В конце концов ему обещают заплатить, он успокаивается, а в автобус набиваются два десятка человек, толкаются в проходах.
– Парни, давайте поплотнее! Уплотнитесь! – кричит кто-то. – Все, еще один человек.
Наконец автобус трогается. Из плотной массы прижавшихся друг к другу тел слышится голос:
– Ляпа, есть чего вмазать?
13:18
Автобус катится по непонятному подмосковному населенному пункту. То ли это уже Раменское, то ли нет, практически никто не знает, все дергают друг друга:
– Это уже "Рама"? Или нет?
Только что по автобусу прополз слух, что на матч в Раменское якобы собирается приехать президент Путин, а значит, менты устроят особый шмон.
Мелькает дорожный указатель "Стадион "Сатурн"". Народ успокаивается.
13:24
Автобус подъезжает к парку, в котором находится стадион, – здесь уже припаркованы десятка два автобусов, снуют люди с атрибутикой "Зенита". Народ торопливо высыпается из автобуса, спешит к входу в парк. Тут же – первый шмон. Омоновец ощупывает меня, находит в кармане бутылку 0,1 с остатком коньяка – забыл допить.
– Куда выбросить? – спрашиваю я.
– Никуда.
Омоновец оставляет коньяк у себя. Видно, допьет – надо же чем-то согреваться, на улице все-таки два-три градуса мороза.
Коллега омоновца начинает разборки с "зенитовцами" насчет флагов: "Флаги проносить нельзя". У меня нет времени ждать, чем закончится диалог, я прохожу еще один милицейский кордон и тороплюсь к стадиону.
К нему ведет асфальтовая дорожка, вдоль нее через каждые два метра стоят спецназовцы-срочники с дубинками. Всего на матче "порядок обеспечивают" почти четыре тысячи милиционеров, срочников и омоновцев.
13:47
Я – у входа на стадион. Впереди толпа людей, ее сдерживают омоновцы. Я пытаюсь обойти их строй, но мне показывают – назад. Я пристраиваюсь позади двух нетрезвых мужиков с зенитовскими шарфами.
– Только не надо нас бить дубинками, ладно? – говорит один из них омоновцу. – Мы же ничего не делаем, ведем себя тихо…
На стадионе объявляют составы команд. Проходит несколько минут, и я понимаю, что это не очередной омоновско-ментовский кордон: на стадион просто не пускают. Почему? Это известно одним лишь ментам, но они ничего не говорят и на все расспросы отвечают одинаково:
– Мы – люди маленькие, нам приказали.
У входа толпятся как минимум несколько десятков человек. Может, даже пару сотен. У всех билеты: без билетов никого не пропустили даже в парк.
– Есть люди, которые ездят, чтобы кого-то убить, а я вот приехал для того, чтобы победить, – продолжает пьяный мужик впереди меня. – Для нас сегодня или победа, или трагедия…
Народ волнуется все больше: до начала матча несколько минут, а открывать ворота и отодвигать металлические загородки никто не собирается.
– Пропускай! Пропускай! – начинает кричать кто-то в толпе.
– Оле, оле, "Зенит"-Санкт-Петербург, – затягивает мужик. – Сине-бело-голубые…
Парень с девушкой пробираются через толпу к цепи омоновцев.
– Пропустите девушку, пропустите даму, – говорит парень.
Пройдя через толпу, они упираются в загородки и животы омоновцев.
Подходят несколько человек с питерского самолета.
– А нас можете пустить? Мы – из Греции…
Менты не реагируют. Толпа отвечает фразами:
– Да, мы все из Греции. В Греции все есть.
Народ продолжает возмущаться:
– Мы тринадцать часов ехали, чтобы теперь здесь стоять?
– Пидарасы, начинайте пропускать!
– Что такое, чего нас не пускают?
– Ну пускайте, мужики!
– Давайте ломанемся!
– Да, я понимаю, стадион небольшой, мы готовы разорвать решетку, сломать стадион ваш… А нам это надо?
– Люди деньги платили – за что платили, бля?
Одновременно ведутся переговоры по мобильным с теми, кто уже на стадионе. Выясняется, что места свободные есть, как минимум тысячи две. Часть людей ломанулась к другому входу, но там – то же самое, и они возвращаются.
Мужик продолжает веселить публику:
– А можно, я спокойно пройду? У меня нет ни гранат, ни алкоголя… А у тебя гранаты есть? – спрашивает он у чувака рядом с ним.
Дядька средних лет пытается что-то объяснить лейтенанту-омоновцу:
– Вы же сами провоцируете беспорядки, вы это понимаете?
Лейтенант пожимает плечами.
– Я здесь ничего не решаю.
14:17
"Зенит" открывает счет. Питерская часть стадиона "взрывается". Толпа у стадиона присоединяется. Кто-то кричит, что в соседние ворота сейчас начнут пускать. Люди срываются с места, бегут, я – среди них.
Добегаем. Ворота там тоже закрыты. Питерцы жмутся к металлическим загородкам. Омоновцы пытаются сдержать напор толпы. Выходит мент, что-то объясняет. Из-за выкриков слов его не разобрать. Со стадиона выходят полтора десятка омоновцев-"космонавтов" в шлемах: "усиление". Загородки раздвигают и по одному начинают пропускать. Я прорываюсь в первом десятке. Меня шмонает омоновец, чувак в жилете с надписью "Steward" на спине отрывает корешок билета. Всё, я – на стадионе!
Иду к своей восточной трибуне. Она – как и южная – полностью забита питерцами с сине-бело-голубыми шарфами. Люди стоят даже в проходах. На противоположных, "сатурновских", трибунах – какое-то количество свободных мест. Ясно, что с билетами что-то "намутили".
Мент подталкивает меня – проходи, не задерживайся. Но проходить некуда: в промежутках между сиденьями тоже стоят люди. Все вообще стоят, в том числе на сиденьях. Менты внимания на это не обращают. Я втискиваюсь в один из проходов.
14:48
Питерцы поют:
Вперед, "Зенит",
"Зенит" сегодня победит!
В победу верим до конца!
С тобой, "Зенит", мы навсегда!
Свистит судья. Первый тайм закончился. Я спускаюсь с трибуны, иду искать чего-нибудь перекусить. Выбор минимальный: бутерброды с сыром и колбасой и чипсы, разложенные на столике, который со всех сторон обступили голодные фанаты. Продавщица не реагирует на раздраженные крики, призывающие ее считать деньги побыстрее. Наконец очередь доходит до меня. Я отдаю сорок рублей за едва ли не обледеневший кусок батона с двумя тонкими, почти прозрачными кружками колбасы, с трудом запихиваю это в себя. Над стадионом звучит "Гимн болельщиков "Сатурна"" – его под фонограмму "поет" какой-то попсовый певец.
15:12
Чуть больше пяти минут, как начался второй тайм.
– Эй, "Зенит", давай забей! – орут на трибунах.
Объявление диктора по стадиону:
– Внимание! Изменился счет в матче "Спартак"– "Динамо". Два-ноль, впереди "Спартак".
Питерцы встречают новость свистом, потом – "кричалка":
Оле! Ола! Сосать, "Спартак" (Москва)!
Красно-белый, красно-белый
За щеку возьмет всегда!!!
15:40
До конца матча минут пять. Фанаты "Зенита" начинают жечь файеры. Трибуну обволакивает дым – поля практически не видно. Оглушительно выстреливают петарды.
– Вперед! Вперед! Вперед! – орут фанаты. – "Зенит"! "Зенит"! "Зенит"!
15:50
Со всех сторон слышатся крики:
– Ну когда уж он свистнет? Судья, свисти!
Наконец судья дает свисток и показывает на центр поля. Футболисты начинают обниматься. На поле выбегают люди из "тренерского штаба". Фанаты на трибунах прыгают, обнимаются, кричат:
– Мы – чемпионы! Мы – чемпионы! Мы – чемпионы!
16:08
Два десятка фанов, прорвавшихся на поле через милицейские кордоны, бегают вокруг футболистов, окруженных журналистами и фотографами, машут людям на трибунах. Парни вокруг меня изнывают от зависти: с этой стороны прорваться на поле шансов нет, между трибуной и "поляной" – ряд ментов. Двое бухих парней впереди пытаются ломануться сквозь строй оцепления, менты хватаются за дубинки. Но на этом все заканчивается – парни отступают.
Футболисты уходят в раздевалку, фаны остаются. Их по-прежнему никто не трогает, они забирают "на сувениры" угловые флажки, начинают разрывать сетку ворот.
Диктор по стадиону объявляет:
– Уважаемые болельщики! Просьба покинуть поле и прекратить беспорядки!
Никто не реагирует.
На поле сбоку появляются два десятка ментов, берут друг друга за руки и таким рядом идут поперек поля – вытеснять фанатов. С моей позиции не слишком хорошо видно, что происходит, но вроде бы никто особо не сопротивляется. Позже заместитель начальника ГУВД Московской области Крыхтин скажет в интервью, что "только благодаря оперативным и слаженным действиям сотрудников милиции и военнослужащих внутренних войск удалось предотвратить массовое нарушение общественного порядка".
Трибуны скандируют "кричалку":
– Нажремся в говно! Нажремся в говно! Нажремся в говно! Нажремся в говно!
16:25
Выхожу со стадиона. Раменские болельщики уже давно разошлись, повсюду только сине-бело-голубые цвета. Фаны фотографируются на фоне стадиона, облепили стоящие в парке броневики и пушки.
Празднование продолжается и на площади у входа в парк. Повсюду бутылки с пивом, шампанским. Выстреливают остатки пиротехники.
16:40
Захожу в супермаркет. Отдел с алкоголем – включая пиво – наглухо отгорожен пленкой. К ней прилеплено распечатанное на принтере объявление: "В связи с футбольным матчем 11 ноября алкогольная продукция продаваться не будет". Да, местные власти подготовились к матчу по полной программе. Хотя вряд ли их меры принесли такой уж большой результат: большинство приехавших знали о таком раскладе и запаслись "алкогольной продукцией" заранее.
Центральная улица. Людей с зенитовскими шарфами никак не меньше, чем местных жителей. Захожу в "Макдоналдс". Там тоже доминируют питерцы. Кто-то разговаривает по мобильному:
– Ты меня видел по телевизору? Нет?! Ты меня не видел?!
17:03
Прогуливаюсь вдоль автобусов, на грязных боках почти каждого выведено "Мы – чемпионы". Под ногами – бутылки от пива и шампанского, конфетти и серпантин. Останавливаюсь посмотреть, что происходит на площадке у входа в парк. Фанатов там практически не осталось. Прямо на меня движется цепь омоновцев.
– Э, че тут встал? Проходи давай! – Омоновец не церемонится и подталкивает меня к автобусам.
17:29
Наш автобус выезжает из Раменского. Впереди моргает красно-синяя мигалка ментовской машины – она будет сопровождать автобус до Москвы.
Кто-то спрашивает фаната Догана о перспективах. Он отмахивается:
– Не хочу. Я полтора года думал о будущем, а сейчас не хочу.
По зеленым пластиковым стаканам разливают водку. Я тоже получаю свой стакан. Выпиваем.
Идет обсуждение разных вариантов празднования – в том числе поехать на Красную площадь. Но от всего радикального приходится отказаться: до поезда чуть больше двух часов. В конце концов, решение принято: заехать в большой супермаркет, затариться водкой и закуской и продолжить празднование в поезде. Народ в автобусе скандирует:
Оле-оле-оле-оле! "Зенит" – чемпион!
Оле-оле-оле-оле! "Зенит" – чемпион!
Оле-оле-оле-оле! "Зенит" – чемпион!
18:43
Москва. "Икарус" тормозит у метро "Текстильщики". Япрощаюсь, выпрыгиваю из автобуса и спускаюсь в метро.
Место в обществе
Как видно из всей истории околофутбольной субкультуры, фанаты – будь то участники хулиганских фирм или те, кто "шизит" на трибунах, – практически всегда воспринимались как угроза: государству, существующему строю, общественному порядку и т. д. В чем причина – в косности ли обывательского взгляда, чрезмерных опасениях властей или буйном поведении самих фанатов, – однозначно сказать нельзя. Однако ясно, что наиболее "специфические" отношения у фанатов сложились с правоохранительными органами, а также с политическими партиями и движениями, которые на разных этапах пытались использовать эту организованную и достаточно многочисленную субкультуру в своих целях. При этом отношение к фанатам на обывательском уровне основано прежде всего на стереотипах и массмедийных штампах.
Фанаты vs. менты
С появления в СССР в 1970-е годы первых фанатов и до настоящего времени продолжается их противостояние с милицией. Оно может усиливаться, доходя до абсурда, как в 1990-е – тогда чуть ли не каждый принципиальный футбольный матч сопровождался стычками между фанатами и милицией, но может и затихать, если стороны находят разумные компромиссы.
В советские времена милиционеры не разрешали проносить на стадион флаги и прочие фанатские атрибуты. Фанатов они воспринимали как нарушителей порядка, людей, которые делают то, что "не положено". Нет бы сидели просто, как все остальные болельщики, так им же еще надо махать флагами и кричать. С самого начала милиция выделяла фанатов – "потенциальных нарушителей общественного порядка" – из всех остальных болельщиков.
"Борисыч", "Зенит" (Санкт-Петербург):
Ментов [в восьмидесятые годы] не было в таком количестве, как сейчас, – тогда ни ОМОНа, ни дубинок, ничего не было. Даже они, по-моему, без пистолетов были. Просто в своих "парадках", фуражках стояли. Но самый охраняемый сектор – это тридцать третий ("фанатский" сектор. – В.К.). Там обыскивали. Нигде больше не обыскивали, на любые сектора можно было пройти с бутылкой и там пить, наливать, друзей угощать, а на тридцать третий – там жестко обыскивали. Я, помню, купил в "Детском мире" такой сине-белый берет с помпоном и начал значки туда навешивать. Потом это дело переняли многие – мода такая пошла, чтобы что-то на себя надевать, помимо флага: это уже не отнять, это шапка, не имеете права!
На тридцать третьем секторе, когда заходили менты, пытаясь выдернуть кого-то, ребята все цеплялись руками либо друг за друга, либо за скамейки (тогда были такие длинные скамейки из двух дощечек). Все друг друга держали, и менты их не могли выдернуть из этой кучки.
Пик милицейский репрессий против фанатов в советское время пришелся на конец 1982-го – 1983 год, после трагедии на матче "Спартак"-"Хаарлем" (подробнее об этом в главе ""Хаарлемская" трагедия"). До этого еще можно было приносить флаги определенного размера и поддерживать команду "кричалками" и песнями, не говоря уже о вполне безобидных "розах", но после "Хаарлема" начались совершенно жесткие и абсурдные ограничения. Запретили не только шарфы и флаги, но вообще любую атрибутику.
Виктор "Батя", "Динамо" (Москва):
Пошли такие гонения, что уже на стадионе в шарфе ты не мог появиться. Буквально за значки забирали. Шнурки там у тебя сине-белые – тебя за это забирали. У нас парень нарисовал себе на джинсах букву "Д" – а джинсы в те времена еще культовая вещь была, – его при мне менты заставляли смывать ее с джинсов, до белого протирал. На стадионе стали запрещать скандировать что-либо, любые лозунги. Доходило до маразма: играла сборная, и за крик "СССР" или "Советский Союз" могли забрать. И за флаг СССР, если ты вставал с флагом и кричал "СССР", менты могли забрать и арестовать, хотя ты находился в СССР, болел за СССР – не свастику же доставал.
Игорь М., "Спартак" (Москва):
Меня не пустили на какой-то матч в Лужниках за значок. Милиционер меня реально на входе развернул, сказал: или снимай значок, или иди вообще отсюда. До восемьдесят шестого года были репрессии, и только перед матчем с "Тулузой" в ноябре восемьдесят шестого года прошел слух, что на этом матче будет посвободнее. Было очень много флагов и шарфов, и на этом матче было что-то похожее на организованную поддержку.
Даже к середине 1980-х, когда расцвет футбольного фанатизма уже охватил весь бывший СССР, милиция, несмотря на некоторые послабления, по-прежнему воспринимала фанатов как еще одно "неформальное объединение молодежи", а значит – потенциальных нарушителей. И все же отношение к фанатам в разных городах было разным, в зависимости от политики местного милицейского начальства.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
В восемьдесят седьмом году и вплоть до девяностых на стадион могли пустить с флагом, а могли и не пустить. Могли пустить с шарфом, а могли и не пустить. В зависимости от того, какая вожжа попадет им под хвост. Приходишь ты на стадион, у тебя там флаг, ты его хочешь повесить на решетку – нельзя! Почему нельзя? Нельзя. Не положено. Почему не положено? И ответ на этот глупейший вопрос не могли получить очень долго.
В 1990-е годы из всех российских городов особенно дурной славой у фанатов пользовались милиция и ОМОН Нижнего Новгорода. Практически на каждом матче из-за непродуманных и просто жестких действий местной милиции и ОМОНа возникали драки между ними и фанатами. За это фанаты дали Нижнему Новгороду прозвище Омоновск-Сити. А началось все так.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Переступила черту милиция, я считаю, в девяносто втором году в Нижнем Новгороде. Тогда впервые местный "Локомотив" вышел в высшую лигу, впервые мы туда приехали – двести сорок человек. И началась какая-то кровавая неимоверная резня. Тогда же еще никто не думал, что должен быть гостевой сектор, что надо как-то разделять болельщиков, и нас посадили в самую кучу местных. Естественно, через пять минут начались конфликты, стали бросаться камешками, бутылками. И милиция, вместо того чтобы по всем канонам встать между нами, как они сейчас это делают, просто начала всех херачить дубьем. Продолжилось это все уже в полной темноте: они погнали всю толпу через кустарник в каком-то лесопарке. Там темно, абсолютно ничего не видно, и обезумевшие люди натыкались на деревья, потому что сзади шла шеренга и просто всех рубила направо и налево. Только у метро абсолютно осатаневший народ встал и решил биться насмерть, но ОМОН уже тогда вернулся на свои позиции. С тех пор каждый приезд любой московской команды – и даже немосковской – заканчивался драками с милицией. При том что с фанатами "Локомотива" у нас всегда были хорошие отношения.
Валерий "Сабонис", "Зенит" (Санкт-Петербург):
Беспредела много было. Зажигалки отнимали, ремни, ручки. Программки даже отнимали, говорили, вы их подожжете. Бывало, что закрывают ворота и в перерыве просто не выпускают в туалет. Естественно, люди начинают рваться, и "толкотня" образуется. Кто-то, проходя мимо, случайно задел милиционера плечом – тот его дубиной. Всё, понеслась. Или кто-то зажег файер – и сразу в толпу врубается десяток омоновцев с дубинами и начинает всех подряд крушить.
Андрей Малосолов, ЦСКА: