Первым делом она мысленно написала на воображаемом чистом листе "Нечто срочное".
- Смотри же, не вздумай никуда исчезать, - строго велела Маша собственному воображению. И поскорее добавила коротенькое "по службе".
- Вот так, - удовлетворенно пробормотала она, больше всего на свете боясь сейчас открыть глаза, чтобы никуда не исчезли плоды ее тяжелых умственных трудов.
Наконец Маше удалось прибавить к предыдущим словам длинный хвост: "в высшей степени неотложное". Теперь можно было немножко передохнуть.
И она постаралась отвлечься, совсем уже не веря в полезность папенькиного способа. Как вдруг, злополучные и загадочные, эти слова вдруг точно обрели крылья. Взвились в небо, в самый космос, безбрежную даль и… опустились прямо ей в руки воображаемым листом бумаги.
Таким знакомым листом!
- Господи… - прошептала Маша, чувствуя, как ее бросило в жар. - Святые угодники… Неужто я… поняла?
Бледная как смерть и одновременно пылая болезненным румянцем, она побежала со всех ног в свою письменную комнату, которую папенька безуспешно приучал всех домашних, включая прислугу, именовать исключительно "личный кабинет Марии Петровны". Там Маша первым делом бросилась к бюро. Но вот беда - все ящички до единого были закрыты на ключ.
Кляня себя за дурацкие и мелочные предосторожности, - а как же иначе юной девушке! - наша героиня обшарила все секретные местечки "кабинета" в поисках заветной связки. Наконец она обнаружила ключи на книжной полке - это у всех-то на виду! - и торопливо зазвенела ими, подбирая нужный к блестящему английскому замочку.
Отпереть бюро и обшарить нужную секцию было делом двух минут. И вот Маша торопливо просматривает знакомые письма, пробегает глазами строки в поисках нужных слов. И надо же!
Ее догадка оказалась абсолютно верна. Это было то самое, первое из адресованных лично ей, Марии Петровне Апраксиной, писем майора Соколова! Письмо, которое положило начало ее такому краткому, но тайному, и оттого невероятно интригующему роману по переписке и едва не привело к ужасной смерти - оно начиналось, по сути, именно этими словами.
"Милая Мария Петровна!
Счастлив сообщить, что отбываю в инспекционную поездку. Нечто срочное, по служебной надобности, и оттого в высшей степени неотложное. И самое главное - по милости судьбы, ибо как раз буду в Ваших краях. Вижу в этом истинный перст охранительницы-судьбы и доброе предзнаменование…"
Так продолжалось неизвестно сколько времени. Быть может, час, а может, всего несколько томительных, вязких минут. Во всяком случае, за окнами давно стемнело.
Маша только сейчас увидела, что она машинально сжимает в руке изящную графическую миниатюрку на простом листе серой бумаги. Пристально глянула на точеный майорский профиль. И уронила его на раскрытый лист письма.
- От подозрения до прозрения… всего лишь краткий шаг один… - пошептала она фразу из какого-то старинного дамского романа. И бурно, самозабвенно разрыдалась.
Сомнений более не оставалось. Кто еще может знать содержание переписки, кроме самих ее адресатов? Ведь не мог же Сергей Леонидович давать читать свои любовные письма капитану Решетникову! Лишь написавший письмо может знать его дословно. Это был знак.
- Значит, никакого капитана Решетникова попросту не существует, - медленно произнесла Маша, с превеликим удивлением прислушиваясь к звукам собственного голоса, ставшего сейчас каким-то другим, чужим и незнакомым. - Это и есть майор Соколов. Сергей Леонидович…
Наконец-то она прозрела! Теперь все окончательно встало на свои места.
Майор прибыл в их округ под чужим именем, инкогнито!
Скорее всего того требуют интересы службы Сергея Леонидовича - ведь он какой-то важный чин, чуть ли не в Генеральном штабе, как говорила ей баронесса фон Берг.
Но Маша в эту минуту была абсолютно, непоколебимо уверена: он приехал к ней! Прилетел как ясный сокол. Не зря такую фамилию и носит, это не какой-нибудь тебе Решетников. Почти что "Сапожников"! Скажите, пожалуйста, какой был бы в этаком случае конфуз, какой высокий романтизм и роковые страсти?!
Она улыбнулась и сосредоточенно забарабанила пальчиками по столу. А мысли сами собою струились и текли, укладываясь каждая в свое, отведенное только ей русло. Точно разматывался давний, прежде казавшийся запутанным клубок.
А что скрыл имя, так тому виной как раз Амалия, с облегчением решила наша героиня. Ее милый дружочек! Ведь майор, в том нет сомнений, влюбился именно в нее, Машу Апраксину. Уже с первых писем, написанных рукою девушки, да-да!
Опытное мужское сердце тут же подсказало Сергею Леонидовичу, что не баронесса теперь ему пишет, а совсем другая особа. Натура возвышенная, романтическая и в высшей степени порядочная. Оттого и отправил он, сокол ясный, не свой портрет, а так, фантазию, условный образ, знак.
В самом деле!
Маша подобрала со стола и вновь глянула на миниатюрку. Слишком уж схематичен был этот портрет, точно изображал некоего условного мужчину, вобрав в себя самые шаблонные, общие черты сильного пола. Разве могут быть у одного человека столь ярко выраженные черты победителя - высокие скулы, глубоко посаженные глаза, орлиный нос, твердый подбородок? Это ж просто Бонапарт какой-то! Ахиллес без черепахи!
Девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Но даже не попыталась вытереть их, и ее платочек, забытый, лежал на столе. Это были слезы радости, восторга, неповторимого женского счастья.
- Милый! - прошептала Маша.
- Милый…
- Милый мой Сергей Леонидович…
Именно в эту минуту Маша поняла: она влюблена. И конечно, же, любима! Да так, как еще не случалось ни в ее жизни, ни в жизни подруг. Счастливо, бесповоротно и, разумеется, навсегда.
10. ЯНТАРНАЯ ШКАТУЛКА
Но вот минул день, за ним второй и третий. Капитан у Апраксиных более не появлялся, и, судя по тому, как надолго стал отлучаться папенька, у них теперь были неотложные общие дела.
Маша буквально изнывала от неизвестности. Ей больше всего на свете хотелось сейчас видеть Решетникова. Подойти к нему близко-близко, заглянуть в глаза и тихо сказать: здравствуйте, Сергей Леонидович!
На четвертый она решила скуки ради прогуляться в Андреевку, к Юрьевым. После случая на катке любая другая девушка остереглась бы идти пешком, хотя до имения баронессы было недалече. Но только не Маша!
Зная округу и окрестные дубравы, как свои пять пальчиков, она ограничилась тем, что захватила с собой длинную и крепкую ореховую палку, срезанную по ее просьбе верным Степкой. У палки помимо оборонительной функции оказалось еще целых два дополнительных свойства: на нее удобно было опираться при ходьбе, а при случае и промерить глубину сугроба.
Каковы же были удивление и радость нашей героини, когда неподалеку от имения баронессы она завидела знакомый возок. Тот не спеша катил по наезженной колее и тут же остановился.
- Что вы тут делаете, Владимир Михайлович?
Все планы Маши относительно откровенного разговора с возлюбленным рухнули в одночасье при виде капитана. Решетников так искренне обрадовался ей, его улыбка казалась столь славной и открытой, что у Маши не хватило духу открыть ему свою догадку.
- Возвращаюсь домой. Думаю о вас. Устал вот только немножко, - честно признался он.
- Ах, какая жалость, - вздохнула девушка. - А я тут решила навестить усадьбу моей приятельницы. Ну той, что вас еще так поразила, помните?
- Да-да конечно, - кивнул Решетников, нимало не изменившись в лице. - Баронесса Юрьева.
- Урожденная фон Берг, - с ядовитой усмешкой добавила Маша. - А вы не подвезете ли меня домой, Владимир Михайлович ?
Даже царственная египетская интриганка Клеопатра, наверное, не сумела бы влить столько иронии и сарказма в имя и отчество капитана. А Решетников словно и не замечал того, по-прежнему улыбаясь Маше радостно и даже простодушно.
- С превеликим удовольствием, Мария Петровна.
Ах, так?!
- Но прежде мне необходимо заглянуть к моим соседям. Они в отъезде, знаете ли, и просили меня приглядывать за домом, - ляпнула она с ходу первое, что пришло ей на ум.
И вот тут капитан впервые замешкался с ответом. Он с каким-то беспокойством - мы-то прекрасно знаем его причину! - взглянул на имение баронессы, кашлянул и лишь потом согласно кивнул.
- Ну разумеется. Я - ваш верный рыцарь.
И шутливо шаркнул ногой, так что звякнул полоз саней.
- Вот и отлично, - весело сказала Маша. - За мною, верный рыцарь.
И с легким сердцем направилась к воротам усадьбы.
Адвокат Юрьев неделями не бывал дома. Дела требовали его присутствия то в Москве, то в столице, где он жил в гостиницах либо на казенных квартирах, предоставляемых ему властями на период судопроизводства. Можно было сказать, что юная соседка из Апраксина в последнее время навещает имение чаще, нежели глава семьи, и к этому давно привыкли все здешние домочадцы.
Поэтому Маше на правах подруга хозяйки и завсегдатая дома прислуга немедленно открыла все двери и по ее первой просьбе - кабинет баронессы.
- Мне необходимо оставить для баронессы личное письмо, - рассеянным тоном сообщила прислуге Маша. При этом она даже не потрудилась представить капитана - в дела господские лакеям нос совать не положено.
Решетников не без любопытства наблюдал, как умела, оказывается, преображаться его юная подруга. Дома, возле папеньки с маменькой, она была послушная дочь с веселым, но покорным родительской воле нравом. Здесь же, в усадьбе Амалии Казимировны, Маша предстала властной и рассудительной помещицей, несмотря на столь юный возраст.
Одно слово, кровь, думал Решетников, пытаясь припомнить все, что знал о старинном роде Апраксиных. Служили государям российским исправно и честно, хотя и не гнули спины угодливо, не лизоблюдничали.
В кабинете баронессы, где они столько сиживали с хозяйкой за чашкой кофия и задушевной беседой, девушка на мгновение растерялась. Она не знала, что же делать? Чем занять капитана?
И самое главное - желание решительно объясниться с Решетниковым, или кем там он был на самом деле, у нее почему-то стремительно улетучивалось с каждою минутой.
Тогда она взяла в руки резную шкатулку баронессы, инкрустированную темным янтарем, и скорее раскрыла ее. Содержимое фамильной реликвии рода фон Берг ей было отлично известно. Подобно баронессе и явно в подражание движениям Амалии, девушка задумчиво перебрала кольца с перстнями, пропустила меж своих маленьких пальчиков длинную нитку темного жемчуга.
- Не правда ли, красиво? - спросила она, стоя к офицеру вполоборота.
- Весьма, - кивнул Решетников. - Но уместно ли нам, сударыня, - тут, в чужом кабинете…
- Мы с баронессой старинные подруги, - тоном светской львицы лениво пропела Маша. Так что капитан еле сумел удержаться от улыбки.
- А вы бывали на Карибских островах? - неожиданно спросила Маша.
- Нет, - удивился капитан. - Не довелось, к сожалению. Ведь это самый край света, Мария Петровна!
- Да, - рассеянно ответила наша героиня. - А вот некоторые там побывали. И не просто побывали - они сражались с кровожадными пиратами и захватили у них эти трофеи.
Конечно, это было большим преувеличением, но сейчас в Машу словно какой-то упрямый бесенок вселился. Хотелось во что бы то ни стало вывести этого притворщика из равновесия. А потом уж - и на откровенность.
- Вы позволите?
Капитан взял из ее руки жемчуг, внимательно осмотрел его и для чего-то колупнул ногтем.
- Не одолжите ли на минутку ложечку?
Подле Маши на столе лежал набор десертных серебряных ложечек в красивом сафьяновом футляре. Она взяла одну и отдала капитану, с любопытством глядя, что он задумал.
Решетников, подобно Маше, пропустил меж пальцев жемчужную нитку, дал ей свободно повиснуть и несколько раз несильно ударил серебряной ложечкой по отполированным морем крупным матовым горошинам. А потом внимательно прислушался к тихому мелодичному звону, который они издали от ударов. После чего вернул озадаченной Маше и жемчуг, и ложку.
- Может быть, этот жемчуг и действительно происходит с тихоокеанских отмелей, - с явным сомнением произнес капитан. - Но вот насчет кровожадных пиратов вынужден вас разочаровать. Профессор Московского университета Николай Александрович Бекетов учит, что старению, дряхлости и в конечном итоге умиранию подвергаются не только сухопутные минералы навроде яшмы или нефрита, но и морские камни и даже перламутр. Жемчуг из шкатулки вашей баронессы, сударыня, рукотворного, то есть искусственного происхождения.
- Как? - вспыхнула Маша. - Так это подделки?
- Не совсем, - пояснил Решетников. - Естественный жемчуг зарождается, когда в мантию моллюска-жемчужницы случайно попадает песчинка, порою самая крохотная. Она - зернышко, затравка, на которой впоследствии нарастет жемчуг. Такой морской камень ценится превыше всех, у него особые свойства.
- А есть и другие?
Девушка во все глаза глядела на жемчуга баронессы фон Берг.
- Разумеется. Тут наибольшего искусства достигли китайцы. Вместо песчинки они вкладывают в мантию ракушки крохотный перламутровый шарик. Вокруг него и станет нарастать плоть жемчуга.
- А отчего же вы тогда знаете… про пиратов? - нахмурилась девушка. Хотя, признаться, слушала она капитана, затаив дыхание, - до того было интересно.
- Мертвый камень тускло звякает, молодой же - весело звенит. Даже морской жемчуг, при условии, что он - китайский, то есть рукотворный.
Маша припомнила мелодический звон жемчужин при ударе о серебро. И с неожиданно нахлынувшей злостью бросила жемчуг обратно в шкатулку.
- Не серчайте, Мария Петровна, - попросил капитан. - Ваша подруга-баронесса могла этого и не знать.
- А вы? - в упор взглянула на Владимира Михайловича Маша. - Вы знали - прежде?
- О чем?
- О жемчуге? Я смотрю, у вас весьма разносторонние познания. И об истории, и о бешенстве, а теперь еще и о всяких драгоценных камнях.
- Конечно, - без тени сомнения проговорил Решетников. - Что касается жемчуга, то сначала я узнал кое-что о его свойствах из университетского курса профессора Бекетова…
- А потом?
- А потом нам читали курс лекций по кристаллографии и минеральным веществам в Академии…
Маша сорвалась с места и, не дослушав Решетникова, вышла из комнаты и побежала по лестнице. А капитан, озадаченный и встревоженный, еще некоторое время стоял, задумчиво глядя на янтарную шкатулку.
После чего осторожно закрыл ее и бросился догонять взбалмошную девицу - ни дать ни взять, рыцарь Печального Образа, которому только что дали решительный и окончательный от ворот поворот!
11, В КОТОРОЙ МАШЕ НАЗНАЧАЮТ СВИДАНИЕ
Вот уже несколько часов Маша не находила себе места. Загадки, одна другой труднее, переполняли ее мысли, сбивали их плавный ход, будоражили и тревожили сердце.
Капитан Решетников был одной из них.
Второю же загадкой была баронесса. С самого начала, когда девушка дала согласие писать для нее любовные письма, все пошло не так, как ожидалось. Вместо того чтобы быть просто секретарем, исправно записывающим послания, Маша сама влюбилась в адресата. И потом в свою очередь стала писать ему письма и получать страстные и восторженные ответы.
А милый дружочек Амалия, нимало о том не беспокоясь, отбыла куда-то. И женская интуиция не подсказала ей, что Маша может подложить ей такую свинью?
- Ладно. С этим мы разберемся позже, - рассудительно сказала себе наша героиня. После чего отправилась спать. Но еще долго ворочалась с боку на бок и сминала горячею щекою подушку, думая о Владимире Михайловиче. И даже сон не принес ей желаемого покоя.
Словно в подтверждение загадочности собственной натуры, капитан поутру заявился к Апраксиным. Маша раньше всех услыхала мелодичный веселый звон колокольчиков его возка. И даже то, что Решетников первым делом навестил Петра Викентьевича и передал ему очередные деловые бумаги, ровным счетом не значило ничего.
Он приехал к ней, Маша это чувствовала всею своей женской натурой. Поэтому она не вышла к нему, а ожидала в "письменном кабинете", тщетно пытаясь унять бешеный стук взволнованного сердечка и успокоиться.
Так и есть. Она услышала, как гость вышел из папенькиного кабинета. Затем быстро прошел по коридору и на мгновение замер у дверей. А потом к ней тихо постучали.
- Войдите, - срывающимся голосом ответила наша героиня.
- Доброе утро, Мария Петровна, - молвил вошедший Владимир Михайлович. - Как вы почивали?
- Спасибо, хорошо, - пролепетала девушка.
- Мне показалось, Мария Петровна, что мы вчера не завершили наш разговор, - немного помедлив, сказал Решетников.
- О жемчуге? - переспросила Маша, предварительно опустив глаза и прикрыв их своими чудесными длинными ресницами.
Капитан покачал головой.
- Полагаю, прежде всего о нас с вами.
Теперь ответом ему было молчание. Маша неплохо усвоила давние уроки милого дружочка Амалии Казимировны по части любовных баталий и тонкому искусству изящного флирта. Ты пришел капитаном, стало быть, и говорить нынче тебе, любезный… майор!
- Это касаемо неких писем, - медленно произнес Решетников. После чего испытующе глянул на девушку.
Ах, вот в чем дело?!
И нежная, ласковая кошечка разом выпустила острые коготки!
- Право, даже не знаю, о чем вы, Владимир Михайлович, - обманчиво кротким тоном заметила наша героиня. - Ежели только о "срочном, по службе" и "оттого в высшей степени неотложном…"
В этом драматическом месте наша героиня взяла такую тонкую и артистически выверенную паузу, что ей, наверное, рукоплескал бы сам великий актер больших и малых императорских театров Щепкин!
- …то можете не трудиться понапрасну, прошу вас. Слова эти я помню еще из письма. И миниатюрку тоже, с графическим портретом.
Капитан тем временем внимательно слушал ее. По бледному, но бесстрастному лицу Решетникова трудно было прочесть его истинные мысли. И тогда девушка решила нанести своему незадачливому кавалеру последний и расчетливый удар.
- Правда, мне отчего-то помнится, что письмо было подписано совсем другим именем? - невинным тоном осведомилась наша коварная прелестница. - Каким-то Сергеем Леонидовичем, если только мне память не изменяет.
Решетников по-прежнему хранил молчание. Что ж, не велика беда. В конце концов, не сможет же он отмалчиваться вечно?
- Откуда же тогда вам известно содержание чужого письма?
- Не чужого, - наконец нарушил тишину Решетников. - Совсем не чужого, Мария Петровна.
- Как же так? - спросила она, чувствуя, как в сердце поднимается первая тревожная волна.
- Это письмо написал вам я, - тихо сказал Решетников.
Ну вот оно! Наконец-то!
- Да, именно так. И о том не сожалею.
- А подписались? - безжалостно уточнила наша героиня. В душе ее расцветали незабудки.
Не так и много было на счету Маши Апраксиной женских побед. А если быть совсем уж точным, то эта станет первой. И значит, теперь только и нужно, что довести дело до полного и окончательного разгрома противника!
- Мне необходимо вам все объяснить, - ответил капитан.