Брент кивнул и скользнул взглядом по ее лицу. Щеки Кэролайн пылали, темные глаза горели, полные удивления с примесью смущения. Это вызвало у него улыбку.
- Ты ведь знаешь, как работает скрещивание, не так ли, малышка?
- Конечно, - выдохнула она в свою защиту. Потом расслабилась. - Вообще-то никто толком не знает, как оно работает. Мы высаживаем семена или, как в случае с розами, кусты, смешивая между собой растения с разным окрасом цветов в надежде получить желаемый цвет или сорт.
- И какой цвет ты планируешь получить от этих? - мягко спросил Брент, показывая на розы.
- Я надеюсь, что они будут желтые, бледного, почти прозрачного оттенка, но это выяснится, только когда они зацветут.
- Но как можно хоть с какой-то долей уверенности предполагать, что из смеси ярко-желтого и белого получится бледно-желтый?
Кэролайн вздохнула.
- Никак, любой ученый скажет то же самое. Это как смешивать цвета на холсте, только смешение красок гораздо точнее прогнозируется. Если смешать равные доли ярко-желтого и белого, получится очень нежный бледно-желтый. С растениями иначе, потому что наука не может точно прогнозировать живые существа. Считается, что растения смешиваются, как два родителя, когда создают ребенка, и получаются цветы, соединяющие в себе признаки обоих растений. Например, - она прочистила горло и потупила взгляд в колени, - мать Розалин темная или светлая? Как она выглядит?
Это еще откуда? Вот уж точно гром среди ясного неба. Брент улыбнулся и непринужденно оперся спиной о стену.
- Она блондинка и очень красива.
- Разумеется, - с ноткой раздражения сказала Кэролайн, снова переводя взгляд на сад.
Улыбка Брента стала шире.
- Это тебя волнует?
- Нет, - отрезала Кэролайн. - Совершенно очевидно, что такой опытный и… привлекательный человек, как ты, будет спариваться только с красивыми женщинами. Естественно, как и большинство мужчин, ты предпочитаешь блондинок.
- Естественно. - Беседа вдруг стала для Брента весьма интересной и приятной. - Ты находишь меня привлекательным, Кэролайн?
- Уверена, были и другие, - решительно добавила она, пропустив мимо ушей его вопрос.
- Другие?
Кэролайн стиснула зубы.
- Другие красивые блондинки в твоей жизни.
- Так-таки уверена?
- Они были, не правда ли? - повысила тон Кэролайн.
Брент усмехнулся.
- Я думал, тебя не интересуют мои "знойные приключения", Кэролайн. Но, если тебе вдруг стало любопытно, я с удовольствием подготовлю список…
- Ни в коем случае! Твое прошлое меня не касается.
Бренту нравилось ее провоцировать, и сейчас она явно сердилась - это было видно по ее зажатой позе, угрюмой складке губ. Право же, он никогда не думал, что будет получать столько удовольствия, подтрунивая над женщиной.
Через несколько секунд неловкого молчания Кэролайн потянулась к упавшей на лицо пряди волос и заправила ее за уши.
- Что касается скрещивания, - как ни в чем не бывало продолжала она, - я хотела объяснить твой случай. Обычно в ребенке получается смесь обоих родителей. Лично я думаю, что Розалин очень похожа на тебя, только волосы у нее немного темнее. Поэтому я предположила, что ее мать темнее тебя.
Брент глубоко вздохнул.
- На самом деле, что касается цвета волос, мы с ее матерью схожи. У нее темно-русые волосы, а глаза голубые.
- Понятно. - Кэролайн снова взглянула на мужа, но ее тон и выражение лица оставались сдержанными. - Наука редко бывает точной с цветом волос и глаз у детей, поэтому нельзя более-менее точно предсказать, что унаследует потомок, за исключением случаев, когда оба родителя очень темные или очень светлые или если две красные розы взяты с куста одного типа. В силу причин, которых никто не понимает, фиолетовая и белая роза иногда дают не лиловую смесь, как это было бы с красками, а что-то близкое к желтому или персиковому цвету. Такие случаи непостижимы и редки, но все-таки они имеют место быть.
Кэролайн опустила взгляд и принялась изучать грязь у своих ног.
- Что до Розалин, то ее волосы - это смесь, но глаза твои. Тут ничего не примешалось. - Ее голос стал низким и серьезным - шелковым для ушей Брента. - Она так на тебя похожа, Брент, лицом, мимикой, повадками. Она с головы до пят твоя дочь, чудесный и любящий ребенок. Уверена, когда Розалин вырастет, она будет потрясающе выглядеть. Из нее выйдет настоящая красавица. Если ее мать на самом деле хороша собой, девочка получила этот признак от вас обоих. Ее физическая красота - это смесь, которую вы с ее матерью создали вместе.
Подул легкий ветерок и подхватил ее тихие слова. Кэролайн по-прежнему смотрела в землю, избегая взгляда графа, но тот все равно был околдован. Из всех женщин, которых знал Брент, ни одна не обнаруживала таких глубоких мыслей о нем и чувств к нему, как Кэролайн. В этот миг у него возникло острое, неодолимое желание схватить жену за талию, крепко прижать ее к себе и целовать, целовать, не сдерживаясь, со всей страстью, положив конец томлению, которое, как он знал, они оба испытывали друт к другу. Вероятно, Кэролайн не осознавала своих желаний, но Брент видел их в ее глазах, в ее теле, в ее работе наконец. Она была подобна уникальному цветку, распустившемуся перед ним в ослепительном сиянии. К своему полному недоумению, Брент поймал себя на том, что, почти благоговея перед ней, бессознательно тянется к ее искренности, ее пламенному стремлению к красоте и всему, что есть хорошего в жизни.
Граф протянул руку и нежно обхватил подбородок Кэролайн ладонью.
- Знаешь, о чем я думаю днем и ночью, Кэролайн? - тихо спросил он.
Она подняла голову и в тревоге широко раскрыла глаза.
- Уверена, что нет.
Брент улыбнулся, прищурившись и пристально глядя на жену.
- Я думаю о тебе.
Кэролайн растерялась, но не отстранилась.
Неотрывно глядя ей в глаза, Брент начал медленно гладить ее щеку большим пальцем.
- Я думаю о твоей молочно-белой коже, твоем прелестном личике, скрывающем тайные желания, которые мне предстоит открыть. Я думаю о твоих глазах, похожих на темные драгоценные камни и горящих болью и радостью, красотой и умом. Я думаю о твоем маленьком, роскошном теле, жаждущем моей ласки. Оно до боли истомлено страстью и желанием слиться воедино с моим телом…
Кэролайн рывком высвободила подбородок из его руки и резко встала.
- Мне… мне надо идти.
Только не теперь! Брент не мог этого позволить - преимущество наконец-то оказалось на его стороне. Он схватил Кэролайн за руку, прежде чем она успела сдвинуться с места.
- Не надо, Кэролайн, - шепотом взмолился он, обняв ее и крепко прижав к себе. - Не теперь…
Граф потянул за ленточку в волосах Кэролайн, и блестящие локоны свободно рассыпались по плечам и спине.
Кэролайн задрожала. Брент зарылся лицом в ее волосы; они пахли фиалковой водой и свежим утром. Вдыхая этот неповторимый аромат, он провел губами по ее уху и шее, запустил пальцы в шелк ее волос. Он ощущал, как груди Кэролайн сминаются под натиском его мускулистой груди.
- Пожалуйста… - проронила она. То был настойчивый, требовательный шепот, но вырваться Кэролайн не пыталась.
Оба тяжело дышали, и Брент знал, что она безоружна перед его страстью.
- Каждую ночь я лежу без сна в своей постели и думаю о тебе, Кэролайн. Я гадаю, спишь ты или лежишь без сна, думая обо мне, желая меня.
Брент принялся осыпать поцелуями щеки Кэролайн, шею, и от его нежных прикосновений ее бросало в дрожь. Он обхватил обеими руками ее ягодицы и медленно, круговыми движениями ладоней принялся гладить их. Притянув ее к себе, он принудил ее почувствовать свое желание.
Кэролайн таяла в его объятиях, уступая новым чудесным ощущениям. Она обвила его шею руками, утопив пальцы в волосах. Брент тем временем продолжал прокладывать поцелуями дорожку вдоль ее шеи, за ухом, положив ладонь ей на затылок и прижимая к себе ее голову.
- Иногда, моя дорогая Кэролайн, когда у меня больше не хватает сил сдерживать желание, я прихожу и смотрю на тебя. Я стою у твоей постели и любуюсь, как ты спишь, вся залитая лунным светом. Смотрю на твое ангельское лицо, такое прелестное и спокойное, и стараюсь угадать, видишь ли ты меня во сне.
Брент услышал, как Кэролайн едва слышно ахнула, но не знал, от удивления или желания. Он еще крепче привлек ее к себе.
- Мне необходимо обнимать тебя, чувствовать тебя, - хрипло шептал он. - Но больше всего я хочу внутрь тебя. Мне нужно почувствовать, как ты окружаешь меня, влажная, горячая, вожделеющая. Клянусь, это будет величайшее, никогда прежде не испытанное наслаждение для нас обоих. Я хочу услышать, как ты стонешь подо мной. - Он глубоко вздохнул и зажмурился. - Мне нужно слышать, как ты в порыве страсти выкрикиваешь мое имя, Кэролайн. Мое!
- Нет…
Кэролайн попыталась вырваться, но Брент ее не отпускал.
В одно мгновение его губы завладели ее губами, и в этом поцелуе слились и страсть, и нежность, и грубость, и трепет, и жар бездонного желания.
Кэролайн попыталась сопротивляться, но он был настойчив, а ее тело зрелой женщины, видимо, требовало свое, и она поддалась. Брент проник в ее рот своим ищущим языком и начал нежно посасывать ее язык и губы. У Кэролайн подогнулись колени. Брент крепко и властно прижимал тело девушки к себе, прислушиваясь к каждому стону, вырывавшемуся из ее груди. Кэролайн пылала страстью. Они оба стремились друг к другу в неистовой блаженной муке. Брент целовал ее, гладил ее спину, прижимал ее податливое тело к своей отвердевшей плоти. Кэролайн поймала его ритм и сладострастно отвечала на его поцелуи. Она стонала и терлась о него бедрами и грудью, инстинктивно входя в дикий и старый, как мир, транс.
Это было желание. Безудержная жажда наслаждения, страстное томление - все восхитительные запретные плоды готовы были упасть в руки. Чувства Брента в этот момент были схожими, к ним добавлялась жгучая потребность сделать Кэролайн наконец-то навсегда своей. Он понимал, что она точно так же отчаянно томится по нему, понимая, что их слияние неизбежно. Брент видел это в том, как она отзывалась на его прикосновения.
Но он считал, что еще не время. Терпение будет его девизом, и Кэролайн придет к нему сама.
С самообладанием, какого он сам в себе не ожидал, Брент заставил тело расслабиться и отодвинулся от Кэролайн, скользнув пальцами по ее щеке и губам. Он услышал слабый всхлип, как будто она не хотела его отпускать.
- Мы нужны друг другу больше, чем ты можешь себе представить, моя прекрасная жена, - низким, бархатным голосом проговорил Брент. - Придет время, и ты сама ляжешь в мою постель. И у нас получится самый красивый ребенок на свете. - Граф медленно выпустил жену из объятий и напряженно наблюдал за ней, пока она не открыла свои темные глаза, затуманенные страстью. Кэролайн часто дышала, дрожа всем телом. На ее раскрасневшемся лице ясно читалось потрясение, постепенно переходящее в замешательство.
Брент понимающе улыбнулся и провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
- …Когда будешь готова, Кэролайн.
С этими словами он повернулся и пошел прочь из сада.
Глава десятая
Она долго не могла уснуть. Холодный ветер и дождь весь день набирали силу и теперь бросались на окна ее спальни мощными волнами. Предстояла долгая, тоскливая ночь.
Кэролайн беспокойно вздохнула и перевернулась на спину. Огонь в камине несколько часов назад прикрыли углями, и в комнате царила почти полная темнота. Время от времени она бросала взгляд на дверь - этот единственный и, как оказалось, бесполезный барьер между ней и мужчиной, за которого она вышла замуж, - тщетно высматривая признаки вторжения.
С тех пор, как Брент оставил ее в саду этим утром, потрясенную собственным поведением, она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме мыслей о нем. Его слова, ласковый голос, руки, рот…
О господи, он сосал ее язык! И она бесстыдно позволяла ему это делать… Никогда, проживи она даже сто лет, ей не пришло бы в голову сосать мужчине язык, чтобы доставить ему удовольствие. Тем не менее каждый раз, когда Кэролайн вспоминала о том, что происходило утром между ними с Брентом, внизу живота начинали растекаться потоки жара, соединяясь пламенем между ног.
Она закрыла глаза руками, поглубже закутываясь в одеяла. Кэролайн была настолько подавлена всем, происшедшим с ней в последние дни, что ей хотелось остаться под ними на всю жизнь.
Да, она хотела Брента в первобытном, физическом смысле. Она - женщина, он - мужчина. Все абсолютно естественно. И приходилось принять как данность, что ей никогда в жизни еще не было так хорошо. Но при мысли, что Брент прокрадывался в ее комнату и смотрел на нее спящую, Кэролайн становилось настолько не по себе, что она едва ли могла рассуждать здраво. Весь день она пыталась выделить причину этого его поступка. В конечном итоге никаких объяснений, кроме физических потребностей графа, ей на ум так и не пришло. И тогда Кэролайн захлестнула паника.
Она повернула голову к окну и стала смотреть на дождь, который сплошной стеной обрушивался на стекла окон, да слушать неистовые порывы ветра. Будь шум снаружи чуть сильнее, она, наверное, не услышала бы звуков, раздавшихся из соседней комнаты.
Кэролайн быстро села на кровати. Подождав немного, она услышала его снова - тот же звук из комнаты мужа, который слышала в свою пятую ночь в Мирамонте.
Отбросив одеяла, Кэролайн ступила на пол, и от его ледяного прикосновения по телу сразу пробежала дрожь. Она быстро надела тапочки и халат и пошла к смежной двери.
Долгое время стояла тишина. Потом за дверью зашевелились встревоженно и как-то неестественно. Первой мыслью Кэролайн было, что у Брента жар, хотя это казалось маловероятным. Еще утром он был в полном здравии, более того, являл собой превосходный пример возбужденной мужественности. Когда этот образ ярким метеором вспыхнул в памяти Кэролайн, ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы взяться за ручку двери, осторожно повернуть ее и открыть дверь.
В комнате Брента оказалось светлее, огонь в камине еще не погас, и, взглянув на кровать, Кэролайн рассмотрела среди колеблющихся теней очертания крупного тела мужа. Минуту она стояла в жутком оцепенении, наблюдая, как граф бьется под одеялами, а голова его мечется из стороны в сторону на подушке.
Это был ночной кошмар. Бренту снился отвратительный сон, и его сознание настолько запуталось в цепких лапах этого монстра, что он метался по кровати, не просыпаясь.
Он чего-то боится.
Встревоженная и завороженная этим зрелищем, Кэролайн на цыпочках подошла к кровати. Одеяло сползло до пояса, обнажив грудь Брента. Стиснутые в кулаки руки крепко прижимали простыни по бокам, мышцы на его шее и животе напряглись, кожа была влажной и блестящей от пота…
Вдруг он заговорил по-французски.
Кэролайн отскочила от Брента, сдавленно охнув. Он дико забился на постели, резко и отрывисто заговорил что-то на языке, которого она не понимала. Внезапно Брент выгнулся всем телом, и в этот момент Кэролайн поняла, что должна что-нибудь предпринять.
Она глубоко вздохнула и протянула руку к его плечу.
Кожа Брента оказалась липкой на ощупь. Он метался головой по подушке, и, пытаясь остановить его, Кэролайн наклонилась и положила ладонь ему на щеку.
В этот миг Брент схватил ее за запястье.
Она чуть не закричала. Он разыграл все это!
- Кэролайн!
Граф сел на постели, широко раскрыв глаза; его дыхание было частым и прерывистым.
У Кэролайн пересохло во рту, и она вдруг затряслась от холода, нараставшего изнутри.
- Кэролайн, - снова пробормотал Брент, привлекая ее к себе.
Она доверилась его рукам; ее мысли путались, тело одеревенело от холода. Кэролайн сглотнула, пытаясь вернуть самообладание.
- Я думала, тебе снился дурной сон, - хрипло прошептала она.
Брент в отчаянии схватился за жену, по-прежнему стоявшую у постели, придвинулся к ней и, дрожа, спрятал голову у нее на груди.
- О боже, Кэролайн, не уходи. Не уходи!
Мольба и неподдельный, какой-то первобытный страх в его голосе заставили Кэролайн принять иррациональное решение.
- Все в порядке, - успокоила она мужа, села рядом с ним и обхватила ладонями его голову. - Я останусь.
Кэролайн почувствовала, что Брент задышал спокойнее, а его рука на ее спине расслабилась. Она сбросила тапочки, забралась к нему на постель и, продолжая обнимать его, закуталась в одеяло.
Кэролайн прижала голову Брента к своей груди, ласково перебирая его волосы между пальцев и утешая, как ребенка. Она наслаждалась теплом его тела, такого большого рядом с ее миниатюрной фигуркой. Граф не говорил больше ни слова, но не отпускал жену, и, когда его дыхание стало ровным и глубоким, а ветер с дождем стихли и превратились всего лишь в легкие брызги на стекле в холодную осеннюю ночь, она закрыла глаза и уснула.
Кэролайн пошевелилась, медленно открыла тяжелые веки и в сумраке комнаты увидела глаза цвета лесного ореха, наблюдавшие за ней с расстояния всего одного фута.
Она была в его постели!
Он улыбался, опершись локтем на подушку и подставив под голову ладонь, и играл ее локоном, пропуская его сквозь пальцы.
- Знаешь, чего мне больше всего хочется, Кэролайн? - низким голосом промолвил Брент.
Голос изменил ей.
Взгляд мужа медленно, ласково скользнул по ее лицу и вновь встретился с ее взглядом.
Улыбнувшись еще шире, граф прошептал:
- Мне больше всего хочется каждое утро до конца своих дней просыпаться вот так рядом с тобой, любоваться твоими волосами, темными волнами рассыпавшимися по моей подушке, и видеть твое милое, красивое, чувственное лицо.
- Мне пора уходить. Уже светает, - услышала Кэролайн свой собственный, но почему-то такой чужой голос.
- Останься. - Брент посерьезнел и взял лицо Кэролайн в ладони. - Твое место здесь.
Простыни и одеяла опять открыли графа до пояса, и вид его мускулистой груди всего лишь в нескольких дюймах от Кэролайн лишил ее спокойствия и уверенности. Она оглядела себя, еще не вполне понимая, в каком оказалась положении, и с облегчением обнаружила, что ночная рубашка и халат по-преж-нему на ней.
С хладнокровием, которого сама от себя не ожидала, Кэролайн медленно села на постели.
- Мне в самом деле нужно уходить. Слуги…
-.. могут катиться ко всем чертям, - закончил за нее Брент, обхватив ее за талию и притянув к себе.
Кэролайн занервничала.
- Брент…
Он приложил палец к ее губам, требуя молчания.
- Нам нужно поговорить, малышка.
В его словах одновременно были и ласка, и непреклонность, и резкость - все это услаждало слух Кэролайн. Когда ее взгляд опять невольно скользнул по груди Брента, по бронзовым, покрытым пушком и налитым силой мышцам, ей до боли захотелось преодолеть те несколько дюймов, что их разделяли, и коснуться его. Граф, должно быть, заметил этот взгляд, потому что взял ее ладонь и приложил к ложбинке между своими сосками.
Глаза Кэролайн метнулись обратно к его лицу. Брент пристально наблюдал за ней, но его веки оставались опущенными. Кэролайн была потрясена и не знала, как поступить, хотя понимала, что нужно отстраниться. Но сколько бы логических доводов ни приводил ее разум против физической близости, она не могла остановить водоворот чувств, завладевших всем ее существом.