– Это место рекомендовал мне твой брат, – протянул Пурчейс со своим тягучим южным акцентом и оглядел покачивающиеся китайские фонарики и темные альковы, где поджидали клиентов леди сомнительной добродетели. – Я слышал, он здесь познакомился со своей будущей женой.
Гаррик фыркнул в стакан.
– Именно так, – признал он.
Пурчейс улыбнулся и задумчиво посмотрел на Гаррика своими зелеными глазами.
– Интересно, почему ты тут пьешь бренди по грабительским ценам, – поинтересовался он, – вместо того чтобы лечь в постель с какой-нибудь услужливой шлюхой? Напиться можно гораздо дешевле, если зайти в любую таверну.
Гаррик уже целый час задавал себе этот вопрос. Когда он пришел, миссис Тонг от счастья чуть не выпрыгнула из своего декольте. Его сразу окружила пестрая толпа "девочек", готовых бороться за привилегию удовлетворить все его чувственные потребности. Но хотя Гаррика действительно привело сюда неутоленное желание, при виде искусно раскрашенных лиц он не испытал даже намека на похоть. И ему хотелось теперь только одного – как можно быстрее напиться и забыть прошлое, утопить его в алкоголе.
Миссис Тонг решила, что Гаррик боится неудачи после длительного воздержания. Она дала ему бутылку бренди и свою лучшую "девочку". К его удивлению, бренди оказалось качественным, а вот куртизанка не очень. Минут через десять Гаррик отослал ее обратно. Миссис Тонг прислала ему другую, не такую бесстыдную, с претензией на невинность. Гаррик испытал отвращение. Отсылая вторую девушку, он попросил ее сказать мадам, чтобы его оставили в покое. Его и бутылку бренди. Миссис Тонг в ответ передала ему, что это будет стоить денег. Однако, пока он платит, остальное ее не волнует. Если ему хочется, он может хоть до смерти здесь упиться. Гаррик решил, что это отличное предложение.
И вот теперь пришел Пурчейс со своими щекотливыми вопросами. Гаррик смотрел, как он наливает себе порцию бренди и с ироническим видом поднимает стакан, желая чокнуться.
– Отвечать не обязательно, – непринужденно пояснил Пурчейс, – но, должен сказать, я заметил твой уклончивый маневр.
Гаррик погонял стакан по шелковой скатерти. В борделе было полно народу. Входная дверь почти ежеминутно впускала нового клиента. "Девочки" проносились мимо, как яркие бабочки. Пурчейс шаловливо улыбнулся одной из них. Куртизанка оглянулась на него, потом посмотрела на Гаррика и вопросительно подняла брови. Пурчейс покачал головой, и она разочаровано погрустнела.
– Не обращай на меня внимания, – попросил Гаррик. – Я понимаю, что ты пришел сюда не поболтать.
– Я могу подождать, – протянул Пурчейс. Он откинулся на спинку дивана, поигрывая стаканом. Его проницательный взгляд остановился на лице Гаррика. – Знаешь, Фарн, не кажись это таким смешным, я бы сказал, что ты страдаешь от безответной любви.
Гаррик засмеялся:
– Скорее, от безответного желания.
Он подумал о Меррин Феннер. Он думал о ней с самого утра. По большому счету она присутствовала в его мыслях с того самого момента, когда он вытащил ее из-под кровати. Любовь? Нет, их так сильно притягивает друг к другу отнюдь не любовь. Между ними существует какая-то связь, полная страсти и напряжения, влечения и гнева. Это невозможно было отрицать. Но эта связь сводила их вместе только для того, чтобы опять разлучить. Это невыносимо. Как путы, из которых не выскользнуть. Но одно он не мог оспаривать – он хотел именно Меррин, а не одну из этих куртизанок, как бы та ни старалась его расшевелить. Гаррик мог взять одну из них и забыться на время, но он понимал, что страсть к Меррин потом вернется и станет еще острее из-за бесплотных попыток найти ей замену.
– Ее зовут леди Меррин Феннер, – произнес он.
В глазах Пурчейса он прочитал откровенное изумление.
– Эти девушки Феннер, – сказал он, – просто рождены, чтобы губить род мужской.
Наливавший себе очередную порцию бренди Гаррик застыл со стаканом в руке.
– Значит, ты тоже запал на одну? Я не знал.
– Да, на леди Джоанну, – кивнул Пурчейс. – Или леди Грант, как ее теперь зовут. – Он покачал головой. – Случай безнадежный, но меня всегда тянет к заведомо проигрышному.
– Есть и еще одна сестра, – заметил Гаррик. – Леди Дарент.
Пурчейс засмеялся:
– Я знаю. Я уже слышал о ней. Кто ж не слышал? Похоронила уже четырех мужей. – Он поднес к губам стакан. – Может, мне и стоит с ней познакомиться. Хотя скорее нет, если я хочу сохранить свой разум. – Всю его веселость как ветром сдуло. – Я встречал леди Меррин пару раз. Она… – Пурчейс запнулся. – Очень необычная.
– И упряма как черт, – усмехнулся Гаррик. – Никогда не сдается.
Пурчейс скорчил гримасу.
– Это у них семейное. – Он поднял брови. – Так в чем у тебя проблема?
– В том, что я не настолько негодяй, чтобы соблазнить невинную сестру человека, которого я лишил жизни, – пояснил Гаррик.
Пурчейс чуть не подавился.
– Стивен Феннер, – произнес он. – Вспоминаю, я слышал о нем. – Капитан помрачнел. – Да, это сложная ситуация. – И добавил после недолгого молчания: – Если ты так сильно хочешь ее, ты всегда можешь на ней жениться.
Гаррик посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на бутылку.
– Ты что, уже пьян? – спросил он. – Леди Меррин скорее станет монахиней, чем выйдет за меня. Во всяком случае, она так сказала.
Пурчейс засмеялся:
– Да, это сложная ситуация.
– Мягко говоря.
– Но не невозможная.
Фарн поднял на него глаза:
– Это абсолютно невозможная ситуация. По многим причинам.
Пурчейс покачал головой. Глаза у него заблестели.
– Нет, с моей точки зрения – это вызов, а не невозможность. – Он замолчал. – У тебя, наверное, были причины убить ее брата.
– Я убил его, – повторил Гаррик.
Существовало много причин, по которым следовало избавить человечество от Стивена Феннера, но Фарн не задумывал хладнокровного убийства. Все произошло как в ночном кошмаре. Воспоминания о том дне кружили над Гарриком, черные, удушающие. Феннер множество раз предавал его. Он был настоящим негодяем. Но все равно оставался ему близким другом. Гаррик вздохнул, потягивая бренди. Он слишком хорошо понимал, чем привлекала его дружба со Стивеном. Феннер помогал ему забыть о своих обязанностях наследника. Пьянки, азартные игры, женщины… эта жизнь манила Гаррика ослепительным блеском. Его, юношу, который с самого рождения нес на себе груз будущего герцогства. Он так и слышал веселый голос Феннера:
– Обязанности? Это же так чертовски утомительно, Гаррик, старина! Еще столько воды утечет, пока помрет твой папаша…
После этого они уезжали в Лондон, и через несколько часов Гаррик просыпался на кровати в каком-нибудь женском будуаре, не понимая, как он там оказался. Такая ночь для самого Стивена считалась вполне нормальной.
– Леди Меррин хочет знать правду о смерти брата, – произнес Фарн. Его охватило чувство вины и горя, когда он представил, как сильно она бы расстроилась и разочаровалась, узнав истину.
– Так скажи ей, – предложил Пурчейс. – Это ее, конечно, потрясет, но она сильная девушка. Держу пари, она сможет принять правду.
Гаррик провел рукой по волосам. Он знал, что пьян. Но алкоголь подействовал на него странным образом: в голове у него прояснилось. Ему самому захотелось сказать Меррин правду, хоть он и понимал, что тем самым глубоко ранит ее.
– Ей было всего тринадцать лет, когда погиб ее брат, – медленно проговорил он. – Он был для нее героем. Она его боготворила.
Пурчейс выразительно поморщился:
– Даже если так. Теперь-то ей уже не тринадцать. Она взрослая женщина. И иногда… – Он отвел взгляд. – Иногда нам всем приходится лишаться иллюзий.
– Верно, – согласился Гаррик. – Но если бы все было так просто… – Он замолчал. Может ли он рассказать правду Меррин, когда на кону жизни других людей? Девушкой владело страстное желание вершить правосудие. Она горела желанием рассказать правду миру. И это ее желание могло привести его на виселицу и разрушить чужие жизни. Риск был слишком велик. Только идиот пошел бы на него. Но что-то внутри Гаррика настаивало, что он может довериться Меррин.
– Двенадцать лет назад я дал обещание никому ничего не рассказывать, – пояснил Гаррик. Его отец уже покоится в могиле. Лорд Феннер тоже умер. Из тех, кому он давал обещание, в живых оставался только лорд Скотт, отец Китти. Старый, озлобленный человек. Ну и Черчвард, конечно. Адвокат знал все секреты.
– Ну так нарушь обещание, – заявил Пурчейс. – Если леди Меррин так много для тебя значит, ты можешь доверить ей правду.
– Ты бы стал доверять женщине, которая хочет видеть тебя на виселице? – поинтересовался Гаррик.
Пурчейс засмеялся и налил себе еще бренди.
– Это может придать вашим отношениям определенную остроту, – протянул он.
– Я не могу еще раз жениться, – сказал Гаррик. – Мне… – Он остановился. – Мне нечего предложить женщине, а тем более такой изысканной, умной и храброй, как Меррин Феннер.
В прошлом браке Гаррик потерпел полное фиаско. Ему осталась только запятнанная честь и бесконечные обязанности, связанные с титулом герцога. Меррин же со своим бесстрашием заслужила большего, нежели мужчину, чья душа преждевременно состарилась и поизносилась. Она, как минимум, заслуживала выйти замуж за того, кто будет ее любить. А не за того, кто потерял эту способность вместе с честью.
– Фарн, ты будешь чертовым идиотом, если дашь ей уйти. Я, по крайней мере, пытался завоевать Джоанну. И проиграл, – добавил капитан с сожалением. Затем его взгляд упал на рыжеволосую куртизанку, которая появилась в кабинке из-за занавеса. Он медленно поставил стакан. – Надеюсь, ты меня извинишь, – произнес он.
Гаррик проследил за его взглядом:
– Конечно.
Пурчейс пошел на призывную улыбку рыжеволосой, но занавес тут же опять отодвинулся, и показалась еще одна фигура. Высокая, строгая, неодобрительно подергивающая носом. Гаррик уставился на вошедшего. Это был Поинтер. Без сомнения, дворецкий, как и Пурчейс, решил, что Фарн снова собирается вернуться к распутной жизни, позабыв о своих обязанностях и обязательствах.
Если бы он только мог.
Гаррик встал. Комната закружилась у него перед глазами. Дворецкий ухватил его за предплечье.
– Что вы, черт возьми, здесь делаете, Поинтер? – возмутился Гаррик.
– Ваша светлость… – Дворецкий из предосторожности понизил голос. На них смотрели, и Гаррик подумал, что это вовсе не удивительно. Поинтер в своем пальто, бобровой шляпе и при трости выглядел здесь совершенно неуместно, как… ну, в общем, как дворецкий в борделе.
– Ваша светлость, у вас назначена встреча с управляющим поместьем Фарнкорт. Точно в… – Поинтер посмотрел на часы – в три часа. Мне показалось, что вы не захотите опаздывать. Вопрос касается пенсий вдов и сирот и выплат работникам после смерти вашего отца…
– Конечно, – согласился Гаррик. – Конечно. Вдовы и сироты… Долг зовет.
Проходящая мимо светловолосая куртизанка обольстительно улыбнулась Поинтеру. Дворецкий покраснел.
– Что, на минуту поддались соблазну, а, Поинтер? – усмехнулся Гаррик.
– Нет, ваша светлость, – ответил дворецкий. – Я предпочитаю более пышных и менее угловатых леди. – Он сунул трость под мышку и придержал занавес для Гаррика. – У нас с миссис Понд – экономкой – хорошее взаимопонимание, – чопорно добавил Поинтер. – Она собирается в будущем году уволиться, и мы тогда поженимся. Мне бы не хотелось, чтобы до нее дошли слухи, что я посещал бордель, ваша светлость.
– Исключительно по долгу службы, – уточнил Гаррик, – но от меня она этого не узнает, даю слово.
Он расплатился за бренди и вышел на улицу. Поинтер потрусил рядом, как сторожевой пес. Гаррик чувствовал ужасную усталость, тело напряженно ныло от неудовлетворенного желания. Он подумал, что глупо было отказываться от предложения на нескольких часов забыться в умелых руках "девочек". Он бы хоть ненадолго получил удовольствие и испытал разрядку. Но он не желал провести часок в забытьи неизвестно с кем. Гаррику хотелось, чтобы в его постели лежала Меррин. Обнаженная и открытая его взглядам и прикосновениям. Ему хотелось целовать ее сладкие и нетерпеливые губы. Но, кроме этого, он также желал, чтобы его жизнь озарили ее страсть и невинность. Он очень долго жил в темноте.
Он хотел того, чем не мог обладать.
Меррин Феннер. В глубине души Фарн чувствовал, что она так или иначе приведет его к гибели.
Глава 8
Меррин вышла из здания Королевского научного общества и поежилась от ноябрьского ветра. В воздухе совсем не чувствовалось тепла, с серого неба падал мокрый снег; выдался по-настоящему зимний день. Девушка только что с огромным удовольствием прослушала лекцию профессора Бранда о химических элементах. Слушателей было немного: только небольшая компания студентов-медиков и отдельные джентльмены, интересующиеся наукой. Лекции Хэмфри Дэви, предшественника Бранда, имели большой успех, на них всегда записывалось много народа, но лекции Бранда были гораздо суше и содержали меньше новомодных веяний. Что как раз и нравилось Меррин.
Ей не хотелось возвращаться на Тависток-стрит. Джоанна и Тэсс, наверное, наносят визиты своим друзьям. Либо сами их принимают, развлекаясь пустопорожней болтовней о небольших приемах, туфельках по последней моде или скором Рождестве. Для Меррин это все было очень скучно. Сестры уговаривали ее вчера пройтись с ними по магазинам – они почему-то решили, что ей нужны новые платья, хотя те, что у нее были, пока еще не износились, – но Меррин не прельстила мысль о посещении "Белгрейв-Хаус" или магазинчиков на Бонд-стрит. Отказавшись от поездки, Меррин весь вечер копалась в документах, касающихся фамильного поместья. Глупо было думать, что Гаррик Фарн мог оставить в этих бумагах хоть малюсенькую улику. Меррин это понимала, но все равно хотела удостовериться. Как и можно было ожидать, она потерпела неудачу. Единственное, что ее заинтересовало, – это упоминание об одной встрече, случившейся вскоре после смерти Стивена. Меррин удивило, что ее отец встречался с лордом Скоттом и покойным герцогом Фарном. Она не представляла, ради чего можно было устраивать столь болезненную для всех сторон встречу.
Меррин села в наемный экипаж и добралась до Гриллонс-отеля, безукоризненно респектабельной гостиницы, где она иногда останавливалась, когда Джоанны не было в городе. Здесь ей было гораздо проще работать на Тома. Девушка заказала себе ростбиф на ланч и стала смотреть на проходящих гостей. Сначала мимо нее прошествовал священнослужитель, его жена и три дочери, тихие, бледнокожие, в одинаково унылых платьях и темных шляпках. Затем проследовала увешанная драгоценностями пожилая леди с тростью, которая секунд десять изучала Меррин в лорнет, украшенный бриллиантами. Потом прошли два деревенских джентльмена, они общались, что-то жуя на ходу, и потягивали эль из огромных пивных кружек. И еще там была невысокая светловолосая девушка. Гувернантка или компаньонка, подумала Меррин. Она показалась Меррин очень обеспокоенной.
Меррин приступила к ланчу, не обращая внимания на любопытные взгляды. Она привыкла к одиночеству. Оно ей даже нравилось. Покончив с едой, девушка вышла на улицу и направилась в Берлингтонский пассаж, чтобы навестить букинистов.
Возвращаясь оттуда по Бонд-стрит, она внезапно заметила впереди высокую фигуру Гаррика Фарна, целеустремленно пробирающегося сквозь толпу. Он исчез в лавке шорника на другой стороне улицы, и Меррин остановилась, наблюдая в витрине-эркере противоположного магазина за его отражением. Она сама толком не понимала, почему следит за ним. Вряд ли Гаррик мог привести ее к чему-то любопытному, подумала девушка. Он относился к ней настороженно и тщательно следил, чтобы она ничего не узнала. Но Меррин все равно медлила и не уходила. На какое-то время она задумалась.
– Кажется, я вас очаровал, леди Меррин, – сухо произнес ей прямо в ухо голос Гаррика, – раз вы последовали за мной сюда и так пристально изучаете.
Меррин вздрогнула. Отражения Гаррика в витрине уже не было видно. Фарн стоял рядом с ней. Зеленый рукав его дорогого пальто касался ее руки. Он снял шляпу и вежливо поклонился. Ветер взъерошил его темно-рыжие волосы. На Меррин накатила необъяснимая волна дрожи и согрела ее изнутри. Встретив саркастический взгляд Гаррика, она вспыхнула и опустила глаза к его губам. Нет, так еще хуже. Девушка сразу вспомнила его поцелуи, их жар и вкус. Вспомнила, как плавилась изнутри, как ее сжигал сладострастный огонь. Как в научном эксперименте, при котором она когда-то присутствовала, – медь, горящая синим пламенем.
– О, я вас не заметила, ваша светлость, – произнесла она, но голос ее прозвучал чересчур высоко, неискренне.
Наступившее молчание это лишь подчеркнуло. Гаррик улыбнулся:
– В таком случае это значит, что вас что-то заинтересовало в этом магазине? Вы так пристально смотрели в витрину.
– О да, – сказала Меррин. – Да-да, заинтересовало.
Девушка толком даже не заметила, что это за магазин, целиком сосредоточившись на Фарне. Она снова повернулась к витрине и увидела, что в ней выставлены товары модистки. Изысканные шляпки, всякие ленты и другие шляпные принадлежности. Лицо Меррин прояснилось. Она не увлекалась модой, но можно же изобразить заинтересованность. Правда, как она заметила, в магазине было полно мужчин. Странно. Непостижимо… может быть, они покупают подарки для женской половины своих домочадцев?
Меррин увидела, как какой-то мужчина последовал за продавщицей в глубину зала, за занавеску.
– Эти леди не торгуют шляпами, – еще более сухо произнес Гаррик, читая ее мысли. – Они продают себя, леди Меррин. Шляпки – это только прикрытие.
– О! – Меррин залилась ярким румянцем.
– Сначала вы ночуете в чужих домах, – заметил Гаррик, – потом чуть не попадаете за решетку, и вот теперь я нахожу вас за изучением куртизанок. У вас, должно быть, совсем плачевное финансовое положение, если вы рассматриваете возможность пойти на панель. – Он задержал на ней взгляд, отчего она покраснела еще сильнее. – Вы вполне можете преуспеть. Но я бы вам этого не советовал.
– У меня нет намерений становиться куртизанкой, – резко ответила Меррин. – Я просто…
– Просто смотрели на меня в витрину, как в зеркало. Я понимаю. – Гаррик ей улыбнулся. – Вы следите за мной ради разнообразия. Это дает вам стимул к жизни.
Меррин скрипнула зубами от злости.
– Я не следила за вами. Я шла домой. – Она подняла пачку только что купленных книг и двинулась с места. – Я была у букинистов.
Фарн пошел рядом.
– Поэзия?
– Да, я купила Байрона.
– А. Ради вдохновения?
– Думаю, вы придаете этому слишком большое значение. – Меррин почувствовала себя уязвленной. Она подняла на него глаза. – В ту ночь, в моей спальне, вы прочли мои стихи. Это неджентльменский поступок.
– Прошу прощения, – откликнулся Гаррик и искоса посмотрел на нее.
Меррин пожалела, что он слишком высокий. Мало того что ей приходилось почти бежать, чтобы поспевать за его широкими шагами, так еще она толком не может разглядеть его лицо, понять его выражение.
– Это было некрасиво с моей стороны, – согласился Фарн. – В свою защиту я могу только сказать, что я занимался поисками вашего дневника.
– О, ну тогда конечно! – Меррин оскорбилась еще сильнее. – Это вас целиком извиняет!
Гаррик засмеялся: