанимировала то, что осталось от экзотических саженцев, Антон же на всякий случай ушёл подальше, чтобы не попасть под горячую руку скорой на расправу супруги.
А Имре мог смело выращивать свою любимую свёклу.
Впрочем, именно тот клубень не взошёл.
Однако время от времени на краях моникиных клумб появляется знакомая, зелёная с красноватыми прожилками, ботва. Имре всё-таки не оставляет своей мечты вырастить урожай.
Умный пёс нашёл компромисс: он больше не выкапывает цветы, а, улучив момент, когда не заперта дверь в сарай, где стоит ларь с овощами, тут же утаскивает оттуда добычу и аккуратно пристраивает где-нибудь на очередной клумбе.
Моника тоже притерпелась. Хоть и ни к чему свёкла, а то и морковка, на цветочной грядке, однако мир в семье всё же важнее. Поэтому, если цветы в порядке, она не возражает.
А Антон сделал для своего любимца специальную коробочку, куда складывает то, что взошло в саду стараниями пса-огородника. По правде говоря, того, что вырастил Имре, там маловато. Большую часть овощей Антон, по доброте душевной, подкладывает. Но Имре считать не умеет, поэтому подвоха не чует.
Так и живёт эта дружная семья, где все выращивают то, что нравится.
А заодно – любовь и понимание!
Птицы этого вечера
Наконец-то прекратились дожди.
Весь июнь Рига стояла, запелёнутая в тёмно-серые холодные тучи, из которых то и дело срывался тяжёлый и какой-то особенно мокрый дождь. Люди не вылезали из курток, а птицы сидели нахохлившись.
И вот оно – солнце!
И на небе – едва заметные воспоминания об ушедших вдаль тучах и полным полно ласточек, старающихся наверстать упущенное.
И то сказать – дожди надоели всем. И мне в том числе. Потому и не усидеть дома этим вечером, потому и понесло меня на вечернюю прогулку перед сном.
Частные домики, вдоль которых пролегал маршрут, стоят себе чистенькие и ухоженные, газоны пахнут свежескошенной травой, тишина и благодать. Нельзя сказать, чтобы вокруг ни души – по дороге повстречала двух пацанов на велосипедах, парочку прохожих, рыжего кота-пахана и чёрную-пречёрную кошку.
И – море птиц.
Ласточкам и вечер нипочём, тем более что без туч у нас ночи почти белые, летают себе, как днём. Вороны улеглись уже, одна было каркнула спросонок – и всё. Какие-то незнакомые птицы чуть крупнее скворца – в сумерках только силуэт и виден – вовсю заливаются на ветках.
А ещё – чайки. Этим белокурым бестиям всё нипочём, они в любую погоду не пропадут. Вечер, не вечер, но птенец чайки вознамерился погулять. Здоровый птенец, ростом с взрослую птицу, только толстый и перья не белые, а пёстрые, коричневатые, вразвалку не спеша прогуливался по улице. Останавливался, рассматривал забор, не спеша шагал дальше и снова зависал в раздумьях… Чисто ребёнок, который изучает травинку или муравья.
Мамаша-чайка, сидевшая на фонаре, усмотрела угрозу во мне, слоняющейся по той же улице. И – спикировала. Правда, надо отдать ей должное, она ограничилась "предупредительным" полётом и нарезала над моей головой круги, пока я не удалилась на безопасное, по её мнению, расстояние.
И затем, с чувством выполненного долга, вновь уселась на фонарь.
Я оглянулась. Птенец так же вдумчиво рассматривал следующий забор и, по-видимому, даже не понял, как его защищали. Он изучал мир.
Чайка сидела на фонаре, в небе над ней летали ласточки, на ветке по-прежнему пела неизвестная птица.
А в густо-синем небе сверкал тонкий серп нарождающегося месяца.
Примечания
1
Бартер (от франц. Barater – обменивать) – обмен.