- Не припомню такого, Вик. - Терри встает и идет к выходу. - Но я знаю, что некоторые из них пользуются заведением. Я спрошу у телок… по-тихому, конечно.
- Молодчина, Терри, - бросает Пуф, а затем резко понижает голос. - Я не могу просить об этом Кельвина, потому что телки ему ничего не рассказывают. Они его недолюбливают.
Терри молчит, но про себя произносит: как будто тебя они любят, сукин ты сын.
Пуф расспрашивает о сауне. Терри говорит, что все в порядке, но Джинти по-прежнему не нашлась.
- Как сквозь землю провалилась.
- Чертовы шлюхи! - Интонация Пуфа на секунду дает трещину, но затем, уже в более сдержанном тоне, он добавляет: - Она была хорошей рабочей лошадкой. Надеюсь, она не сбежала в заведение Пауэра. Найди ее, Терри.
- Да я уже все глаза проглядел, - говорит Терри и смотрит, как на парковке хлещет дождь. Он делает шаг в сторону и автоматические двери открываются. Шаг назад - и они закрылись.
- Найди ее, - повторяет Пуф, теперь уже с ноткой озлобленности. - Она должна уяснить, что от меня, сука, не уходят, не сказав ни слова. Со мной такое не прокатывает.
Может, и правда, думает Терри, настало время перестать про себя называть Вика Пуфом.
- Хорошо, Вик, сделаю все, что смогу.
- О другом и не прошу, приятель, но, насколько я тебя знаю, этого будет более чем достаточно. Верю в тебя всем сердцем, - зловеще произносит Пуф и вешает трубку.
По природе своей Терри не из робкого десятка. В свое время он сталкивался со множеством ревнивых мужей и приятелей, попадались и те, кого разрушительные страсти доводили до безумия. Но от слов Пуфа, некогда бывшего презренным объектом насмешек, теперь по спине пробегают мурашки, и Терри ничего не остается, как содрогнуться украдкой.
Как только он делает ногой движение в сторону, двери снова открываются. Боковым зрением он видит, что за ним кто-то наблюдает. Невысокий худой человечек с редкими волосами на макушке и обильной шевелюрой на висках. Это парень Джинти, единокровный братишка, которого Терри видел в "Пабе без названия". Наверное, пришел навестить старого козла, размышляет Терри.
Джонти подходит к нему. Он выставляет вперед ногу и раздвижные створки открываются. Затем закрываются. И снова открываются. Наконец он смотрит на Терри.
- Поставишь ногу сюда - открывается. Поставишь туда - закрывается. Точняк.
- Все четко, - кивает Терри.
Джонти продолжает открывать и закрывать двери. Мужчина в форме охранника в дальнем конце коридора уже насупил брови. Он встает и идет в их сторону.
- Открылись. Закрылись, - говорит Джонти.
- Лучше перестать, приятель. Вон уже идут.
- Ой, - произносит Джонти. - А мне оставить их открытыми или закрытыми?
- Закрытыми, - отвечает Терри, берет Джонти за руку и подтаскивает к себе.
Охранник останавливается в нескольких шагах, держа большой палец на ремне своих фланелевых брюк. Несколько секунд он еще рассматривает их, а затем поворачивается и возвращается за свой стол. Терри выдавливает жиденькую улыбку:
- Ты ведь младший брат Хэнка, верно?
- Точняк, Джонти Маккей! Это я. Точняк. Ага. Ага.
- А я Терри. Терри Лоусон. Я старший брат Хэнка, ну, точнее, старший единокровный брат.
Джонти смотрит на Терри, он под большим впечатлением.
- Так это что, значит, ты мой брат и все такое?
- Единокровный брат, ага. Но здесь нечему особенно радоваться, это не то чтоб джентельменский клуб.
Кажется, это соображение заставляет Джонти немного приуныть.
- Мне всегда говорили, что есть и другие, ага, говорили. Моя мама и тот. Точняк, ага, ага. Другие.
- Их полно, дружище. Так, значит, твоя фамилия Маккей?
- Ага, потому что я ее поменял, как Хэнк и Карен, мои брат и сестра, когда мама стала встречаться с Билли Маккеем. Точняк, Билли Маккей. Пеникуик. Точняк. Но на самом деле я Джон Лоусон.
- Четко, - говорит Терри. - Значит, ты собрался его навестить?
- Точняк, собрался. А ты к нему пойдешь?
- Может быть, в другой раз, приятель.
Джонти кивает в ответ и собирается уходить:
- Увидимся, Терри! Увидимся, друг!
- Договорились, приятель, - улыбается Терри, провожая его взглядом.
Терри остается ждать Элис, он закуривает сигарету из пачки, которую взял вчера вечером в гольф-клубе, после того как Ронни выиграл у этого потного профессионала на последней лунке. Терри бросил курить восемь лет назад. Слава яйцам, доктор ничего не сказал насчет табака и наркотиков, хотя, вероятно, будет разумно предположить, что, имея серьезные проблемы с сердцем, нюхать кокос - и это в первую очередь - не лучшая идея. В конечном счете, осознав свою слабость и поймав хищный взгляд охранника, Терри сминает наполовину недокуренную сигарету и, вспомнив Джонти, открывает двери и щелчком выбрасывает окурок на улицу. В продолжение большей части следующих десяти минут он не сводит глаз с торгового автомата, борясь с желанием купить плитку "Кэдбери", пока наконец не появляется его мать. Вид у нее болезненный; Терри словно видит ее впервые в жизни, он чувствует порыв взять ее за руку, но она отстраняется.
Двери со свистом открываются, и в больницу входят две девушки. Даже несмотря на подавляющие эрекцию бромистые таблетки, которые ему выписали, Терри чувствует, как его корень посылает намеки. К удивлению Элис, Терри отворачивается к стенке.
- Там наверху был этот странный парнишка, - говорит Элис, морща от отвращения губы, - все подглядывал в окно, да так и не зашел.
Терри кивает в ответ, пока они пересекают парковку под тоскливой моросью:
- Да, я уже видел его раньше. Это малыш Джонти. Из тех ублюдков, что заделал этот старый хер, после того как бросил тебя!
Элис аж передергивает, Терри открывает перед ней дверь кэба. Она залезает внутрь, Терри садится на свое место, заводит мотор и выезжает с парковки. Он весь поглощен лишь одной мыслью: У МЕНЯ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ ЗНАТНОГО ЗАЕЗДА. Проходит какое-то время, прежде чем он замечает, что мать обращается к нему:
- Терри! Я с тобой говорю! Ты что, даже не спросишь, как у него дела?
- Ты сказала, что этот говнюк умирает, так что, полагаю, ничего не изменилось.
Желаемый эффект достигнут, Элис свернула шарманку, но она так обмякла на жесткой обивке кэба, что Терри даже почувствовал укол совести. Его мать с грустью произносит:
- Похоже, осталось уже недолго.
Терри не находит в себе ни капли сострадания или жалости к Генри. Даже теперь степень его ненависти к этому человеку потрясает его самого. Он с огромным облегчением высаживает Элис в Сайтхилле. Когда она выходит из кэба, дождь уже прекратился, но небо все еще затянуто черными тучами. Элис робко произносит:
- Донна хочет поехать навестить его. Показать ему Кейси Линн.
- Что? - Терри вытягивает назад шею. - Да она даже не знает этого ублюдка! А теперь она еще и ребенка ему показать решила?
- Она и отца-то своего едва знает, поэтому я не могу винить ее за желание познакомиться с дедом, - тихо произносит Элис, скорее удрученно, чем с вызовом, и Терри приходится смолчать, он заводит мотор и, не прощаясь, уезжает. Он направляется прямиком в центр города.
Снова зарядил дождь, теперь он падает вниз хлесткими пластами, и Терри включает дворники, безрадостно лавируя в однообразном потоке машин. В течение многих лет он жонглировал множественными связями, прошел через бесчисленное количество стычек и потому верил, что жизнь без сексуальной активности будет хотя бы более понятной. Но кажется, вместо этого она становится еще более запутанной, чем раньше, и все это без какой бы то ни было компенсации. Терри решает отправиться обратно в Лит, в сауну.
Там он обнаруживает за стойкой Кельвина. Терри не может смотреть в эти прищуренные, как у землеройки, глаза без мысленно мигающей перед взором надписи "ЖЕСТКИЙ НАЕБЩИК" у себя в голове. Хотя Кельвин никогда ему не звонил, они все же обменялись номерами, дабы соблюсти тупой бизнес-протокол, и Терри вбил его номер под упомянутым выше наименованием.
- От Джинти по-прежнему ничего? - машинально спрашивает Терри.
- Нет, и Вик не в восторге, - ехидно заливается Кельвин. - Он любил немного поразвлечься с этой шлюхой, - сообщает он, пока Терри продолжает буравить его взглядом. - Но ты можешь проверить ту пивнуху на Джордж-стрит, куда она приходит каждую субботу. "Бизнес-бар", точно.
- Ясно, - кивает Терри, - я знаю парня, который его держит.
Он сразу понимает, что ему не стоило делиться этой информацией, поскольку глаза Кельвина тут же пускаются в такой пляс, который даже из космоса невозможно не заметить.
Затем раздается звонок от Сары-Энн, Терри поднимает трубку и попадает под град обвинений:
- Где ты? Где ты был?
Он уходит в другой конец комнаты, подальше от ушей Кельвина.
- Дела.
- Ну еще бы! - ревет Сара-Энн. - Ты никогда не думаешь ни о ком на свете, кроме себя!
Терри уже собирается сообщить о своей болезни, но вовремя спохватывается. Рядом на диване сидит пара девчонок, они болтают и пьют кофе. И потом, правило номер один: ни хера им не рассказывай.
- Отвозил мамку к отцу в госпиталь, потом помогал приятелю искать одну тёлу с работы. - Он повышает голос, чтобы всем были понятны его мотивы. - Она пропала без вести.
В трубке ненадолго воцаряется тишина, которую Терри принимает за признак типа раскаяния. После этого следует проникновенное:
- Когда я смогу тебя увидеть?
- Я звякну тебе утром. Без всяких, у меня тут сейчас ни минуты свободной.
- Обязательно мне позвони! Мне нужно с тобой увидеться!
Всего пару дней назад Терри думал о Саре-Энн как о красивой женщине, чье общество воодушевляло его. Теперь, когда он не может ее трахнуть, он видит в ней только лишнюю суету и обузу.
30. На Бога уповаем. Часть 3
Эта непривычная тишина во время поездки в Масселборо - ни звука, кроме слабого дыхания Терри и гудения работающего мотора, - начинает, черт возьми, действовать мне на нервы. Я снова залезаю в телефон, просматриваю письма и наблюдаю в окно за тем, как солнечный свет сверкает в голых кронах деревьев. Хоть какой-то признак того, что Бог еще не совсем позабыл это место.
Наверное, Терри единственный в мире человек, которого я ни разу не хотел уволить. Почему? Вот вопрос, который не дает мне покоя все время, что мы едем в гольф-клуб. Я владелец бизнеса, и что я привык проверять первым делом, так это резюме сотрудника. Я звезда (охренительная, невъебенная ЗВЕЗДА) телешоу, в котором я без конца делаю упор на один и тот же, черт возьми, принцип. Так почему же я нанял Терри, какого-то прощелыгу с окраины, ровным счетом ничего о нем не зная? Думаю, дело в том, что ему ничего от меня не нужно. И в том, что он ответил "нет". Но он же мой ебаный водитель и при этом раздает мне указания направо и налево! Я терплю от него такие выходки, которые в жизни никому не спускал!
Господи, дай мне сил не идти на поводу у этого необъяснимо харизматичного кудрявого засранца с его проклятыми наркотиками из гетто…
И все же, черт побери, я должен признать, что видеть Терри в таком подавленном состоянии просто невыносимо. Должно же быть хоть что-то, чем я смогу его развеселить. И тут меня осеняет.
- Знаешь, Терри, как только я проверну это дельце и заполучу вторую и третью бутылку "Боукаллен тринити", мы с тобой откроем одну из них и как следует приложимся!
- Ага, - угрюмо отвечает Терри, так, словно я предложил ему всю жизнь питаться по продовольственным талонам, - но ведь ты говорил, что эти три бутылки вместе составляют финансовое вложение. Что весь смысл в троице, а две бутылки по отдельности - это голяк.
Не знаю, что это еще за "голяк" такой, - какое-то местное обозначение фунта или что-то вроде "полсоверена", как эти придурки здесь говорят.
- Так и есть, черт возьми, но жить нужно на широкую ногу! Если я заполучу две другие, то они и станут финансовым вложением. Просто открыто сообщу, что третья была употреблена. Тогда спрос на две оставшиеся еще и вырастет, к тому же мы состряпаем какую-нибудь дерьмовую историю для прессы о том, почему нам пришлось выпить третью бутылку! Ну же! Приговорим засранца, устроим себе праздник, мать его!
Особого воодушевления Терри не проявляет.
- Ронни, ты делишь шкуру неубитого медведя, на данный момент у тебя только одна бутылка. Не стоит считать это дело решенным.
- Заканчивай эту лузерскую болтовню, Терри. Мысли позитивно и бери от жизни самое лучшее! Все заранее известно. У меня гандикап пять, у него семь, я шесть раз один на один играл с этим придурком из Дании и выиграл пять из шести! Да ладно, приятель, подумай еще разок, это бутылка виски стоимостью в сто тысяч долларов - самый дорогой виски в мире за всю историю, и выпьем эту бутылку мы, чтоб ее… Готов поспорить, что ты в предвкушении, а?
- Жду не дождусь.
Я хочу докопаться до причины этой проклятой перемены настроения.
- Эта малышка, по которой ты сохнешь, она достала тебя, что ли? Старушка Оккупай? Черт бы с ней, не волнуйся ты из-за такого дерьма! Помнишь, что ты говорил насчет маршруток и девок?
Терри пожевывает нижнюю губу, словно собирается что-то сказать, но в итоге решает промолчать. Мы паркуемся на стоянке и идем в клуб, чтобы пропустить по стаканчику. Мы остановили выбор на Масселборо, потому что Мьюирфилд слишком популярен. В бар ведет темный и узкий коридор. В конце его какое-то сияние намекает на "свет в конце тоннеля", но не гарантирует его. Кажется, что шотландцы подчинились окружающей их снаружи темноте и перенесли ее не только в архитектуру и дизайн, где то и дело возникают темные закоулки, наводящие на мысли о потайных комнатах, но и в свои души, где тоже хватает неприметных и мрачных закутков. К нам присоединяется агент, Милрой. Этот заполошный на вид парень похож на владельца похоронного бюро, с короткой стрижкой на лысеющей голове и нервными серыми глазами жертвы, которая ждет, что на ее задницу вот-вот обрушатся новые бедствия. А вот кто заслуживает настоящей порки, так это ублюдок Мортимер, который до сих пор не появился здесь с бутылкой виски.
Я набираю его номер, и он отвечает, что только что выехал из эдинбургского аэропорта, потому что его рейс из Лондона задержали. Брехня в пользу бедных!
Я звоню Ларсу, чтобы сообщить об этом, и, разумеется, он совсем не рад этой новости, но ему становится лучше, когда я предлагаю сыграть партию в гольф. Он и его прихвостень, с которым Терри здоровается за руку, приезжают некоторое время спустя. Ларс говорит, что много тренировался и хочет удивить меня, когда мы будем разыгрывать бутылку, поэтому сейчас он предпочел бы сыграть раунд со своим партнером, этим светловолосым нацистом-головорезом с голубыми глазами-лазерами, беспрестанно выискивающими, что бы уничтожить. Мы отпускаем их вперед, а сами решаем сыграть вдвоем с Милроем. Терри берет на себя роль кедди, но сам просто украдкой разговаривает по телефону - наверное, с какой-нибудь киской, может быть, даже с малышкой мисс Оккупай, а игра тем временем идет своим чередом.
В конце концов появляется Мортимер, на нем плащ и кожаные перчатки, он несет виски в обычной холщовой сумке, как я ему и велел. Он собирается открыть рот, но я решаю, что в качестве наказания этот говнюк будет в течение всей игры сопровождать меня на поле. Ебать его в зажатые ягодицы! Он, конечно, берет под козырек, но на лице у него такое выражение, будто на нем всю ночь пахали.
Агент Милрой определенно неплох, у него десятый гандикап, но за нами плетется парочка ослов, и на каждой метке они отпускают комментарии по поводу того, как медленно мы играем. У одного парня темные, жирные волосы и истощенное лицо, он без конца моргает, словно какая-то подземная тварь, не привыкшая даже к такому скудному освещению. Второй придурок, более коренастый, с каштановыми волосами, почти неподвижен, но при этом глаза его хитро вращаются в глазницах взад-вперед. От обоих попахивает проблемами и криминалом. И вот на девятой лунке, перед узким фервеем, окруженным большими деревьями, как раз в тот самый момент, когда я собираюсь сделать первый удар, этот козел с иссохшим лицом кричит мне, что они хотят пройти этот участок первыми!
- Что? Ушам своим не верю.
- Вы должны дождаться своей очереди, - говорит Мортимер.
Этот кретин не обращает на Мортимера никакого внимания и смотрит прямо на меня.
- Да вы пиздец какие медленные, пацаны. Я хуею.
- Ждите своей сраной очереди! Кем вы, блядь, себя возомнили?
- Ах ты, сука, ебаный янки! - говорит жирный локон и, выскочив вперед, влетает мне лбом в лицо!
Контакт был минимальный, но ведь был, и, уже предвкушая судебную тяжбу, согнувшись пополам и держась за нос, я пячусь назад, совсем как эти педики-футболисты по телику.
- Ублюдок! Вы видели, что он сделал? Все это видели?
- У вас будут серьезные юридические проблемы, - рявкает Мортимер, приходя мне на помощь и помогая встать прямо.
Милрой подходит и спрашивает, не сломан ли у меня нос.
- Да я его едва тронул! - кричит виновник. - Не было никакого контакта!
И тут вперед выскакивает Терри:
- Я тебе, сука, покажу контакт, на тебе, хуйло! - Он выхватывает стальной паттер и вмазывает волосатому прямо по голени!
Этот дрочила вскрикивает и падает на землю.
- Ох, сука… ты мне, блядь, ногу сломал! - кричит он и смотрит на нас.
- В следующий раз череп проломлю, мудила ебаный. - Терри смотрит на него сверху вниз.
Более крепко сложенный дружок этого правонарушителя стоит рядом, сжимая и разжимая кулаки.
- Тебе тоже по ебалу накатать, а? - спрашивает Терри.
- Не-не, - отвечает темноволосый и начинает пятиться.
Отделавшись от Мортимера, я показываю рукой на преступника, которого уводит его сподручный:
- Вы на нас напали, я вас засажу!
- Он ударил моего друга! - Подельник указывает на Терри.
- Это была самооборона, говнари ебаные!
- Съебывайте отсюда нахуй, чмошники, давайте! - кричит Терри, размахивая паттером.
Тогда эти парни собирают свои вещички и сваливают, хромающего урода поддерживает его дружок.
- Спасибо, Терри. - Я киваю Мортимеру. - Мы должны вызвать полицию…
- Нет уж, оставьте, - говорит Терри. - Запомни, копы нахуй не нужны. Черт возьми, Ронни, ты же, кажется, бунтарь, чертов разбойник, а не какая-то привилегированная манда из Лиги плюща. - На этих словах он смотрит на Мортимера, и тому приходится это проглотить.
Слова Терри заставляют меня задуматься.
- Пожалуй, что так, но ведь он…
- С тобой все в порядке, парень просто рисовался, хотел тебя припугнуть. Если бы он и вправду хотел тебя уделать, он бы так и поступил. Положение у него куда более отчаянное, чем у тебя.
- Мне неприятно это признавать, но он прав, - говорит Мортимер. - С полицией у тебя здесь дела не заладились, Рон. Нам незачем еще сильнее компрометировать сделку в Ист-Лотиане.
Я смотрю на этого придурка, который ковыляет прочь вместе со своим дружком. Затем награждаю Терри широченной улыбкой:
- Ну и вмазал же ты этим ублюдкам! Черт возьми, Терри, да ты просто бешеный!