- А коль скоро я выслежу для вас достойную добычу, дело уж за вами, - шутливо погрозил графу обер-секретарь. - Впрочем, полагаю, такие блестящие светские львы, как вы, граф, способны увлечь в свои сети и глупенькую куропатку, и осторожную глухарку, и жирненькую тетерочку.
- Именно, - засмеялся Орлов. - Клянусь своею фамилией, перед истинным мужским обаянием им не устоять. Орлы всегда выследят добычу, только шепните им на ухо - где и кто.
И два пройдохи, старый и молодой, подмигнули друг другу.
- Так я и оказался в доверенном, строго секретном кругу этих пресловутых "гвардейцев Гименея", - признался Евгений, прерывая на миг свой удивительный рассказ. - И пребывал бы там и по сей день - молодость, знаете ли, не порок. Но сейчас желаю покинуть сей сомнительный кружок, оттого и вызвался встретиться с вами под предлогом доставки письма от Татьяны Дмитриевны.
Ольга немного помолчала, обдумывая историю Оленина. После чего слегка пожала плечиками.
- Все это, безусловно, интересно и занимательно, сударь, - сказала она. - Но только мне невдомек, при чем здесь моя подруга?
- Вы разве еще не поняли, сударыня? - тихо спросил Оленин, глядя на Ланскую. Лицо его стало бледным, и на нем резко обозначились глаза, горящие странным, почти что лихорадочным блеском.
- Что именно, сударь? - холодно уточнила Ольга.
- Единственно то, что ваша подруга, госпожа Ларионова - богата, - последовал ответ молодого человека.
Как ни крепилась Ольга, но при этих словах Оленина она громко расхохоталась.
- Это вздор, сударь, - заявила, наконец, сумев взять себя в руки, Ольга. - После смерти папеньки Татьяна бедна как церковная мышь. Все, что у нее есть, - эта Ларионовка с сотней душ, да пруд, да лесные угодья…
- Все это сейчас не имеет ровным счетом никакого значения, - покачал головою Оленин. - Неужто вы до сих пор не поняли - госпожа Ларионова не случайно стала добычей этой своры охотников до богатых наследниц? Она - наследница. Это доказал мой дядюшка, чтоб ему пусто было…
Ольга почувствовала, как сердце медленно падает куда-то вниз, на самое донышко ее существа.
- Чья? - пролепетала она.
- Князя Мещерского, - медленно произнес молодой человек. И совсем уж еле слышно прибавил: - Того самого.
- Мещерского?
Ольгины глаза округлились, она взирала на Оленина в полнейшем изумлении. - Золотого вдовца? Измаильского "Турки"? "Али-Бабы"?
И теперь Оленин лишь молча кивнул.
А Ольга медленно опустилась на стул. Силы вдруг покинули ее в мгновение ока. Столь невероятным было известие, только что сообщенное этим странным, застенчивым молодым человеком!
4. НАСЛЕДСТВО РУССКОГО АЛИ-БАБЫ
О московском князе Мещерском, обладателе сокровищ Измаила, с давних пор ходило немало легенд в высшем свете. Несмотря на то что старый князь давно почил в бозе, а самих драгоценностей никто толком и в глаза не видел. Тем не менее уже двадцать четвертый год со времени взятия неприступного форпоста на Дунае не скончались всяческие толки и пересуды о турецкой казне, якобы зарытой янычарами паши, покуда в крепости шел яростный шестичасовой бой. Сейчас крепость уж год как стала российскою, но до сих пор искатели приключений нет-нет да и появлялись в ее окрестностях с ломами и заступами.
Так или иначе, но в скором времени после достопамятной военной кампании князь Мещерский, участвовавший в штурме, будучи генералом инженерных войск, ушел в отставку, ссылаясь на слабое здоровье и старческую немощь. А буквально на будущий год отстроил себе роскошный дворец в Орехово, в пяти верстах от московской заставы, и стал вести жизнь на широкую ногу, с загулами и кутежами, достойную разве что героев арабских сказок "Тысячи и одной ночи".
Поговаривали, что князь сыскал-таки сокровища паши, но не в самом Измаиле, а соседней бессарабской деревушке. Там золото, серебро, жемчуг и чеканные монеты в кувшинах были во множестве зарыты под грязным пологом самой обыкновенной конюшни, где держали тягловых лошадей турецкие фуражиры. Ссылались на инженерные таланты князя, его удачливость, но были и другие слухи, помрачнее. Якобы Мещерским был захвачен пленник, рассказавший князю все о спрятанной казне, да так и сгинувший затем бесследно.
Сам Мещерский тоже умер в одночасье. В самый разгар пирушки с прусским посланником и парой ветеранов измаильской компании князь вдруг густо побагровел, стал хватать ртом воздух, точно рыба, вытащенная на лед. Минута, другая, и случился апоплексический удар.
Пикантность ситуации заключалась в том, что у князя вовсе не оказалось наследников, могущих подтвердить свои претензии не только по прямой, а и по всем побочным родовым линиям. Будто бы документы, что еще могли пролить хоть какой-то свет на его родственные связи, дотла сгорели во время московского пожара в городе, захваченном Бонапартом. Государь велел принять ореховское имение и все капиталы покойного князя в государственное призрение сроком на двадцать пять лет. После чего, буде к тому времени не сыщутся законные наследники, передать все имущество в казну, на государственный счет и во благо отечества.
- Мой дядя, чтоб ему пусто было, раскопал что-то в архивах. Некий документ, подтверждающий отдаленное родство вашей Татьяны Ларионовой, а стало быть, и права ее наследства всего состояния князя Мещерского.
- А вы, кажется, тому не слишком рады?
- Тому есть причины, - слегка покраснел молодой человек. - Но вы совершенно правы, сударыня: я нахожу это наследование противным всем моим планам и видам на будущее.
- Ладно, об этом потом, - кивнула Ольга. Однако про себя решила непременно вернуться к сему щекотливому вопросу при первом же удобном случае.
- Да велико ли состояние князя?
- Боюсь, что весьма, - вздохнул молодой человек. - Именно потому на него и положил глаз граф Всеволод Орлов. Поверьте, он не стал бы прилагать таких усилий ради… ради…
Оленин на миг замялся.
- Ради пустышки? Вы это хотите сказать? - пришла ему на помощь Ланская.
Тот промолчал, но Ольге и без того было ясно. Ее лучшая подруга, кажется, угодила в руки авантюриста!
- Где она сейчас? Когда вы ее покинули?
- Вчерашнего дня, ввечеру. И с утра уж вас дожидаюсь.
- Как она, здорова ли? - с тревогою спросила Ольга. - И где они теперича?
- Слава богу, - ответил Оленин. - Орлов и его люди остановились на ночлег в старом замке графа Потоцкого. Там все изрядно заброшено, но несколько комнат пока еще довольно сносны. Где сейчас - не знаю.
Ольга размышляла всего минуту. После чего решительно заявила.
- Полчаса на сборы и - едем. Мы должны их догнать и вызволить Татьяну из лап этого Орлова. Сейчас я накажу кучеру, чтобы запрягал сани пошире.
- Я готов, - с жаром воскликнул молодой человек. Однако тут же замялся. От Ланской не укрылось его смущение.
- Что-то не так, сударь?
- Дело в том, что с Орловым нынче четверо подручных, и все как на подбор люди бывалые, - пояснил Оленин. - В гвардии абы кого не держат, сударыня.
- В этом я уже убедилась из вашего рассказа, - холодно заметила она. - Пройдохи, авантюристы и лгуны, избалованные сыночки из богатых семейств, привыкшие все получать по первому требованию. Но уверяю вас, сударь…
Ольга крепко сжала кулачки.
- Со мною этот номер не пройдет. И ежели они хотят войны, они ее получат.
- Биться я готов, - покачал головою Оленин. - Но признаться рассчитывал, что мы возьмем тут подмогу. Пару десятков мужиков покрепче - и мы их одолеем.
- Ишь ты, Аника-воин, - прищурилась Ольга, по-новому взглянув на молодого человека. - С эдакой армией да по зимнему тракту нам их не догнать, уж больно тощи ларионовские лошаденки. Но прежде меня другое интересует, сударь вы мой. Чего ради вам принимать столь большое участие в судьбе незнакомой вам девицы? Вы же, помнится, сами являетесь этим… кавалером Гименея?
Последние слова она произнесла с большим презрением, так что молодой человек вновь побледнел.
- Увы, это было так, - признался он. - Но лишь до той минуты, как я увидал портрет госпожи Ларионовой. С той минуты я дал себе клятву вызволить ее из рук Орлова и его разбойничьей шайки.
- Так и впрямь большая симпатия? - с любопытством уставилась на него Ланская.
- Великая, сударыня, - вздохнул молодой человек.
- Да вы просто романтический герой, - усмехнулась Ольга. - А я-то уж, признаться, думала, что они давно перевелись в России.
- Злодеи-то не перевелись, как видите, - пожал плечами Оленин. - А столь сильных чувств, сродни тем, что я питаю ныне к госпоже Ларионовой, не испытывал допрежь, признаюсь честно.
- Что ж, быть по-вашему, - усмехнулась Ольга, испытующе глядя в глаза молодого человека. - А насчет войска вы отчасти правы. Но нам помогут не мужики, а кое-кто другой.
Она немедля вызвала к себе ларионовского управляющего Карла Францевича. Бедный немец выглядел подавленным и глубоко несчастным - столь поразил и напугал его внезапный отъезд хозяйки. О его причинах он толком ничего не знал и лишь изредка повторял одну-единственную фразу:
- Татьяна Дмитриевна велела присматривать за имением. И обещала вскорости… обещала вскорости… вскорости…
Что обещала вскорости незадачливая беглянка, Ольга с Олениным так и не смогли выяснить у перепуганного старика. В итоге Ольга махнула на него рукою, чтоб помолчал, и торопливо написала записку на подвернувшемся под руку клочке бумаги.
- Пошлешь ко мне на усадьбу самого расторопного мужика верхами, - приказала она управляющему, поминутно кивавшему в ответ на каждое ее слово. - Пусть дождется молодого барина, который нынче непременно явится ко мне в гости. Пусть передаст ему эту записку да выберите там самых резвых лошадей. И пусть барин без промедления нас догоняет.
Ланская оборотилась к Евгению и прибавила:
- Ждать его будем у Потоцких до полудня завтрашнего дня. А там - как бог даст.
Вручила записку Карлу Францевичу и наказала:
- Ни минуты не мешкай. Дорог каждый час.
Управляющий, беспрестанно охая и причитая, отправился снаряжать гонца. Ольга же окинула взглядом опустевшую гостиную, где, кажется, только лишь сейчас была ее любезная подруга да на минутку вышла, и развела руками.
- Ну, вот и все, сударь мой Евгений Михайлович. Пора и нам собираться.
- Осмелюсь спросить, сударыня, - учтиво осведомился Оленин. - Сведущ ли ваш знакомый в военном деле? Умеет ли обращаться с огнестрельным оружием?
- Почему это вас беспокоит? - чуть сощурилась Ольга, испытующе глядя на молодого дворянина.
- Полагаю, холодным оружием нам не одолеть людей Орлова, - ответил Оленин. - Все пятеро - лихие рубаки, обладающие к тому же недюжинной физическою силой. Сам граф имеет немало боевых наград, еще с дела под Аустерлицем, и прочие кавалеры тоже.
Ольга некоторое время смотрела на него, точно намереваясь заглянуть в его сердце и прочесть истинные намерения молодого человека, что бы ни таилось сейчас в его порывистой, чувствительной душе.
- Удивляюсь все же я на вас, сударь, - покачала она прелестной головкой, так что локоны заструились по ее плечам изящными волнами завитков. - Вы ведь тоже не выглядите могучим силачом или античным героем Ахиллесом. И тем не менее готовы вступиться за женскую честь против бывших сотоварищей, по вашим же словам, изрядных головорезов. Да еще и заодно с одинокой слабой девицею!
Оленин в ответ пожал плечами.
- Письмо я вам доставил, сударыня, а далее уж моя забота. Но видит бог, госпожу Ларионову я в беде не оставлю. Уж коли дядя эту кашу заварил, видать, племянничку тогда и след ее расхлебывать!
- Ну нет, возразила Ольга. - Уж не знаю, какие резоны и вправду у вас, господин Оленин, а я свою лучшую подругу в беде тем паче не брошу. Что же до моего приятеля, то ему ни пистолет, ни сабля не потребны. В известном смысле, конечно же. Потому что у него имеется другое, более совершенное оружие, если только его мозги в последнее время не закисли от скучной германской жизни. Хотя в это мне и с трудом верится.
И она выразительно постучала себя изящным тонким пальчиком по лбу.
- Со своим умом и изобретательностью мой друг способен одолеть много больше неприятелей, нежели пятеро самоуверенных индюков, гвардейских офицеров, уж поверьте, - убежденно проговорила Ланская. - Я в него верю. А нам меж тем пора в путь. Коли вы, конечно, не передумали?
Ольга лукаво глянула на Оленина. Тот сдержанно поклонился и быстро вышел из комнаты. Ланская не сомневалась: спустя минуту он уже будет ждать ее в санях. А Ольге предстояло собраться в дальнюю дорогу.
Зима стояла ветреная, студеная, и надлежало позаботиться о тысяче самых разных мелочей и безделушек, без которых для уважающей себя дамы невозможно никакое путешествие. И уж тем паче - поход на войну!
5. ЖЕНИХ И НЕВЕСТА
Татьяна стояла подле окна и глядела вниз, на заснеженный двор. Старые, полуразрушенные стены замка, давно пришедшего в запустение; беспорядок, царивший повсюду, кое-как прикрыт снеговым ковром, веселыми и беззаботным. Однако под спудом белого ковра скрывались уродливые трещины и провалы в кладке. Девушка гневно закусила губу.
Так и в ее жизни сейчас, как в этом старом имении графов Потоцких, радость и лучезарные надежды на самом деле служили лишь покрывалом. Скрывая под собою тайные страхи и реальные опасения. Татьяне казалось, что вот уже второй день она спит и никак не может проснуться. Да что там второй день - уже почти месяц без недели и трех дней длилось это невозможное, невероятное безумие. А ведь как хорошо, как удивительно все начиналось!
Татьяне вовсе не хотелось ехать в соседнее Рогожино, однако закладывать сани все одно пришлось. Карл Францевич что-то напутал в счетных книгах, и надобно было посоветоваться с Анной Спиридоновной Меркушиной. Старая помещица, полковничья вдова была большой докой по части наведения порядка в делах финансовых. Именно у нее Татьяна в свое время и перенимала хитроумное искусство вести дела, так чтобы имения не промотать и хоть что-то откладывать на "черный" день дочери бедного армейского офицера.
И все же истинною причиной ее поездки в метель и непогоду было все-таки желание повидаться с милым дружочком Оленькой. Хотя бы на обратной дороге посидеть с нею у огня, попить кофею и поделиться женскими секретами, которых у провинциальных барышень, увы, не в пример меньше, нежели у столичных девиц высшего света.
Однако обратного пути не вышло. Сбылись смутные слухи о том, что на здешних дорогах по лесам нынче озоруют лихие люди. Многие крестьяне, едва война ушла из пределов отечества, возомнили, что всем теперь выйдет воля. А прежде всего - тем, кто воевали француза. Но никакой воли не вышло, и самые отчаянные ушли в леса, разбойничать от отчаяния на большой дороге, запивая горькую обиду не менее горькою брагой озорной лесной жизни. И едва дорога свернула в лес и углубилась в чашу, как возок Татьяны окружили лихие люди. Однако то были не мужики, и вообще - не рядовые разбойнички из числа отчаянных сорвиголов, презревших мирный уют спокойной жизни.
Четверо людей верхами, в черных полумасках с прорезями для глаз с шумом и криками разом окружили сани. Кучер Ермолай попробовал было махнуть кнутом, - мол, не балуй! - но тут же получил крепкий удар в лоб, точно свинчаткою. Вывалившись из саней, он медленно, грузно осел на снег, да так и остался лежать ничком, лицом уткнувшись в сугроб. Татьяна в возке, ни жива ни мертва, почти бесчувственная, с ужасом взирала на разбойников.
Первым делом их главарь хриплым басом потребовал колец, перстней и серег. Точно знал, мошенник, что у бедной девушки нет никаких капиталов. Да и кто возьмет с собою денег по дороге в соседнее имение?
Татьяна от страха вжалась в самое дно, норовя отгородиться от ворогов хотя бы краем медвежьей шкуры, устилавшей полость возка. Верховые злобно расхохотались и стали подступать к бедной девушке, не иначе с самыми гнусными намерениями. И не сдобровать бы Татьяне, если бы не милостивое провидение судьбы-защитницы.
И минуты не прошло, как невесть откуда, а точнее, из лесного лога, что поднимался прямо от просеки, явился ее чудесный спаситель. Молодой мужчина на вороном жеребце, явно офицер, судя по одежде и выправке, показавшийся несчастной девице в ту минуты прекрасным и лучезарным, как ангел, мгновенно оценил ситуацию. И, не говоря ни слова, ринулся на грабителей.
Шпагой он владел, как бог, и в пару минут уже нанес двоим разбойникам весьма болезненные ранения, а одного, кажется, и вовсе проткнул насквозь. Во всяком случае, злополучный грабитель так и остался лежать у кромки чащи. Лишь отполз немного и потом уже без сил привалился к сосновому стволу.
- Тысяча чертей… - прошептал он. - Жжет-то как, разрази меня гром…
Татьяна, в ужасе следившая за неравным поединком, замирая и трепеща всем сердцем, отчетливо видела кровавый след, тянувшийся по снегу за поверженным разбойником. Его быстро заметала вновь начинавшая свои игры колючая, метельная пурга.
Не прошло и десяти минут, как офицер обратил в бегство оставшихся нападавших. Не говоря ни слова, он взвалил на плечи отяжелевшего кучера, который только что начал подавать признаки жизни, перевалил его в сани и сам взялся за вожжи.
- Куда едем, сударыня? - обернувшись к Татьяне, весело крикнул он, белозубо улыбаясь.
Перепуганная девушка, еще не успевшая толком прийти в себя, нашла силы только слабо махнуть рукою. Впрочем, выбора особого не было - дорога-то через лес одна! И лишь спустя несколько минут, показавшихся девушке вечностью, Татьяна поняла - они едут совсем в другую сторону. Ее нежданный, чудесный спаситель правил сани домой, в родную Ларионовку.
Они проговорили весь вечер. Всеволод - так звали Таниного избавителя от злодейской напасти, графа Орлова, - оказался удивительным человеком. Сочетание редкостного ума с блестящим воспитанием произвели на девушку исключительное впечатление. Не меньшее, впрочем, нежели учтивость ее нежданного гостя, его скромность и умение слушать.
Татьяна вдруг поняла, что с тех пор, как она лишилась отца, у нее накопилось столько невысказанного, не выплеснутого на душе, даром, что они всегда поверяли сердечные и иные тайны друг дружке с милым другом Оленькой! Видимо, женское сердце все же потребно в мужском внимании более, нежели сочувствии и сопереживании даже любимой подруги.
Они и не заметили, как проговорили едва не до полуночи. Татьяна наотрез отказалась отпускать Орлова в ночь, да и метель за окнами разыгралась нешуточная, точно не декабрь стоял, а вьюжный февраль. Граф остался почивать в дальней половине дома, а хозяйка еще добрых два часа не сомкнула глаз, раз за разом вспоминая и заново переживая малейшие перипетии их задушевной беседы. Наутро беседа продолжилась за кофием, к полудню они распрощались с твердым обещанием графа непременно встретиться назавтра, а к вечеру Татьяна поняла, что влюблена в Орлова всем сердцем, горячо и, видимо, бесповоротно.