- Я проклят, это она меня наказывает, нельзя было её красть. Я уже не чувствую тела, руки, ноги, все будто каменное. Дышать тяжело. Вот! Возьми! Верни её на место! Верни, не то худо будет всем. Она чудотворная! Огромных денег стоит, - он сунул Насте в руки сверток, - ты её не крала, тебе ничего не будет, только надо вернуть её на место, слышишь, иначе будет беда.
Настя развернула сверток. В руках, струился слабым светом отраженных уличных фонарей образ божьей матери. Видно было, что ему не одно столетие. Воздев к верху руки, Богородица держала на коленях младенца и святой Николай со святой Марией Египетской дополняли рисунок иконы. Мужик дернулся и прохрипел:
- Стена! Стена необоримая! Верни… в Тобольск…
Он вытянулся, и голова его поникла. Аника стоял, не веря своим глазам. Сначала закрыли цирк, потом в его квартире девушка с явно непростой биографией. Потом краденые деньги, теперь еще какая - то невероятная икона и труп в его комнате. Это было слишком. Настя обернулась и вопросительно смотрела на него:
- Простите ради бога, я причинила вам столько беспокойства. Что же теперь делать?
Он видел тоску и мольбу в её глазах. Они сражали его наповал. Он не мог прогнать её, не мог отказать ей:
- Ложитесь спать!
- А он? - Она кивнула на мертвого, - что с ним?
- Я справлюсь!
Взвалив тело на плечо, Аника взял саквояж с деньгами и вышел из комнаты.
Не решившись раздеться, Настя легла на кровать, укрыв ноги цветастым одеялом. Сверток с образом остался лежать на столе.
* * *
Настя почти уснула, когда в предрассветной тишине послышались шаги. Аника вошел в дверь, и устало опустился на кресло. Молчание повисло стеной. Настя не решалась задавать вопросы и, не отрываясь, смотрела на его лицо, усталое, с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами. Казалось, он засыпал. Настя любовалась его чертами лица, в нем все было так гармонично. Она тихонько встала и, подойдя к нему, прикоснулась к его плечу. Он вздрогнул:
- А… это вы…
- Простите, я только хотела предложить вам лечь на кровать. Вас не было почти всю ночь.
- Вам больше ничего не угрожает.
- Что? Но как…
- Я положил труп и саквояж на улице и вызвал околоточного. В результате деньги возвращены хозяину, а объявления о вашем розыске снимут со столбов уже утром.
- Вы! - у Насти не было слов, - вы волшебник. Как же вам удалось?!
- Жена околоточного обожает цирк и, как оказалось, моя горячая поклонница. Бедняге ничего не оставалось делать, она зашла вечером к нему, когда шел допрос, и увидела меня. Ох, и досталось бедолаге. Он готов был на все, лишь бы угодить жене и избавиться от меня. А это, - он кинул на стол пачку червонцев, - щедрая благодарность вашего хозяина за найденный капитал. Думаю, вы заслуживаете компенсацию от этого подонка. - Он вымучено улыбнулся и лег на кровать. - Простите. Я просто умираю от усталости. Кстати, можно у вас поинтересоваться, что вы собираетесь делать?
Настя опустила голову и вполголоса произнесла:
- Идти в Тобольск.
Аника сел на кровати и уставился на неё.
- Идти куда?
- В Тобольск. Вы же слышали слова того человека, - она взяла в руки сверток с образом, - её надо вернуть.
- Вы рехнулись?! Отнесите её в какой-нибудь храм, и пусть люди, которым положено этим заниматься её возвращают.
- Вы не поняли! - Она горячо возразила, - это не шутки, вы видели, что случилось с человеком, который её украл, - он умер!
- Да, но причем здесь вы!
- Он дал её мне, понимаете, мне! И я должна её вернуть на место, искупить его грех, тогда он будет прощен, я не могу отказать в последней просьбе умирающему, именно я должна её вернуть, - она развернула сверток и посмотрела на образ, - и она это знает. У меня просто нет другого выхода.
- Но как вы собираетесь это сделать? У вас ни денег, ни документов, вы даже не знаете, куда именно вам надо идти.
- У каждого свой крест. И, - она улыбнулась, - я думаю, она сама меня приведет.
- Возьмите, - он кивнул на пачку червонцев, - они вам пригодятся.
- Спасибо вам, - Настя завернула образ в полотно и направилась к выходу. Аника встал и подошел к окну. Настя тихо проговорила:
- Спасибо вам, правда, большое спасибо, но от этого человека денег я не возьму. Она откинула косу за плечо и, открыв входную дверь, обернувшись, проронила:
- Прощайте!
Аника глядел в окно. Внизу, на противоположной стороне тротуара, он увидел того самого бородатого мужичонку, который сидел с Акакием Петровичем. Он внимательно следил за домом и выходом. Из-за сапога виднелась рукоятка кинжала. Аника кинулся вслед за Настей и ухватил её за руку как раз в тот момент, когда она собиралась, было открыть дверь на улицу:
- Вы должны вернуться!
Настя испуганно замотала головой:
- Нет, прошу вас, не надо…
- Это я прошу вас, вы должны это увидеть.
Она неохотно поднялась за ним назад в комнату. Аника подвел её к окну:
- Видите того типа?
- Да, обыкновенный человек…
- Это Лука.
Аника слово в слово передал ей разговор, состоявшийся в трактире, которому он стал случайным свидетелем.
- Так значит, - Настя начинала понимать, что случилось, - значит, именно за ней они охотятся. - Она прижала сверток к груди, - они хотят продать её, вывезти из страны…
- Именно так!
- Но как он узнал, что икона здесь?
- Думаю, за мной следили от самого участка. Ведь при мертвеце иконы не было найдено, а ваш хозяин знает, что саквояж с деньгами был у вас. Они думают, что и вы, и икона у меня.
- Втянула я вас в историю…
- Да уж!
- И что же мне теперь делать?
- Ждать. Ждать, пока я не придумаю, как нам выбраться отсюда незамеченными.
- Нам?
- Ну, - Аника смущенно кашлянул, - если вы конечно не против. И потом, ну не могу же я позволить вам одной пересечь страну, с таким ценным грузом… - он осекся, - я навязываюсь…
- Я очень, очень вам благодарна! - Настя кинулась, было, ему на шею, - я даже не могла на это надеяться. - Засмущавшись своего порыва, она отошла от Аники, и стала теребить свою косу. - Я доставила вам столько хлопот.
- Признаться, мне нужна была небольшая встряска, - после закрытия цирка мне этого очень не хватало. Давайте дождемся вечера, потом я попробую что-нибудь придумать.
Аника лег на кровать. Настя свернулась клубочков в кресле.
- Вы давно в цирке?
- С детства. Мои родители были цирковыми.
- И вы с детства выступали?
- Я помню свое детство на манеже. Мы много колесили по России матушке. Мои родители были акробатами. Жилось нам тогда совсем несладко. Днем мы, все артисты, репетировали и дежурили у дверей директора в ожидании причитающихся денег. Я был совсем мальчишкой. Он не разрешал работникам цирка входить к нему, пока он сам не смилостивится и не вышлет спасительный полтинник, которому мы всегда были рады. Так ежедневно выклянчивали мы заработанные деньги. Кормились у бедного еврея, содержащего погребок напротив цирка. Он варил нам картошку и разрезал одну селедку на десять частей - ему с этого дела нужно было еще самому кормиться с огромной семьей. После представления мы отправлялись спать в большом ковре, - том самом ковре, который раскладывали на арене во время спектакля. Спали мы вместе с кучерами, билетерами, и униформистами, закутавшись в ковер, где кишмя кишели вши. Потом наш директор начал задерживать и те жалкие полтинники. Тогда мои родители во время представления влезли на штамберт и подняли крик, что если им не уплатят заработанных денег, то они не слезут со штамберта, да еще бросятся вниз головой на глазах у почетной публики. Скандал был огромный. Вмешался пристав. На следующий день полиция выслала родителей прочь за "учинение скандала в общественном месте". Я остался с дядькой - он был коверным клоуном. Мне было пятнадцать, я больше никогда их не видел. Директор держал около себя особых подхалимов - костоломов и особо подкармливал их для того, чтобы они, по его указанию, "считали ребра" "непокорным". На моих глазах кучера и конюхи избили в кровь одного билетера, который в сердцах обругал директора, требуя, чтобы он уплатил ему заработанные деньги. Работник ни от кого не мог ждать защиты от произвола хозяина цирка. Если пойдешь жаловаться к уряднику или приставу, то он же на тебя и ополчится, ибо он обеспечен бесплатными билетами в цирк, обедом, ужином и водкой от хозяина. А если блюститель порядка впал в меланхолию, то хозяин бесплатно пристраивал ему на ночь приглянувшуюся хористку. Вот так.
- А сейчас?
- Сейчас! Сейчас цирк совсем иной - ковры и запах духов, роскошь обстановки и солидная публика. Сейчас цирк - это большие деньги. Жаль только, что император сам решил их зарабатывать. Если бы он не вмешивался в дела цирка, - я бы до сих пор был на манеже… но, теперь волею судьбы Шарль Тулье, наездник и силовой акробат, может позволить себе пару месяцев отдохнуть от манежа и публики. Не так ли?
Настя, словно впав в забытье, смотрела в одну точку, явно чем-то удивленная. Аника с любопытством наблюдал за ней.
* * *
Видение, явившееся Насте, было настолько четким, как будто все происходило в этой комнате. Она вдруг превратилась в княжеские хоромы. В темном и полупустом зале отчетливо слышался голос старца Иоанна:
- Послушай меня, князь Роман, послушай. Который раз уж говорю: и тебе, и посаднику твоему Якуну необходимо употребить все меры благоразумия, добиваться мира с неприятелем, чтобы не проливать кровь. Великий Новгород сейчас как никогда достиг большого величия. Обширные владения наши простираются далеко на север и восток. Многочисленные купцы с запада и юга приезжают со своими богатыми товарами и торгуют в магазинах, в лавках и на обширном гостином дворе. С иностранными землями новгородцы никогда не имели такие торговые сношения как сейчас. Но князь Андрей никогда не простит своего поражения. Он мечтает о Задвинской земле. Он решил сокрушить Новгород. К нему присоединились его союзники: князья Смоленский, Рязанский, Муромский, Торопчане и Половчане со своими дружинами. Великая сила! Огромное войско, одних князей только семьдесят два человека. Надо во что бы то ни стало заключить мир с Суздалем!
- Мстислав! - гонец ворвался в палаты и упал перед князем на колени, - Мстислав у ворот Новгорода. Рать бесчисленна.
- Все, князь, - старец устало отвернулся, - теперь пощады не жди. Он предаст все огню и мечу, не щадя ни возраста, ни пола, ни состояния. На протяжении двух недель они оставляли за собой на расстоянии трехсот верст один пепел и трупы.
Князь Роман обернулся к посаднику:
- Вели собирать народ - все кто может держать оружие, пусть становятся на защиту Новгорода. Мы принимаем бой!
- Я велю растворить ворота храмов. Пусть молится и старый и малый. Без божьей помощи нам не одолеть Мстислава.
Два дня беспрерывно длилась ожесточенная битва, плач и церковные песнопения слились в одно. Смерть летала над головою осажденных. Старец Иоанн не спал вторые сутки, он то ободрял сражавшихся защитников родных стен, то молился беспрерывно перед иконой о спасении своей паствы.
- Иди в церковь Господа нашего Иисуса Христа, что на Ильиной улице, возьми там образ Пресвятой Богородицы, вознеси его на городские стены против неприятелей и тотчас узришь Божие спасение.
Старец Иоанн словно очнулся ото сна. Откуда этот голос? Неужто, от иконы, - старец перекрестился, - ему не послышалось, голос был ясным и четким
- Филька!
Служка вбежал в двери.
- Филька, бери отца Никодима, да бегите в Спасову церковь, принесите образ Владычицы, а я пока молебен начну. - Он еще раз устало перекрестился и начал службу. Служка метнулся вон.
Прошло немало времени, когда сам отец Никодим с плачем упал в ноги старцу:
- Не дается, батюшка, не идет она к нам! Я уж, как положено, совершил перед нею благоговейное поклонение и хотел взять ее. Но тут совершилось чудо: при всех дерзновенных усилиях, я не только не смог взять икону, но даже не мог сдвинуть ее с места.
- Ах ты горе! - Отец Иоанн перекрестился. - Что ж это я… я сам… сам…Вели собрать всех! Всех, слышишь, вели звонить во все колокола, взять святые иконы, кресты и хоругви и все туда….
Долгие часы он, упав перед иконой Божьей Матери, молился ей. Множество народа, окружив маленькую церковь, едва вмещавшую духовенство, молились вместе с ним с воплем и слезами, все знали, что еще день и решится судьба Великого Новгорода.
Священники запели кондак. Потолок, пол и стены храма задрожали. Святая икона Богоматери вдруг сама собою заколебалась и пошла по воздуху.
Народ упал на колени. Словно волна прокатилась по площади перед храмом…
Тысячи голосов радостно кричали: "Господи помилуй!" С благоговением принял святитель чудотворную икону на свои руки:
- Несите к стене, отцы, - он передал нести её двум диаконам.
Икону внесли на стену и выставили на виду врагов. Внизу кипела жестокая битва. Народ со слезами молился Царице Небесной о пощаде города. Зимний полдень был красным от крови заливавшей все вокруг. Тучи стрел летели на стену. Вдруг одна стрела вонзилась в икону Богоматери.
- Смотрите! - старец Иоанн показывал на образ. Лик Пречистой обратился к городу, и все увидели, что она плачет.
- Спаси господи! Господи помилуй! - Народ пал на колени. Люди перешептывались:
- О дивное чудо! Как из сухого дерева источает слезы Царица Небесная? Она являет нам знамение, что со слезами молится Сыну и Богу своему об избавлении нашего города!
- Веруйте! Веруйте и господь нас не оставит.
Словно в бреду суздальцы, обернули свое оружие друг против друга. Ни одно копье, ни один меч не мог больше коснуться новгородцев. Бесчисленная рать осаждавших легла кровавым ковром у ворот Новгородских. Старец Иоанн со слезами смотрел на возвращавшихся с победой воинов.
- Матушка наша! Спасительница! Стена Необоримая! Спасибо господи…
Настя очнулась, Аника с удивлением смотрел на неё.
- Что с вами, вы словно спали. Вы мне не ответили…
- Она показала мне…
- Кто? Что?
- Икона. Это икона "Необоримая стена" она показала мне, почему её так назвали.
- Верно, вы просто устали и заснули на пару минут.
- Может быть и так. - Настя прижала к груди образ, - но теперь я точно знаю, что не могу отказаться от своего пути. Она меня приняла.
* * *
Час тянулся за часом, но наблюдатель за окном не сходил со своего поста. Впрочем, Аника видел, что он заметно занервничал. Когда его глаза случайно встретились с глазами Аники, наблюдавшим за происходящим из окна, тот рванулся наверх. Следом за ним, откуда ни возьмись, еще пара здоровяков. Аника схватил Настю и потащил к плотной тяжелой занавеси у окна.
- Спрячьтесь! Спрячьтесь здесь, чтобы вас не заметили. Не выходите оттуда ни за что!
В дверь начали ломиться. Аника открыл засов на двери. В следующую минуту в воздухе мелькнул кулак и один из незваных гостей оглушенный упал на пол. С двумя остальными Аника расправился тем же способом. Упавший, было, на пол Лука поднялся, в руке его сверкнул нож.
- Отдай икону, - сплевывая кровь, и вытираясь рукавом, он злобно смотрел на Анику, - отдай, слышишь, не то худо тебе будет.
- Да ты постой, постой не горячись. - Аника сделал вид, что не понимает о чем речь. - Да какая икона - нет у меня никакой иконы, что ты! Я думал, ты грабитель, какой!
- Ты меня не дури, парень, мертвеца в участок ты определил, стало быть, то, что у него было теперь у тебя!
- Да нет у меня ничего! - изловчившись, Аника выбил нож у Луки и ударил его кулаком в челюсть. Лука остался лежать на полу без движения.
- Бежим! - Аника схватил Настю за руку и выскочил из комнаты. - Они теперь ненадолго, но отстанут.
Выскочив на улицу, Аника потянул Настю за собой в глубину дворов и двориков:
- Нам теперь до вокзала надо добраться, а там, на поезд до Москвы. Оттуда будем думать, как до Тобольска добираться…
- Аника! - Настя остановилась и посмотрела ему в глаза. - Спасибо, Аника!
- Не время сейчас благодарить. После …
Разношерстная публика вагона третьего класса как могла, устраивалась на ночь. Старушка, сидевшая напротив Насти и Аники, расстелила шаль и, завернувшись в неё, полусидя, прильнув к стенке, задремала.
- Представляете, еще каких-нибудь десять лет назад, чтобы взять билет на поезд до Москвы, нужно было за неделю писать заявление в полицейском участке, и только после получения специального разрешения, можно было купить билет и поехать в Москву. А паспорта пассажиров были у проводника и выдавались им по приезду на место, в обмен на сданный назад билет.
- Да и таких сговорчивых проводников тогда, наверное, не было.
- Ну не так уж он и сговорчив - я отдал большую часть нашего капитала за возможность ехать здесь сейчас. Да! День был не из легких! У вас сонный вид.
- Вы тоже не прочь поспать. Аника? - Настя, глядя на него своими широко распахнутыми серыми глазами, искренне улыбаясь.
- Как вы догадливы, мадемуазель, вторые сутки без сна - даже мне это не под силу. А, учитывая, что в кровати последний раз я спал…не помню когда…
- А давайте я пересяду к старушке напротив, а вы расположитесь на лавке как вам удобно, - она вспорхнула и пересела на противоположную скамейку, рядом со старушкой. Аника прилег и сквозь полузакрытые ресницы разглядывал её, задумчиво смотрящую в окно на проносящиеся мимо деревья. Строгое серое платье, застегнутое на все пуговицы, скромный платок, наброшенный на хрупкие плечи, холщовая сумка, купленная на вокзале и привязанная к тонкой таллии поясом, в которую она спрятала так драгоценный её сердцу образ - она была сама скромность, и при этом прекрасно сложена. Он любовался тайком её правильным профилем, нежным румянцем щек, длинной русой косой, завитками локонов у виска. Он практически не мог понять, даже на подсознательном уровне, зачем ввязался в эту историю и что его привлекает в этой девушке. Он не знал о Насте практически ничего, но что-то нежное, трепетное в её образе, голосе, манерах тянуло его к ней невидимым магнитом. Ресницы смыкались, становясь неподъемно тяжелыми. Под стук колес Аника проваливался куда-то в темную теплую яму…
Теплая ладошка потрепала его по щеке:
- Просыпайтесь, - Настя теребила его с испуганным лицом, - смотрите! Кажется, это он был у вас дома!