– Мне жаль, что у вас остались о нем такие воспоминания, – натянуто сказала она и поднялась на ноги. Проведя на холодном каменном полу всего несколько минут, она чувствовала себя больной и продрогшей. А сердце ее просто заледенело. Ей здесь больше нечего делать.
Тюремщик встретил ее у двери. Другой, не тот, что провожал ее в камеру. У него были тонкие черты лица и жадный блеск в глазах.
– С вас шесть шиллингов, – заявил он и покачал ключами у нее перед носом.
– Но я уже заплатила шесть шиллингов, чтобы сюда войти, – возразила Меррин.
– А теперь заплатите, чтобы выйти, – ответил тюремщик. – Если, конечно, не пожелаете остаться с ним. – Он кивнул на доктора Саутерна, который пил из горлышка джин, как человек, решительно настроенный найти забвение на дне бутылки.
– У меня нет денег, – сказала Меррин.
Ответ был явно неправильный. Тюремщик грубо схватил ее за руку. Тюрьма внезапно показалась ей не таким уж приятным местом, как виделось вначале – темная, промозглая, мрачная, иной мир, совсем не похожий на привычный. Меррин попыталась отнять руку, но тюремщик сразу перехватил ее и притянул девушку к себе.
– Послушайте, мисс, дело вот в чем. Все стоит денег. – Он оглядел ее, задержавшись на кружевном воротнике и выпуклости груди. – Можете заплатить и другим способом…
– Сколько?
Властный, ленивый голос. И не услышь Меррин в нем стальные нотки, он мог бы показаться безразличным. Она закрыла глаза. Гаррик Фарн. Ну, конечно. Он и должен быть здесь. Это же их взаимная игра в кошки-мышки. Гаррик удостоверился, что Саутерн слишком пьян, чтобы вспомнить что-то полезное, а потом, для полной уверенности, постоял рядом с камерой, пока она расспрашивала доктора. Меррин не сомневалась, что Фарн слышал каждое слово и заплатил куда больше шести шиллингов за привилегированную возможность за ней пошпионить.
Хотя Гаррик не слишком походил на шпиона; по представлению Меррин, они всегда прятались по углам и подслушивали у замочной скважины. Он же выглядел слишком элегантным: удобное однобортное пальто, бриджи и высокие начищенные сапоги. Меррин подумала, что он совершал верховую прогулку, давая выход сдерживаемой энергии и власти. Их глаза встретились. Фарн улыбнулся. Улыбка была отнюдь не подбадривающей, и Меррин это совсем не утешило. Она предположила, что Гаррика очень устроило бы, если она на некоторое время окажется здесь под замком. Девушка посмотрела на жесткое выражение его лица, и на мгновение ей стало страшно.
– Вы можете выкупить ее за десять шиллингов, милорд, – заявил тюремщик.
– Минуту назад вы просили шесть, – горячо возразила Меррин. – И я не должна вам даже этого!
Гаррик посмотрел на нее мрачно-ироническим взглядом.
– И за что же вас взяли? Взлом и незаконное проникновение?
– Я не заключенная! – возмутилась Меррин.
– Что немало меня удивляет, – заметил Гаррик, – учитывая вашу склонность к криминалу.
Меррин покраснела.
– Я только хочу выйти отсюда.
Гаррик вынул бумажник и, подняв бровь, посмотрел на тюремщика.
– Двенадцать шиллингов, ваша светлость, – произнес тот, оценивая положение Гаррика и соответственно поднимая сумму. – И мы договоримся.
– Не уверен, – пробормотал Гаррик. От его взгляда Меррин покраснела до ушей. – Поверьте, это вы должны бы мне приплатить, чтобы сбыть ее с рук, а не наоборот.
– Ничего ему не платите, – резко бросила Меррин. Она была в растрепанных чувствах и злилась. – Я не хочу быть вашей должницей.
– Да, вы уже говорили об этом, и вполне недвусмысленно, – усмехнулся Гаррик. Он пожал плечами и сунул бумажник в карман. – Как пожелаете. – И повернулся, чтобы уйти.
Тюремщик неприятно улыбнулся и сильнее сжал ее руку.
– Ну, тогда, мисс, я уверен, что мы найдем вам хорошую камеру, пока кто-нибудь за вас не заплатит. Думаю, такие найдутся…
– Подождите! – крикнула Меррин. Сердце у нее билось как молот.
Она заметила, что Гаррик остановился, но не обернулся к ней. Всем своим видом он показывал, что не пойдет ни на какие уступки.
– Пожалуйста, – добавила она, с неудовольствием чувствуя в своем тоне просящие нотки.
Гаррик вернулся к ней. Его тонкие губы растянулись в улыбке.
– Будете меня умолять? – спокойно поинтересовался он.
– Нет! – возмутилась Меррин, но тут же смягчила тон. – Но я была бы вам очень благодарна… – с трудом выговорила она. Будь он проклят за то, что наслаждается ее затруднительным положением. Девушка еле сдержалась, чтобы не дать ему пощечину. Она была вне себя от злости!
– Да, конечно, – вежливо ответил он.
Фарн со вздохом вытащил бумажник и заплатил тюремщику. Тот с явным разочарованием выпустил Меррин. Гаррик предложил ей руку.
– Позвольте, я отвезу вас на Тависток-стрит, леди Меррин.
– Нет, – отказалась она. – Я…
– Это не вопрос, – произнес Гаррик. Он взял ее за руку и повел вниз по лестнице. – Это приказ.
Они спустились на один пролет, и Меррин остановилась.
– Я верну вам долг, – пообещала она.
Гаррик искоса посмотрел на нее с высоты своего роста:
– Каким образом? Мне казалось, вы сказали, что у вас нет денег.
Справедливый вопрос, подумала Меррин. Том платил ей достаточно щедро, но свое последнее жалованье она потратила на "Клариссу" Сэмюэла Ричардсона. Книга ей не понравилась, и теперь она жалела, что купила ее. И едва ли она могла попросить Гаррика вычесть эту сумму из тех тридцати тысяч, которые он обещал ей – а она отказалась.
Гаррик немного подождал, потом улыбнулся и повел ее дальше по лестнице.
– Я не стану требовать от вас возврата этого долга, – пробормотал он.
Меррин снова остановилась.
– Я займу у Джоанны, – яростно сказала она. – Или у Алекса. Все равно у кого. Я пойду к ростовщикам. Я сделаю что угодно, только бы не быть перед вами в долгу.
– Что угодно? – повторил Гаррик.
Он схватил ее, прижал спиной к холодной каменной стене. Прикоснулся рукой в перчатке к щеке, заставил поднять голову. Гладкая перчатка приятно холодила разгоряченную кожу. Гаррик поцеловал Меррин.
На сей раз она уже понимала, чего ждать, и не испытала такого сильного шока, получив вместо абсолютной новизны греховное восхищение. Внутри у нее вспыхнул жар, он распалял ее, вызывал желание получить нечто больше. Меррин чувствовала, что хочет этого. Гаррик открыл ей часть самое себя, о которой она даже не подозревала; необузданная и распутная, она так отличалась от холодной и рациональной Меррин Феннер, жившей в ограниченном мире книг.
Она приоткрыла губы навстречу Гаррику и нетерпеливо коснулась его языка своим. Восхитительно. Меррин не знала названия захватившего ее чувства, но оно казалось ей чистым искушением. Она буквально тонула в его жаркой власти. Низ живота потянуло от сладкой боли. Голова кружилась. Твердый тюремный пол зашатался у нее под ногами.
Девушка услышала, что Гаррик глухо застонал. Он запустил руку ей в волосы и дал все то, в чем она так нуждалась. Усилил натиск и потерся языком, требуя ее ответа. Меррин потеряла голову. Она забыла, кто она, забыла, как должны вести себя леди. Она обняла его руками за шею и притянула ближе, прижалась всем телом, словно их вообще не разделяла одежда. Гаррик провел языком по внутренней части ее нижней губы, сомкнул на ней зубы и нежно прикусил. Меррин почувствовала, как ее внутренности судорожно напряглись, словно кто-то сжал их железной хваткой.
Неподалеку кто-то засмеялся – бесстыдно, многозначительно. Потом совсем рядом раздался звук удара, кто-то громко выругался, и Меррин снова вернулась в реальность, ощутив звуки и запахи тюрьмы.
– Вам точно не нужна камера, чтобы закончить свои дела, сэр? – произнес чей-то голос.
Меррин высвободилась из рук Гаррика. Она повернулась и увидела, что на них смотрит тюремщик и злобно ухмыляется.
На секунду она успела заметить выражение лица Гаррика. Оно напряглось от желания, глаза сверкнули. Они оба тяжело дышали, как после бега. Но потом его лицо изменилось. Откровенное желание сменилось привычным холодным безразличием.
– Считайте, что ваш долг оплачен, – произнес он.
– Двенадцать шиллингов, – сказала Меррин. Она гордилась, что ей вообще удалось что-то выговорить. – За один поцелуй. Вы очень экстравагантны, ваша светлость.
– Он стоил этого, – ответил Гаррик. – Прошу прощения, что взял плату на публике.
У Меррин все внутри задрожало. Без сомнений, этот поцелуй ничего – или почти ничего – не значит для Гаррика, он же известный распутник. А она ощущала себя так, словно ее бросили дрейфовать в бурном море. Жар в крови угас, и она снова чувствовала себя брошенной и одинокой, как и прошлым вечером. Это неправильно, что она испытывает желание к Гаррику. А она его испытывает, да так сильно, что становится больно. Как это может быть?
Гаррик привлек ее к себе, запоздало ограждая от любопытных тюремщиков и всепонимающих заключенных. На его лице застыло напряженное выражение, словно он сердился на Меррин или, скорее, на самого себя. Пока они шли до тюремных ворот, он не произнес ни единого слова. Как только они оказались на улице, он буквально затолкнул ее в ожидающую их карету, запрыгнул сам и захлопнул дверцу. Меррин плюхнулась на сиденье, запыхавшаяся и возмущенная, и сразу же потянулась к выходу, но Гаррик схватил ее за запястье и вернул обратно.
– Прошу прощения за меры предосторожности, – извинился он, – но вы останетесь под моей защитой, пока я не удостоверюсь, что вы дома и в безопасности, леди Меррин.
Разозлившаяся Меррин изо всех сил пыталась освободиться.
– Мне будет безопаснее где угодно, но только не с вами, – резко возразила она.
Гаррик засмеялся:
– Давайте не будем это проверять.
Он стукнул по крыше кареты, и лошади тронулись с места. Гаррик откинулся на спинку сиденья, элегантно закинул ногу на ногу и посмотрел на Меррин.
– Что вы делали в этой тюрьме? – поинтересовался он.
– Я удивлена, что вы спрашиваете, – обиженно сказала Меррин. – Вы же сами там побывали как раз перед моим приходом, не так ли? Вы принесли доктору Саутерну бутылку джина, чтобы он напился и ничего не вспомнил!
Меррин ждала возражений, но Гаррик ничего не отрицал. У него на губах заиграла грустная улыбка.
– Чтобы застать доктора трезвым, боюсь, вам надо было прийти раньше семи утра.
– Он сказал, что вы его часто навещаете, – проговорила Меррин. – Без сомнения, чтобы удостовериться, что у него вдосталь спиртного.
Улыбка Гаррика стала еще шире.
– Я действительно его навещаю, – согласился он. – Не важно, по какой причине.
– Он также сказал, что вы выкупали его из тюрьмы.
– И это тоже правда, – согласился Гаррик. – Я платил за него долги, когда он в последний раз оказался в тюрьме, и в предыдущий раз тоже. – Гаррик вздохнул. – Доктор Саутерн много лет был нашим семейным врачом. Вернувшись в Англию, я обнаружил, что он перестал практиковать из-за своей слабости к спиртному. Я пытался ему помочь. Заплатил за него долги. Навещал его в тюрьме. – Гаррик пожал плечами. – Я быстро понял, что ничего не могу для него сделать. Доктор предпочитает тюрьму, потому что там ему все знакомо. Он чувствует себя там в безопасности. У него есть пища и крыша над головой. Если я его выкупаю, он снова начинает искать себе убежище. – Гаррик сжал губы. – Доктор – несчастный человек, но его проблемы не на моей совести.
– Он у вас в кармане, – возразила Меррин, – подкупленное вами послушное создание. – Ей было горько и тошно. Она заметила в глазах Гаррика что-то похожее на жалость и сожаление, но это еще сильнее ее рассердило. – Я вернусь, – пообещала она. – Я найду способ заставить его разговориться.
– Я бы этого не советовал, – произнес Гаррик. – Вы видели, что случилось сегодня. В следующий раз вы можете нажить себе еще большие неприятности.
– Я бы убедила их меня выпустить, – сказала Меррин.
Гаррик без всякого предупреждения схватил ее, его пальцы больно впились ей в предплечья. Все случилось так внезапно, что Меррин ахнула.
Она никогда еще не видела Гаррика в таком гневе. На мгновение ей показалось, что он будет трясти ее как тряпичную куклу. Его глаза почернели от злости, губы сжались. Она чувствовала, как от него исходит напряжение.
– Убедили бы их? – выкрикнул он. – И чем именно? У вас не было денег, вы могли предложить им в качестве платы только одно. – Фарн оглядел ее, оскорбительно прицениваясь. – Вы готовы заплатить за вашу свободу парой похотливых вольностей?
– Значит, вот что вы приняли у меня в счет долга? – возмутилась Меррин. Она дрожала крупной дрожью, ее голос срывался. – Пару похотливых вольностей?
Меррин услышала, что Гаррик выругался. Он толкнул ее на сиденье и пригвоздил к месту, опершись руками по обе стороны ее тела. Меррин вжалась в бархатные подушки, пытаясь отстраниться. Фарн подавлял ее своим присутствием.
– Вы слишком храбры и чересчур упрямы, леди Меррин, – произнес Гаррик. – Вы никак не поймете, что может настать день, когда ваша настойчивость приведет вас к крупным неприятностям.
Его лицо было совсем близко. Меррин посмотрела ему в глаза. Темно-карие, с золотыми крапинками, они буквально буравили ее взглядом. Меррин ощутила странную легкость. Она знала, что вот-вот ее глаза окажутся рядом с его губами. Тогда он снова поцелует ее, или она его. Это казалось неизбежным; между ними возникли те же чувства, что и раньше: гнев, чувственный голод и безудержное желание. Меррин почувствовала странное покалывание в животе.
– Расскажите мне, – внезапно попросила она. – Расскажите о смерти Стивена.
В Гаррике что-то разительно изменилось. Меррин увидела, как его глаза потемнели, словно их накрыло плотной непроницаемой вуалью. Лицо окаменело. Он ничего не ответил.
Расстроенная и сбитая с толку, Меррин продолжала на него смотреть, а мимо кареты проносился людской водоворот, мелькая и сливаясь в неясные разноцветные пятна. Меррин же находилась в тихом оазисе, и ее полностью захватила сила ярости, которую она почувствовала в Гаррике. И поразило внезапно отразившееся у него на лице страдание.
– Почему вы не хотите мне все рассказать? – спросила она через несколько минут, показавшихся ей часами. – Почему вы молчите?
Он взял ее за запястья и притянул к себе.
– Мне нечего вам рассказать. – Несмотря на грубость слов, его дыхание коснулось ее волос с нежной лаской. Меррин почувствовала в его голосе не только гнев, но и боль. – Ничего уже не исправить. Никто и ничто не вернет вам брата.
Гаррик медленно, неохотно отпустил ее и откинулся на сиденье. Меррин испытала чувство одиночества. Ей хотелось снова ощутить его прикосновение, и она ненавидела себя за это.
– Вы уже дома, – сказал Гаррик. – Давайте попрощаемся.
Похоже, им больше нечего было сказать друг другу. Меррин смотрела ему в лицо и видела крепко сжатые губы и холодную отстраненность во взгляде. Гаррик с привычной любезностью открыл для нее дверцу. Выйдя на тротуар, Меррин смотрела карете вслед, пока та не исчезла из виду на загруженной лондонской улице. Прошлым вечером Гаррик заявил, что прекратит ее поиски, и оставался верен своему слову. Он все время оказывался на шаг впереди нее. Меррин чувствовала себя совершенно беспомощной. И некому было ей помогать. Правду о дуэли замяли еще много лет назад. И теперь ей ничего другого не оставалось, кроме как бросить свои попытки восстановить справедливость. Но она столько времени жила с мыслью о правосудии, что отказаться от нее сейчас было уже невозможно. В ее жизни образовалась бы огромная пустота, и Меррин не знала, чем ее можно заполнить. Кроме того, именно этого хочет Гаррик. Он хочет, чтобы она сдалась, признала свое поражение. И если она это сделает, то никогда уже не добьется для Гаррика Фарна заслуженного наказания.
Ее била крупная дрожь. Меррин подумала о Гаррике, о том, как его руки касались ее тела, а губы – ее губ, о его желании и ее ответной жажде. Как может быть, что мысль об исходе, которого она искренне желала целых двенадцать лет, сейчас заставила ее содрогнуться? Кроме того, Меррин испытывала очень странное чувство, что, найди она нужное свидетельство, получи в свои руки жизнь Гаррика, докажи, что он – убийца, она бы не радовалась, а жалела об этом.
Меррин развернулась и взбежала по ступенькам в дом, пытаясь ускользнуть от своих мыслей. Лакей открыл дверь и провел ее внутрь. Снимая перчатки и шляпку, Меррин заметила на столике в холле толстую пачку бумаг, перевязанную лентой. Декоративный столик Джоанны выглядел так, словно его изогнутые ножки вот-вот подломятся под ее весом.
– Меррин, дорогая! – Из гостиной вышла Джоанна. В руках она стискивала терьерчика по кличке Макс. На голове у собаки красовался зеленый бархатный бант в цвет платью хозяйки. Вслед за Джоанной появился Алекс, он держал за ручку Шуну, которая неуверенно ковыляла по мраморному полу.
– Где ты была? – поинтересовалась Джоанна. – Ты пропустила второй завтрак!
– Нигде, – ответила Меррин. Она знала, что Джоанне на самом деле это неинтересно, а кроме того, она совершенно не собиралась рассказывать сестрам о своих делах. Меррин кивнула на связку бумаг: – Это те самые?
– О… – Джоанна неопределенно махнула рукой. – Их прислал мистер Черчвард. Это документы на поместье или еще что-то такое же скучное. Алекс с ними разберется.
– Мне бы хотелось их посмотреть, – быстро сказала Меррин.
Джоанна немного удивилась.
– Ну, конечно, дорогая, – согласилась она. – Смотри, если хочешь. Я велю отнести их тебе в библиотеку.
Меррин протянула руку и коснулась верхнего листа бумаги, который от старости чуть-чуть отдавал затхлостью. Коричневые чернила на нем выцвели. Но листок все равно казался ей живым и волшебным – первая больше чем за десять лет ниточка, которая связывает ее с родным домом. У Меррин перехватило горло, глаза обожгли слезы.
"Поместье Феннер… должно принадлежать вам по праву… И я хочу вернуть его…" - услышала она как наяву тихий голос Гаррика. Он звучал, словно обещание. Меррин посмотрела на исписанный лист, на слово "Феннер" на самом верху, на эту хрупкую связь с иным временем.
Жаль, что ненавидеть Гаррика порой бывает так непросто.
– Фарн! Похоже, старые привычки умирают долго.
Гаррик поднял взгляд от стакана бренди и посмотрел в насмешливые глаза обратившегося к нему человека. Странно, что кому-то удалось его отыскать здесь, в "Храме Венеры" на Ковент-Гарден. Да и вряд ли Оуэн Пурчейс стал бы его разыскивать. В бордель миссис Тонг приходят не для разговоров, здесь не "Уайтс" и не "Брукс". Словами здесь обмениваются только тогда, когда деньги переходят из одних рук в другие.
– Пурчейс, – произнес Гаррик и показал на бутылку. – Присоединишься?
– Почему бы нет?
Тот прошел в кабинку и сел напротив. Гаррик подумал, что Пурчейс выглядит здесь чужеродным телом. Слишком мужественный и сильный для окружающей вульгарной обстановки. Оуэн Пурчейс был капитаном американского морского флота. Легендарный моряк, не имевший за душой ни пенса. Он сражался против французов на стороне Британии, потом бился против нее же на стороне Америки и в конце концов оказался в плену. Теперь война закончилась, и он приехал в Лондон, чтобы вернуть себе полномочия и корабль. Гаррик познакомился с ним в прошлом году, когда тот находился в плену вместе с Итаном, сводным братом Гаррика. Столь необычное знакомство положило начало крепкой дружбе.