Этим вечером Лидия развлекала Тамсин, чье новое имя, Томазина Прайс, избегали называть в домашней обстановке. Лидия весьма живо представляла в лицах встречу с Эйнсвудом.
Девушки устроились в спальне Лидии. Тамсин сидела в изножье постели, наблюдая выступление Лидии перед камином.
Хотя обычные зрители Лидии стремились достигнуть последней стадии опьянения, Тамсин же была гораздо трезвее, и, тем не менее, она хохотала не меньше, чем обыкновенно это проделывали мужчины.
"По крайней мере, девочка развлеклась", – кланяясь напоследок, подумала Лидия. И ей, Лидии, тоже бы следовало, но ее привычная беспристрастность изменила ей. Словно душа ее стала неким обиталищем, в котором неожиданно из деревянных щелей повыползали отвратительные вещи.
Неловкая и беспокойная, Лидия подошла к туалетному столику, села и стала вынимать шпильки из волос.
Несколько минут Тамсин наблюдала за ней. Затем…
– Мужчины такие странные создания, – произнесла она. – И я начинаю думать, что герцог Эйнсвуд самый странный из них. Я совсем не могу понять, чем он занимается.
– Он из тех людей, которые не могут жить тихо и мирно, – пояснила Лидия. – Если поблизости нет переполоха, то он считает своим долгом его устроить. Он вечно ввязывается в драки, даже со своими хорошими друзьями. Я-то думала, что люди преувеличивают его стремление устраивать неприятности. Но теперь убедилась сама. Он не может ничего оставить в покое. Недостаточно было просто сунуть меня в экипаж и отправить своей дорогой. Ему потребовалось досаждать мне всю дорогу до дома. Я совсем не удивляюсь, что Дейн в отместку поколотил его. Эйнсвуд и святого выведет из себя.
– Я и не слышала, что лорд Дейн святой, – сказала, издав смешок, Тамсин. – Насколько я могу заключить, они с герцогом – два сапога пара.
– Очень может быть, но именно Эйнсвуд не придумал ничего лучшего, как затеять с Дейном драку в брачную ночь последнего.
Лидия бросила сердитый взгляд в маленькое зеркальце.
– Этот мужлан мог бы, по крайней мере, принять во внимание чувства леди Дейн.
Она не понимала, почему ее так возмущает тот кулачный бой в Эймсбери.
Дейн приходился ей никем иным, как очень дальней родней. Ее мать происходила из скромной младшей ветви рода Баллистеров, и к тому же они перестали признавать существование ее мамы с тех пор, как та вышла замуж за Джона Гренвилла. Насколько знала Лидия, ни одна на свете личность не была осведомлена о ее связи с Баллистерами, и она решила придерживаться такого положения вещей. Беда в том, что она не могла удержаться от внимания к персоне Дейна, хотя по части грехов, как сказала Тамсин, Дейн с Эйнсвудом друг друга стоили.
В день свадьбы Дейна Лидия стояла снаружи церкви Святого Георга на Ганновер-сквер. Как и ее братия, журналисты, она пришла сюда только в поисках сюжета для статьи. Но когда Дейн появился из церкви с невестой, его эбеновые глаза сияли самым недьявольским образом, пока его леди с любовью вглядывалась в его смуглое суровое лицо… Ладно, как бы то ни было, Лидия подошла опасно близко к тому, чтобы завопить во всю глотку – открыто, прямо посреди толпы своих собратьев репортеров.
Нелепо, но с той поры она почувствовала к Дейну болезненную привязанность, и даже еще более несуразное желание защитить.
Эйнсвуд довел Лидию до бешенства, когда она услышала, как он испортил Дейну брачную ночь тем глупым скандалом, и вопреки здравому смыслу это гнев не затихал.
Голос Тамсин прервал ее мысли:
– Но герцог был сильно пьян, так ведь?
– Если он мог держаться на ногах и излагать связные предложения, то не был настолько пьян, как верят, видимо, люди, – заявила Лидия. – Ты не имеешь представления, сколько выпивки способны вместить в себя такие типы, особенно такие переростки мужланы, как Эйнсвуд. – Ее глаза сузились. – Он только притворялся невменяемым пьяницей. Точно так же, как он строит из себя тупицу.
– Да, именно это я имела в виду, говоря, что нахожу его поведение весьма странным, – подтвердила Тамсин. – Он ведь не был ни в малейшей степени невразумительным. Явно требуется очень быстро соображать, чтобы поддержать с вами, Лидия, словесную перепалку. Если бы в том экипаже сидел глупый человек, я уверена, что вы бы завязали его язык в узелки. А вместо того… – она замолчала на миг, нахмурившись. – Ну, трудно сказать, кто победил сегодня в словесной баталии.
– Это была ничья.
Лидия взяла щетку и начала сердито расчесывать волосы.
– За ним осталось последнее слово, но только потому, что он толкнул меня, прежде чем я успела ответить. Это было так по-детски: пихать меня, что мне с трудом удалось удержать строгое выражение лица. Уж не говоря о том, что я боялась вымолвить что-нибудь без того, чтобы не разразиться восклицаниями.
– Ой, взгляните, что вы делаете, – закричала Тамсин. – Вы так себе все волосы выдерите, да и красные следы оставляете на коже. – Приговаривая, она слезла с кровати и подошла к туалетному столику. – Позвольте мне.
– Ты не моя горничная.
Тамсин отобрала у Лидии щетку.
– Если вы злитесь на его светлость, то не стоит отыгрываться на собственной голове.
– Он позволил Креншоу удрать… – упрямо продолжила Лидия. – И теперь эта свинья затаится, а Мэри отправят домой, и будут обращаться с ней, как с грязью. Она не похожа на других…
– Я знаю, вы мне говорили, – напомнила Тамсин.
– Она не привыкла к плохому обращению, – сердито продолжала Лидия, несмотря на успокаивающие движения щетки. – Мужчины так ничтожны. Он удрал, и пальцем, черт возьми, не пошевелив для бедной девочки.
– Может, герцог побеседует с ним, – предположила Тамсин.
Лидия резко оттолкнула щетку.
– Да какого дьявола его заботит? – вскричала она. – Я рассказывала тебе, что он произнес, прочтя записку Мэри. Он просто-напросто стал снова досаждать мне.
– Возможно, его мужская гордость не позволила ему…
– Я знаю все о его мужской гордости.
Лидия встала со стула и стала вышагивать туда-сюда перед камином.
– Он просто увидел возможность свести со мной счеты за то, что случилось на Винегар-Ярде. К этому времени он уже, наверно, выдул дюжину бутылок шампанского, празднуя великую победу над "Леди Грендель". Все, что его заботило, это показать своим друзьям, дескать, не такая уж я большая для него, чтобы не справиться: подхватил меня прямо с тротуара и пронес полпути к другой улице, словно я пушинка. Я всю дорогу до экипажа сражалась с ним, а этот человек даже не шелохнулся, проклятье на его голову.
А ее глупое сердечко растаяло, а вслед за ним и мозги, потому что он был таким огромным и сильным. Боже, только от одного этого затошнит. Она не могла взять в толк, что за вздор пришел ей в голову.
– Итак, после того, как он опустошит винные погреба "Крокфордза" и потеряет несколько тысяч фунтов за игорным столом, – горячилась она, – он вывалится из клуба и направится в самый дорогой бордель по соседству.
И там заключит в свои сильные объятия проститутку и ткнется носом ей в шею…
"Неважно", – сказала себе Лидия.
– Он забудет о моем существовании, какой бы большой и несносной я не была, – бушевала она, вышагивая перед камином. – И также, как с готовностью забыл о клочке бумаги от девочки, про которую, наверно, решил, что она сама напрашивалась на то, чтобы ее погубили. Хотя это дитя не имело представления, насколько вероломными могут быть мужчины.
– Воистину несправедливо, что женщина терпит наказание, а мужчина восторгается своей отвагой и мужественностью, – добавила Тамсин. – Но мы не позволим ее наказать. Я знаю, что вы завтра должны присутствовать на дознании, но я могу отправиться в Брайдуэлл…
Лидия прервала ее:
– Совершенно точно не можешь.
– Я возьму Сьюзен. Все, что мне требуется, ваши указания, как вызволить оттуда Мэри и ее малыша. Если нужно заплатить штраф, вы должны вычесть его из моего заработка. – Тамсин подошла, взяла за руку потрясенную Лидию и подвела ее к туалетному столику. – Они могут делить со мной комнату, пока мы не решим, что с ними делать. Но первым делом нужно вызволить их оттуда. Ее неделя истекает в среду, верно? А ведь завтра среда. – Тамсин усадила Лидию на стул. – Напишите, что я должна делать, и завтра поутру я отправлюсь. Где ваша тетрадь?
– Боженьки, что за целеустремленным созданием, оказывается, ты можешь быть, – произнесла Лидия. Но она покорно полезла в карман – и что-то смешное было в этом ее послушном повиновении девочке вполовину ниже ростом и на десять лет моложе.
В кармане Лидия отыскала тетрадь, но карандаша не было. Должно быть, она выронила его в экипаже.
– В ящике комода есть карандаш, – сказала она Тамсин.
Девушка быстро отыскала карандаш.
Лидия взяла его, потом взглянула вверх и встретилась с прямым взглядом своей компаньонки:
– Ты уверена, дорогая?
– Я добралась своими силами до Лондона с другого конца Англии, – произнесла Тамсин. – И в неприятности здесь угодила, потому что ничего не могла видеть. На сей раз я обещаю не снимать очки ни под каким предлогом. И меня будет охранять Сьюзен. Я просто буду счастлива, – настойчиво добавила она, – сделать что-нибудь полезное.
За шесть дней уже стало ясно, что Тамсин обожает быть полезной. И этого же времени хватило на то, чтобы засвидетельствовать, что она отнюдь не дура.
К сожалению, думала Лидия, начав писать, про нее саму того же не скажешь.
Рано утром в среду от Брайдуэллской тюрьмы отъехал экипаж, уносящий прочь Адольфуса Креншоу, Мэри Бартлз и маленького Джемми.
Берти Тренту следовало уйти сей же час, но он впал в рассеянность, которая на данный момент послужила причиной невнятного бормотания:
– Не Карл второй, а что такое, связанное с ним. Только что? Вот вопрос.
Короткий женский вскрик прервал его размышления, он взглянул и увидел огромную черную мастиффиху, которая тащила на поводке по направлению к нему крохотную женщину в очках.
Особа женского пола пыталась затормозить собаку. "С таким же успехом она могла бы пытаться удерживать слона", – подумал Берти. Поскольку фемина с трудом удерживалась на ногах, он пришел ей на помощь. Берти схватил собаку за ошейник, на что та повернулась к нему, рыча и обнажая зубы.
Берти укоризненно посмотрел на собаку:
– Ну вот, что я такого сделал, что ты хочешь оторвать мне голову? Неужели ты еще не завтракала?
"Грррррр", – ответила собака, пятясь к девушке.
Берти осторожно отпустил ошейник:
– О, вот так, верно? Ладно, я не собираюсь причинять ей вред. Это все только потому, что ты слишком сильно тянешь, видимо, не понимаешь своей силы, моя девочка.
Мастиффиха на мгновение перестала рычать и внимательно посмотрела на него.
Также внимательно глядя ей в ответ, Берти дал ей свою руку в перчатке. Собака понюхала, что-то рыкнула про себя и уселась.
Поверх огромной головы псины, Берти поймал испуганный взгляд девушки. За очень маленькими линзами очков, сидевшими на крошечном носике, находилась пара очень больших карих глаз.
– Надо же! Это ведь вы были, не так ли, на Винегар-Ярде в тот день! – воскликнул Берти. – Только вы не носили очки тогда. Надеюсь, та высокая девушка не попала позже в крушение, и вам в глаз ничего не попало.
Какое-то мгновение девушка таращилась на него.
– Я близорука, – пояснила она. – Я не носила очки… э… последний раз, потому что они были разбиты. Мисс Гренвилл была так добра, что починила их. – Она помолчала. – Кажется, вы были там, когда она спасла меня. То-то думаю, вы мне показались знакомым, но я не была уверена. Без очков мир мне кажется размытым пятном.
– Она защитила вас, значит, – кивнул одобрительно Берти. – Кстати, о дьяволе. Я вот как раз думал о ней сию минуту. Видел ее прошлым вечером, и она мне кого-то напомнила, только я не могу вспомнить, кого. Карл второй засел у меня в башке, хотя мне не дает покоя, почему это.
– Карл второй? – напряженно уставилась на него девушка.
– Не тот, которому отрубили голову, а следующий, когда был пожар.
Она продолжала таращиться. Потом произнесла:
– А-а-а, король Карл II. Возможно потому что мисс Гренвилл такая величественная.
"Гав", – подтвердила собака.
Берти рассеянно погладил ее.
– Собаку зовут Сьюзен, – сообщила девушка.
Тут Берти вспомнил о своих манерах и представился. Он узнал, что девушку зовут мисс Томазина Прайс, и ее наняла в компаньонки мисс Гренвилл.
После церемонии знакомства она устремила свой острый взгляд на здание позади него. Ее бровь изогнулась.
– Оно не очень-то гостеприимное, верно? – произнесла она.
– Не самое веселое местечко из тех, где я побывал, – согласился Берти.
Впрочем, для девчонки Креншоу, с которой тот сотворил ребеночка, оно было еще менее веселым… именно так Берти представил дело этому мужчине прошлой ночью.
После того, как Эйнсвуд удалился, чтобы вступить в борьбу с мисс Гренвилл, Берти зазвал Креншоу в пивную на выпивку – "от нападения фемин и потрепанных нервов", – как пояснил ему Берти.
Обретя добровольного слушателя, Креншоу изливал свои несчастья. В конце, однако, Берти указал, что от фактов никуда не денешься, как это не прискорбно, а факт состоит в том, что мужчину уличили в отцовстве ублюдка, и им следует смотреть правде в глаза, верно?
И поэтому сегодняшним утром Берти пришел с ним в Брайдуэлл, где стало ясно, что вина Креншоу полностью доказана. Затем последовали продолжительные рыдания, и наступила развязка: Креншоу пообещал, что позаботится о Мэри и Джемми. И так тому это и было.
Недолго думая, Берти смог сложить два и два. Вот мисс Прайс, компаньонка мисс Гренвилл, напавшей на Креншоу по поводу Мэри Бартлз прошлым вечером. Вот позади него Брайдуэлл, куда заключили Мэри.
– Вы случайно здесь не затем, чтобы освободить девушку и малыша из Пересылочной залы? – спросил он. – Потому что, если это та, из-за которой мисс Гренвилл была вся в пене прошлым вечером, то можете сказать мисс Гренвилл, что Креншоу пришел и забрал их. Я был с ним, и они уехали четверть часа назад и… клянусь Юпитером, что он-то делает здесь в такой час?
Девушка повернулась в направлении, куда уставился Берти. Неужели герцог Эйнсвуд снова на ногах, хотя обычно он не соизволил заявляться домой, по словам Джейнза, до рассвета – и пьяным, как сапожник.
Что объясняет, пришло Берти в голову, почему его светлость выглядел, как сразу несколько грозовых туч вместе взятых.
Хотя Виру потребовалось мгновение, чтобы определить девицу, но черную мастиффиху он немедленно узнал. Ему бы повернуться и умчаться в противоположном направлении, поскольку, если собака здесь, то и мегера должна быть поблизости. Однако животное пристально таращилось на Вира, обнажив зубы, и издавало низкое непрерывное рычание. Если Вир сейчас уйдет, то это будет выглядеть так, словно собака его напугала.
Посему он продолжал идти и холодно глазеть на рычащую псину. Под блестящей черной шкурой перекатывались великолепные мускулы, животное было необычно большим для суки.
– Вижу, она из не мелкого помета, – заметил он. – Какая очаровательная персона.
Мастиффиха натянула поводок. Трент ухватил ее за ошейник.
– Такая же дружелюбная, как и ее хозяйка, – добавил Вир к вышесказанному враждебный комментарий. – Которая, кстати, не придумала ничего лучше, как оставить этого маленького щеночка на попечение девочки, явно не умеющей подчинить собаку. Но как это типично для мисс Гренвилл, для ее безответственного…
– Мисс Прайс, позвольте представить вам герцога Эйнсвуда, – вмешался Берти. – Эйнсвуд, мисс Прайс. А это создание, которое пытается вырвать из плеча мне руку, зовут Сьюзен. Прекрасное утро, не правда ли? Мисс Прайс, почему бы мне не нанять для вас экипаж, чтобы вы поехали обратно и пересказали мисс Гренвилл хорошие новости.
Трент потащил рычащую собаку прочь. Мисс Прайс изобразила поспешный реверанс и последовала за ними. Чуть позже девушку и собаку благополучно засунули в экипаж.
Когда Трент вернулся, то послал Виру вопросительный взгляд.
– Почему бы нам не отправиться куда-нибудь и поискать для вас, где опохмелиться, чтобы малость взбодрить? – произнес он. – Вид у вас сегодня утром явно не цветущий, Эйнсвуд, если вы не против, что я так говорю.
– Мне уже Джейнз высказал, как я выгляжу, спасибо. – Вир пошел по улице. – Если бы мне не пришлось торчать вечность в "Крокфордзе" в ожидании тебя прошлой ночью, то я не был бы вынужден вылакать бочку отвратительного шампанского и выслушивать кучу идиотов, называвших меня Беовульфом.
По правде говоря, Вир ждал там Креншоу для того, чтобы завершить работу, начатую Амазонкой.
Да выкорми ты своих ублюдков – вот была заповедь Мэллори вместо той, что вещала о невозжелании жены ближнего своего и не совершении адюльтера. Даже Дейн, который не только не был Мэллори, но и совести у него не было ни на грош, и жил он по своим правилам – содержал своего незаконного отпрыска.
Столкнувшись с запиской Мэри, Креншоу следовало выпятить грудь и произнести:
– Вот так-так, кажется, я снова стал отцом. Премного обязан за то, что оповестили меня, мисс Гренвилл. Первым делом завтра с утра прогуляюсь в Брайдуэлл и заберу их.
Тогда бы мисс Аттила Гренвилл удалилась прочь, надменно покачивая своим задом, а Вир бы не имел счастье лицезреть ее, не говоря уже о ссоре с ней, не пришлось бы ему выслушивать ее сарказм и держать свои руки при себе весь невыносимый путь к логовищу дракона.
Но Креншоу не сделал то, что ему положено, и не появился в "Крокфордзе" для того, чтобы должным образом получить взбучку, и всех бутылок шампанского не хватило бы залить это разочарование.
Сейчас, во всяком случае, Вир не мучился бы от последствий прошлой ночи, или пушки не грохотали бы у него в голове в настоящий момент по причине вставания в столь безбожно ранний час. Мисс Гренвилл узнает, что он явился в Брайдуэлл, и без хлопот должна понять, почему. И она думает, что победила. Опять.
– Мне следовало попросить приятелей передать, чтобы вы меня не ждали, – извиняясь, промолвил Трент. – Но я не думал, что вернетесь, раз вы приятно проводили вечер.
Вир резко остановился и уставился на Трента.
– Приятно проводил? С "Леди Грендель"? Да ты в своем уме?
Трент пожал плечами:
– Я думал, она чертовски красива.
Вир возобновил прогулку. Только Берти Трент, говорил он себе, мог представить, что герцог Эйнсвуд удрал с голубоглазой драконихой, чтобы пофлиртовать. Такая мысль ни за что не пришла бы в голову мужчинам, с которыми Вир провел вечер. Они подумали – и справедливо – что не помешало бы затащить в постель крокодилиху.
Это была просто одна из дурного толка шуток, порождение пагубных сил, управляющих его жизнью, что у нее стройное соблазнительное женское тело, взамен горбатого, сморщенного и покрытого чешуей, которое хорошо бы дополнило ее сущность.
Вот то, что Вир твердил себе, опрокидывая бутылку за бутылкой прошлым вечером, и это говорил себе, когда пришел домой и там не мог уснуть.
Именно это он напомнил себе утром, когда заметил собаку, и сердце его начало грохотать, даже не смотря на то, что он готов был повернуть прочь, чтобы избежать встречи с ее владелицей.