- Мне нужно вас допросить, Елизавета Павловна. Следуйте за мной. Я, кажется, дал вам ясно понять, что нужно оставаться в Петергофе. И ты, голубчик, - сказал он, обращаясь к Митрофану, - следуй за мной.
- Барин, она не может сама идти, ее чем-то опоили.
- Ну так возьми ее на руки! - распорядился Афанасий Иванович. - Тем более, Елизавету Павловну нужно показать лекарю.
- Там, на пожаре, сгорела Любаша, наша горничная, - Лиза подала голос. - Как же мы теперь без нее?
- Об этом после, - следователь был непреклонен. - Давай, голубчик, отнеси ее в экипаж и следуй за мной.
В полицейском участке Лизу долго приводили в чувство. Следователь не слишком верил ее словам, но Митрофан божился, что было именно так, как говорит хозяйка. На руку Лизе сыграли показания пострадавших от пожара соседей и тех прохожих, которые видели мужчину и женщину, покинувших дом сразу же перед пожаром. Афанасий Иванович перестал подозревать Лизу, теперь под подозрение попала Ефросинья, которую требовалось срочно найти. Он пообещал Лизе, что все силы бросит на поиски преступников, и что об этом деле обязательно доложат государю.
В коридоре Лизу терпеливо ждал встревоженный Николай Степанович. Он не задавал ей лишних вопросов, ему вполне хватило объяснений Митрофана.
Глава 22
Лиза смогла вернуться в Петергоф только спустя неделю. Она долго не могла прийти в себя от пережитого, потом внезапно осознала смерть Любаши и переживала так, словно погиб кто-то из членов семьи. Конечно, она больше ни в чем не подозревала ее. Образ горничной теперь представлялся Лизе в ореоле мученичества и святости. Лиза пообещала, что никогда не забудет ее благородного поступка и обязательно даст вольную всем ее деревенским родственникам.
Николай Степанович не мучил жену расспросами. Лизу это радовало - не нужно было признаваться в грехах. Возможно, думала Лиза, муж уже догадывается о многом и просто не хочет услышать подтверждение своих догадок из уст любимой женщины. Что-то едва уловимое становилось между ними: недосказанность воздвигала воображаемую стену недоверия, не было уже прежней сердечности и открытости, ушло нечто важное. Оставались лишь привычные обязанности, которые не слишком тяготили Лизу. Она думала, что скоро былые отношения вернутся, что муж станет прежним, и прошлое забудется.
Однако вопреки намерениям Лизы, Вересов старательно выпроваживал ее в Петергоф, объясняя это желанием императрицы видеть Лизу в числе своих фрейлин. Лизе пришлось согласиться. Она собралась и, сопровождаемая новой горничной, отправилась в путь.
Стаси встретила подругу с распростертыми объятиями. Не обнаружив при Лизе Любаши, она сразу же поняла, что случилось ужасное, и поспешила скорее ее расспросить.
Лиза оттягивала объяснения. Ей не хотелось снова пережить весь тот ужас, который она испытала в горящей комнате. У Лизы до сих пор щемило сердце при воспоминании об этом дне, а на глаза наворачивались слезы. Но Стаси настаивала, и Лиза в итоге не смогла ей отказать.
- Боже мой, это немыслимо! - ужаснулась Стаси, выслушав всю историю. - Страшно подумать, что если бы не Любаша, ты могла бы погибнуть!
- Слава богу, все позади. Случай с пожаром вернул меня к жизни окончательно. И я намерена продолжить поиски Ефросиньи, чего бы мне это ни стоило.
- Лиза, опомнись! - воскликнула Стаси. - Ты погубишь себя. Неужели ты не понимаешь, что в итоге из вас двоих только одна останется в живых?
- Значит погибнет Ефросинья. Я обязательно разыщу Ефросинью снова. Уверена, найдется множество людей, которые сделают эту работу за деньги.
- Или она разыщет тебя, - подытожила Стаси. - Но в следующий раз доведет задуманное до конца. Собственно, тебя не нужно искать. Все знают, что ты в Петергофе.
- Ефросинья не настолько глупа, - не согласилась с подругой Лиза. - Когда Любаша ее искала, мы не знали, что это за женщина и на что она способна. Поэтому ей удалось так легко завлечь меня в ловушку. Но теперь я знаю, с кем имею дело. Ефросинья не тронет меня в Петергофе. За мной по пятам следуют соглядатаи Афанасия Ивановича.
- А если Ефросинья пошлет Валериана Басова расправиться с тобой?
Лиза снова ответила отрицательно:
- И этого не случится, Стаси. Валериан Басов намеренно ослабил веревки, которыми меня связывал. Видно, он не разделяет идей своей спутницы.
- Но почему в таком случае он не выдаст ее?
- Он ее любит, Стаси. Любит безответно. А ты понимаешь, на что способна любовь!
Стаси смотрела на подругу с интересом. Она впервые открывала в Лизе ум, который совсем не шел к ее романтической внешности. Лучше бы Лиза оставалась прежней: домашней, нежной и предсказуемой.
Лиза продолжала рассуждать:
- Мне кажется, что и смерть Аннушки не была простой случайностью. Страшно об этом думать, но Ефросинья могла… Неужели это сделала она?
- Боюсь, что ты права, - отвечала Стаси. - Если эта фурия убила Софью, то могла убить и Аннушку. Слишком странной теперь кажется ее смерть под копытами лошади.
- А письмо, которое Аннушка получила накануне гибели? - вспомнила Лиза. - Не сомневаюсь, что это тоже дело рук Ефросиньи. Жаль, что теперь это уже не доказать.
- Действительно, жаль, - согласилась Стаси. - Записка слишком тебя компрометирует. Но ведь именно на это рассчитывала Ефросинья; она знала, что ты не решишься обнародовать отношения с Паниным.
Лиза задумалась. Она винила себя в смерти сестры, ведь не увлекись Лиза Митей, много можно было избежать. Страшная кара, о которой не раз предупреждала Ефросинья, настигла ее, сделав беспомощной. Было очевидно, что именно послание Аннушке, стань оно доступным полиции, могло пролить свет на ее гибель.
"Ради сестры я готова предать гласности это письмо!"
- Кто сказал, что мы не можем передать улики в руки правосудия? - просияла Лиза. - Не вижу препятствий! Мы уничтожим ту часть письма, в которой говорится обо мне, и передадим оставшееся нашему следователю. Ведь записка могла побывать со мной на пожаре.
- Тогда придется рассказать, что было в конце записки, - Стаси наморщила лоб.
- Это будет ложь во спасение. Мы не скажем, чье имя было названо. Ефросинья могла обращаться к Аннушке, не называя имен; человека, о котором писали, могли знать только эти двое.
- Но Аннушка приехала к тебе, - напомнила Стаси, - и это говорит о многом.
- Аннушка могла приехать ко мне за советом. Здесь придется солгать, иначе нельзя, - Лиза посмотрела на свои руки. - Эта ужасная ложь прилипла ко мне настолько, что мне уже не отмыться. Что же будет дальше?
- Наверное, именно поэтому нам с детства внушали, что лгать нехорошо. От этого проблем не становится меньше, они только накапливаются. Но ничего не поделать. Я сейчас же пошлю своего человека в Петербург, - Стаси энергично заходила по комнате, - Лиза, ты должна написать сопроводительное письмо. Мы все это запечатаем, и мое доверенное лицо передаст послание в руки Афанасия Ивановича.
Следующие полчаса дамы были заняты сожжением большей половины записки и сочинением письма, объясняющего, почему записка пребывает в таком плачевном состоянии, и как она вообще попала в руки Лизы.
Когда письмо было написано, запечатано и отправлено по назначению, Стаси удовлетворенно вздохнула:
- Я счастлива, что смогла тебе хоть чем-то помочь. Но как ты собираешься осуществить другую часть плана?
Стаси не успела договорить. Появился лакей и важно произнес:
- К Елизавете Павловне Антон Андреевич Звенигородько!
Одетый с иголочки, надушенный, с накрахмаленным воротником, банкир принес в гостиную предчувствие перемен и терпкий привкус надежды. Раскланявшись, Антон Андреевич сначала припал к Лизиной ручке, шепча предназначенные ей одной комплименты, и только потом в восхищении застыл перед Стаси.
- Разрешите представить, Антон Андреевич. Это моя подруга, Анастасия Романовна Северина.
- Рад знакомству, - банкир стушевался и заметно изменился в лице, - ваша подруга, Елизавета Павловна, дивная красавица! И я, несмотря на почтенный возраст, чувствую себя неопытным юношей.
- Вы вгоняете меня в краску, - Стаси продолжала улыбаться. - Лиза мне о вас много рассказывала.
- Надеюсь, только хорошее? - банкир, казалось, никого не видел, кроме Стаси. - Я старался произвести приятное впечатление.
- И вам это удалось! Лиза в полном восторге от вас, Антон Андреевич.
Закончив обмен любезностями, Звенигородько и Северина вспомнили, что они не одни.
- Я вас покину ненадолго, - Стаси собралась уходить. - Лизе нужно с вами поговорить.
Проводив Стаси восторженным взглядом, банкир повернулся к Лизе.
- Я очарован вашей подругой!
- Ничего удивительного, - лукаво улыбнулась Лиза, но тут же серьезно добавила: - Мне нужно многое вам рассказать, но прежде объясните, как вам удалось разыскать меня?
- Меня навестил следователь. Да, Лиза, я уже знаю о смерти Фифи Имановой.
- Простите, - Лиза смутилась, - я не назвала настоящего имени Софи, потому что…
- Не извиняйтесь. Я все понимаю.
- Но как вы узнали, что я в Петергофе?
- Ваш супруг в разговоре со следователем упомянул, что в день смерти вашей сестры - да, Лиза, и об этом я уже знаю - вы были у меня. Афанасий Иванович не стал расспрашивать про погоню, которая свела нас. Однако он активно интересовался тем, что вы мне потом рассказали, - Лиза собралась было что-то сказать, но Звенигородько остановил ее жестом. - Не волнуйтесь. Я не сказал ему больше того, что он должен был знать. И вот я здесь. Если бы ваша судьба разрешилась благополучно, возможно, мы бы не встретились больше. Но вы попали в скверную историю, Лиза, и теперь я обязан предоставить вам помощь.
- Спасибо, мой дорогой друг.
Лизе пришлось снова излагать все то, что было поведано Стаси. Банкир задавал вопросы, и Лиза старательно на них отвечала, словно находилась на уроке перед строгим учителем.
- Ну что же, теперь многое понятно, - заключил банкир. - Между тем ваша судьба, Лиза, продолжает меня беспокоить. Ефросинья может возобновить преследования.
- Именно поэтому я так спешу. Если мы сможем опередить Ефросинью, ей не придется меня преследовать. Вы поможете нанять людей и начать поиски?
- Конечно, я помогу вам, - воскликнул банкир. - Но разыскать эту женщину будет непросто, слишком уж она хитра. Возможно, ее уже нет в Петербурге. На ее месте теперь я бы действовал через сообщника. В любом случае я сделаю все возможное.
Лиза вздохнула с облегчением. В возможностях банкира она не сомневалась и полностью полагалась на его честное слово… Вот только стало обидно, что помощь эту предложил ей не муж и не Митя, а совершенно посторонний человек. И если Митя мог не знать о ее приключениях, то уж Николенька-то обязан был ее опекать! Однако Вересов ни словом не обмолвился о грозящей ей опасности и только твердил, что следует отправляться в Петергоф.
- Полно об этом, - банкир смотрел на Лизу с сочувствием. - Вижу, что разговоры совершенно вас измотали. Готов порадовать вас чем-нибудь приятным.
С легкостью, подходящей молодому и ловкому человеку, он извлек из кармана сверток. Развернув бумагу, Лиза достала миниатюрную коробочку, обтянутую бархатной тканью. Но она не торопилась заглянуть внутрь, задумчиво вертя коробку в руках.
- Что это? Если это подарок, то я не приму его.
- Неужели в вас не говорит женское любопытство? Прошу, откройте! Эта милая вещица теперь должна находиться при вас. Считайте ее своим талисманом.
Наконец Лиза решилась; быстрым движением достала из коробки медальон, изготовленный из золота лучшей пробы и украшенный драгоценными камнями.
- Боже, какая прелесть! - восхитилась она.
- Вы не поняли, - банкир протянул руку и вежливо отобрал украшение, нажав при этом на скрытую кнопку. - Теперь видите?
Медальон раскрылся на две половинки: изящная миниатюра изображала белокурую красавицу. Лиза ахнула. Банкир был доволен, но все-таки он ожидал большего:
- Что вы теперь скажете?
Лиза всмотрелась в лицо изображенной на медальоне женщины:
- Я словно гляжусь в зеркало… Разве это я? Но как такое возможно?
Глаза женщины, ее светлые волосы и улыбка напомнили Лизе матушку. Такая же мягкость во взоре, такое же восторженное лицо.
Звенигородько смотрел на Лизу с умилением:
- Нет, Лиза, это не вы. Это совсем другая женщина. Замечательная, прекрасная, красивейшая из женщин.
- Кто она?
- Неужели вы ее не узнали? Это императрица Елизавета Алексеевна, почившая в двадцать шестом году. Неужели, Лиза, никто раньше не говорил вам о потрясающем сходстве?
- Я сражена, милый Антон Андреевич… Почему маменька никогда не говорила мне о нашем сходстве? Смотрите, мои глаза, мой рот, мой овал лица, только чуть более нежный. Но откуда этот медальон у вас?
- О, это давняя история, - Звенигородько откинулся назад, - и она также печальна, как ваша.
"Когда-то давно, когда вас еще не было на свете, - начал повествование банкир, - судьба обошлась со мной жестоко. В те времена я жил близ Царского Села. Чудесная природа тех мест и мой еще достаточно молодой возраст располагали к романтическим настроениям. Ежедневно по вечерам я совершал конные прогулки в одиночестве, наслаждаясь свежестью раннего лета и пением соловьев. Спустя неделю я стал наблюдать прогуливающуюся неподалеку печальную молодую женщину, настолько прекрасную и грациозную, что вскоре образ ее полностью заполнил сердце. Впервые я полюбил по-настоящему. Да и как можно было не полюбить этот дивный весенний цветок, служивший лучшим украшением местного парка? Но таинственная незнакомка никого вокруг не замечала. Вскоре мной овладело желание подойти к ней и, презрев все приличия, признаться в своих чувствах. Набравшись смелости, в один из июньских вечеров я приблизился к ней, когда она читала в беседке. Я тайком пробрался как можно ближе и, наблюдая за ней, встал у нее за спиной. Незнакомка меня не заметила и продолжала читать. Глубоко вздохнув, я вошел в беседку, кинулся перед ней на колени, шепча слова любви. Но не успел я и нескольких слов сказать, как меня схватили и поволокли прочь, а потом бросили в темницу. Позже, на допросе, я узнал, что обожаемая мной женщина была юной супругой императора Александра".
- И как скоро вас освободили? - спросила Лиза.
"К сожалению, не скоро. В дело вмешался мой батюшка, потомственный дворянин, бывший вельможа двора Ее сиятельства императрицы Екатерины. Не обошлось без влияния тайного покровителя, о котором я не имел ни малейшего представления. Только несколько позже, когда меня, уже освобожденного, посетила фрейлина Елизаветы Алексеевны, умоляя оставить ее госпожу в покое ради собственного же блага, мне открылось, кто помог мне снова обрести свободу. Фрейлина была настолько убедительной, что я покорно склонил голову и клятвенно обещал больше не приближаться к любимой. В благодарность и в утешение мне подарили медальон, который вы сейчас держите в руках. С тех самых пор я ни на секунду с ним не расставался, пронеся любовь через долгие годы. И даже женившись, я продолжал любить. Эта любовь не дала мне ничего, кроме душевных мук. И сейчас я, кажется, освободился от этого чувства. Прошлое нужно оставить в прошлом. Вы, Лиза, помогли мне это понять. А медальон - всего лишь скромная благодарность".
Лиза надела медальон и лукаво улыбнулась:
- Все действительно было так, как вы рассказали?
Звенигородько улыбнулся в ответ:
- Было немного иначе, но вы ведь ждали красивую сказку, разве я не оправдал ваших надежд?
Вернулась Стаси. Лиза пересела к окну, оставив ее на попечение банкира. Лиза видела, какой интерес ее друзья испытывают друг к другу, и поэтому не вмешивалась. Наблюдая за происходящим на улице, она краешком глаза следила за подругой. Лизу радовало, что Стаси постепенно увлекается, забывая императора. Возможно, высказанное в шутку желание выйти замуж за банкира осуществится.
Глава 23
Вопреки представлениям Лизы о необъяснимом бездействии мужа, Вересов сразу же, как только отправил супругу в безопасное место, начал поиски. Он нанял людей, и они днями напролет разъезжали по городу, ведя расспросы. Но сколько они ни старались, не могли выйти на след. Ефросинья пропала сразу же после поспешного бегства с пожара.
Прачка Марфа во всем созналась, выдав хозяйку с головой. Афанасий Иванович сначала ее арестовал, но потом выпустил, решив, что прачка может оказаться полезнее, будучи на свободе.
За Лизу Николай Степанович не волновался - супруга находилась в Петергофе, в полной безопасности. Это место, по сути, было миниатюрным государством, напоминая неприступную крепость. Здесь кругом были военные, обеспечивая дворцу и его ближайшим окрестностям охрану. Любого, кто захотел бы покуситься на Лизу, сразу бы поймали.
Вересову не давала покоя лишь одна мысль: почему Ефросинья хотела убить именно Лизу? Чем Лиза ей помешала? И каким образом покушение на ее жизнь было связано с убийством Софьи Шимановой?
По вечерам прислуга перешептывалась: Вересов уединялся в столовой со стаканом водки в нетвердой руке. Кухарка жалела хозяина, ставила перед ним закуску. Он пил долго, небольшими глотками, подперев рукой голову.
Николай Степанович был рад, когда однажды его одиночество нарушил поздний визит Дмитрия Петровича Панина. Приняв его, как родственника, он сначала предложил тому выпить, а потом, поддавшись уговорам, согласился перекинуться в карты, чтобы скоротать долгие вечерние часы. На следующий день Панин снова приехал, снова состоялась игра, и вскоре они совсем сошлись и уже не мыслили вечера друг без друга. Вересов чаще выигрывал, добродушно подтрунивая над новым приятелем, Митя же вежливо улыбался, делая вид, что все это чистые пустяки и что не стоит беспокоиться о его кошельке, в котором может поселиться ветер.
- Что же вы, Дмитрий Петрович? Эдак совсем без штанов останетесь! - хохотал захмелевший архитектор.
- А я займу у вас денег, разве вы мне не дадите? - отвечал ему Митя, подыгрывая. - И мы снова сыграем, вот тогда и посмотрим, чья возьмет.
- Да вам не выиграть у меня, молодой человек. Вы же играть-то как следует пока не научились!
- Возможно, но зато я умею составлять хорошую компанию.
- Что правда, то правда. И что бы я делал без вас? Мне сейчас несладко, Митя! Жену с детьми отправил в Петергоф, а сам вынужден коротать долгие часы в одиночестве. Вы не смотрите, что я выпил. Это от безысходности.
- Что-то с Елизаветой Павловной?
- И с ней тоже. Попали мы в скверную историю, милейший. Но об этом молчок. Я обещал Лизе держать язык за зубами.
- Но мне-то вы можете сказать?
- Ни вам, ни кому-то другому. Я связан обещаниями по рукам.
Митя снова сдавал карты.
- Но хотя бы намекните, этим вы не нарушите слово.
- Эх, дружище, жена моя - дивное создание. Видит бог, как я ее люблю. Но иногда я ее просто не понимаю. Какие-то женские тайны, странные секреты… И какие могут быть между нами недомолвки? Мы же одна семья, - язык Вересова заплетался, но говорил он вполне внятно, - у нее двое детей от меня, двое! И я хотел иметь еще столько же! Ан нет. Представьте, за последние полгода Лиза так изменилась ко мне. Я даже не знаю, что и думать. Скажите, может быть у нее сердечное увлечение? Ведь так бывает.