И действительно, на противоположном конце залы невысокий пожилой офицер в генеральском мундире знаками подзывал князя.
- Даже на бале не оставляют в покое, - извиняющимся тоном сказал Рогозин. - Сейчас я найду вам партнера…
- Не стоит беспокоиться, - раздался рядом знакомый мужской голос. - У баронессы есть кавалер для этой фигуры.
С этими словами невесть откуда появившийся граф Палевский прошел мимо Рогозина, вынудив того попятиться, взял Докки за руку и повел к парам, собирающимся на заключительный круг. От неожиданности она почти потеряла дар речи, не веря в реальность происходящего. Едва все ее надежды встретить Палевского разрушились, он появился. И не просто появился, а сейчас вел ее танцевать, и она так остро осязала его присутствие. На мгновение ей показалось, что это происходит не с ней, но зазвучала музыка, сильная рука генерала обвила ее талию и привлекла к себе, и она явственно ощутила прикосновение его ладони, тепло от которой распространилось по телу, заставляя Докки трепетать и чувствовать себя поразительно живой и счастливой.
Под пристальным взглядом Палевского она положила руку на его плечо, и они неторопливо закружились по зале под тягучую музыку медленного вальса.
- Не ожидали меня сегодня увидеть? - наконец спросил он.
- Нет, - после небольшой паузы ответила Докки, не глядя на него, но чувствуя на себе его оценивающий взгляд. - Говорили, что вы задержались по делам службы.
- Но вы надеялись, что я все же появлюсь.
Он не спрашивал, он сказал это с такой уверенностью, что Докки моментально потеряла то радостно-опьяненное состояние, в которое поверг ее танец с ним, и ощетинилась.
- С чего вы так решили? - настороженно поинтересовалась она, забеспокоившись, что чем-то выдала себя, и подняла на него глаза. Взгляд его был задумчив.
- Вы изумительно выглядите, - сказал он, не отвечая на ее вопрос, или именно в этих словах заключался его ответ, намекающий на то, что она нарядилась ради него, в ожидании встречи с ним.
Так или иначе, но теплота комплимента была разрушена нескрываемой самоуверенностью его автора.
"Что за человек, - подумала она с горечью. - Опять превращает в побоище нашу встречу. Вот уж поистине боевой военачальник. Обращается со мной как с неприятелем на поле брани".
Она вспомнила о сплетнях, распускаемых о ней, и еще больше закручинилась.
"Конечно, он считает меня крайне неприятной и безнравственной особой, - решила Докки. - Но зачем тогда при каждом удобном случае подходит ко мне, заводит со мной разговоры? Получает удовольствие от высказанных мне колкостей? Хочет показать мне всю мою неприглядность? Или расценивает меня, Ледяную Баронессу, своего рода вызовом, на который считает своим долгом ответить?"
- Ваше платье бесподобно и очень вам к лицу, - тем временем говорил Палевский. - Своим простым нарядом вы выгодно выделяетесь на фоне бесконечных воланов, лент, кружев и прочих финтифлюшек, которыми так любят украшать себя многие дамы.
Докки было приятно, что он таки заметил и оценил ее новое платье - блекло-зеленое, незатейливое, с той неброской элегантностью, какой можно достичь лишь отличным покроем, отменным вкусом и большими деньгами. Тем не менее она не собиралась спускать его самодовольство.
- Ваш мундир вам также к лицу, - съязвила она и демонстративно, будто желая подтвердить распространяемые о ней слухи, добавила:
- А своей генеральской формой вы выгодно выделяетесь среди офицеров более низких чинов.
Его глаза заискрились.
- Браво, madame la baronne! - ухмыльнулся он. - Не сомневался, что у нас состоится интереснейший разговор.
Докки вздернула и отвернула голову в сторону, всем видом показывая, что вовсе не считает этот разговор "интереснейшим". Палевский же как ни в чем не бывало продолжал:
- Итак, вы меня ждали. И, верно, предполагали, что я не упущу возможности с вами потанцевать.
- Ничего подобного! - заявила уязвленная Докки. - Мало того, - холодно добавила она, хотя ей ужасно мешали сосредоточиться на беседе его взгляды и ладонь на ее талии, - я была убеждена, что после нашей встречи на Бекешиной горе вы не сочтете для себя возможным оказывать мне какие-либо знаки внимания.
- Напротив, - возразил он с такой довольной улыбкой, что Докки чуть не задохнулась от негодования. - Позвольте вам напомнить: мы как раз пришли к полному взаимопониманию и договорились о…
- Все было наоборот! - перебила она его. - Вы заявили, что я представляю из себя льдину…
- А, так лед подтаял? - он насмешливо изогнул бровь.
- Что вы хотите этим сказать?! - возмутилась Докки.
- В прошлый раз упоминались глыбы льда. Раз теперь речь идет лишь об одной льдине, то можно говорить о явном прогрессе в наших отношениях.
- У нас нет отношений!
- Но как же?! - он нарочито удивился. - Мы вместе, мирно танцуем…
- Вовсе не мирно, - возразила Докки. - Мы вообще бы не танцевали, если бы князя Рогозина не вызвал его начальник, а вы не оказались поблизости и не заменили его…
- Уверяю вас, здесь нет ничего случайного, - выражение его лица было непередаваемо. - Именно я попросил генерала Игнатьева дать какое-нибудь поручение своему адъютанту, коим является Рогозин. Генерал не смог отказать мне в этой маленькой просьбе.
Докки оторопела.
- О! - только и вымолвила она, пораженная, что он не только мог поступить подобным коварным образом, но и легко в том признаться. Докки вспомнила слова Швайгена, что для Палевского не существует понятия "неудобно", что можно было расценивать как способность графа любыми средствами добиваться своей цели.
"И в то же время все в один голос заявляют, что генерал - благородный человек, - подумала она. - Поди его пойми…"
- К сожалению, - сказал Палевский, - я смог лишь сейчас приехать на бал, а поскольку я намеревался быть вашим партнером в танцах…
- Намеревались?! С чего вы вдруг решили, что я бы приняла ваше приглашение? - ехидно поинтересовалась Докки.
- Вам было бы неловко отказать мне, - его губы вновь дрогнули в улыбке.
Она метнула на него негодующий взгляд. Конечно, ей бы пришлось принять приглашение любого кавалера, пригласившего ее на танец, иначе это выглядело бы верхом нелюбезности по всем правилам приличия. Она боялась, что после перепалки на горе Палевский и не подойдет к ней, но он вел себя так, будто они не ссорились. Докки могла лишь удивляться, как он сумел столь ловко перевернуть всю ситуацию в свою пользу, и она не только не сердилась на него, но и была польщена его вниманием.
- В любом случае мы с вами бы сейчас танцевали, чем мы, собственно, и занимаемся, - он чуть крепче сжал ее талию, и она не знала, смеяться ей или плакать после всего только что услышанного.
"Все равно танец вот-вот закончится, - подумала Докки. - И я буду только рада расстаться с ним". Но она знала, что обманывает себя, потому что, несмотря на его возмутительное к ней отношение, ей доставляло огромное удовольствие танцевать с ним, пикироваться, таять под его взглядами и просто находиться рядом.
Когда закончился вальс, Докки пошла было к своим родственницам, но Палевский удержал.
- Не спешите прощаться со мной, madame la baronne, - сказал он. - Еще не время.
Она удивленно приподняла брови, он же просунул ее руку себе под локоть и повел в сад, куда уже направлялись парами и группами, переговариваясь, шурша платьями и стуча каблуками башмаков, все гости сего празднества.
- Куда мы идем? - спросила она, когда они вышли на улицу.
- Ужин, - напомнил ей Палевский.
Из-за неожиданной встречи с генералом Докки совсем забыла об ужине в саду. Палевский же вдруг вздумал улыбнуться так обворожительно, что у нее стеснилось дыхание.
"О, что же он со мной делает?!" - ахнула она и чуть не застонала, вспомнив, что к столу ее намеревался вести Ламбург.
- Но я должна найти своих родственниц! - воскликнула Докки, с трудом скрывая охватившее ее смятение и пытаясь разглядеть Мари и Алексу среди множества гостей, высыпавших на улицу.
- Уверен, какое-то время они смогут обойтись без вашего общества. - Палевский, искусно лавируя, вывел ее из толпы и направился к темной боковой дорожке, уходящей в глубь сада, которая оказалась пустынной - все шли по центральной освещенной аллее.
- Ужин сервирован на улице, поскольку парадная столовая не вместит и половины присутствующих, - пояснил он, хотя она его ни о чем не спрашивала, беспокоясь о реакции Вольдемара на ее исчезновение и поневоле нарушенное слово, ему данное. Было бы некрасиво на глазах у Ламбурга сесть за стол вместе с графом.
- Боюсь, я не могу идти с вами, - сказала Докки.
Она попыталась остановиться, но генерал чуть не потащил ее за собой, бросив на ходу:
- Отчего вдруг?
- Оттого, что я уже приглашена на ужин, - сердито ответила она, негодуя больше на Вольдемара с его ухаживаниями, чем на бесцеремонность этого ужасного генерала.
- Кем? - поинтересовался он, бросив на нее быстрый взгляд.
- Какое это имеет значение?
- Никакого, - согласился Палевский. - Вы ужинаете со мной, а ваши поклонники смогут любоваться вами издали.
- Это невозможно, - попыталась объясниться Докки. - То, что я ушла с вами, невежливо по отношению к другому человеку, который пригласил меня ранее…
Только сейчас она сообразила, что генерал вовсе не приглашал ее на ужин.
- Ну, конечно, - пробормотала она. - Вы уволокли меня за собой и поставили перед фактом, что мы вместе сидим за столом. Это было очень любезно с вашей стороны, скажу я вам.
- Разве вас кто-то уволакивал? - он сделал вид, что удивился ее словам. - Madame la baronne, реши я кого-нибудь "уволочь", как вы выразились, то это выглядело бы совсем по-другому.
- Интересно, как бы это могло выглядеть? - проворчала она.
- Как? - он остановился и повернулся к ней. Докки в темноте с трудом различала выражение его лица, но глаза его мерцали в отблеске луны, и ей показалось, что у него во взгляде промелькнуло что-то алчное. - Я бы взвалил… хм… эту даму на плечо и унес, хотела бы она того или нет.
- Да что вы такое говорите?! - ахнула Докки, которую представленная картина почему-то не возмутила, а, напротив, показалась весьма привлекательной.
- Да-с, madame la baronne, - его улыбка выглядела подозрительно, будто он сам наслаждался нарисованным им действом. - Затем я посадил бы эту даму на своего коня и увез…
Палевский явно забавлялся, хотя Докки ни на секунду не сомневалась, что, захоти он кого увезти, у него хватило бы на это решимости.
"Этот - точно бы уволок. Без всяких реверансов. И вряд ли бы кто ему сопротивлялся, - с невольным восхищением подумала она. - Какая женщина устояла бы перед ним?"
Вслух же недоверчиво хмыкнула.
- Не верите? - он наклонился к ней - она почувствовала его дыхание, отчего у нее все сжалось внутри, - и жарко прошептал: - Вот, например, вас… прижать к груди и унести…
У Докки ослабли колени, и она с превеликим трудом удержалась на ногах, стараясь не опираться на руку Палевского тяжелее, чем то позволял этикет.
- Не боитесь, что замерзли бы от моего "ледяного сияния"? - пробормотала она, пытаясь сохранить внешнее спокойствие.
- Лед можно зажечь, им и согреться, - сказал он таким вкрадчивым и мягким голосом, что у нее закололо кончики пальцев.
Он лишь флиртовал, но у него это получалось так обольстительно, так чувственно, как ни у какого другого мужчины.
- Интересно, вы бы сопротивлялись или нет? - задумчиво спросил он не столько ее, сколько самого себя.
Докки могла только радоваться, что на улице темно и он не видит ее смущения, и решительно поменяла столь щекотливую тему разговора.
- Все же советую вам пригласить на ужин другую даму, а я должна найти своего спутника, - сказала она и вновь попыталась отнять руку.
Палевский не отпустил ее. Достаточно крепко, чтобы она не могла освободиться, но не причиняя ей боли, он сжал ее ладонь и сказал:
- Мы с вами танцевали последний танец, и вполне естественно, что вы составите мне компанию и за столом.
Он вновь просунул ее руку себе под локоть, - а она опять позволила ему это сделать, - и вскоре они вышли на большую площадку, освещенную факелами и разноцветными фонарями, где на деревянном настиле были сервированы длинные столы, а армия слуг встречала прибывающих гостей. Один из лакеев подскочил к ним и с поклонами проводил к отдельному большому столу, стоявшему на некотором возвышении во главе других столов, отходящих от него под прямым углом.
Докки заволновалась. Она не раз бывала на самых престижных приемах в Петербурге и сидела на далеко не последних местах, но оказаться за столом, накрытым для государя, особо знатных персон и высшего генералитета армии…
Палевский будто почувствовал ее затруднение. Он ласково коснулся ее руки, лежавшей на сгибе его локтя, и от этого жеста его уверенность и сила передались ей самым чудесным образом.
"Бог с ним, с Ламбургом, - решила Докки. - Ничего с ним не станется. Мне предоставляется редкая возможность провести еще какое-то время с Палевским, чему я, признаться, очень и очень рада. Оказывается, при желании граф может быть невероятно нежным и понимающим…" С немалой долей тщеславия она представила, как будет сидеть рядом с ним на почетных местах на виду у всей публики, что лишит аппетита зловредных сплетниц и прочих недругов.
Оркестр, размещенный на отдельной площадке, заиграл незатейливую мелодию, возле столов все прибывало гостей, которые - в ожидании государя - не садились, а стояли и прохаживались у предназначенных им по рангу мест.
К Палевскому подходило много людей, среди которых попадались столь важные особы, с кем Докки ранее не только никогда не водила знакомства, но и не помышляла с ними вот так запросто встретиться. Все эти персоны выражали неподдельное удовольствие от того, что Палевский смог посетить бал. Докки было приятно наблюдать, с каким уважением и почтением все относятся к легендарному генералу, и только теперь, находясь рядом с ним, она прочувствовала его необычайно высокое положение в обществе и армии и поняла, как лестно быть его дамой - пусть даже на один вечер.
На людях Палевский выглядел совсем по-другому - не так, как во время их пикировок наедине. Куда-то исчез самоуверенный и бесцеремонный мужчина, который то говорил колкости, то шутил, то флиртовал с ней. Теперь это был сдержанный, полный собственного достоинства человек с невозмутимым выражением лица, что одновременно и раздражало, и притягивало Докки. Можно было подумать, что в этой холодной отстраненности он не замечает ее присутствия, здороваясь и обмениваясь любезными репликами с подходящими к нему людьми. Но ее кисть, что так и лежала на его локте, по-прежнему накрывала его большая теплая ладонь, которой он, незаметно для окружающих, то похлопывал, то сжимал, то поглаживал руку Докки, давая тем понять, что вовсе не забыл о своей спутнице и ему приятно ощущать ее рядом с собой.
- О, граф, вот вы где! - к ним подошла Сандра Качловская под руку с высоким худощавым польским шляхтичем.
- Мы как раз говорили о том, что потеряли вас из виду, - княгиня обращалась к Палевскому, демонстративно не замечая Докки. - Все дамы… ну, вы же знаете наших дам… ужасно беспокоились, что вы вообще не появитесь на бале. А вы, оказывается, здесь с… с…
Сандра сделала недоуменное лицо, будто никогда не была знакома с Докки и представления не имеет, что за спутницу он себе выбрал.
- Баронесса фон Айслихт, - с еле уловимой иронией в голосе подсказал ей Палевский и ласково провел по запястью Докки, призывая не обращать внимания на выходки княгини.
- Баронесса?! - Качловская с деланым удивлением воззрилась на нее. - Неужели вы приехали в Вильну? Надо же… Я вас не узнала…
- Так мы знакомы? Пожалуй, я вас тоже где-то видела, - Докки не собиралась оставаться в долгу. - Кажется, мы встречались… Неужели вы… - она сделала вид, что задумалась, - …Госпожа… ах, мне изменяет память… простите, не помню вашего имени…
- Княгиня Качловская, - Палевский хмыкнул и легонько сжал руку Докки.
- Оставьте, генерал! - воскликнула Качловская. - Мы с Докки прекрасно знакомы. Я просто не сразу поняла, с кем вы здесь беседуете. Верно, граф заинтересовался вашими племянницами, - доверительно сообщила она Докки. - Им сколько? Лет по восемнадцать? Не поддавайтесь на его уговоры и не знакомьте его с ними. Он разобьет их сердечки и даже этого не заметит.
Она шаловливо похлопала веером по плечу Палевского и снова обратилась к Докки:
- Будучи тетушкой, вы вынуждены подыскивать юным родственницам женихов? Но, как я посмотрю, вы и своего не упускаете… Да, да, я знаю, что вас можно поздравить с помолвкой. А где же ваш счастливец жених?
Докки теперь твердо знала, что терпеть не может Сандру, просто не выносит эту отвратительную интриганку, к которой совсем недавно относилась вполне миролюбиво. Тем временем княгиня сделала еще одну гадкую вещь. Она высмотрела в толпе растерянного Вольдемара и помахала ему сложенным веером.
- Monsieur Ламбург! - позвала она. - Monsieur Ламбург! Мы здесь!
Он покрутил головой, услышал, что его зовут, заметил Докки и направился к ней, на ходу промокая платком красный вспотевший лоб.
- О, вот вы где, ma chèrie Евдокия Васильевна… ваше превосходительство, - громко сказал он, низко поклонившись Палевскому, снисходительно кивнул молчаливому поляку и приложился к ручке княгини. - Я-то везде вас ищу, ma chèrie Евдокия Васильевна, да-с…
С этими словами он оттопырил локоть и подставил его Докки.
- Позвольте сопроводить вас, ma chèrie Евдокия Васильевна…
Палевский молча наблюдал за этой сценой, лицо Сандры светилось откровенным торжеством. Докки, для которой сразу стал немил весь белый свет, покорно потянула свою руку из-под локтя генерала.
Но он не отпустил ее, прижал крепче к себе и сказал:
- Э-э… господин…
- Ламбург, - вмешалась Сандра. - Вольдемар Ламбург, жених баронессы.
- Ваше превосходительство… - пробормотал Ламбург, крякнул и еще раз поклонился Палевскому, определенно не собираясь опровергать слова Качловской. - Да, я… гм… мы…
Докки не успела вымолвить и слова, как граф бесстрастным голосом заявил:
- Увы, этим вечером вам, господин… Ламбург, придется обойтись без общества баронессы. Она приглашена государем к его столу и была столь любезна, что не отказала его величеству в этой малости.
С этими словами он прошел мимо изумленного Вольдемара, княгини и ее спутника, уводя с собой не менее изумленную Докки.
- Но меня не приглашал государь! - прошептала она.
- Его величество пригласил меня, а я - вас, - ответствовал он, все так же крепко прижимая к себе ее руку.
Докки досадовала, что Палевский увел ее прежде, чем она успела осадить Качловскую и развеять миф о своей помолвке с Ламбургом. И еще ей показалось странным, что генерал не отпустил ее с женихом, хотя, казалось, он должен был отвернуться от нее, узнав, что она чужая невеста, или как-то на это отреагировать.