А потом он потянул ее панталоны вниз, резко сдернув их ниже колеи. Потом он полностью оголил одну ее ногу, так что туфля с нее слетела на пол. Она не успевала сказать ни слова, не успела даже ничего подумать: он встал на колени и снова поцеловал ее, в такое место, которое она считала совершенно непригодным для поцелуев!
Опираясь на локти, она попыталась встать, попыталась сказать ему, чтобы он прекратил это. Однако уже в следующую секунду ее тело перестало ей повиноваться, когда его язык проделал нечто преступно приятное. Теперь ей уже совсем не хотелось это прекращать - больше того, она чувствовала, что умрет, если он перестанет ее целовать. Желание пульсом билось глубоко в ее теле, требуя утоления.
Снова опустившись на спину, она лежала на столе и позволяла ему ласкать ее губами и языком, встречая новые ощущения стонами и судорожными вздохами. Его ладони скользнули ей под попку, раскрывая ее шире, приподнимая так, что она оказалась целиком в его власти.
В эти мгновения ей показалось, словно само ее дыхание, ее жизнь полностью зависят от его действий. Его язык забирался глубже и глубже: казалось, ему доставляет наслаждение то, какой влажной она стала. Он ловил каждый ее стон и содрогание, смаковал ее, словно какой-то редкостный десерт.
Она не знала, сколько еще выдержит, насколько далеко он заставит ее зайти прежде, чем она совершенно обезумеет. Ее ногти скользили по гладкой поверхности стола, ища упора и не находя его. Неутоленная страсть рвалась из нее криком.
- Пожалуйста! - простонала она. - Ну пожалуйста!
Он на секунду приостановился, еще сильнее увеличив ее муку, особенно когда он просунул в нее палец и начал им двигать.
- Пожалуйста - что? - спросил он низким дразнящим голосом.
- Ты сам знаешь.
- Что я знаю? - поддразнил он ее, вводя палец еще глубже.
- Не вредничай! - попросила она с новым стоном.
Он засмеялся:
- Но это же так весело! - Но тут же его смех снова стих, и в ней оказались уже два его пальца, заставив ее тело ритмично сокращаться вокруг них. - Умоляй меня, Клер. Я хочу слышать, как ты зовешь меня по имени, когда я ввергаю тебя в безумство наслаждения. Назови его, когда я заставлю тебя кончить.
Она ахнула, но не смогла сдержаться.
- Пожалуйста, Эдвард! Пожалуйста!
Улыбнувшись, он снова принялся ее ласкать: убрав пальцы, он опять поцеловал ее, еще сильнее. Он все усиливал и усиливал ее томление, и она снова и снова повторяла его имя действительно обезумев от остроты ощущений. Содрогаясь всем телом, она уже лишилась способности связно говорить, и тогда он провел по ее нежной плоти кончиками зубов, наконец отправив в пучину экстаза.
Наслаждение затопило ее тело, которое дрожало и горело и, казалось, стало совершенно невесомым. Протяжный крик вырвался у нее из горла:
- Эдвард!
А потом она окончательно лишилась дара речи, совершенно обмякшая, обессиленная и пресыщенная.
Встав с колен, он провел ладонями по ее телу: его ласки были смелыми и властными, словно он заявлял свои права на нее. Склонившись над ней, он приник к ее губам в долгом жадном поцелуе, заставив ее снова застонать.
В эту секунду в дверь постучали:
- Ваша светлость, вы здесь?
Они с Эдвардом напряженно застыли. Он устремил взгляд на дверь, ручка которой уже начала поворачиваться.
- Нет! - громко произнес он напряженным, резким тоном. - То есть не входите!
Он сделал пару шагов, чтобы своим телом как можно лучше закрыть Клер от постороннего взгляда.
Дверь приоткрылась на крошечную щелку так, что заглянуть в комнату было бы невозможно.
- Я прошу прошения за то, что помешал, но у меня есть дополнительная корреспонденция, которую необходимо подписать. Я могу зайти позже.
На этот раз Клер узнала этот голос: он принадлежал мистеру Хьюзу, секретарю Эдварда.
Ее страсть моментально угасла. Внезапно ощутив страшный холод и остро осознав свою наготу, она села и поспешно стала приводить свой костюм в порядок.
Эдвард прошел чуть ближе к двери.
- Да, зайдите позже. Я сейчас… занят.
- Да, конечно, ваша светлость. Извините, что я вас потревожил.
Хьюз закрыл дверь, и стало слышно, как его шаги удаляются по коридору в направлении его кабинета. Пройдя к двери, Эдвард взялся за ключ и повернул его в замке.
Клер успела застегнуть панталоны, и к тому моменту, когда он к ней вернулся, уже пыталась разыскать свою туфлю.
Не говоря ни слова, он наклонился и поднял с пола маленькую мужскую туфельку.
- Ты ее ищешь?
- Д-да, - пробормотала она, стараясь не смотреть на более чем явный признак его возбуждения.
Взяв у него туфлю, она сунула в нее ногу в чулке.
- У тебя неправильно застегнута жилетка.
Она непонимающе посмотрела на него:
- Что?
- Твоя жилетка, - повторил он. - Ты неправильно ее застегиваешь.
Ее пальцы машинально схватились за пуговицы в попытке найти место ошибки.
- Сейчас, - проговорил он очень мягко, отводя ее дрожащие руки в сторону, - позволь мне.
Решив не спорить, она опустила руки вниз.
- Как ты можешь быть таким спокойным? - тихо спросила она спустя пару секунд, не в силах встретиться с ним взглядом.
- Это мой жесткий самоконтроль, разве ты забыла?
Конечно, жестким сейчас был не только его самоконтроль. При мысли об этом она почувствовала, что начинает краснеть.
Что до его слов, то она прекрасно понимала, что он шутит, однако смеяться она все равно не могла. Еще минута - и он бы ею овладел! Еще минута - и она позволила бы ему это сделать, и охотно. И что тогда стало бы с ее планом?
Как это ни смешно, но сегодня ее спасителем оказался мистер Хьюз. По крайней мере он спас ее девственность. Тогда почему же ее это так мало радует? Почему она не испытывает хотя бы чувства облегчения?
"Но я рада! Конечно же, рада!" - сказала она себе.
- Клер.
Она заставила себя встретиться с ним взглядом.
- Все будет хорошо. Ты не должна тревожиться. Ни о чем.
Закончив застегивать ее жилет, он запахнул на ней фрак и застегнул и его тоже, а потом быстро одернул книзу, чтобы он сел как нужно.
- Ну вот. Никто ничего не заподозрит. Если не считать твоих волос. - Он быстро пригладил пальцами ее локоны - вернее, то немногое, что от них осталось.
- Они снова отрастут.
- Да, конечно. - Он вздохнул и опустил руку. - Думаю, тебе надо назначить дату.
- Что-что?
- Дату нашей свадьбы. Я хочу, чтобы ты выбрала день. Если хочешь, мы можем подождать достаточно долго, чтобы подготовить торжественный церковный обряд. Я уверен, что свет будет ожидать именно такого. Только пусть в списке гостей будет не больше пятисот человек. При большем числе это уже становится похоже на расквартированную армию.
- Но… - начала было она.
- И разговоры смолкнут гораздо быстрее, если мы объявим дату свадьбы сейчас, - добавил он прозаическим тоном. - Лучше побыстрее покончить с этим скандалом.
У нее сердце оборвалось: она поняла, что он по-прежнему решительно настроен на ней жениться. Возможно, его намерение даже укрепилось из-за той близости, которую они разделили только что и до этого. Но несмотря на всю силу их страсти, главное между ними не изменилось.
Она по-прежнему не хотела вступать в брак исключительно из чувства долга.
А он по-прежнему ее не любил.
Ее охватила глубочайшая усталость и озноб, словно сейчас стоял не теплый майский день, а январь.
- Думаю, мне лучше пойти к себе и переодеться. Полагаю, мне следует снова вернуться к юбкам.
- Кузина Вильгельмина ужаснулась бы, если бы увидела тебя в этом наряде. Так что пойди и переоденься, пока они с Мэллори не вернулись домой. Тебе и без того нелегко будет объяснить, почему ты сотворила такое со своими волосами.
Он помолчал, словно раздумывая, не сказать ли еще что-то относительно даты свадьбы, но, к ее огромному облегчению, не стал этого делать.
- Увидимся за обедом. Думаю, сегодня разумно было бы остаться дома.
Она открыла было рот, собираясь возражать, и вдруг поняла, что действительно будет рада провести сегодня спокойный вечер дома. Не говоря уже о том, что ей необходимо время, чтобы придумать, что именно делать дальше.
- Да. Хорошо.
Поймав ее руку, он запечатлел поцелуй на ее ладони и отпустил. Пройдя с ней к дверям, он повернул ключ в замке и позволил ей уйти.
Как только Клер ушла, Эдвард закрыл дверь, отошел к ближайшему креслу и тяжело в него опустился. Закрыв глаза, он стал пытаться успокоиться, умерить жаркое возбуждение, которое все еще продолжало его мучить. Он прекрасно понимал, что, если бы Хьюз не появился столь не вовремя, он овладел бы Клер немедленно, прямо на письменном столе - невзирая на то, что она девственна. Право, она сводит его с ума, лишает разума настолько, что он способен думать только о том, чтобы обладать ею, забывая о том, где находится, о приличиях и о последствиях.
Любая другая девица отхлестала бы его по щекам, но не Клер. Но с другой стороны, никакая другая девица из числа ему знакомых не переоделась бы в мужской костюм, не пробралась бы в мужской клуб и не обыграла бы в карты хама, чтобы, вернувшись домой, устроить конфронтацию с собственным женихом!
Несмотря на свой гнев, он не мог не восхищаться ею. Он еще не встречал такой отваги - временами она казалась просто бесстрашной.
Он надеялся, что Клер прислушается к его просьбе и назначит день свадьбы.
Но ему не нужна просто женщина. Ему нужна Клер.
Она говорила, что он слишком хорошо владеет собой? Рядом с ней он слишком плохо собой владеет! Клер обладает каким-то непонятным талантом срывать с него весь лоск цивилизованности, превращая его просто в мужчину. И к тому же в очень неосторожного мужчину, готового овладеть своей невестой прямо на столе.
Встав, он прошел к своему столу и понял, что следует привести его в порядок. Он заметил лежащий на ковре предмет и, наклонившись, поднял его.
Это была небольшая золотая рамочка в виде плюща, в которую было вставлено миниатюрное изображение Брэборна. Это изображение стояло у него на столе уже много лет как напоминание о любимом доме в Глостершире. Эта миниатюра всегда была его любимой. Видимо, Клер сбросила ее на пол во время их бурных ласк. Улыбнувшись этому воспоминанию, он замер, рассеянно протирая подушечкой большого пальца золотую рамку, и снова подумал о Клер. В этот момент он вспомнил о том, что у него есть миниатюра с ее изображением.
Много лет назад ее отец прислал портрет Клер, чтобы он заново познакомился со своей нареченной. В то время у него не было намерения заключать этот брак, так что он тут же спрятал миниатюру в ящик стола.
Именно в этот стол, если он правильно помнит.
Он начал открывать ящики. Миниатюра обнаружилась только в третьем из них, у задней стенки. Развязав шнурки, стягивавшие чехол из черного бархата, он вытряхнул миниатюру себе на ладонь, и увидел Клер - улыбающуюся, прелестную и невероятно юную. Он понял, что в момент написания портрета ей было не больше пятнадцати лет. Она была еще совсем ребенком. Неудивительно, что он тяготился этим сговором. Неудивительно, что он не был ею впечатлен и спрятал эту миниатюру подальше.
Но теперь она больше не была ребенком, а он уже не пытался избежать помолвки.
По иронии судьбы теперь избежать помолвки хотела она. Однако он не намерен отступаться.
"Я закажу написать новую миниатюру, - решил он. - Чтобы на ней Клер была во всем своем женственном великолепии".
Когда она станет его герцогиней, будут заказаны ее парадные портретные изображения, которые займут положенное им место в фамильных галереях, как здесь, так и в Брэборне. А вот миниатюру он будет держать при себе. Он поставит ее сюда, на свой письменный стол.
Снова посмотрев на портрет юной Клер, он собрался было вернуть его обратно в чехольчик, но передумал и вместо этого поставил миниатюру рядом с изображением Брэборна. Выпрямившись, он еще раз посмотрел на две маленькие картины и остался доволен результатом.
Глава 18
В течение следующих нескольких недель между Клер и Эдвардом установилось молчаливое перемирие. Клер не устраивала новых демонстраций своего бунтарского духа, а Эдвард со своей стороны больше не поднимал вопроса о дате свадьбы.
Первое утро после ее визита в клуб "Брукс" было крайне неприятным: она снова безрезультатно уговаривала Эдварда разрешить близнецам остаться в городе. Однако Эдвард оставался тверд. И в результате ровно в десять утра карета, в которой находились лорды Леопольд и Лоренс, а также их багаж, уехала, оставив Лондон далеко позади.
Клер поймала себя на том, что гадает, когда снова увидится с ними, и увидится ли вообще. Ей было невероятно стыдно из-за того, что она стала причиной их изгнания. Однако у нее было очень мало времени на то, чтобы размышлять об этом своем проступке, поскольку ей пришлось объясняться по поводу своего собственного. Начиная с остриженных волос.
Кузина Вильгельмина, увидев ее, успела только слабым голосом попросить нюхательные соли и упала в обморок в ближайшем кресле. Напротив, Мэллори только прижала пальцы к губам и несколько долгих секунд молча смотрела на Клер. А потом она подошла ближе, улыбнулась и, наклонившись, прошептала:
- Просто прелесть! Хотела бы я быть такой храброй!
Однако в течение следующих нескольких дней Клер поняла, как хорошо, что у Мэллори такой храбрости нет: оказалось, что пренебрежение правилами высшего света дает весьма неприятные результаты.
Где бы она ни появлялась, ее встречали пристальные взгляды и шепотки - и уже без прежнего добродушия. Многие откровенно демонстрировали ей свое неодобрение, а некоторые ревнители приличий вообще перестали ее узнавать.
Поначалу она еще надеялась, что скандал окажется настолько неприятен Эдварду, что он передумает и все-таки ее отвергнет. Однако он, как всегда, оставался невозмутимым и вел себя так, словно ничего необычного не произошло.
- Держи выше голову, - посоветовал он ей в тот вечер, когда ей предстояло появиться в свете впервые после того дня, - и все пройдет достаточно скоро.
Со временем Клер убедилась в правоте Эдварда. В кругу самой модной молодежи о ней говорили с благоговением и бросали на нее полные восхищения взгляды. Несколько смелых молодых женщин даже постригли свои волосы, назвав свою новую прическу "а-ля Марсден".
Что до ее доли денег, выигранных у Моргрейва, то Эдвард забрал их, чтобы выгодно вложить их от ее имени. Она выиграла сумму, которую многие сочли бы неплохим состоянием, так что была рада его помощи, особенно когда он заверил ее, что эти деньги будут положены только на ее имя.
Стоя в книжном магазине Хэтчарда, Клер лениво просматривала поступления. Мэллори и кузина Вильгельмина занимались тем же в другой части магазина. Открыв одну из книг, Клер устремила взгляд на страницу, но буквы расплывались у нее перед глазами. Ее мысли были сосредоточены на Эдварде и ее собственном будущем с ним… а вернее, без него.
Тот страстный эпизод у него в кабинете буквально потряс все ее существо. Она лучше чем когда-либо стала понимать, насколько беззащитна перед ним: достаточно ему было только прикоснуться к ней - и она забывала обо всем. И легко было представить себе, что будет, если она уступит и станет его женой, Представить себе, каково будет лежать в его постели, в его объятиях… каждую ночь!
С одной стороны, это было бы чудесно, думала она с мечтательным вздохом. Но с другой - очень страшно, потому что ей очень легко было бы превратиться в его жадную поклонницу, которая ловит каждое его слово и мечтает о новом прикосновении, новой улыбке, новом смехе..
С того дня он больше не пытался к ней прикоснуться.
Он просил ее назначить дату свадьбы, но это невозможно.
Он хочет, чтобы она сдалась, но она по-прежнему боится, что, уступив, совершит главную ошибку в своей жизни. Она не готова менять свое решение, не услышав от него хоть какого-то признания в теплом чувстве.
Резко захлопнув книгу, она вернула ее на полку.
- Насколько я понял, она вам не по вкусу, - произнес мягкий ленивый голос. - Вам так сильно не понравилась тема или автор?
Клер подняла взгляд на обратившегося к ней джентльмена.
- Лорд Ислингтон, - проговорила она, прижимая ладонь к груди, - вы меня напугали!
- Как нехорошо с моей стороны! Прошу меня простить: боюсь, что на этот раз я вызвал ваше неудовольствие.
- Конечно же, нет! - поспешила она его заверить, справившись с испугом, вызванным этим неожиданным обращением. - Что вас привело сюда?
На его губах появилась легкая улыбка.
- То же самое, что и вас, полагаю. Я порой беру в руки книгу и читаю, знаете ли.
- Я в этом совершенно уверена и никогда не считала иначе. - Замолчав, она перевела дыхание. - Как вы поживаете, милорд? Мы с вами не встречались довольно давно. Вы уезжали?
Он кивнул:
- Совершенно верно. Мне пришлось уехать в деревню по личным делам, но теперь я вернулся. Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что повсюду слышу ваше имя. Насколько я понял, у вас, появилась некая репутация. В клубе "Брукс", так, кажется?
Она гордо подняла голову:
- Это так. Но уж вам ли не разбираться в вопросах репутации, милорд!
Он рассмеялся:
- Вы совершенно правы! Похоже, у нас с вами теперь появилось нечто общее.
- Ну, я не стала бы заходить настолько далеко, особенно потому, что мне до сих пор не известно, что именно вы якобы сделали. - Она сделала небольшую паузу, сама изумляясь собственной смелости. - Прошу меня простить, я не имела права задавать такой вопрос.
- Ничего страшного, - сказал он, отмахиваясь от ее извинений. - В той истории была замешана некая молодая леди и довольно неприятное событие в виде грозы. Мы отправились кататься вдвоем, и когда находились в нескольких милях от дома, началась сильнейшая гроза. Мы укрылись в домике, оказавшемся поблизости. Наступил вечер, ее отец заявил, что ее репутация погублена. Я считал иначе и отказался поступать так, как, по мнению многих, следовало бы человеку благородному. Ничего нехорошего не произошло, и я не видел смысла принуждать ее к браку без любви, да и самому в него вступать, если уж на то пошло. - Он вздохнул. - С тех пор эту историю сильно приукрасили, отведя мне роль бессердечного соблазнителя. Заверяю вас, леди Клер, что я не прикасался к той молодой леди и поступил так, как считал лучшим для нас обоих.
Клер молчала: ее потрясло то, что у нее с лордом Ислингтоном действительно оказалось гораздо больше общего, чем она могла бы подумать.
- Но довольно об этом, - проговорил он, повеселев. - Тем более что я еще не имел возможности выразить восхищение вашей прической. Она прелестна и вполне заслуживает названия "а-ля Марсден". - На мгновение замолчав, он поправил обшлаг сюртука. - Как сейчас поживает Клайборн?
Клер с трудом удержалась от улыбки.
- Его светлость вполне здоров.
- Откровенно говоря, я был удивлен, увидев вас здесь. Я почти ожидал, что вас посадят под замок.
- Нисколько. Я сейчас с леди Мэллори и ее кузиной миссис Байрон.
- Ну, я рад, что у нас была возможность поговорить, - сказал он.
Она улыбнулась:
- Я тоже.