Кто-то из селян, некогда слышав новое красивое словцо, брякнул, что отряд сей не разбойники, а карбонарии. А так как большая часть крепостных и слыхом не слыхивала о карбонариях, то и вовсе растерялась: чего, мол, делать-то с энтими карбонариями? Ждать али топором рубить?
Окружив усадьбу, крестьяне с удивлением увидели, что карбонарии весьма почтительно разговаривают с барской домашней прислугой, а затем и с Марией Ивановной, которая самолично вышла их встретить.
Пожилой крестьянин, хорошо помнивший события двадцатилетней давности, высказал другую версию: мол, сбежал Наполеон с острова, на котором его держали супротив воли, и желает таперича укрыться у барина, Дмитрия Федоровича… Тотчас подскочил другой крестьянин, который божился, что лично видел, как Бонапарт вылезал из коляски… Правда, селяне не поинтересовались у всезнающего собрата: где он ранее видел Бонапарта и как безошибочно разглядел его в рассветный час?
Наконец, к крестьянам вышел управляющий, объявив, что приехали люди графа Астафьева и полицейские из Калуги, дабы ловить разбойников, напавших на Дмитрия Федоровича.
Крепостные выслушали, переминаясь с ноги на ногу, посетовав на то, что отродясь в здешних местах разбойников не было, а таперича появились, знать не к добру…
И разошлись по избам.
* * *
Наташа почти не спала, а лежала на кровати в полудреме. Глаша, как и было приказано, сидела подле нее, не спуская глаз с молодой барыни, но бурные события прошедшего дня сказались: горничная задремала.
Наташа очнулась от голосов, доносившихся со двора. Первой мыслью, посетившей ее прелестную головку, было: "Боже мой! Схватили Константина… Нет только не это…"
Она вскочила с кровати и бросилась к двери. Глаша спохватилась, и откуда столько прыти взялось, перегородила барышни дверь своим упитанным торсом.
- Не пущу, Наталья Дмитриевна. Барин не велели-с…
- Ах, так! Значит, ты теперь на стороне моего папеньки-тирана!
Глаша, тяжело пережив прошедший день, понимая, что произошло, решительно ответила:
- Нет, барышня, не на его. Но все равно не пушу. Идите спать.
Наташа надула губки и села на кровать.
- Все, все против меня. Удавлюсь, но не пойду за графа…
Глаша перекрестилась.
- Чего удумали, Наталья Дмитриевна. Грех-то какой!
- А не грех дочь единственную за старика отдавать? А, Глаша, скажи!
Горничная замялась, она искренне сочувствовала молодой барыне.
- Да, его сиятельство слишком стары для вас.
- Вот, даже ты это понимаешь! Но только не мой папенька, впрочем, как и маменька…
Наташа вздохнула.
В дверь постучали. Глаша произнесла шепотом:
- Вы ложитесь в постель, будто спите, а я открою.
Она отодвинула дверную задвижку, в комнату вошла Мария Ивановна.
- Глаша, разбуди Наталью, с ней желает говорить полицейский следователь.
Глаша перепугалась и не могла произнести ни слова. Наконец она выдавила из себя:
- 3-а-ачем, барыня?
- Не твое дело! Буди, да поскорее! Мы ждем ее в гостиной внизу.
Мария Ивановна удалилась.
Наташа все прекрасно слышала, она села на кровати:
- Глаша, я боюсь… Чего они от меня хотят?
- Не ведаю, Наталья Дмитриевна. Может, допрос учинят: иначе зачем следователь пожаловал?
- Так и есть допрос. Но я буду молчать. - Неожиданно Наташу осенило: - А тебя уже допрашивали?
- Нет, когда же! Следователь только прибыли-с…
- Глаша, умоляю, не губи меня! Ничего не говори про поручика и письма, что ты передавала.
- Наталья Дмитриевна, я бы и так не сказала. Неужто вы думаете, что хочу быть выпоротой розгами на глазах всей усадьбы? Или того хуже, отправит меня барин на скотный двор свой век доживать. Нет, не скажу…
* * *
Наталья спустилась в гостиную. За овальным столом сидела маменька, словно каменное изваяние, папенька с заплывшим лицом и некто, видимо, полицейский-следователь.
Родители молодой барышни не проронили ни слова. Разговор начал полицейский, он откашлялся и пригласил Наташу присесть. Та села напротив маменьки, надеясь на ее родительскую и женскую поддержку. Но, взглянув на свою родительницу, поняла: выпутываться из скверной истории придется самой, никто не поможет…
- Так-с, любезная Наталья Дмитриевна, - следователь вперился в девушку своими маленькими цепкими глазками. - Для начала представлюсь: зовут меня Петр Петрович Звягинцев, я - следователь уездной полиции.
Наташа кивнула.
- Чем обязана? - спросила она, стараясь быть как можно более уверенной.
Следователь усмехнулся.
- Сударыня, вы, вероятно, знаете, что вечером сего дня… простите, прошлого дня напали на Дмитрия Федоровича, вашего батюшку. И по нашему разумению, вы знаете, кто это сделал.
- Отчего же? - Наташа удивленно вскинула брови и взмахнула ресницами.
Увы, но на следователя сие поведение не подействовало должным образом, он продолжал задавать весьма неприличные вопросы.
- Итак, сударыня, вы утверждаете, что не знаете человека, напавшего на Дмитрия Федоровича?
- Нет, не знаю! - Наташа не справлялась с эмоциями, они захлестнули ее. - Но Ко… - невольно она чуть не назвала имени своего возлюбленного. - Поверьте, он только защищался!
- Ах, вот как! Этот таинственный "Ко", говорите вы, защищался… Так-с. "Ко"… Это может быть: Коленька, Костенька… Круг подозреваемых сужается. Просто прекрасно!
Наташа поняла, что совершила оплошность и чуть не заплакала от обиды. Она с надеждой посмотрела на маменьку, но та сидела, словно в рот воды набрала.
Неожиданно раздался дикий крик и топот:
- Нашли, барин! Нашли!
В гостиную влетел Пантелемон, вытянув перед собой руку, в ней явно что-то было.
- Што там? - поинтересовался Дмитрий Федорович, шепелявя, так как отек распространился и на верхнюю губу.
- Покажите! - приказал следователь.
Пантелемон протянул ему свою огромную лапу и разжал. Перед взором Звягинцева предстала медная пуговица, явно от военного мундира. Он взял ее и внимательно рассмотрел.
- Ага, вот и первая улика!
Наташа замерла, словно боясь услышать имя своего рыцаря, правда, так бесславно покинувшего поле боя.
- Что это? - спросила Мария Ивановна.
- Это пуговица от мундира, - пояснил Звягинцев. - И сдается мне - от гусарского.
У Наташи все похолодело внутри, она почувствовала, что теряет сознание.
- Прекрасно… - прошамкал Дмитрий Федорович. - Думаю, сударь, што вам, как профессионалу своего дела, не составит труда найти сего супостата.
- Конечно. Гусарских полков под Калугой не так уж и много. Устроим дознание, и дело будет закрыто. И пойдет этот шустрый малый в арестантские роты.
От последних слов Наташа чуть не лишилась чувств.
* * *
Петр Петрович Звягинцев остался доволен первыми результатами расследования. По крайней мере, появилась ниточка, за которую он может потянуть, а там, глядишь, и весь клубок-то и распутается.
Не успела Глаша увести почти лишившуюся чувств Наталью Дмитриевну, как в гостиную вошел сам граф Астафьев, занимавшийся тем, что еще с одним отрядом из пяти человек на всякий случай прочесывал окрестности. Но, увы, результатов - никаких.
Когда граф увидел своего друга, он прямо-таки и осел на стул.
- Господи, Дмитрий Федорович! Ну, как вы себя чувствуете?
- Спасибо, отвратительно… Глаз болит, говорить больно, голова кружится…
- Вам бы полежать, дорогой мой… - посоветовал граф.
- Какой уж там - полежать! На том свете все полежим! - воскликнул Дмитрий Федорович и чуть не расплакался от боли, пронзившей лицо.
- Дмитрий, умоляю, - вмешалась Мария Ивановна. - Идемте в спальню, я уложу вас…
- Нет… Павел Юрьевич, я в ушасном моральном состоянии. Што ше теперь? - продолжал шепелявить отец семейства. - Вы откатитесь от моей дочери?
- Кто вам сказал? Я и не собирался этого делать! - воскликнул граф. - Какой-то негодяй заманил невинную девушку в лес, она, безусловно, сопротивлялась, защищая свою честь. - Граф излагал свое видение происшедшего.
У Дмитрия Федоровича буквально отлегло от сердца.
- Тогда завтра свадьба!
Мария Ивановна и его сиятельство переглянулись.
- Помилуйте, Дмитрий Федорович, - начал граф, - вы сами-то - в таком виде! На свадьбу соберется все калужское общество. И как вы предстанете перед гостями? Надо подождать, хотя бы пару недель. А покуда все подготовим для церемонии венчания и праздника, и господин Звягинцев изловит мерзавца.
- Точно так-с, - подтвердил следователь, пивший чай.
- Ну вот, все и образуется. А невесту мою, Наталью Дмитриевну, надобно закрыть в спальне и не выпускать. Кто знает, что у этого разбойника на уме…
- Павел Юрьевич, я могу попросить вас об одолжении? - робко начала Мария Ивановна.
- Конечно, сударыня, ведь мы почти родственники!
- Прошу вас, поговорите с Наташей… Объявите ей, что все остается по-прежнему и свадьба состоится через две недели. Думаю, она весьма расстроена происшедшим и мучается сейчас…
- Несомненно, Мария Ивановна, несомненно!
Граф встал из-за стола и направился по лестнице на второй этаж в комнату "невесты".
* * *
Наташенька действительно мучилась, но по другому поводу. Она переживала за поручика Корнеева.
- Глаша, умоляю тебя о помощи!
Горничная растерялась, ее воспаленное воображение нарисовало страшную картину, будто бы Пантелемон порет ее при всех домочадцах солеными розгами, да прямо по голому заду.
Глашу передернуло.
- Не-е-е… - протянула она. - Боюсь я…
- Чего же? Того, что тебя высекут?
Глаша кивнула.
- И того, что на скотный двор отправят тоже.
- Так никто и не узнает! А я тебе дам что-нибудь из своих украшений.
- Нет, Наталья Дмитриевна, не надо. А барин увидит, чего я ему скажу?
- Да, действительно… Тогда… Тогда, если я выйду за поручика замуж, заберу тебя с собой и сделаю экономкой! А?
Должность экономки показалась Глаше заманчивой, но все равно - уж больно боязно помогать молодой барыне.
- Вы, Наталья Дмитриевна, сначала за гусара своего замуж выйдите, а потом уж обещайте.
- А как же я за него выйду, коли ты мне, Глаша, не поможешь? Так что это в наших с тобой интересах.
- Ох, Наталья Дмитриевна, уж умеете вы "зубы заговаривать" …
Глаша почти сдалась.
- Ну, Глаша, решайся!
Горничная мялась и, наконец, сказала:
- Ну, будь по-вашему…
- Я напишу Константину записку, а ты отправишься прямо к нему в полк и передашь ее.
- Господи Иисусе! Наталья Дмитриевна, так я думала письмецо-то ваше в дупло, как обычно, положить! А в такую даль я не поеду! - решительно заявила горничная. - И даже не просите меня. Все дороги охраняют казаки, меня схватят да к следователю на допрос!
Наташа понимала, что все доводы горничной правильные.
- Так что мне делать? Ждать свадьбы с графом? - воскликнула Наташа в отчаянье.
- Да остается только ждать, Наталья Дмитриевна. Если поручик вас любит, то придет.
- Его тут же схватят!
Наташа представила, как ее Костеньку скрутили и отправили в арестантские роты.
- На все воля Божья! - подытожила рассудительная Глаша.
Раздался стук в дверь. Молодая барыня и горничная переглянулись.
Наталья Дмитриевна легла на кровать и попыталась изобразить недомогание, впрочем, она и так была бледна, словно полотно.
- Глаша, открой…
В комнату вошел Павел Юрьевич. Глаша тотчас, откланявшись его сиятельству, удалилась.
Его сиятельство присел на краешек кровати рядом с "невестой".
- Как ваше самочувствие? - поинтересовался он.
- Уже лучше, благодарю вас…
- Вы бледны, Наталья Дмитриевна… Впрочем, слишком много впечатлений, и отнюдь не из приятных. Я хотел сказать вам, что произошедший случай ни коим образом не сможет расстроить нашу свадьбу, и она состоится через две недели.
- Так скоро?! - невольно воскликнула девушка.
- К чему тянуть, Наталья Дмитриевна. Кто знает, что у этого негодяя на уме, чем быстрее вы станете графиней Астафьевой, тем лучше. И ваши родители того же мнения.
У Наташи из глаз покатились слезы. Граф же подумал, что от счастья, он взял руку девушки и поцеловал.
- Позвольте откланяться, сударыня. Вам надо отдохнуть.
6
Пробка со смачным хлопком вылетела из бутылки шампанского. Корнет Денис Краснопольский разлил игристый напиток по высоким бокалам.
- Знаете ли, Константин, вы, конечно, можете вызвать меня на дуэль… Но все же я скажу, что думаю о вашем поступке. - Поручик Корнеев, отпив из бокала, посмотрел на корнета, понимая, о чем пойдет речь. - Вы, Константин, - болван. Да, да… И застрелите или заколите меня прямо сейчас, я к вашим слугам.
Но у поручика совершенно не было желания убивать своего друга, даже назвавшего его болваном, потому как в глубине души был согласен с этим.
Краснопольский не унимался:
- Я оскорбил вас. И что вы молчите?
- Умоляю, Денис, и без вас тошно! - воскликнул поручик.
- Наконец-то хоть какая-то реакция. Вы молчите второй день подряд.
- А что мне прикажете делать? Я опозорился, как последний щенок. Бежал от девушки, да еще и папеньку ее искалечил.
- Хорошо, это я все уже слышал. Да и что вы могли сделать в тот момент?
- Не знаю… Например, попросить ее руки, - предположил поручик.
Корнет рассмеялся.
- Ну да, очень было бы кстати: вы оба растерзанные, в пылу страсти, и родитель, словно лось, выбегающий из леса. Да, а что он там вообще делал?
- Понятия не имею. Может, следил за нами. Хотя вряд ли, Наташа говорила, что родители отправятся в гости.
Корнет снова разразился смехом.
- Могу предположить только одно: папенька вашей барышни находился в лесу по естественной нужде!
У поручика округлились глаза.
- Вот как… Возможно… Но что это дает?
- Да, собственно, ровным счетом ничего. Думаю, что он вас даже не разглядел.
- Это точно, не успел, я как дезертир покинул поле боя.
- Перестаньте, Константин, заниматься самоедством. Лучше подумайте, как восстановить свою честь в глазах девушки.
Поручик залпом осушил бокал.
- Налейте еще… Не знаю как. Ничего в голову не приходит.
- Зато я все продумал.
Константин с удивлением воззрился на корнета.
- Ради Бога! Говорите, не тяните! Только не предлагайте взять Погремцовку приступом!
- Отнюдь! Зачем такие проблемы. Вы поступите классически: под покровом ночи отправитесь в Погремцовку и объяснитесь со своей дамой сердца.
- Потрясающе! Но есть одно "но"! Я не знаю расположения комнат и могу попасть, например, к маменьке.
- Ха-ха! Вот и заодно познакомитесь.
- Денис, вам бы все шутки шутить! Мне на душе тяжело, а точнее сказать - гадко. Хотя идея ваша имеет смысл. Правда, как узнать, где спальня Наташи?
- Все усадьбы устроены на один лад. Уж можете мне поверить. На втором этаже обычно - спальни дочерей и маменьки, комнаты для гостей. Внизу: гостиная, бальный зал, кабинет и спальня хозяина, ну и помещение для прислуги. Все просто. А так как дочь - единственная, то шансы ваши - один к двум. Ну а если все же попадете к маменьке - лишите ее невинности. Ха-ха! Вряд ли она шум поднимет!
Поручик покрылся красными пятнами.
- Я бы попросил вас, корнет, не злоупотреблять моим терпением!
- Ну, все, Константин, простите мою глупую шутку. Не кипятитесь. Кстати, надо бы прихватить штабную карту, дабы определить местоположение Погремцовки. Ну, это не проблема…
- А вы, корнет, со мной собираетесь? - удивился Константин.
- Конечно! Во-первых, я умираю от скуки, девочки мадам Жужу надоели до смерти. Да и в карты я решительно проигрался. А во-вторых, не могу же я отпустить вас одного! Мало ли что может случиться: папенька из ружья начнет палить или кучер вас скрутит…
- Спасибо, Денис! Я - ваш должник.
- Да ладно вам… Вот когда я полезу в спальню к какой-нибудь красавице, то вы будете сидеть в кустах и завидовать мне…
* * *
Наташа бесцельно ходила по комнате.
- Вы так ковер протрете, - заметила Глаша.
- Ну и пусть в нем будет дырка… Не могу я… Второй день я сижу взаперти. Читать пробовала, ничего не получается, думаю только о нем… Как ты считаешь, Глаша, он придет или уже забыл обо мне?
Глаша зевнула.
- Наталья Дмитриевна, поздно уже. И матушка ваша почивать изволит, а вы все мучаетесь, переживаете. Я вам так скажу: коли суждено вам вместе быть, то ничто не сможет помешать… А коли нет, простите меня, то за графа пойдете.
- И ты туда же! Все вы сговорились! - разозлилась Наташа. - Ничего не хочу слышать о графе! Слышишь, ничего!
- Да успокойтесь, Наталья Дмитриевна. Шумом здесь не поможешь… - Глаша опять зевнула. - Давайте я помогу вам раздеться. Да и ложитесь уже…
Наташа, метавшаяся по комнате, словно зверь в клетке, остановилась и замерла.
- Глаша, я чувствую, что-то случится.
- Да будет вам, на ночь-то глядя. Что случиться-то может? Пантелемон и еще трое мужиков усадьбу охраняют. Никто не проберется…
Наташа многозначительно посмотрела на горничную.
- Что я слышу? Значит, ты не хочешь, чтобы Константин пришел ко мне?
Глаша, утомленная сердечными переживаниями молодой барыни, не выдержала:
- Какая разница: хочу я или нет. Как он сюда проберется? Пантелемон его сразу зашибет.
- Ах, Глаша! Ты невыносима! Оставь одну свечу и иди прочь! - возмутилась Наташа и легла в постель.
- Нет, барин мне приказывал подле вас спать каждую ночь. Так что я остаюсь…
Наташа фыркнула.
- Никакого покоя! Тогда расскажи мне что-нибудь…
Глаша улеглась на кушетке и прикрылась одеялом.
- Чего рассказать-то?
- Ну, как ты с кузнецом Федотом любишься.
Глаша смутилась.
- Нет, Наталья Дмитриевна, не могу я об этом с вами говорить. Что барин скажет?
- Ничего. Откуда он узнает, о чем мы с тобой разговариваем. Говори, Глаша, я хочу знать, как вы с ним…