Джульетта ахнула, остановилась и, затаив дыхание стала рассматривать деревянные фигурки одну за другой. Услышав ее дыхание, Эймос обернулся и на его лице мелькнула досада.
- Эймос! - Джульетта совсем забыла, для чего пришла сюда, очарованная расставленными за спиной Эймоса предметами. - Это все сделали вы?
Он кивнул, пожимая плечами.
- Для меня это вроде хобби. Я начал вырезать ножом из дерева еще в детстве.
- Почему вы об этом не говорили ни слова? Они же изумительны! - Она подошла, чтобы поближе рассмотреть его изделия. Эймос глядел на нее со странной смесью удовольствия, смущения и беспокойства.
- Вам нравится? - спросил он неуверенно.
- Да они просто восхитительны! - Джульетта переходила от одной фигурки к другой, с интересом рассматривая все, что стояло на полках. Ей никогда бы и в голову не могло прийти, что Эймос был способен делать такие своеобразные предметы искусства. Он казался таким деловитым и бесстрастным. А эти его творения свидетельствовали о богатом воображении и хорошей технике вырезания по дереву.
Джульетта вновь посмотрела на него так, будто видит в первый раз.
- У вас это получается очень здорово, - произнесла она.
- Спасибо, - он избегал смотреть ей в глаза. - Некоторые из них довольно дурацкие, по-моему, но…
- О, что вы! Здесь нет ничего дурацкого. Мне они очень нравятся.
- Я начинал, пытаясь копировать фигуры персонажей из книги сказок, которая была у моей матери, - пояснил Эймос. - А они мне тогда очень нравились, все эти сказочные существа.
Джульетта отвела взгляд от изделий и улыбнулась Эймосу.
- Я всегда любила волшебные сказки.
На мгновение что-то общее соединило их, как будто они вдруг узнали нечто очень важное для обоих. Но тут Эймос отступил в сторону и неуловимая связь прервалась. Джульетта вспомнила, зачем она явилась сюда.
- Простите, что я потревожила вас, - начала Джульетта почти официальным тоном. - Я пришла сюда, чтобы поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали сегодня утром.
Он пожал плечами.
- Да ничего особенного.
- Уверяю вас, для меня это было очень важно. Я… с вашей стороны это было очень любезно и я просто обязана была сразу же вам это все сказать. Я поступила очень невоспитанно.
Эймос улыбнулся, что редко с ним бывало, сверкнув ослепительно белыми зубами.
- Невоспитанность, пожалуй, скорее мне свойственна. Не правда ли?
Джульетте пришлось улыбнуться в ответ. Что это? Неужели Эймос Морган способен и пошутить? В это трудно было поверить.
- Я должна сказать вам что-то еще, - сказала она, приободренная его добрым настроением. - Вы были правы, когда говорили мне про мистера Сандерсона. Я должна была прислушаться к вашим словам. Простите меня.
Он пожал плечами.
- Вам не за что извиняться. Вы ведь и пострадали. Я видел, что вы… крепко привязались к нему и не хотели верить мне. Я не хотел причинять вам боль. Извините меня. Наверное, он вам был очень симпатичен.
Джульетта удивленно взглянула на него. Затем усмехнулась, а Эймос нахмурился, не понимая.
- Извините, - она прижала пальцы к губам, пытаясь сдержать смех. - Мне вдруг стало так смешно.
- Смешно? - Судя по выражению его лица, Эймос решил, что Джульетта немного не в себе.
- Я имею в виду, смешно от того, что он мне был симпатичен - по вашим словам. А в действительности у меня не было к нему ни малейшего интереса!
- Вы серьезно это говорите? - недоверчиво произнес Эймос.
- Ну, конечно! - воскликнула Джульетта.
- Тогда почему же вы не хотели мне поверить? Почему вы настояли на продолжении его визитов?
- О, - она прикусила нижнюю губу. - Всего лишь потому, что вы мне сказали не делать этого, - пояснила она тихо.
- Что? Так вот почему вы разрешали ему приходить сюда? Потому что я этого не хотел?
- Это звучит ужасно неприятно, когда вы так все это подаете… но, вообще-то, это на самом деле так. Мое самолюбие было очень задето, когда вы сказали мне, что не следует с ним встречаться. Мне и без этого вовсе не хотелось видеть его еще раз и я надеялась, что он не придет. Но когда вы сказали, что мне нельзя, я просто должна была сделать по-своему.
Эймос покачал головой, но неожиданно на лице у него медленно расцвела улыбка.
- Будь я проклят!
Джульетта усмехнулась. Она поступила глупо, но почему-то от всей этой истории она не чувствовала смущения, ей скорее было забавно. Может быть, это было из-за того, что Эймос не рассердился, а воспринял все с юмором.
- Можно мне взглянуть на ваши работы? - спросила она.
Эймос немного удивился, но все же кивнул и указал на деревянный сундучок.
- Вы можете присесть, если хотите. Только закройте сначала крышку.
Он снова принялся за фигурку, которую держал в руках. Джульетта присела и стала смотреть на него. Его руки двигались по дереву неспешно и уверенно, казалось, он никуда не торопится. Глаза Джульетты перебегали с его рук на лицо. Со своего места ей была видна только одна часть лица, обрамленного густыми волосами. Волосы ему следовало подстричь, так как они были слишком длинными и он постоянно отбрасывал их назад резкими движениями. Джульетта могла бы сделать их короче, раньше она частенько стригла отца. Однако у нее не хватало смелости предложить это. Такое для нее казалось допустимым только между близкими людьми. Она смотрела на четкие очертания его носа и бровей, на его густые ресницы.
- Крышу мы починили, - заметил он. - Как только я сделаю новые ставни на окно Итана, дом снова будет выглядеть нормально.
Джульетта помедлила, а потом сказала:
- А знаете, что бы мне хотелось?
- Что? - Он взглянул на нее и на мгновение задержал взгляд на ее лице.
- Цветы перед крыльцом. Может быть, несколько кустиков роз. Маргаритки или что-то в этом роде. Это сделает дом очень красивым. Понимаете, более уютным.
Легкая улыбка появилась на лице Эймоса.
- И у вас тогда будет из чего выбрать цветы для всех этих ваших горшочков.
Джульетта рассмеялась.
- Да. От этого и в доме станет веселее.
- Моя мать всегда любила цветы, - продолжал он задумчиво. - Перед крыльцом у нее были розы. Рос плющ, который она старалась пустить вверх по колоннам. Но после ее смерти никто не заботился о цветах. Надо ведь поливать растения, ухаживать за ними. И плющ тоже зачах.
- Ах, какая жалость! - Джульетта не нашлась, что ответить. В голосе Эймоса по-прежнему звучала давняя тоска.
Он пожал плечами.
- Так уж устроена жизнь.
- Не всегда.
Эймос снова посмотрел на нее.
- В таком случае ваша жизнь совершенно не похожа на мою.
- Да, я тоже так считаю. - Джульетта помедлила. - Люди иногда думают, что наша жизнь бродячая и неустроенная, без уверенности в будущем, без хорошего воспитания. А по-моему, все это не так. Во всяком случае, мы были счастливы - я, родители и Силия.
- Силия?
- О, это моя сестра. Теперь она замужем и живет в Филадельфии. Она актриса, настоящая актриса, я подчеркиваю, а не просто временная, вроде меня.
Они помолчали.
- Иногда я слышу ваше пение.
- В самом деле? - Джульетта слегка удивилась.
- Да, когда я сижу на заднем крыльце и курю трубку по вечерам, а вы работаете на кухне, и иногда поете.
- Ой, а я и не задумываюсь об этом. - Джульетта почувствовала, что щеки краснеют. И она даже не понимала почему. Ей доводилось петь перед тысячами людей и она знала, что у нее превосходный голос. Смешно было, что она застеснялась только лишь оттого, что какой-то один единственный мужчина слушал ее пение. И все же она именно смутилась, хотя одновременно чувствовала радость и гордость. - Я… я надеюсь, что это никого не беспокоило.
- Как же вы могли кого-либо побеспокоить? - Эймос поднял брови. - Вы ведь удивительно хороши. Точнее, я хотел сказать, что вы поете очень хорошо. То есть, конечно, вы очень хороши собой и внешне, но я не то хотел… - его голос осекся и он снова опустил взгляд куда-то в ладони. К великому удивлению, Джульетта заметила, что его щеки покрываются красными пятнами.
Несколько минут они оба молчали. Потом Эймос заговорил.
- Моей матери очень понравилось бы ваше пение. Она была очень музыкальная.
- Франсэз мне рассказывала.
- Вы любите красоту так же, как наша мама. В вас это есть. Я хотел сказать, что вы обе умеете это ценить. Я понятно выразился?
- Да. Но оценить красоту способен каждый.
- Нет. Некоторые из нас как раз неспособны. Ну, это как бы чужое для нас. Но, по сути, нам это не знакомо. Это просто сидит неглубоко в нас, не так, например, как для меня знание земли. Я чувствую землю, понимаете? Когда я смотрю на борозды вспаханной земли или вижу, как молодые побеги пробиваются из почвы, или замечаю закат солнца в полях, возвращаясь домой… - Он замолк и криво улыбнулся. - Наверное, это звучит, как бред?
- Нет. Для меня это звучит так, словно вы опять рассказываете о чем-то прекрасном. Но это прекрасное заключено в земле, вот и вся разница. А вот эти фигурки, которые вы делаете, они тоже - что-то прекрасное.
- Возможно. Я так не считаю. Но я хотел сказать вам совсем не это. Я хотел вам сказать… ну, в общем, об этих маминых безделушках… Вы можете, если хотите, достать их и расставить, как вам нравится и где угодно.
Джульетта крайне удивилась. Она просто не могла поверить, что он только что позволил ей вынуть из шкафа все те прелестные предметы. (Безделушки! Только Эймос Морган мог отнести к безделушкам итальянское пресс-папье в стиле миллефьори!)
- Ну что же, спасибо вам.
Он пожал плечами.
- Какой смысл в том, что они там лежат и покрываются пылью. Мне всегда очень не нравилось, когда к ним прикасался кто-то другой. Но вы, по-моему, хорошо знаете, как с ними поступить.
Джульетта подумала, что Эймос вольно или невольно сделал ей комплимент. В этом его всегда было трудно понять.
- Благодарю вас.
Он кивнул, чувствуя себя неловко.
Джульетта встала.
- По-моему, пора мне возвращаться в дом. - Она помолчала. - До встречи завтра.
- Спокойной ночи. - Он кивнул, даже не поворачиваясь к ней.
Но как только она пошла к дому, он повернулся и смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась в темноте, уже окутавшей сарай.
ГЛАВА 9
В следующее воскресение в гости приехали Генриетта и Сэмюэль. Генриетта влетела в дом, тараторя без умолку, а за ней неторопливо и спокойно вошел ее муж. Сэмюэль поздоровался за руку с братом, и Итаном и вежливо кивнул Джульетте. Первым делом гости поднялись наверх повидать Франсэз. Спустя несколько минут Эймос повел их обратно вниз в переднюю гостиную, которую Джульетта открыла и украсила вещицами матери Эймоса на следующий же день после получения от него разрешения на это.
Сэмюэль качал головой и приговаривал:
- Бедная Франсэз, она выглядит… - но тут он внезапно остановился и удивленно осмотрелся по сторонам.
- Неплохо, неплохо, - оценила перемену в обстановке Генриетта и, громко шелестя юбками, уселась на один из бархатных стульев. - Эймос, гостиная выглядит просто чудесно. Как это ты решил ее открыть?
Эймос поморщился.
- Но это же гостиная комната? Так почему бы нам ею не пользоваться?
Генриетта выразительно посмотрела на него.
- Вот уж этого я не знаю, мой дорогой. Но должна тебе сказать, что сегодня я впервые вижу, чтобы ты сидел в этой комнате со времен похорон. - Внезапно она замолкла и покраснела. Все сразу подумали о Франсэз, измученной болезнью. - Я имела в виду… О, Боже мой, нет… - Она умоляюще посмотрела на них, надеясь, что кто-нибудь переменит тему разговора. - Ах ты, Господи, да тут и подсвечники выставлены!
Она поднялась и подошла к столу, на который Джульетта поставила пару стеклянных подсвечников, выполненных в форме дельфинов: - Какие прелестные! - Она повернулась к Джульетте. - Должно быть, именно вы убедили Эймоса выставить все это? Он любит прятать все, что есть красивого в доме. Настоящее своенравие!
Хотя Джульетте нравилась Генриетта и она была благодарна ей за то, что получила эту работу, все же прозвучавшие слова покоробили ее.
- Эймос любезно позволил расставить здесь ценные вещи его матери, - слегка присочинила Джульетта. - Конечно, он ценит их красоту.
Эймос удивленно взглянул на нее, и Генриетта произнесла скептически:
- Эймос! - Она улыбнулась почти лукаво. - Ну, ну! Приятно слышать. Эймос, я должна признать, что я прямо-таки удивлена.
Эймос посмотрел на нее и пожал плечами.
- Во всяком случае, это уже что-то - суметь тебя удивить. Обычно ты знаешь обо всем в городе еще до того, как это должно произойти.
Генриетта расплылась в улыбке.
- Это верно, - охотно признала она.
Джульетта направилась в кухню, чтобы приготовить кофе и нарезать пирог для гостей. Когда она вернулась, Генриетта перечисляла ущерб, нанесенный ураганом каждому дому в Стэдмене и большинству окрестных ферм.
- А у Оскара Метца сарай совсем разрушило. Слыхали об этом? - говорила она, когда Джульетта вошла в комнату с подносом в руках.
Эймос покачал головой и по его рассеянному взгляду Джульетта догадалась, что он только вполуха слушает свою золовку. Джульетта заподозрила, что он сейчас напряженно думает, какой бы найти предлог для ухода из гостиной.
- Мне говорил мистер Стэнфилд, - вступил в разговор Итан, - что в следующую субботу будут поднимать сарай для Метца.
- Поднимать сарай? - повторила Джульетта. - Как это?
Итан удивленно посмотрел на нее.
- Вы не знаете, что такое поднимать сарай?
- Нет.
- Не забывай, сынок, что она городская девушка, - заметил Эймос, причем на губах его играла легкая улыбка, отчего слова прозвучали не так язвительно, как обычно.
Генриетта взглянула на Эймоса, потом на Джульетту и опять на Эймоса. Джульетта почти наяву слышала, как у этой женщины прокручивались мысли в голове.
- Поднимать сарай - это общая работа по постройке сарая, - объяснила Генриетта. - Собираются соседи и вместе строят сарай. Когда работает несколько человек, вся постройка занимает не так много времени. В нашей местности люди должны помогать друг другу.
- Как это хорошо!
- Конечно. В такие дни женщины приносят еду и устраивают общий пикник.
- И очень часто все заканчивается танцами, - добавил Итан, блеснув глазами.
- Ага, - с улыбкой поддразнила его Джульетта, - теперь я знаю, что тебя интересует.
Итан покраснел:
- Да, не…
- Только мне не говори. Разве ты не думаешь, что туда может прийти Элли, и тогда ты смог бы пригласить ее потанцевать?
- Элли? - Генриетта оживилась, предвкушая возможность посплетничать. - Элли Сандерсон? Тебе она нравится, Итан?
- Ай, тетя Генриетта! - простонал Итан.
Генриетта рассмеялась.
- Ну, вот ты и ответил на мой вопрос. Если ты хочешь потанцевать с Элли, то поторапливайся занять очередь. Я знаю многих молодых людей, которые не прочь пройтись с ней в танце.
- Да я не собираюсь танцевать с Элли! - возразил он.
- Но почему бы и нет, Итан? - спросила Джульетта. - Я уверена, она не откажет тебе.
Он пожал плечами.
- Я не умею танцевать.
- Что? - Джульетта не могла поверить услышанному.
- Я совсем не умею танцевать, - повторил он совсем тихим голосом. - Я никогда и не пробовал.
- Ну, это не проблема. Можно научиться. Я могу научить тебя.
Итан выпрямился. Лицо его просветлело.
- В самом деле? Вы можете?
- С удовольствием.
- В таком случае, - сухо вставила Генриетта, - вам придется научить и Эймоса. Никто из Морганов не умеет танцевать.
Итан хихикнул и взглянул на своего отца, который смотрел на Генриетту так набычившись, что мог бы напугать любого человека, не столь смелого, как эта женщина.
- В самом деле, па. Может быть, пусть Джульетта научит нас?
- Мне ни к чему изучать всякую ерунду, - хмуро ответил Эймос.
- Не будь ты эдаким старым ворчуном, - повернулась к нему Генриетта. - Я научила Сэмюэля танцевать и сейчас ему это по душе. Не так ли, дорогой.
Она выжидающе повернулась к Сэмюэлю, и тот в первый раз вступил в разговор, подтверждая кивком головы.
- М… да. Думаю, что так. Мы ходим почти на все танцы. Хотя теперь Генриетта не желает танцевать со мной. Она просто сидит в углу и сплетничает.
- Зато ты танцуешь за двоих. И не вздумай притворяться, что тебе не нравится отплясывать с хорошенькими молодыми девушками.
Лицо Сэмюэля скривилось в хитроватую улыбку.
- Ну что ж, может быть и так.
- Ты, видишь, Эймос? - Генриетта многозначительно посмотрела в его сторону.
- Ну и пусть Сэмюэль ходит неизвестно куда и, ведет себя как последний дурак. Я так делать не собираюсь.
Генриетта закатила глаза.
- Эймос, ты не исправим.
- Возможно. Но танцевать ты меня не заставишь.
Генриетта ответила многозначительно.
- Я-то уж точно не заставлю.
Джульетта решила, что пора переменить тему разговора, пока Эймос и Генриетта не вступили в настоящую перепалку.
- Миссис Морган, а что еще разрушил ураган в городе?
- Сорвало вывеску у платной конюшни…
И она пустилась подробно рассказывать о всевозможных повреждениях и бедах, вызванных ураганом. Эймос откинулся на спинку стула, скрестив руки. Он вытерпел так около десяти минут, прежде чем резко поднялся и предложил мужчинам пройтись к загонам и взглянуть на молодняк.
Когда дверь за ними затворилась, Генриетта с шумом вздохнула.
- Слава Богу, ушли, наконец. Я уже думала, что они вечно тут будут торчать.
Джульетта с удивлением посмотрела на нее.
- Так вы хотели, чтобы они ушли?
- Конечно. Разве могут женщины всласть посплетничать, когда радом сидят умирающие от скуки мужчины? Морганы - люди неплохие, но они способны расстроить любую беседу.
Джульетта не смогла удержаться от смеха.
- Так вот. Вы понимаете, что я имею в виду. - Джульетта кивнула, и Генриетта продолжила: - Видит Бог, я люблю моего Сэма, но он слишком невозмутим. Вы можете подумать, что мне это нравится, зная, как много разговариваю я, здесь у меня нет соперников! - Она рассмеялась, сверкая маленькими карими глазками. - Пожалуй, чаще всего так оно и есть.
Генриетта встала, стаскивая с рук перчатки.
- Слушайте, а что это мы тут сидим? Я уверена, что в доме есть немало работы, где я могла бы помочь. Особенно теперь, когда Франсэз совсем слегла. - Она горестно покачала головой. - Я не хотела говорить это перед ним, но не думаю, что она долго протянет.
- Я не знаю. Она сильная. То есть, я хотела сказать, у нее сильный характер. Она изо всех сил старается не сдаваться.
- Ну, не всему может противостоять и самый сильный характер. По мне, так пусть бы она прожила как можно дольше, но когда я вижу, как она похудела и какое у нее стало измученное лицо, я не могу удержаться от мысли, что для нее было бы милосердием уйти быстрее и не мучиться так. Но, конечно, так не будет. Ведь Морганы самые упрямые люди, каких только можно представить.