Вечера я проводил в кафешке "Тоно-Бенге", что на углу улиц Рабочая и Марксистская. Надеялся Сабину увидеть там. В наш первоначальный конфетно-тактильный период мы заходили туда послушать музыку и съесть по кусочку мороженого, которое называлось "Как раньше".
Сабина не появлялась.
Но зато пришла как-то, протиснулась через молодёжную среду её подружка Оня. Простенькая такая, некрасивая. Маленькая. Оня скользила, бегала по мне глазами, избегая встретиться с моими напрямую. И Оня сказала, что Сабина будет выходить замуж. Её парнишка, та самая порнозвезда моих немецких видеороликов, вернулся из армии. Он всё объяснил Сабине. И они помирились. Если даже он и был виноват, то Сабина его простила. Потому что любит его и любила всегда.
– И потом, – ты же понимаешь, – сказала мне Оня, – Родик же её первая любовь…
Старая, как мир, история. Классика жанра. Такое случается на каждом шагу.
Только для меня она была новой.
"Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас"…
"Что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем"…
Лицо Они в этот момент сделалось совсем безобразным. Бесцветные голубые глазки будто бы булькали в глазах от движения ресниц.
В старину гонцу с плохой вестью рубили голову.
Стало бы мне легче, если бы я сейчас отрубил голову Оне, а потом ещё и долго топтал её маленькое тело в джинсах с модными дырками?
Ладно. Пусть идёт. Ни топора под рукой. Ни – соответствующей эпохи.
И сделалось мне, как Маяковскому, когда он узнал, что умер Ленин.
Сабину я любил.
И поэтому и сейчас, в безнадёжной моей ситуации, оправдывал её. Ну, да, конечно… Первая любовь… Мне ли не знать, что это такое!.. И я бы простил.
Если бы из-под этого Родика она вернулась, снова пришла ко мне.
А Сабина ведь и не говорила мне ни разу, что меня любит. Сабина не виноватая.
Это я сам себе придумывал.
Забыться ей со мной хотелось. И она забывалась.
Я Сабину любил, а она со мной забывалась…
Да, ещё эта страшная уродина Оня что-то лепетала про то, что Сабина про меня переживает. Ей жалко, что всё так получилось. Но я совсем ещё молодой и у меня всё ещё впереди. И я себе ещё найду хорошую девушку. Молодую…
В общем, всё самое хорошее у меня ещё впереди. Не надо печалиться.
**************************************************
И они с Оней, в общем-то, оказались правы.
Я нашёл себе молодую хорошую девушку. Потом ещё одну. Потом – ещё. Случалось – был в постели и с двумя сразу. Верно мне прорицала прекрасное далёко моя бывшая Сабина – впереди у меня обнаруживалось очень много хорошего.
Я окончил школу, а потом институт. Стал учителем русского языка и литературы. Но ни одного дня по специальности не проработал. Друг Талгат пригласил к себе в маленькую фирму, которая занималась обслуживанием свадеб. Я неплохо снимал на видео, и это вдруг пригодилось. Заработки в фирме Талгата не шли ни в какое сравнение с зарплатой учителя. И уже через несколько лет я даже смог сам купить себе квартиру. Небольшую, двухкомнатную, но мне хватало. На улице с приятным литературным названием "Вяземская". Водил туда девчонок, и они хотели за меня замуж.
И, правда, всё было хорошо.
Но человеку же всегда чего-то не хватает.
И я решил… изменить Родине… Её… продать…
Россия – единственная в мире страна, в которой можно продать Родину. Хотя это и очень стыдно.
Вот Джеймс Ласт уехал из Германии в Америку – и ничего. Никто в мире, будто и не заметил его мерзкого поступка. Что он свою Родину продал.
Но неблаговидные поступки наших, советских граждан, сразу получали справедливую оценку в нашей стране.
Олег Видов, Людмила Белоусова и Олег Протопопов, Савелий Крамаров – изменники и предатели.
И Бродский не удержался, продал Родину, когда его из страны попёрли.
Ну и я, – думаю, – продам.
Правда, ни от кого не слышал, что кому-то за это деньги давали.
Сколько друзей за границу уехали – ни одному за продажу Родины не дали ни копейки.
Скорее – старались стянуть последние штаны.
Постепенно отпали варианты с Израилем, Южной Африкой, Америкой, Чехией. Обнаружилась лазейка в Латвию. Вот туда я и направил все свои усилия.
Латвия сказала: – Приезжай! Жду! Не знаю, как жила без тебя раньше!
В родном городе оставались некоторые формальности. В том числе – продажа квартиры. За которую, в отличие от Родины, я всё-таки надеялся выручить приличную сумму.
Все эти хлопоты, однако, ничуть не мешали мне продолжать работать в фирме Талгата и заниматься личной жизнью.
И вот пришлось как-то снимать свадьбу в небольшом посёлке. Управляющий нищим хозяйством выдавал, наконец, замуж свою дочь. У дочери, как и полагается у дочери управляющего нищим хозяйством, была квартира в Казани, "Мерседес", она каждый год отдыхала то на Тенерифах, то в Таиландах, но личного счастья не было. А годы шли. И вот, наконец – свадьба!
Я оператор дорогой, но такого и искали.
За время работы у Талгата у меня сложилась своя методика съёмок. К любому свадебному видео главное требования – чтобы было красиво. А красиво выглядят столы перед тем, как их обезобразят гости. Красиво выглядит невеста. Её наряжают подружки и всякие тётушки, вокруг хлопоты и кудахтанье. Тут и лица родителей, жениха – зачастую глуповатое, растерянное. Он ещё не знает точно, то ли это, чего он хотел в перспективе, когда лез в трусики к будущей невесте.
Но теперь уже всё, часовой механизм запущен. Обратного пути нет.
Тем более, что, чаще всего, часовой механизм уже давно тикает в животе невесты…
Я взялся снимать напитки и закуски, гостей, нарядных детишек, которые тут же путались под ногами. И увязалась за мной длинноногая дылда-девчонка, которой всё это казалось страшно интересным. Вначале просто за мной подглядывала, потом стала задавать разные вопросы. Мне это совсем не мешало, потому что по большому счёту на свадьбе мешает всё. Гости громко разговаривают, кругом толкутся. Заслоняют камеру. Нужно просто вписаться в это броуновское движение, стать его частью и тогда покажется, что всё нормально, что всё только так, а не иначе и должно быть.
Я и стал этой частью, вместе с прилипшей ко мне и к моей камере девчонкой. Её звали Леся, и Леся эта уже заканчивала одиннадцатый класс. Соплячка. Но я потом к ней пригляделся, и лёгкое моё раздражение по поводу её присутствия потихоньку стало меня отпускать.
Ноги у Леси были длинными, а юбочка коротковата. Как будто она из неё выросла. Так – была всё девочка, подросток, а потом вдруг одежды малолетки остались, а в них обнаружилась девушка, почти взрослая, с красивой кругленькой грудью, бёдрами, узкой талией.
Так из тесной скорлупки куколки, разламывая её, начинает появляться бабочка…
И мне даже стало нравиться, что эта бабочка с такой заинтересованностью стала вокруг меня порхать.
– А, можно и мне чуть-чуть поснимать? А вы сразу им кассету отдадите? У вас не кассета? А – что? Вы ещё и на компьютере будете обрабатывать? А вы мне не покажете, как вы эту свадьбу на компьютере будете делать?…
Много было у Леси вопросов. Я смотрел на её ноги и думал: – а, почему и не показать?… Жаль, что малолетка…
Леся оказалась прилежной ученицей.
Она была не из сельских, жила в городе. Даже недалеко от меня.
Мы смонтировали с ней на компьютере свадьбу. Потом поехали снимать другую, уже в городе. Мне было интересно с этой девочкой-девушкой. Развита она была не по своим семнадцати годам. Уже перечитала много книжек, свободно порхала в Интернете, опережала меня за монтажным столом, нажимая сочетания клавиш, в то время, как я пытался мышкой поймать нужный мне эффект.
У Леси, кроме её длинных ног, были ещё и длинные, прямые до пояса, светло-каштановые волосы. Она с ними, всегда тщательно вымытыми и в ароматах, приходила к нашим видеофильмам. Всегда ощущалось присутствие жевательной резинки. То мята, то – апельсин.
В основном очаровательная моя напарница приходила в джинсах. Конечно, как полагается, с большими дырками,… Но, случалось, что и в этих своих, подростковых одёжках-юбочках, платьицах, когда от случайного движения от девушки нужно было бы отводить глаза. И я их отводил сразу же после того когда схватывал, запоминал это прекрасное мгновение.
А ещё Леся на шее носила крестик. Девушка была православной.
Нет! Нет! И – нет!!!
У меня и в мыслях никаких не было про эту Лесю. "Лолиты" мне не нравились ни у Набокова, ни в жизни. Это и скучно и – преступно. Семнадцать лет Леси это, конечно, уже не младенец, но – соплячка. С ней вместе шутить было хорошо, хохотаться. Ездить на съёмки. Спорить за монтажным столом. Пить вместе чай с бубликами. Но – чтобы у меня о чём-нибудь ещё с Лесей заводилась мысль – такой мысли и близко не было!
А тут и весна пришла. И Леся объявила, что это у неё восемнадцатая весна. В мае восемнадцать. И Леся сразу становится и выпускницей школы, и совершеннолетней.
И Леся с блеском оканчивает свой одиннадцатый класс. Прибегает, конечно, ко мне с ворохом похвальных грамот, дипломами, аттестатом зрелости. Наверное, даже ещё и домой не заходила.
Я быстро смотался за тортиком. Цветами. Свежий чай, сгущёнка. Нет – "сгущённое молоко", цельное.
Сам радовался – будто это я только что школу с отличиями закончил.
Когда Леся уходила, она уже от двери подошла ко мне близко-близко, привстала на цыпочки и неумело, с причмоком ткнулась в мои губы.
Повернулась и почти выбежала из комнаты.
Нет… Уже не Лолита…
Леся собиралась стать учительницей и готовилась поступать в пединститут. Всё это время не забывала обо мне. Слала СМС-ки, звонила. Я был в курсе всех её успехов.
У меня же своих дел было полно.
Продажа квартиры затягивалась. В городке нашем то и дело закрывались предприятия, на улицы выбрасывались сотни безработных. И они разъезжались по другим городам и странам в поисках лучшей жизни. Тоже, как и я, старались продать Родину, квартиру, чтобы было на что содержать семью.
Хорошо ещё, что у меня семьи не было.
Женился бы на Сабине по молодости, по глупости и мыкался бы теперь. Ещё бы и с детьми.
То, что сейчас есть работа у Талгата – ничего ещё не значило. Уже приходили к моему шефу всякие органы. Повысили плату за аренду помещения, пожарные затребовали существенной переделки дверей и потолков. После уплаты всех налогов и контрибуций оставались крохи, которые нужно было ещё распределить между тремя сотрудниками, да ещё и самому среди них как-то прилично выглядеть.
Вообще Талгат уже собирался уехать в Казахстан, на свою историческую родину. Эту, где родился, продать, а на историческую – вернуться. Там, как рассказывали ему друзья, с бизнесом попроще.
Особенно, если ты к тому же ещё и казах.
В общем, Талгат, как и я, сидел на чемодане.
На свою квартиру, где осталась только широкая кровать и стол с парой стульев, я иногда приводил девчонок. Чтобы поддерживать форму. И вообще – для здоровья. Без всяких обязательств.
Встретились, перепихнулись – и в разные стороны.
И попадались-то тоже такие, которым "для здоровья"…
И вот на этом нервном, постоянно меняющемся, фоне, звонит мне Леся: – Ура! Поступила!
Большой праздник.
Нужно бы как-то отметить.
Пока лето – можно съездить на нашу речку Орь. Водичка чистая, тёплая. Я идеей этой с Лесей поделился и услышал, как она на том конце нашего эфира даже запрыгала от радости.
Ух, какая же она хорошенькая и нарядная подбежала к моей машине! Я уже ей, как взрослой, цветы приготовил. Привет! Садись! А Леся, как будто мы родственники, запросто так даже меня приобняла и со смехом чмокнула в ухо. Лёгонькое пёстрое платьице. Коротковатое, но уже по-взрослому. Сумочка.
И пахнет девчонка вся так приятно, как роскошный цветок…
Обычно, когда встречаются парень с девушкой, то мысленно они всё-таки прокручивают возможные варианты развития отношений. В том числе и самые смелые.
Смелых вариантов в отношении Леси у меня никаких не было.
Для меня она всё-таки оставалась школьницей, соплячкой. С которой только пошутить.
На которую можно свалить отснятый видеоматериал, а самому в это время повести к себе на квартиру "для здоровья" очередную девицу.
И вот мы на речке.
Простелил я на травке красивый коврик, выставил пластмассовые фужеры, достал "Абрау-Дюрсо", коробку "Рафаэлло". Шампанское ещё не нагрелось – я долго выдерживал его в холодильнике, а потом сразу с Лесей – на бережок.
– Сейчас я только купальник надену, – весёлая Леся побежала в кустики. Через минуту появилась.
Ну…
Какая, однако, девушка выросла!
Груди плотненько заполнили тонкий, слабенький, лифчик. Размер где-то второй, но уже ближе к третьему. Бикини с тщательно выбритой зоной бикини.
Я представил, как в ванной Леся намыливает себя и бреет, готовясь к предстоящему свиданию.
Какие варианты отношений она предполагала, собираясь поехать со мной на речку?
И пошли мы с Лесей купаться. Девушке хотелось движения, она обрызгивала меня водой, убегала от меня по песчаной косе. И я включился в эти игры.
Очень естественно как-то получилось, что стали мы в воде обниматься.
Наверное, тут ещё и шампанское подействовало.
И я сначала плечи Лесины целовал, шею, потом уже и – губы.
Когда, в какой момент случился тот самый – Первый для Леси поцелуй – я даже и не знаю. Но один как-то неожиданно затянулся – наверное, это и был Он… И Леся вся обмякла, прижалась ко мне. У меня же, наоборот, всё напряглось. Я целовал апельсиновые губы, прижимал к себе мокрое, скользкое тело девушки и уже хотел сорвать, разорвать на ней те крохотные лоскутки ткани, которые она называла купальником.
И Леся, конечно же, это почувствовала.
Нельзя было не почувствовать эту согнутую, почти стальную, пружину, которая прижалась к её бедру. Но не испугалась и не отстранилась. И поцелуй наш длился, длился.
И руки мои гладили сверху до низу девичью спинку, груди Леси уже чувственно прижимались к моей волосатой груди.
Леся ещё не знала, как завлекать мужчин, как их очаровывать. Но это у неё выходило само собой. С генами это всё в девочках. Учиться им этому совсем не нужно…
Но я события не торопил, тем более – не думал их опережать.
Мы же не… а – купаться приехали. Отмечать поступление Леси в институт.
Через пять лет она станет, как и я, учителем русского языка и литературы.
Я заглянул в увлажнённые, ждущие и зовущие Лесины глаза, но поцелуи наши, уже почти с вертикальным петтингом, приостановил: – Ну, что? Пойдём на берег, выпьем ещё шампанского?
– Пойдём! – Леся даже обрадовалась, что то, чего уже ей явно хотелось, но чего боялась, я делать не стал.
После десерта мы опять побежали в речку. Где уже обнимались вовсю и целовались.
В воде, как в невесомости. Я кружил девушку в воде, переворачивал её, окунал.
И лифчик соскальзывал с прекрасных округлостей Леси, и садилась она верхом то мне на руку, согнутую в локте, то на коленку…
Я ещё много и долго целовал, гладил кругом и трогал доверчивую девчонку на коврике, сдвинув в сторону пустые фужеры и сладкую нашу закуску.
Я на Лесе лежал, беспрепятственно трогал её. И голые гладкие её ноги сплетались с моими волосатыми и – раздвигались, позволяя мне лечь на неё адресно, так, что стальной мой в плавках бугор прижимался прямо к девичьему лобку, едва прикрытому мокрым лоскутом купальника.
Пока она совсем устала.
Обессилела.
Ну, значит – пора ехать домой.
Мы встали. Я свернул коврик.
Я сказал, что не обязательно Лесе бежать в кусты, снимать купальник. Потому что я отвернусь.
Но сам обманул.
В тот момент, когда она всё с себя сняла и собиралась надеть бельё и платье, я повернулся.
Леся не ожидала.
Инстинктивно прикрыла себя ладошкой между ног, другой рукой – груди. Сжав коленки, полуприсела.
И остановилась в этой позе статуи, юной богини.
А я подошёл к ней и снова к себе привлёк. Нашёл губы и снова осторожно, нежно, долго поцеловал…
И руки Леси не стали ничего от меня прятать.
Они обвились вокруг меня, и девушка ещё чуть привстала на цыпочки, чтобы целовать её было удобнее…
Потом я всё-таки дал возможность богине моей одеться, и мы поехали в город…
*************************************************
Со школьницами, даже со вчерашними, заводить серьёзные романы мне не хотелось. Круг тем, на которые с ними можно разговаривать, всё-таки ограничен. Проводить с ними курс молодого бойца, вместо того, чтобы сразу просто получать удовольствие – тоже перспектива не для меня. Это на любителя. Пусть этим занимаются всякие Гумберты, которым интересно озабоченным своим черенком в бревно тыкать.
Леся, безусловно, меня забавляла, но – не более. Девочка, конечно, уже созрела. Ну и пусть ищет себе ровесника, товарища по песочнице. Вместе как-то во всём разберутся.
И, после памятной поездки на речку я Лесю не тревожил. Ко мне то Ирка приходила с Заовражной улицы, то Сарима. Им я тоже нужен был "для здоровья", пока кто-нибудь замуж возьмёт.
Ирка, правда, замужем уже была, но это не важно.
Но совсем из виду моя юная подружка Леся не пропадала. Позванивала на мобильник, чтобы обсудить какой-нибудь пустячок по видеомонтажу, присылала короткие сообщения.
А я показывал потенциальным покупателям свою квартиру и жил уже и мыслями и одной ногой в Латвии.
Но вот случился как-то непредвиденный казус.
Не пришла Сарима. Вроде договорились, а к назначенному часу моя "скорая помощь" не подоспела. А я уже настроился. Душик принял, широкую свою кроватку расстелил, приготовил. И тут облом.
Я стал названивать Ирке. Но она почему-то не брала трубку. Звонил до мозолей на пальцах – всё впустую.
Вот тебе, братцы, и Шерлок Холмс, "Пёстрая лента".