Лекция 30
Что такое хороший хозяин Скряжничество не хозяйство Не учи других обманывать, тебя не обманут
Что есть хороший хозяин или хорошая хозяйка? Вот вопрос, милостивые государи, над которым многие ломали себе голову и который до сих пор остается нерешенным. Одни говорят: хороший хозяин тот, у кого дом как полная чаша, у кого богатый дом, у кого много слуг, прекрасные экипажи, щегольские ливреи, кто дает большие балы, большие обеды; другие, напротив, утверждают, что хороший хозяин тот, кто умерен в желаниях, скупенек, рассчитывает каждый шаг, умеет из всего добыть копейку, у которого все в обрез, который балов не дает, обедов также; третьи говорят, у доброго хозяина и описи и ведомости и каждая копейка записана, куда и зачем она пошла.
Все это, милостивые государи, не имеет ни малейшего основания; можно быть весьма тороватым и даже мотоватым, и притом хорошим хозяином, и, наоборот, можно быть ужаснейшим скрягою и пренегодным, прерасточительным хозяином дома; есть люди, которые полдня проводят в записке и поверке домашних счетов, а между тем у них беспрестанно то того, то другого недостает; а между тем у них обед и самим мука, и гостям не утешенье.
В этих замечаниях нет противоречия, и вот тому доказательства.
Один мой знакомый, человек небогатый, славился своими обедами; он и сам ел хорошо, и других кормил, хоть изредка, но хорошо; он умер, и оказалось, что он не только ничего не прожил, но еще несколько увеличил свое имущество.
Другой мой знакомый, ужасный скряга и ростовщик, который дрожал над копейкою и не давал денег иначе как под ручной залог, разорился вконец; началось с того, что мыши съели все его движимое имущество: он их приманил в кладовую свечными огарками, которые скряга собирал, полагая со временем сделать на них спекуляцию. Дом его сгорел безвозвратно, ибо, по скупости хозяина, не был застрахован; по причине закладов, погибших частию от пожара, частию просто от мышей, скряга введен был в тяжбы с своими должниками; наконец, поверенным и подьячим досталось то, что уцелело от огня и от мышей.
Знаменитый экономист Сей (не ошибитесь: не Этот, а Сей) приводит в пример семейство, которое вконец разорилось от того только, что дверь избы запиралась не щеколдою, а простою затычкою. Вот как случилось это замечательное происшествие: домашняя свинья, продажею которой должны были быть очищены годовые подати, выбежала чрез плохо припертую дверь; хозяин побежал за нею в погонку, на бегу истомился и простудился; болезнь отняла у него средства работать; время потерялось; пришел срок платежа - платить нечем; все, что было, - продали с аукциона.
Таких примеров можно набрать много; все они показывают, что доброе хозяйство не есть скряжничество, даже и не одна расчетливость.
У нас в старину была пословица "по одежке протягивай ножку" - и она долгое время считалась крайним пределом человеческой мудрости; но, кажется, и по одежке протягивать ножку надобно умеючи; иногда и по одежке протянешь, а ножка свихнулась.
В этой пословице, кажется, забыто многое такое, что с первого взгляда кажется посторонним, а оно-то и есть самое главное. Вот, например, говорят: первое дело для хозяина - иметь честных помощников или слуг, которые бы его не обманывали и не продавали. Безделица! Да это очень трудно! А может быть и очень легко! У меня был приятель - купец, человек очень порядочный, и в торговле аккуратный; бывало, не нахвалится своим артельщиком Данилычем.
"Ну уж, - говорит, - мой Данилыч не человек, а золото! Что за мошенник! За чем ни пошли, всякого надует и проведет; пронюхать ли что - пронюхает; купить ли - купит за полцены; продать ли - продаст втридорога. Такой оборотливый! Коли надо где комедь сыграть, так разыграет, что любо-два! А посмотреть на него, так плюнуть не на что: воды не замутит!"
Так хвастался купчина Данилычем не год и не два; а намедни встречаю моего купчину - идет сам не свой.
- Что с тобой, Герасимыч?
- Ах, батюшка! беда неминучая! Обокрал, ограбил меня мошенник Данилыч!
- Как? твое нещичко? твой не человек, а золото?
- Ах, батюшка, и не говорите! Кто бы мог подумать! - такой был верный, преданный - душу бы на него отдал…
- Да что же такое с тобою случилось?..
- Да говорю, батюшка, ограбил Данилыч, разорил, мошенник…
- И на много?
- На полсотни тысяч - да так ограбил, что все концы в воду, и суда не найдешь… так ловко пружины подвел…
- Жаль мне тебя, Герасимыч, а скажу правду - сам ты виноват…
- Как, батюшка, я же сам виноват? Да я его, плута, лучше родного сына содержал, и истинно, по совести скажу, честно с ним поступал; бывало, какое дельце он мне ни очистит, десятый с прибыли процент ему, бездельнику, - и, кажется, доволен был, плут, да вот, видно, лукавый его попутал…
- Нет, Герасимыч, скажу тебе все правду, не сердись: не лукавый его попутал, а ты сам. Ведь ты сам его учил и лукавить, и проводить, и турусы на колесах подводить…
- Ну - не без того, - известно, торговое дело…
- Так знаешь, я тебе что скажу, Герасимыч, он на других-то учился, как бы тебя обмануть, а ты его еще подстрекал, да за грешную прибыль процент ему давал - вот и выучился малый бить на все руки, да и на тебе свое искусство попробовал. Знай, Герасимыч, коли хочешь, чтобы слуга твой не обманывал, - сам не учи его других обманывать, - даже и не лукавь при нем, чтобы не соблазнить, ибо на дурное человек скорей соблазняется, чем на доброе. Вот, примером сказать, хочется тебе лежалый товар продать, ты и говоришь сидельцу: "Смотри, брат, не зевай, скажи, что-де новый товар только что привезен". Оно, может, и ничего; может быть, товар-то хоть и лежалый, да хороший, а надобно говорить, что новый, так, ради покупщиков; оно бы и ничего, да вот что худо: ты молодого сидельца научил солгать, а у него в голове-то и завертелось: "Стало быть, хорошо при случае неправду сказать, хозяин-то мой мужик не глупый, знает, как на свете жить". Что ж из этого выходит? У молодца эта мысль в голове и останется, да станет расти да цвести; а тут, смотришь, ты на лежалом товаре сто рублей барыша получил, а назавтра твой молодец на полсотни тысяч тебя самого обманет твоей же наукой - вот как Данилыч…
Герасимыч ничего мне не отвечал, а только рассердился.
А мало ли Герасимычей на свете!
В будущий раз посмотрим на другие причины, маленькие, незаметные, отчего люди разоряются, и применим их к кухне.
Лекция 31
Какой методе следует господин профессор Необходимость практических наблюдений Обед в Коломне
Вы, думаю, уже заметили, милостивые государи, что я в моих чтениях следую аналитической методе, то есть я не позволяю себе никакого умозрительного умствования, а все мои суждения извлекаю из прямых опытов, не примешивая от себя ничего; пусть дело само за себя говорит; и потому будьте уверены, что все мои теоретические положения суть чистые, опытные - прямо от очага, с плиты или из кастрюли. Если я в чем и ошибусь, то меня не вините, потому что я тут ни при чем; я держусь той методы, которая ныне признана за самую совершенную во всех науках, - спросите у кого хотите: что ощущаю руками, то и пишу, а от себя еще раз ровно ничего не прибавлю, - одним словом, я думаю руками, а отнюдь не головою. Я нахожу необходимым, чтоб вы убедились в этом, милостивые государи, для снискания полной вашей доверенности. Признаюсь вам, что я с большим удовольствием усмотрел в недавно вышедших сочинениях одного известного писателя, что он совершенно одинаких со мною мыслей по сему предмету; он приводит в пример весьма замечательное наблюдение одного медика, который, подобно мне, верил лишь чистому опыту, без малейшей примеси теории; вот оно:
"Медик лечил портного от горячки; больной при смерти просит напоследях покушать ветчины; медик, видя, что уже спасти больного нельзя, соглашается на его желание; больной покушал ветчины - и выздоровел; медик тщательно внес в свою записную книжку следующее опытное наблюдение: "ветчина - успешное средство от горячки". Чрез несколько времени тому же медику случилось лечить сапожника также от горячки; опираясь на опыт, врач предписал больному ветчину - больной умер; медик, на основании правила записывать факт как он есть, не примешивая никаких умствований, прибавил к прежней отметке следующее примечание: "средство, полезное лишь для портных, но не для сапожников"".
Превосходно! вот истинная основательность! - что на деле, то и на бумаге, ни слова больше. Некоторые утверждают, что в приведенном; мною месте скрывается насмешка; но я убежден, что почтенный и всеми уважаемый сочинитель никогда не имел в виду заподозрить нас, людей практических, и я не один этих мыслей; многие, подобно мне, принимают вышеприведенный рассказ не за шутку, а самое дело.
Успокоив себя с этой стороны, мы можем с большею самоуверенностью продолжать наши разыскания; на основании нашей методы, вы должны всегда прямо идти к делу; например, если мы желаем разрешить: в чем состоит хорошее хозяйство? - мы должны рассмотреть хозяйство хорошего хозяина; в чем главнейший признак хорошего хозяйства? - в самом его практическом применении, то есть в обеде. Из этого, по старой логике, следует, что для исследования относительно домашнего хозяйства надобно как можно чаще обедать, и притом не дома, а в гостях. По этому правилу я перехожу от обеда к обеду и сообщаю вам, милостивые государи, собираемые мною наблюдения, из самого опыта извлеченные; метода моя так верна, что мне стоит рассказать вам характер хозяина, и вы тотчас решите, как он обедает, и наоборот: стоит рассказать вам обед, и вы тотчас отгадаете характер хозяина.
"Скажи мне, как ты ешь, я скажу, кто ты!" - говорили древние.
На днях зван я был обедать к одной моей старой знакомой, в Коломне; женщина не бедная, тысяч сорок дохода; семейство небольшое: всего две дочери, одной тринадцать, другой пятнадцать лет. Вот я вхожу на лестницу, дергаю за звонок - ни привета, ни ответа; уж, думаю, не съехали ль с квартиры? странно что-то! Как же, звать обедать - и переменить квартиру! Подождал, подергал еще - хотел было уже назад идти, как нечаянно дверь отворилась - вышел человек.
- Дома Софья Матвеевна?
- Как же-с, дома - изволит вас ждать кушать.
Я поспешил в гостиную, навстречу мне Софья Матвеевна:
- Ах, батюшка, что вы так запоздали? Мы уж думали, что вы и совсем не придете…
- Да, признаюсь вам, сударыня, я уже с полчаса, как у ваших дверей, - не мог дозвониться…
Софья Матвеевна расхохоталась…
- Ах, боже мой! понимаю, понимаю! Немудрено, что не дозвонились, - у нас звонок вот с неделю оторвали, да и звонок такой негодный, надобно непременно переменить, - мне хочется, чтоб был щегольской, да все не могу собраться съездить…
- Да вы бы кого-нибудь послали…
- За покупкой? Эх, батюшка, как можно! - и купят не то, и купят-то втридорога…
- А между тем приходящие думают, что вы съехали с квартиры…
- Да что прикажете делать с людьми? Приказала, чтоб не отходили от двери и когда кто придет, чтоб отпирали, пока звонок еще не привешен, - нет! не могу добиться… Эй! Федор! ну как же это? Вот господин профессор дожидался целый час у двери…
Федор: Да ведь я не знал, сударыня, что он тут…
Софья Матвеевна: Будто не слышно, что человек в дверь стучится…
Я: Я, сударыня, не смел стучаться, только звонил…
Софья Матвеевна: Если б ты, Федор, был у двери, как я приказывала, ты бы все-таки услышал, что кто-то есть… Ну, скажи правду, ведь ты не был возле двери?..
Федор: Нет-с! - отошел…
Софья Матвеевна: А я приказывала не отходить…
Федор: Да вы меня сами изволили послать к повару…
Софья Матвеевна: Ну - ступай, ступай, с тобою не сговоришь! Мученье с этим народом, да и только, - ну какое тут хозяйство возможно, согласитесь сами?..
- Да, трудно! - отвечал я.
Вошли мы в гостиную - роскошно: штофные гардины, Гамбсова мебель, ковры; но везде, на столах и стульях, и корзинки, и шитье, и книги, и чернильница, и бумага, и остаток завтрака, и шляпки, и косынки…
Софья Матвеевна всплеснула руками:
- Посмотрите - ну, на что это похоже! Уж пятый час, а еще здесь не убрано… Эй, Маша! Маша!
Вошла горничная.
- Бога ты не боишься! Как до сих пор не убрано…
Маша: Да у вас дверь в кабинете да дверь в буфете были заперты - негде было пройти…
Софья Матвеевна: Ну, так! я знала - вся беда от кабинета. Что за народ? Ведите, я выбрала себе кабинетом комнату, которая бы должна быть девичьей, потому чтоб мне ближе было в гостиной… и для того в гостиную велела ходить крутом, чрез буфет; буфетчика я послала со двора, он запер буфет - так вот ведите, оттого и гостиной убрать было нельзя… ну, скажите, на что это похоже?..
Маша: Да право-с - где же было пройти?..
Софья Матвеевна: Ступай! Да пошли барышень… пора обедать…
Маша: Барышни-с еще не одеты…
Софья Матвеевна: Как не одеты? На что это похоже?
Маша: Да вы приказали им подождать, пока новые платья принесут от портнихи…
Софья Матвеевна: Да неужли еще Василий не пришел?..
Маша: Нет-с еще, он только сейчас пошел - а портниха на Невском…
Софья Матвеевна: Отчего же он так долго не шел?..
Маша: Вы приказали ему подождать, пока нянюшка не возвратятся…
Софья Матвеевна: А нянюшка отчего так долго не возвращалась?..
Маша: Она говорит, что вы приказали ей подождать себя у цветочницы…
Софья Матвеевна: Ах! в самом деле - я и забыла за ней заехать… Да все это вздор - все бы можно было успеть… поди скажи барышням, чтоб скорее одевались, как-нибудь… Вот, господин профессор, мое житье! Ну что прикажите делать? Никак не могу порядка завести в доме, что ни прикажешь - всегда найдут предлог не исполнить.
Долго мне толковала Софья Матвеевна о своих домашних несчастиях, наконец пошли мы обедать. Отгадайте, каков был стол? То не дошло, потому что поздно приказано, то не удалось, потому что того-то в доме не случилось, - но всего забавнее, что после обеда, выходя в переднюю, я не нашел своей шинели! - ее украли! Федор, запуганный барынею за то, что заставил меня дожидаться, рассудил за благо, во избежание подобной беды, не запирать двери, а между тем вышел в столовую, этой минутой и воспользовался какой-то проходящий!
- Ну скажите, что тут делать? - говорила мне сконфуженная Софья Матвеевна. - Ну, как совладать с хозяйством?
Не хотел я огорчать ее, а очень бы мне хотелось отвечать ей:
стоит
1) знать, что приказываешь;
2) не требовать невозможного, как, например, того, чтобы человек был в одно время в двух различных местах.
Такое хозяйство, хоть богатое и пребогатое, называется взбалмошным.
Лекция 32
Кухня у мильонщика Посуда Посуда, которой лудить не надобно • Сказочка
Есть у меня старый знакомый, Василий Сидорыч, - грамоты не знает, а мужик богатый, не один мильон он на своем веку на счетах перекинул; торгует он дегтем и сальными свечами; дом у него каменный, трехэтажный; в нем есть большие золотые полосы по карнизу, на потолке презатейливая живопись, только в этих комнатах никто не живет: они - парадные. Сам хозяин с семейством помещается внизу, возле кухни, в маленьких комнатах, где и грязно, и душно, и чадно. Не раз говорил я Василью Сидорычу: "Что бы вам, батюшка, перейти наверх, там у вас и светло, и тепло, и просторно, да и воздух свободный?"
Куда! Мой молодец и руками и ногами.
- Что вы, батюшка, - говорит, - статное ли дело в парадных комнатах жить; они у меня на случай - когда случится праздник давать, а ведь вы знаете, ко мне такие люди ездят, и графы, и князья.
- Знаю, Василий Сидорыч, да ведь праздник-то бывает у вас раз в год, а зачем остальные-то триста шестьдесят пять дней вам жить в тесноте; ведь вот и вы, и Матрена Кирилловна часто на голову жалуетесь - это оттого, что у вас внизу сыро и чадно…
- Эх, батюшка, уж это не от чада; поди-ка у нас в свечном магазине и не такой дух - да люди живут здоровехонько, а у меня, видно, уж болезнь такая… и лекарство принимал, ничто не помогло…
- Ну да как же такая болезнь и у вас, и у Матрены Кирилловны, да и у деток, а ведь у вас, слава тебе Господи, их человек десять…
- Ну, да уж это, видно, так родом пошло…
- Перейдите только наверх, Василий Сидорыч, - увидите, что не будет ни у кого голова болеть…
- Эх, батюшка, легко ли дело перетаскивать всю домашнюю рухлядь… да и тогда парадные комнаты будут хоть брось, тотчас загрязнят…
- Да уж будто нельзя в комнате жить, и жить чистенько…
- И! где это видано, чтобы там, где живут, да чисто было; тут и посуда, и кушанье, и бабы всякого хлама натаскают, и ребятишки загрязнят, и на ногах со двора грязи наносят…
- Можно против того меры принять: бабам не позволять хлама таскать, а коли принесут, так и вон вынести; ребятишек от дрязга отучать, а у дверей сделать щетки да веревочницы…
- Эх, батюшка, все это вы так говорите; ведь дело домашнее - как за всем усмотреть; и хлопот-то сколько! да и стоит ли того! Уже здесь живем, все равно, хоть в полгорницы сора натаскай - горя мало, зато верхние комнаты чистые…
Вот каков мой мильонщик! Поди сговори с ним!
Однажды зазвал он меня к себе обедать, - так, говорит, по-домашнему, щей похлебать. Я согласился, хотя, признаюсь, принял свои меры и дома плотно позавтракал.
Пришел я, иду мимо кухни, заглянул - индо страшно стало: народу набралось в нее видимо-невидимо; сидельцы, артельщики, извозчики, бабы… столы черные, грязные, на столах и подсвечники, и сальные огарки, и банки с ваксой, и щетки; на скамьях постели, платье; у плиты висит зипун, сушится; кухарка отдвинет сальные подсвечники и банки, поскоблит немного стол ножичком, да и ну котлеты валять…
Василий Сидорыч принял меня радушно, посадил на почетное место и начал чествовать. Да что, говорит, вина мало, - а чего, на столе уж бутылок шесть разных вин стояло, да все с такими странными названиями; я прочел на билетцах: модера, лафит, армитаил, сатерен, вингерская, ренсковое и проч.
За столом служили две немытые девки…
- Подай-ка, девка, шампанского, - закричал хозяин, - для гостя бутылочку раскупорить… Да что вы, батюшка, ничего не кушаете, от нашей хлеба-соли отказываетесь?..
- Нет, Василий Сидорыч, очень доволен вашим угощением, только правду вам скажу, я малу толику побаиваюсь…
- Чего это, батюшка?