- Если вы, мистер Треверс, будете кричать и топать ногами при судебном приставе, мы будем вынуждены все ему рассказать о вашем поведении, - предупредил господин Соболев. - И зачем он пожаловал?
8
- Я имею честь видеть господина Соболева? - уточнил пристав.
Александр Серафимович несколько растерялся:
- Да, а в чем, собственно, дело?
- К вам, сударь, никаких претензий со стороны закона. А вот к вашему гостю… - Пристав повернулся к майору Завьялову. - Позвольте уточнить ваше имя, отчество, фамилию, род занятий.
Майор удивился, но все же сказал:
- Я - Сергей Львович Завьялов. Служу в чине майора в артиллерийском полку, расквартированном под Суздалью. Чем могу служить?
Пристав извлек из кожаной сумки незапечатанный пакет, достал из него некий документ и спросил:
- Где я могу присесть? И если возможно, велите принести мне перо и чернила.
У господина Соболева возникло неприятное чувство, но делать нечего: судебного пристава из дома не выгонишь.
Он приказал лакею принести письменный прибор. Пристав, расположившись прямо в гостиной за столом, вписал что-то в казенную бумагу, потряс ею, дабы просушить чернила, и сказал:
- Вот теперь все. Ну-с, господин Завьялов, - пристав протянул ему бумагу, - стало быть, сей документ - для вас.
Майор, буквально ошарашенный, взял письмо, из которого понял, что его вызывают на беседу к некоему господину Боголюбскому по причине того, что он нанес тяжкие телесные повреждения его сиятельству графу Ремизову.
Сергей Львович негодовал:
- Что за бред! Какие тяжкие повреждения! Это все вздор!
- Это вы, сударь, расскажете господину Боголюбскому, а мое дело передать вам бумагу. Вот распишитесь в получении, - пристав достал из сумки блокнот, открыв в нужном мете. - Не забудьте поставить дату и время…
Сергей Львович прокрутил в памяти события последних дней и пришел к выводу, что о казусе, происшедшем в поезде, мог сообщить только мистер Треверс.
"Ну англичанин - сукин сын. Здесь тебе - не Англия!!!" - мысленно воскликнул майор, лихорадочно соображая, что же делать дальше.
* * *
Ольга Викторовна вот уже несколько дней пребывала в своем номере в "Ренессансе". Конечно, гостиница не чета петербуржской или московской, хотя, впрочем, и недурна.
Женщина изнывала от тревоги. Как там Николенька, ее обожаемый сыночек? Не натворил ли чего? Не заболел ли?
Горничная Даша постоянно успокаивала барыню:
- Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство. Кабы чего случилось, примчался бы Анисим на лошадях. Вы же знаете, что он - исправный кучер и ваша кузина ему доверяет, ведь он, почитай, как пятнадцать лет у нее в услужении.
- Да, Даша, ты права. Но все равно сердце щемит. И потом, я так быстро уехала, что не взяла с собой прислугу, - сокрушалась графиня.
- А как же я, ваше сиятельство? Я справлюсь, не извольте беспокоиться. Да и потом, вы же собираетесь пробыть в городе недолго.
- Да, неделю, не больше. Как только отправлю в тюрьму мерзавца, который посмел избить моего Николеньку.
Но в душе Ольга Викторовна сокрушалась оттого, что приехала с одной только горничной: ей хотелось подольше побыть во Владимире, ведь с этим городом ее связывали самые теплые воспоминания.
Вечером она подумала: а не сходить ли ей в ресторан отужинать, да и цыган послушать, все лучше, чем сидеть в номере, - от скуки не знаешь, куда себя деть. Графиня давно никуда не выходила, два года прошло со смерти любимого мужа, она чувствовала потребность хоть в каком-нибудь развлечении.
Она надела строгое черное платье, отделанное крупным жемчугом, Даша причесала ее и украсила волосы небольшим белым страусиным пером. Графиня спустилась в ресторан.
Метрдотель, завидев знатную гостью, тотчас подскочил к ней:
- Ах, ваше сиятельство, благодарю, что почтили своим присутствием наше скромное заведение. Я выберу для вас самый лучший столик, где никто не причинит вам беспокойства.
Графиня милостиво улыбнулась и позволила проводить себя и усадить за столик, стоявший в очень укромном месте, окруженный экзотическими растениями, бурно растущими в огромных кадках. К ней сразу же подошел официант.
- Что желаете, сударыня? - поинтересовался он.
Графиня изучила меню и сделала заказ, в том числе и французское шампанское "Мадам Клико", его она предпочитала другим напиткам. Нежный тертый миндаль, присутствующий в этом игристом вине, придавал ему неподражаемый вкус.
* * *
Александр Серафимович велел заложить коляску, чтобы отвезти своего гостя во Владимир. В городе Сергей Львович, следуя совету Соболева, остановился в гостинице "Ренессанс". Измотанный дорогой и впечатлениями, он по приезде упал прямо на кровать, не снимая ботинок.
Примерно через полчаса, ощутив острое желание выпить, причем изрядно, можно и до беспамятства, Сергей Львович переоделся в приличный костюм и спустился в ресторан, посчитав, что напиваться в одиночестве, да еще и на ночь глядя, - моветон .
Свободных столиков почти не было. Владимир, хоть и провинциальный город, отличался весьма оживленной "светской" жизнью, если таковой ее можно назвать. Из аристократии немногие посещали рестораны, предпочитая их домашним приемам и балам, а "Ренессанс" пользовался особенной популярностью у купечества, причем купечества очень состоятельного, ворочавшего сотнями тысяч рублей, а может быть и миллионами.
И в этот славный вечер шумная компания купцов пришла в "Ренессанс" обмыть выгодную сделку. Когда господин Завьялов расположился за столиком, то купцы уже изрядно выпили и пребывали навеселе.
Сергей Львович сделал заказ, не забыв и штоф водки. Вышедшая на сцену цыганка затянула заунывный романс о несчастной любви. Купцы возмутились: фу-ты, ну-ты! - это еще чего? Веселиться - значит веселиться, причем всем и каждому!!!
Увы, купечество не всегда отличалось воспитанием, хоть и совершало многотысячные сделки.
Метрдотель почти не обращал внимания на купцов, по опыту зная: побалагурят, напьются дорогих вин, мешая их с водкой, к цыганкам пристанут, деньгами будут сорить почем зря да и разойдутся. Однако метрдотель не учел появления графини, женщины обаятельной, красивой и утонченной. Хоть она и расположилась достаточно далеко от подгулявшего купечества, купцы просто не могли не обратить внимания на красавицу, пусть и уже в летах.
Один из них, руки которого украшали дорогие перстни с драгоценными каменьями, подозвал слугу и попросил отправить зеленоглазой богине бутылку "Мадам Клико" и корзинку со всевозможными фруктами.
Официант растерялся, но купец извлек из портмоне ассигнацию весьма крупного достоинства, в три раза превосходящую стоимость предполагаемого знака внимания. И, безусловно, слуга в точности выполнил желание купца.
Он поставил на поднос охлажденную бутылку "Клико", небольшую корзинку с фруктами и направился прямо к столику Ольги Викторовны.
- Сударыня, - начал официант, - некий господин просил передать вам это угощение. Не сочтите за дерзость. - Он поставил поднос на столик.
- Зачем все это? - удивилась графиня. - Я не понимаю подобных комплиментов. Унесите обратно.
Официант повиновался. Он подошел к купцу и сказал:
- Увы, но дама отказалась принять знак внимания.
Купец не на шутку обиделся.
- Отчего же? Кто она такая?
Слуга нагнулся почти к уху купца и произнес:
- Графиня, вдова самого Ремизова.
- О!!! - воскликнул купец, ощущая прилив азарта: такая знатная дама, да еще и свободна, а у него жена умерла, вот уже как полгода назад!
- Вот тебе еще, - купец извлек еще одну ассигнацию, - отнеси ей все обратно и скажи, что я сражен ее красотой наповал.
- Но, но… - попытался возразить слуга, прекрасно понимая, что такое обращение не для графини.
Несчастный, предвидя самый дурной исход событий, снова отправился к столику Ольги Викторовны.
Майор Завьялов прекрасно видел сцену, разыгравшуюся между назойливым наглым купцом и зеленоглазой красавицей, в которой он узнал ту самую даму с перрона. Пропустив рюмочку водки и хорошо закусив ее охлажденной севрюгой, он почувствовал прилив смелости. Волна восторга охватила Сергея Львовича, а водка придала ему непринужденности и некоторой легкой развязности. Он понимал, что сейчас дама возмутится окончательно, потребует метрдотеля, и… скандал неминуем.
Поэтому он встал и прямиком направился к прекрасной незнакомке.
- Любезный, - обратился он к официанту, - Насколько я владею данной ситуацией, дама не желает принимать сии подношения, ибо они в высшей степени оскорбительны для нее.
Ольга Викторовна слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки.
- Простите, сударь, не имею чести вас знать…
- Это поправимо, сударыня. Я - Сергей Львович Завьялов, служу в чине майора в артиллерийских войсках. Во Владимире - проездом по делам.
- О! - воскликнула дама. - Я могла бы сразу догадаться по вашей выправке, что вы - человек военный.
Завьялов поклонился.
- Поди прочь, - приказал он официанту, и тот мгновенно ретировался.
- Присаживайтесь сударь, вы - мой спаситель. Я - Ольга Викторовна Морозова, - графиня умышленно назвалась своей девичьей фамилией, ибо фамилия ее покойного мужа была уж слишком известна. - Хотела немного развеяться, послушать пение цыган и видите, как все вышло.
- Да, несколько неприлично… - согласился Завьялов. - Простите меня за дерзость, вы - одна? - и тотчас смутился своего вопроса. - О! Простите меня…
Графиня улыбнулась.
- Не смущайтесь, майор. Я - вдова.
- Весьма сожалею, примите мои искренние соболезнования.
Дама кивнула.
- Благодарю вас, это произошло два года назад. Можно сказать, я впервые вышла развлечься…
- Вы так любили своего супруга?! - с искренним восторгом воскликнул Завьялов и осекся. - Умоляю, простите: опять я говорю что-то не то…
Графиня рассмеялась.
- Вы очень искренни и открыты, Сергей Львович. Я отвечу на ваш вопрос, он ничуть не смутил меня: я действительно очень любила своего мужа, мы прожили в браке почти двенадцать лет.
- Но вы так молоды! - снова воскликнул майор.
- Меня очень рано выдали замуж, мне едва исполнилось шестнадцать лет. Муж же был старше почти на двадцать. Но, несмотря ни на что, мой брак оказался счастливым. Увы, постоянные волнения, связанные с государственными делами, подорвали его сердце. Я устала и хочу удалиться в свой номер.
- Я провожу вас, так будет лучше. Вы не будете против? - проявил инициативу Завьялов.
- С удовольствием.
9
Почти всю ночь зеленоглазая красавица снилась Сергею Львовичу, причем в весьма откровенном виде: то обнаженной, а то и вовсе принимающей соблазнительные позы. Наутро майор проснулся совершенно разбитым и с острым желанием застрелить кого-нибудь на дуэли: увы, ему надо было отправляться к господину Боголюбскому. И он, разумеется, не ждал от этой встречи ничего хорошего.
Ольгу Викторовну так же взбудоражила встреча с господином Завьяловым. Он показался графине человеком весьма достойным, воспитанным и даже красивым. Невольно она задумалась, что пора устроить свою личную жизнь, ведь не может же она жить вечной вдовой, да и сыну нужна мужская рука.
В то время как майор отправился к господину Боголюбскому по указанному адресу, графиня раздумывала, как бы в рамках приличия отблагодарить майора за свое спасение от назойливого купца: может, пригласить его на ужин? А прилично ли это будет выглядеть - женщина, и сама приглашает?!
Немного поразмыслив, Ольга Викторовна решила, что в этом не будет ничего дурного, тем более что она представилась своей девичьей фамилией, хотя у портье она зарегистрировалась как графиня Ремизова.
Женщина пребывала совершенно в растрепанных чувствах, она сознавала, что Сергей Львович ей нравится, и даже более чем следовало бы.
* * *
Сергей Львович вошел в кабинет господина Боголюбского. Перед ним за огромным столом, заваленным бумагами, сидел лысоватый полный мужчина в пенсне.
- Простите, сударь, - обратился к нему визитер, - могу ли я видеть господина Боголюбского?
- Конечно, я перед вами, присаживайтесь. По какому делу?
Завьялов протянул чиновнику казенную бумагу.
- О-о-о! - протянул Боголюбский. - Батенька, плохи ваши дела. Графиня посетила меня лично и требовала самой жестокой расправы над вами. Что же мы будем делать?
Боголюбский неприятно и двусмысленно воззрился на майора. Тот в свою очередь прекрасно понял, что имеет в виду чиновник: как всегда, денег, дабы замять сей инцидент. Но Сергей Львович не собирался расставаться с ассигнациями, полученными за честную безупречную службу.
- Думаю, вам следует разобраться, - предложил он.
- Хе-хе! В чем, голубчик? Вы же видите: здесь черным по белому написано, что есть свидетель вашего проступка.
- Позвольте полюбопытствовать: и кто же он?
Боголюбский удивленно вскинул брови.
- Ну хорошо. Я вам скажу. В конце концов, по закону вы имеете право знать его имя. - Он порылся в ворохе папок, возвышающихся на столе, словно Пизанская башня, готовых рухнуть в любую минуту, и извлек нужную. - Вот… сейчас. - Он открыл папку и достал некую бумагу. - Свидетеля сего зовут Адам Треверс, он гувернер его сиятельства юного графа Ремизова. Этого вполне достаточно для возбуждения дела в суде за неуважение к его особе и нанесение телесных повреждений. Э-э-э… тянет так…
- Рублей на пятьсот, - закончил фразу майор.
Чиновник усмехнулся.
- А может, и более…
Сергей Львович достал из кармана письмо и протянул его Боголюбскому.
- Вот прочтите.
- Что это? - удивился тот.
- Признание вашего свидетеля.
Чиновник округлил глаза, но взял письмо и начал внимательно его читать.
Сергей Львович, пристально глядя на него, получал несказанное удовольствие от его реакции.
- Э-э-э… Это как же? Теперь мистер Треверс не служит у ее сиятельства? - удивился Боголюбский. - И он пишет, что юный граф проявил по отношению к вам неуважение. Ничего не понимаю… Что же я скажу графине?
- Да что хотите! Лучше всего правду, что ее отпрыск - наглец, которого свет не видывал.
- Вы не понимаете, что говорите! Это будет стоить мне места! У ее сиятельства связи в самом Петербурге, - сокрушался чиновник.
- Да бог с ними, со связями. Чай, до Петербурга далеко. Давайте решим сие дело полюбовно, - предложил Завьялов.
- Это, простите, как?
- Я так поминаю, что заседания суда не избежать.
- Да, вы совершенно правы.
- Так вот, вы пригласите на него мистера Треверса, и он подтвердит, что я говорю правду. Он пребывает в имении Вересово, у жены.
Чиновник и вовсе растерялся.
- Вы губите меня!
- И что прикажете мне сделать: сесть в тюрьму, ради того чтобы ее сиятельство госпожа Ремизова осталась довольной? Ни за что!!! Выкручивайтесь теперь сами как хотите.
Сергей Львович вышел из кабинета довольный собой, оставив господина Боголюбского в полном смятении и растерянности.
* * *
Выйдя от Боголюбского, господин Завьялов несколько повеселел и, покручивая ус, сел в коляску. Проезжая мимо цветочного магазина, он велел остановиться. Войдя в него, Сергей Львович попал в царство экзотики. Мало того, что в магазине на витрине были выставлены привычные для русского человека розы, гвоздики, тюльпаны, фиалки и еще множество всего, видимо, выращенного в местных оранжереях, так вдобавок ко всему он увидел такие цветы, названия которых и вовсе не знал. Например: герберы, каллы, стрелиции, молюцеллы…
К Сергею Львовичу подошла миловидная женщина.
- Что желаете, сударь?
- Я… я… я, - растерялся майор. - Хотел бы купить необычный букет…
- О, это легко! В наших оранжереях произрастают очень необычные и красивые цветы. Я подберу вам. Скажите, если не секрет, примерный возраст вашей дамы.
- Думаю, лет тридцать…
- А еще вы можете что-нибудь сказать о ней? Поверьте, я спрашиваю вовсе не из любопытства, а для того, чтобы помочь вам произвести впечатление на даму.
- Она - богатая женщина и вдова…
- О! - воскликнула цветочница. - Тогда вам надо купить "Каприз Афродиты"! Ей наверняка понравится.
Женщина выбрала один из многочисленных букетов, стоявших на прилавке.
- Вы думаете? - засомневался Сергей Львович, но по виду букет выглядел действительно великолепно.
- Конечно, вот смотрите: это антуриум, это орхидея, это папоротник, - цветочница указывала пальчиком на цветы, называя их, - это монстера, протея и ваксфлауэн.
У майора голова закружилась от такого изобилия экзотики и названий, которые просто нельзя воспроизвести.
- Хорошо, только упакуйте красиво, с ленточкой…
* * *
По прибытии в "Ренессанс" Завьялов направился к себе в номер, поставил букет в вазу, переоделся и попытался обдумать дальнейший план действий.
Воспоминания об Ольге Викторовне волновали его воображение. "Она красива, молода, богата… Что я для нее? Всего лишь случайный знакомый… Как я приду к ней с цветами? Она прогонит меня… А может быть, и нет? Я в растерянности, никогда еще я так не терялся перед женщиной. Да, но какой женщиной!!!"
В свою очередь графиня размышляла, сидя у зеркала, в то время как Даша ловко управлялась с ее локонами: "Этот Сергей Львович мне нравится… Ах, это невозможно… Но почему же? Я - вдова как уже два года. Что в этом дурного? Но как Николенька воспримет эту новость? Ведь он так любил отца? Что же делать? В случае чего велю Даше молчать, а там как Бог даст. Не могу же я похоронить себя раньше времени?!"
Когда Даша уложила последний локон в прическе, Ольга Викторовна попросила подать ей письменный прибор. Взяв лист бумаги, она быстро написала:
"Сударь, я хотела бы еще раз поблагодарить вас за вчерашнюю услугу. И была бы очень рада отужинать с вами сегодня вечером в моем номере часов в семь вечера…"
Буквально через пять минут Даша уже стучалась в номер Завьялова. Он сам отворил ей дверь.
- Сударь, простите меня за беспокойство, - произнесла горничная. - Моя хозяйка велела передать вам эту записку…
Явно удивленный, Сергей Львович тотчас выхватил записку из рук горничной и, не удержавшись, сразу же ее прочитал.
- О! Передайте Ольге Викторовне - это честь для меня! Я непременно буду в указанное время.
Как только Даша удалилась, Сергей Львович едва смог взять себя в руки. Он чувствовал, что весь трепещет от желания видеть госпожу Морозову. Немедленно одевшись, он решил отправиться в винную лавку купить приличного вина для ужина.
Из множества вин он выбрал "Совиньон Блан", легкое виноградное вино, обладающее приятным терпким вкусом. Теперь Майор был готов посетить предмет своих грез.