Кларисса открыла глаза, потянулась к Джеймсу, прижалась и долгим, чувственным поцелуем приникла к его губам. Она вдруг поняла, как ей не хватало его запаха, вкуса, прикосновений. Она потянула за его шейный платок, распахнула рубашку, теснее прижалась к нему. Волосы на его скульптурной груди терлись о чувствительные пики ее грудей.
Джеймс толкнул ее на кровать и склонился над ней, его глаза обжигали, в них читалось нетерпение.
- Вы само совершенство, совсем такая, какой я запомнил вас, - тихонько произнес он. Кончиком пальца он провел линию от ее горла до живота, потрогал впадинку пупка. Его рука двинулась ниже, пока не оказалась на скользких складочках. Кларисса задрожала, жар бушевал в ее крови, стало трудно дышать. Под его пальцами она вытянулась, широко раскинула ноги и обхватила его за плечи, оставляя царапины, когда пыталась притянуть его к себе сильнее.
Она забыла, как это бывает, когда нуждаешься в ком-то так сильно, что, кажется, умрешь, если тебя отвергнут. Джеймс смотрел в ее глаза, а в его глазах она видела предвкушение. Кларисса лизнула свой палец и обвела им свой сосок. Она наслаждалась, когда Джеймс сильно потерся об нее. Она сжала свою грудь и мяла у него на глазах, его возбуждение подстегивало ее собственное.
Джеймс вдруг обхватил Клариссу и подвинул на край кровати. Он снова опустился на колени, его язык нашел ее уже набухшие складки. Кларисса узнала это нестерпимое желание. Когда-то Джеймс много раз подводил ее к этой черте. Но сейчас все ощущалось по-новому. Она вцепилась в простыни и, изгибаясь дугой, тянула вверх зажатую в пальцах ткань.
Кларисса ни о чем не могла думать, лишь о могущественном ощущении, формирующемся внутри ее. Движения его языка ускорились, и с губ Клариссы стали срываться нетерпеливые вздохи. Ее бедра вздымались все выше, его язык проникал все глубже, в самую сердцевину. Его руки обхватили ее бедра, и она распалась на миллион осколков. Сама комната исчезла, осталось лишь абсолютное наслаждение.
Она вскрикнула, и с этим криком освободилась от всех своих страхов и гнева, от чувства, что ее предали, от долго сдерживаемого желания.
- О Боже, Джеймс. Я была так глупа. Я прощаю тебя, Джеймс, - выговорила она, продолжая задыхаться и медленно возвращаясь к действительности.
Джеймс внезапно навис над ней, взял в ладони ее голову.
- За что?
- Я должна произносить какие-то слова? На самом деле это мне следует просить о прощении. Я слишком долго помнила о том, что ты причинил мне. Я прощаю тебя. Мне стало легко, - мягко ответила Кларисса и повернула голову, чтобы поцеловать его запястье.
Его лицо исказилось, словно он оказался на ледяном северном ветру, жар и желание ушли из него, осталась холодная, неподвижная маска.
- Но вы сказали, что не можете больше лгать ни себе, ни мне.
Кларисса уставилась на Джеймса и вдруг предельно четко увидела все словно другими глазами - на смену наслаждению пришло растущее чувство ужаса.
- Я о том, что я хочу тебя, Джеймс. Я не могу больше скрывать желание.
Джеймс рывком поднялся с кровати.
- Я не могу поверить, что это происходит.
Кларисса села и в смущении прикрыла грудь ручками.
- Я тоже.
Джеймс застегнул пуговицы на своей рубашке и поправил обшлага фрака. Его лицо теперь выражало неприступную отстраненность, отчего холод пронзил Клариссу до костей.
- Спите спокойно, Кларисса, - отрывисто сказал он. - Впереди у нас ночь чревоугодия и распущенности, хотя, как я теперь понял, вы вполне подходите для предстоящей задачи.
Его слова пронзили сердце Клариссы такой болью, на которую - она была уверена - он и рассчитывал. Она схватила подушку и швырнула ее в удаляющуюся фигуру.
Джеймс вышел, даже не оглянувшись.
Дрожащая и уязвленная, Кларисса передвинулась к изголовью кровати. Она подвинула маленькую подушечку с кистями, уткнулась в нее лицом, натянула на себя одеяло и, свернувшись калачиком, зарыдала во весь голос.
Джеймсу хватило всего пары минут, чтобы понять - он не может оставаться в своей спальне. Библиотека тоже не годилась, как и кухня, из которой доносились восхитительные запахи яблочного компота, дразнившие обоняние.
В столовой для слуг он взял лампу и кинулся вон из дома, он бежал через сады, бесконечные лужайки и рощи, пока не добрался до озера.
Он даже не потрудился снять одежду. Сразу же нырнул в воду и поплыл. Увы, его мужские достоинства продолжали болеть, но, глядя в раскинувшееся над ним звездное небо, он уже знал, что сам виноват в случившемся.
Он плыл на спине и больше всего желал, чтобы его сердце снова стало всего лишь органом из плоти и крови, - тогда он сможет спастись, после того как Кларисса снова опустошила его.
В конце концов он перевернулся на живот и медленно поплыл к берегу. В какой-то момент его ноги коснулись песка, и остальной путь он проделал, шагая по воде, а потом свалился на берегу возле того места, где днем раньше встречался с Петтибоуном.
Каким бы подлым и мерзким ни был Петтибоун, он прав - Джеймсу необходимо научиться контролировать себя, и как можно скорее. Если произошедшее что-то доказывает, так только то, что он оказался еще слабее, чем когда-либо ранее, когда дело коснулось Клариссы. Когда он брался за задание, то был сосредоточен и тверд, но он расслабился, стоило ему вспомнить о Клариссе.
Он был глупым и легкомысленным, и теперь расплачивается за это.
Высоко над ним небо прочертила падающая звезда. Джеймс проследил ее падение, закрыл глаза и вслух произнес желание:
- Не дай мне забыть, что разлучило нас. Я должен помнить это и никогда не забывать.
Глава 9
- Вы, месье Ругье, самый настоящий дьявол, - игриво проговорила Айрис, наклоняясь к нему через пространство, разделяющее сиденья кареты, и слегка похлопывая по бедру.
Кларисса с отвращением наблюдала, как Джеймс в ответ ослепительно улыбнулся, чтобы соответствовать такой характеристике. Наступила глубокая ночь, и в карете было темно, но она отвернулась к окну, чтобы не видеть своих компаньонов.
Они проехали зеленые верещатники и, судя по всему, въехали в Лондон. Мягкая, в выбоинах, дорога сменилась вымощенной булыжниками. Свет от фонаря позволял различать смутные очертания зданий и карет, но в темноте Клариссе не нужно было скрывать своего отношения к происходящему.
Странно, но у нее появилось знакомое чувство. Она не знала, чего ожидать от Джеймса после их… Она не знала, что и думать о том, что произошло между ними. То, что начиналось как сладчайшее физическое воссоединение, закончилось так, словно было всего лишь ошибкой.
Колесо попало в выбоину на дороге, и карета слегка наклонилась, отчего нога Клариссы прижалась к ноге Джеймса. Она отодвинулась к стенке - ее словно обожгло - и украдкой бросила взгляд на Джеймса. Он был погружен в беседу с Айрис, в красках расписывая все, что ее может ожидать этой ночью.
Прикосновение прошло незамеченным. Во всяком случае, Джеймс его не заметил. Так что он забудет и то, что произошло ночью. А сначала он был таким нежным, таким заботливым. Он открывал свое сердце прикосновениями, свои чувства - скупыми словами, в которых звучала любовь. Но в тот самый миг, когда обнаружилось непонимание, он отдалился от нее и превратился в того человека, которого она встретила в Париже.
Перед отъездом на бал у них состоялся короткий разговор. Джеймс объяснил Клариссе, что будет происходить, и, что еще важнее, как им вести себя, чтобы им не пришлось сожалеть о своем поступке. Холодным, отстраненным тоном Джеймс подчеркнул, что решения будет принимать только он, возражать нет смысла - она должна безоговорочно подчиняться.
Кучер оживился - впереди на его пути оказалась повозка, замысловатые проклятия, которые он употребил, чтобы заставить встречного поскорее убраться с дороги, заставили Айрис захихикать.
- В самом деле, месье Сен-Мишель, - возбужденно сказала Айрис, - разве это не восхитительно? Среди ночи спешить по улицам Лондона на самое декадентское действо?
Джеймс добродушно хлопнул по бедру Клариссы.
- Вы не согласны, Сен-Мишель? - Он надавил на бедро, потом убрал руку. - О, боюсь, я на миг забылся. Пожалуйста, pardonnez-moi, месье.
Кларисса потерла место, где только что была рука Джеймса, кожа там горела.
- Уверяю вас, Ругье, я как-то не думал об этом, - ответила она, зная, что плохо скрывает раздражение.
- Послушайте, вы оба, - настаивала Айрис. - Разве вся прелесть посещения таких мест не в том, чтобы забыться и позволить себе лишнее?
Кларисса надеялась, что сам факт посещения бала поклонников Киприды покажется Айрис достаточно скандальным и удовлетворит ее потребность в сильных ощущениях. Она начинала думать, что ошиблась, и этим страхом поделилась с Джеймсом еще до отъезда. Он выслушал ее с явным невниманием и уверил, что готов к любому развитию событий. На "Монахов" работает не он один, и это, по его мнению, должно было умерить ее беспокойство.
Кларисса только кивнула Айрис и невыразительно произнесла "oui", после чего снова отвернулась к окну. Мысль о присутствии других агентов не слишком утешила ее. У нее не было иллюзий насчет, возможности побега. Даже если она сможет ускользнуть от Джеймса, куда ей идти? Кто в состоянии помочь ей, преследуемой могущественными "монахами"? А мать, которая осталась во Франции? Клариссе ничего не оставаясь, как продолжить эту игру.
Карета замедлила ход, вдруг стало светло - это горели укрепленные на стенах здания многочисленные факелы. Кларисса слышала, как Джеймс что-то шепнул Айрис, а она отвечала знакомым хихиканьем.
Может быть, как предположил Джеймс, Клариссу оставят одну. Если она не позволит разгуляться эмоциям, то, вернувшись в Кенвуд-Хаус, ляжет в кровать, которой, кроме нее, будут только подушки. Тогда, как Джеймс…
Впереди показалось здание "Аргайл-Румз", карета пристроилась к веренице других и остановилась, ожидая, когда из экипажей выйдут люди и они отъедут.
Кларисса вздохнула. Какой смысл думать о том, что было бы, если бы она оказалась способна держать себя в руках. Назад дороги нет… или все-таки есть?
- Мадемуазель, вы уверены, что хотите пойти туда? - спросила Кларисса, когда карета вновь тронулась с места и двинулась вперед, а потом остановилась перед входом.
Айрис широко улыбнулась, ее глаза блестели от предвкушения.
- Никогда в жизни я не была так уверена, как сейчас. Ливрейный лакей опустил подножку кареты, открыл дверцу и протянул руку. Кларисса оттолкнула ее, и соскочила на землю.
- Eh bien. En avant, - пробормотала она про себя, слишком напуганная, чтобы обеспокоиться тем, не слышит ли ее кто-нибудь.
- Почему только мы здесь в домино? - разочарованно воскликнула Айрис, когда они оказались в бальном зале.
Она начала раздражать Джеймса.
- Мы не можем допустить, чтобы вас видели, - ответил он. - Кроме того, домино придает вам больше таинственности. - Он поправил свою нелепую маску и взглянул на девушку на ней было платье в греческом стиле с лифом, спускающимся почти до пупка, и маска, переливающаяся всеми цветами радуги, которая закрывала ее лицо больше, чем платье - тело. Опасения Клариссы, что Айрис захочет большего, чем просто пощекотать себе нервы, оказалось, имели под собой основание, хоть Джеймс и взял на себя решение этой проблемы. Поведение девушки в его спальне не оставляло места для сомнений. Джеймс считал, что им повезет, если она к моменту отъезда останется девственницей, а если из того, что он слышал о таких балах, хотя бы половина соответствовала действительности, их ждет настоящая война.
Айрис дразняще улыбнулась, явно польщенная словами Джеймса, и перевела взгляд на танцевальную площадку. Джеймс рассматривал толпу. На первый взгляд все было как на любом другом балу: совсем обычно, в рамках приличий. Оркестр играл те же медленные мелодии. Танцующие пары пресыщенно переступали ногами. Но чем больше Джеймс всматривался в окружающих, тем яснее видел, чем одни отличаются от других. Все женщины были очень красивы - ни одной простенькой Желтофиоли или располневшей матроны. Более того, от них исходила сексуальная опытность, присущая куртизанкам. Проституткам, даже если они хорошо выполняют свою работу, свойственны механические движения, что неудивительно, если учесть род их занятий. С другой стороны, жен, как привык верить Джеймс, отличает непорочность - они годятся скорее для обожания, чем для чего-то другого.
Но куртизанка! Она серьезно относится к своему искусству. В конце концов, оно для нее средство продвижения в высшее общество. Женщина, сумевшая завлечь очень богатого мужчину, играющего в эти игры, может рассчитывать на богатство, власть и определенный престиж.
Джеймсу приходилось видеть их старания и даже пробовать то, что они предлагают, но он предпочитал обходиться без этого.
Джеймс заметил, что, когда музыка смолкла, несколько пар покинули танцевальную площадку и исчезли в коридорах, ведущих в глубь дома.
- Куда они отправились? - спросила Айрис, беря с подноса проходившего мимо слуги третий бокал шампанского.
Джеймс от шампанского отказался, жестом отослав слугу.
- Вам этого знать не следует, - многозначительным тоном ответил он, надеясь, что Айрис просто похихикает, тем и дело кончится.
Она поперхнулась шампанским и закашлялась.
- Месье Сен-Мишель, может быть, вы не откажете в любезности и проинформируете меня?
Кларисса держалась спокойно, хотя Джеймс видел, что она нервничает. За все время, проведенное на балу, она едва сказала несколько слов и большую часть времени смотрела в пол.
Она откашлялась.
- Мадемуазель Беннетт, разве не достаточно, что мы здесь?
- Не достаточно, - резко ответила Айрис, соблазняющими движениями расправляя шелковую юбку своего платья. - Мы заключили сделку, вы и я. Вам следует это помнить. А теперь присоединимся к остальным.
Она вздернула подбородок и направилась к площадке для танцев. Джеймс и Кларисса пошли за ней.
- Потанцуйте с ней, - свирепо зашипела Кларисса, придерживая маску, закрывающую ее лицо.
Джеймс подумал, что маска совершенно меняет ее, или наоборот? Он не мог видеть ее фиалковых глаз, маска полностью скрывала изящный разлет ее бровей. Эти глаза, горячие и выдававшие уязвимость, брови, которые немного хмурились, когда она прошлой ночью искала слова, ну что тут говорить! Они были его погибелью, вот и вся правда.
- Почему я? Насколько я помню, вы очень неплохо танцуете, - воспротивился он, наблюдая, как находившиеся поблизости мужчины начали проявлять интерес к Айрис.
Джеймс не считал свое поведение безупречным. После того как во время их морского путешествия из Франции он держал ее на руках, его непоколебимость очень пошатнулась. Поставив Петтибоуна на место во время их встречи на озере, он понял, что снова поддался чарам Клариссы. Он даже не осознавал этого, пока чуть было не задушил мерзавца.
Джеймс ворвался в ее комнату с намерением показать Клариссе, кто из них главный. А потом… просто упал на колени и просил - нет, умолял - чтобы она снова разбила ему сердце.
- Но вам привычно танцевать, как это делают мужчины. Мне нет. Неужели не ясно, - прошипела Кларисса, замедляя шаг при виде мужчины, приближающегося к Айрис.
Высокий, со вкусом одетый, он мог быть титулованной особой, хотя нет, пожалуй, по его виду - вторым сыном. Его длинные черные волосы были сзади заплетены в косичку. Несколько старомодно, на взгляд Джеймса, но Айрис, судя по всему, так не считала. Она вздрогнула, почувствовав, как мужская рука обхватила ее и притянула ближе. Потом она улыбалась и хихикала, когда он шептал ей что-то на ухо. Он передал ей свой бокал с шампанским, и она жадно выпила его, вызвав одобрение партнера.
- Я уверяю вас, что не выдержу, если девчонка засмеется еще хоть раз. Запомните мои слова, - сказала Кларисса, кривя от отвращения губы.
Мужчина сделал жест в сторону танцевальной площадки и повел туда Айрис. Она охотно подчинилась и ступила на мраморный пол в тот самый момент, когда раздались звуки вальса.
- Идите за мной, - скомандовал Джеймс, обходя пальмы в бочонках и направляясь в другой конец комнаты.
Кларисса, к ее чести, шла молча, не отставая, просто поворачивала, когда было нужно, и останавливалась, где он говорил.
Они наблюдали за танцующей Айрис, которая все больше напоминала тряпичную куклу или куртизанку в менее откровенном наряде.
- Долго мы позволим ей танцевать с ним? - с беспокойством спросила Кларисса.
Джеймс чертыхнулся.
- Остановить ее совсем не просто. Я не могу устроить сцену, меня могут узнать.
- Тогда я могу попробовать. Я почти такого же роста, как ее кавалер, - предложила Кларисса.
Джеймс чуть не рассмеялся.
- Да, вы почти одного роста. Но он фунтов на восемьдесят пять тяжелее. Об этом не может быть и речи.
- Тогда что же нам делать? Позволить ей всю ночь танцевать с ним?
Хотелось бы Джеймсу, чтобы так и было.
- Когда вы предложили поехать на бал Киприды, вы что-нибудь знали о том, что так происходит?
- Честно? - спросила Кларисса, выпрямляясь, как она всегда делала, готовясь признать ошибку. - Нет. Я случайно услышала, как о нем упомянул лорд Мазгроув, когда прошлой весной навещал Сен-Мишеля.
Джеймс был готов заорать, но по ряду причин ему пришлось сдерживаться - он рисковал по меньшей мере потерей контроля над собой. Нельзя было допустить, чтобы он каждый раз выходил из себя, когда дело касалось Клариссы.
- Бал, кроме того, что удовлетворяет тщеславие куртизанок, желающих иметь собственные экстравагантные места для встреч, еще также, если хотите, ярмарка для девочек.
Кларисса провела рукой по волосам, взъерошив короткие пряди.
- Боюсь, я не понимаю.
- Вам знаком "Таттерсоллз" - аукцион чистокровных лошадей?
- Конечно, - нетерпеливо произнесла Кларисса. - И что?
Джеймс окинул взглядом зал, внезапно потрясенный точностью метафоры.
- Взгляните на бал Киприды как на "Таттерсоллз". Куртизанки - это лошади, а эти мужчины - их потенциальные владельцы. Они вряд ли согласятся на дорогостоящее предприятие, если не проверят лошадок в деле. Что они и делают - в разных позах и в очень привлекательной обстановке - здесь. - Он головой указал на коридоры, о которых спрашивала Айрис.
Кларисса нервно кусала губу.
- Но Айрис почти ничего не соображает после шампанского. Он наверняка не посмеет…
- Он посмеет, - оборвал ее Джеймс, быстро уходя вперед, потому что партнер Айрис, обхватив ее за плечи, увлек в коридор в дальнем углу.
Кларисса бросилась следом, и они плечом к плечу пошли вслед за удаляющейся парочкой.
- Что мы будем делать?
- Я могу быть вам полезной, джентльмены? - Женщина с волосами цвета меда, одетая синее, встала на их пути. - Мне кажется, у нас есть общий друг - Петтибоун?
Джеймс чуть было не расцеловал женщину, она могла сильно облегчить его задачу.
- Разумеется. Петтибоун. Чертовски хороший парень. - Он взял протянутую ему руку и коснулся губами пальцев в перчатках. - Идите за ними. Проследите, чтобы дверь осталась незапертой, - приказал он тихим вкрадчивым голосом.