- А ты меня не стыди и Анькиной судьбой не попрекай! Ты ведь не меня жалеешь. Ты о ней думаешь. Знаю я - ты тоже Анну любишь, как и все.
- Люблю, - признал Никита, - но и ты мне не чужая, мы же вместе выросли. И потому горестно мне смотреть, как ты убиваешься.
- А ты не смотри! - обиженно вскинулась Полина. - Я не юродивая, и плакаться над собой не позволю. Я ждать-смотреть, как ты все Аньке позволяешь, не стану! Я с ней по-своему разберусь! Барин у меня теперь, знаешь где? Здеся!
Полина гордо выпятила грудь и крутанула бедрами.
- Не надо так, Поля! - смутился Никита. - Ты ведь в глубине души хорошая, ты добрая и сердечная…
Никита попытался Полину приобнять-приласкать, но она оттолкнула его.
- Ты меня зазря не голубь, это место под барина занято! А зазнобе своей скажи - пусть уезжает подобру-поздорову! Пока я при Владимире Ивановиче, руки у меня развязаны! Я вот себе вольную выправлю и еще вам всем покажу, кто здесь самая красивая да талантливая! Всего добьюсь! И тогда ты меня не утешать, а ласки моей, как милостыни, просить станешь. И не смотри так на меня - я и сама ученая, знаю, что почем.
Никита горестно покачал головой - спорить с ней не стал, а рассудил - не даст Полина Ане покоя, со свету, может, не сживет, а крови попортит немало. Хуже пиявки - они-то ведь лечат, а эта - присосется и всю душу вытянет…
И тут пришла Никите в голову мысль… Есть, однако, в поместье человек, который сумеет проблему эту разрешить. На все пойдет ради денег.
Никита подумал о Модестовиче. О том, что управляющий опомнился и за старое взялся, ему Варвара потихоньку рассказала, когда он Анну из леса принес.
- Разве так бывает? - удивился тогда Никита. - Ведь Божий человек стал - не нарадуешься!
- Бывает, бывает, - кивнула Варвара. - Наш-то херр от удара умом повредился, да видать сани-то его обратно повернули.
- А как будто непохоже, - засомневался Никита.
- Меня не обманешь, - покачала головой Варвара. - Я человека насквозь вижу - не больной он, прячется. А скоро снова в силу войдет, ох, и наморочимся мы с ним!..
- Убью стерву! - словно надумав что-то, воскликнула вдруг Полина и подбежала к шкафу, где Варвара хранила разные опасные склянки с потравою.
- Ты что?! - бросился к ней Никита. - Что делаешь-то?
- Да клопы одолели, покоя от них нет, - тут же нашлась Полина.
- Грех это, Полечка, если дурное удумала, - тихо сказал Никита. - Не губи душу злобою, у тебя же - молодость, здоровье, красота…
- А на что они мне, когда свободы нет?
- Хочешь, я помогу тебе вольную добыть?
- Много вас - помощников… Мне один уже обещал вольную, а потом умом тронулся. Сыта я обещаньями по горло! Вам, мужикам, от меня только и надо одно…
- Но я тебе и вправду помогу, - горячо сказал Никита, стараясь быть как можно более убедительным.
- А попросишь за это чего? - Полина с интересом, но все еще недоверчиво взглянула на него исподлобья.
- Ничего, - честно ответил Никита.
Полина на минуту задумалась.
- А, ладно, - махнула она рукой и отошла от шкафчика. - Все равно всех гадов не изведешь! Неси вольную. Только помни: обманешь - Аньке не жить!
- Остынь, Поля! - "обиделся" Никита. - Мне обманывать не резон. Я помочь тебе хочу. По-настоящему.
- Что же… - Полина собиралась еще что-то сказать ему, но прислушалась и заторопилась. - Идет кто-то… Пора мне. А ты - как сделаешь, милости прошу в мою светелку! Да не красней, я от благодарности не отказываюсь. Это я с виду тертая, а по-человечески завсегда пойму - за добро плачу я одной лишь ласкою.
Полина сладострастно провела ладонью по груди Никиты и быстро вышла из кухни.
- Ох, - выдохнул он, - не девка, а кузница - и припечет, и придавит!
- Зачем Полина полетель, как куропатка? - шутливо грозя от двери пальчиком, появился на кухне управляющий.
Вот черт немецкий! - вздрогнул Никита. - Словно чувствует, что думали о нем…
- Это ты ее, Никитушка, пугаль? - Модестович обежал кухню, словно вынюхивая что-то, и, ничего не обнаружив, повернулся к Никите.
Может, спутала что Варвара, и управляющий не опомнился, снова засомневался Никита - глаз у Модестовича был мутный, раскосый, голова как-то странно перекатывалась от одного плеча к другому, и все движения тоже были странными - осторожными и плавными.
- Как же, - заметил Никита, - ее испугаешь, она сама, кого хочешь, застращает и на пушку возьмет!
- Девица - гренадер? - умильно рассмеялся Модестович и, вытянув из-под стола котенка Анны, принялся его гладить - жестко и против шерсти.
Лучик отчаянно замяукал и, сильно оцарапав управляющего, спрыгнул на пол. С Модестовича вмиг слетело все его фальшивое добродушие, и, нещадно матерясь на двух языках вперемежку, он заметался по кухне, и при этом отчаянно размахивал пострадавшей левой рукой.
Никита усмехнулся и вкрадчиво спросил:
- Карл Модестович, как вы насчет того, чтобы фальшивую бумагу по-быстрому составить?
- Что ты, Никитушка! - Модестович остановился и с наивной улыбкой захлопал рыжими ресницами. - Это грех большой перед Богом!
- Так я не о грехе, я об услуге прошу. За деньги.
- Об услуге? Да какая же это услуга, если деньги предлагаешь? - Модестович укоризненно покрутил головой и театрально повращал глазами. - Обидел ты меня, Никитушка… Пойду к себе, полью на окошке цветы - у меня там такая герань распустилась…
- Хватит пугало из себя корчить! - взорвался Никита и, схватив управляющего руками за горло, для пущей убедительности сжал пальцы. - Веди себя, как человек, Карл Модестович, а то мое терпение лопнет, и я доложу барину, какой ты на самом деле юродивый!
Модестович захрипел и знаками стал умолять, чтобы Никита ослабил хватку. Тот понимающе улыбнулся и отпустил свою жертву. Модестович сначала закашлялся, а потом повернулся к Никите - злой и совершенно нормальный.
- Напугал кота сметаной! Откуда у тебя деньги-то на фальшивую бумагу, конюх жеребячий?
- Я у Долгоруких расчет получил.
- Врешь! - не поверил Модестович. - Чтобы княгиня кому заплатила за работу по справедливости?
- Не княгиня, Андрей Петрович со мной рассчитывались.
Модестович призадумался.
- Это другое дело… Ты ко мне завтра приходи, я подумаю, что можно сделать.
- До завтра мне ждать некогда, сейчас пошли!
- Да где же я тебе нужную бумагу возьму? - оторопел от его напора управляющий. - Мне сначала на образец посмотреть надо. Примериться.
- А я тебе свою вольную покажу, но в руки не дам. Сам рядом сяду, и следить стану, как ты рисовать начнешь.
- Больно ты, Никитка, прыткий, - Модестович с подозрением уставился на Никиту. - А зачем тебе вольная? Ты ведь уж давно от барина свободу получил?.. А, кажется, я догадался! Опять с Анькой бежать надумал? Да полно тебе, не сердись! Мне на вас обоих плевать, у меня свои планы есть, а в них деньги играют роль немаловажную. Сделаю я все для тебя, только уговор - деньги сейчас, и чтоб я видел, что они у тебя есть.
- Хорошо, - кивнул Никита и снял с шеи нагрудный мешочек, в котором хранил заработанные у Долгоруких ассигнации. - Вот, все, что под расчет получил.
Модестович хмыкнул и принялся ловко пересчитывать бумажки, потом удовлетворенно облизнулся и, скрутив деньги бочонком, быстро спрятал их в потайной карманчик сюртука.
- А вольная-то хороша будет? - словно между прочим поинтересовался Никита.
- Не сомневайся, - самодовольным тоном заявил Модестович, - никто не заметит, что подделка. У меня глаз-алмаз и твердая рука. А имя какое вписывать будем?
- Не надо имени, сам потом впишу.
- Дело твое, - пожал плечами управляющий. - Желание клиента - закон!
Никита понял, что Модестович подумал об Анне, и не стал его разубеждать. Они с Варварой договорились, пока Анна в себя не придет, никому о ее вольной не рассказывать. Вот самой полегчает, пусть все и объявит!
- Так пошли, что ли? - заторопил управляющего Никита.
- Как скажешь, - улыбнулся тот и с величайшей вежливостью указал ему на дверь, пропуская вперед.
- Э, нет! - хмыкнул Никита. - Мы с тобой, голубчик, рука об руку пойдем, чтоб вернее было.
- Недоверие для художника оскорбительно! - возмутился Модестович.
- Да какой ты художник! Ты - мошенник и вор!
- А Чего же ты тогда мошенника просишь о помощи?
- Надо! - нахмурился Никита.
- Ох, темнишь ты! - снова погрозил ему пальцем Модестович и подумал: "Но я твою тайну разгадаю!"
Конечно, вряд ли управляющий имел право называться художником, но каллиграф он действительно оказался отменный. И, глядя на то, как умело Модестович подделал почерк Корфа и срисовал виньетки, накрученные нотариусом, заверявшего подлинность документа, Никита уверовал в свою удачу. Ему было не жаль потраченных денег - теперь он мог отвести от Анны самую близкую беду, избавить поместье от присутствия Полины.
В то, что Полька польстится на эту бумагу, Никита не сомневался. Конечно, в глубине души он понимал, что его благие намерения достигаются далеко не чистыми средствами, но цель спасти Анну оправдывала для него все. Никита был готов принять на себя грех обмана - ведь не невинную душу он соблазняет! Полина сама, кого хочешь, обманет и оболжет. И потом - уж очень хороша была подделка, ни за что не скажешь, что документ только-только высохнуть успел. Ни дать ни взять, самолично барином подписанная вольная.
Никита еще раз внимательно сравнил свою вольную с той, что подал ему Модестович, и с облегчением вздохнул - как близнецы! Даже и не угадаешь, какая из них настоящая.
- Нравится? - ухмыльнулся Модестович.
- Ничего, - буркнул Никита, пряча от него довольно блестевшие глаза, и тут же бросился на поиски Полины.
Она, по обыкновению, толклась в гостиной, высматривая молодого барона.
- Твоя вольная, - тихо сказал Никита, подойдя к ней и протягивая документ.
- А где имя-то мое? - недоверчиво спросила она, развернув вольную.
- Сама впиши, ты же говорила, что тебе имя твое не нравится. Придумай новое, покрасивее.
- Значит, мне теперь прямая дорога в Петербург? - растерялась Полина.
- Да хоть в Париж! - кивнул Никита.
- Спасибо, - растроганным голосом сказала Полина. - Вот уж не ожидала, что ты самым верным окажешься - как сказал, так и сделал. И когда успел?
- Она у меня давно была, - не моргнув глазом, соврал Никита, - я ее у барина для Анны просил. Но тебе ведь важнее! У нее и так все есть.
- И то правда, - глаза Полины загорелись особым, мстительным светом. - Значит, ей - ничего, а я теперь - совсем свободная?
- Так и есть.
- Ах, как хорошо! - разулыбалась Полина. - Уела я Аньку! А ты, Никитушка, молодец, я ведь думала - врешь все, чтоб от зазнобы своей мою обиду отвести. Хочешь, я тебе заплачу?
- Что ты, что ты! - Никита заволновался и отодвинулся от опасно близко придвинувшейся к нему Полины. - Я же от чистого сердца, помочь тебе хотел… Из неволи вызволить, чтобы новая жизнь у тебя началась.
- Новая жизнь? - спохватилась Полина. - И в самом деле! Чего это я? Меня господа бароны да князья ждут, а я тут с тобой прохлаждаюсь, время теряю на прислугу всякую! Посторонись-ка, идет новая звезда императорских театров!
Никита церемонно поклонился Полине, и та прошествовала мимо него, точно и впрямь сию минуту воцарилась, если уж не на престоле, то - на сцене.
* * *
- Очнулась, милая?
Анна открыла глаза и увидела над собой родное лицо Варвары.
- Почему ты плакала, Варя?
- Соринка в глаз попала, - отмахнулась та с такой счастливой улыбкой, что Анна тут же ей поверила.
- А для чего меня стережешь? - Анна попыталась подняться и покачнулась - у нее сразу закружилась голова. Варвара поддержала ее под руки и помогла сесть на постели. - Что со мной?
- А ты совсем ничего не помнишь, девонька?
- Помню… - Анна подумала немного и стала перечислять: - Мы ехали в санях, перевернулись… Потом я бежала по лесу… Дуэль помню. Миша… Где Миша?
- Наверное, скоро приедет. А больше ничего? - Варвара с сочувствием посмотрела на Анну и под ее удивленным взглядом решила не томить больше расспросами. - Голубушка ты моя! Ты же вольную получила!
- Вольную? - Анна взяла из рук Варвары подписанный Корфом документ и нахмурилась.
- Отчего затуманилась? - растерялась Варвара. - Счастье наконец-то улыбнулось тебе! Жалко только, что ты нас покидаешь.
- А кто тебе сказал, что я уезжаю?
- Владимир Иванович и сказал. С любимым-то женихом, да из этого дома уехать… - Варвара не успела закончить фразу - Анна вдруг лицом посветлела, и глаза ее вмиг наполнились слезами. - Да что с тобой? Что случилось-то, Аня?
- Миша… Ах, Варя! - Анна разрыдалась.
- Да что ты, Господи? - кинулась утешать ее Варвара. - Анечка, что ты, что?!
- Я же его спасти хотела, Варя, а он мне не поверил…
- О чем это ты? Кто не поверил? Почему не поверил?
- Я ведь сама ему все рассказала - что к Владимиру ночью в спальню вошла… А он… он и слушать меня не захотел…
- Так князь не знает, что между вами ничего там не было?
- Знает, только верить мне больше не хочет.
- Значит, вот что, - твердо сказала Варвара, подавая Анне батистовый носовой платок. - Успокойся! Поссоритесь, помиритесь, не в первый раз. Коли любит, простит!
- Да, видно, не так он меня сильно любит, если не верит мне, - Анна утерла слезы и впервые взглянула в лицо Варвары с прежней ясностью. - Мало того, что не верит, он еще думает, что я к Владимиру пришла, потому что хотела остаться с ним.
- Милая ты моя! - всплеснула руками Варвара. - Начудили вы, вижу! Все хороши - что сама ты, что суженый твой разлюбезный! И Владимир Иванович хорош! Да ладно тебе! Слезы утри и успокойся. Главное, что жива и здорова.
- Почему ты так говоришь?
- Потому что тебя Никита нашел - брела по лесу в беспамятстве, чуть не заболела. Но сейчас все будет хорошо.
- Никита? Я совсем не помню. Добрый он…
- И тебя любит, - вставила Варвара.
- Он-то любит, - кивнула ей Анна, - да только я для него партия совсем не подходящая. Запуталась я!..
- Вижу, вижу, все вижу, - Варвара прижала голову Анны к своей груди и провела пухлой, теплой ладонью по ее мягким, волнистым волосам - совсем, как в детстве. - Думается мне, время пришло тебе в самой себе разобраться, чувства свои проверить.
- Как же мне теперь жить, Варечка? - вздохнула Анна.
- А об этом мы с тобой подумаем на досуге, - решительным тоном сказала Варвара и велела: - Давай-ка, голубушка, поднимайся не спеша, а я тебе подмогну. Пойдем на кухню - поесть тебе надо, а то последние силы выплачешь. Чаю крепкого налью с вареньоцем. Вишневое, что со свежей варки, пока ты там по балам да театрам разъезжала…
После чая Варвара позволила, наконец, Анне поиграть с Лучиком.
- Вот поела, силы набралась, - ворчала Варвара, - теперь можешь и с котенком повозиться.
Анна взяла Лучика на руки и прижала к себе. Тот нежно замурлыкал, довольный прикосновением хозяйки. Анна улыбнулась и в знак благодарности ласково поцеловала котенка в розовый, чуть влажный носик. В ответ котенок пару раз уморительно чихнул и принялся скрести коготками по кружевам ее платья. Девушка вздохнула, ощутив прилив нежности, и вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Анна подняла голову и увидела стоявшего в дверях кухни Владимира.
- Доброе утро! - с непривычной мягкостью произнес он.
- Доброе утро, - Анна смутилась и покраснела.
- Вы как будто плачете? Отчего? Мне казалось, у вас нет причин для столь явного расстройства. Не на всю же жизнь вы с Варварой расстаетесь…
- А я еще пока никуда не уезжаю, - тихо, но твердо сказала Анна.
- И слезы - это от лука, конечно? - с едва заметной иронией поинтересовался Корф, кивая на Варвару, подозрительно равнодушно крошившую овощи у плиты.
- Да.
- Что ж, понимаю… Князю требуется время, чтобы подготовиться к семейной жизни, надо и поместье в порядок привести.
- Я постараюсь как можно скорее найти себе новое пристанище, - гордо сказала Анна.
- Я сказал лишь, что Репнину… - смутился Корф.
- А я не хотела бы с вами говорить о Репнине, - прервала его Анна.
- Согласен. Я тоже не горю желанием слушать ваши рассказы о будущей семейной жизни. Но все же, учтите, никто вас отсюда не гонит. Вы можете оставаться здесь, сколь угодно долго.
- Благодарю вас. За все. За вольную…
- Я только выполнял предсмертное повеление своего отца, - холодно остановил ее Корф. - Да, кстати, извольте зайти в библиотеку. С вами желает объясниться князь Оболенский, а мне не хотелось бы вмешиваться в ваши личные дела. Не смею вас больше беспокоить!
- Ты что же это, в рот воды набрала?! - Варвара угрожающе повернулась к Анне всем корпусом, едва Корф вышел за порог. - Почему не сказала, что с князем рассталась?
- Я… Я испугалась. Мне его ухаживания ни к чему. Я на сцену поступлю.
- Думаю, однако, ты сама не знаешь, чего тебе надо!
- Ты еще скажи, что я Владимира люблю! - накинулась на нее Анна. - Нет, скажи, скажи! Да за что же это мне!..
В действительности Корф был приятно удивлен, увидев Анну на кухне. Такая привычная и, пора уже себе признаться в этом честно, любезная сердцу картина - Анна здесь, в его доме, как будто ничего не случилось и не изменилось ничего. Впрочем, это только так кажется - он проявил благородство и теперь расплачивается за свой необдуманный поступок, совершенный под влиянием минутного порыва. Корф горько усмехнулся и остановился на минуту перед дверью в библиотеку. Он не хотел, чтобы Оболенский видел его чувствительность.
- Сергей Степанович! Простите, что задержался, - сдержанно обратился Владимир к ожидавшему его гостю.
- Ничего страшного, я понимаю - дела, - Оболенский вежливо ответил поклоном на поклон. - Слишком много забот пришлось вам принять на себя в связи с кончиною вашего батюшки. Но я не задержу ваше внимание надолго. Я хотел бы лишь подтвердить наши прежние договоренности относительно Анны.
- Я сделал бы это с удовольствием, - развел руками Корф, - но, боюсь, должен разочаровать вас.
- Вы передумали продавать Анну?
- Нет. Дело в другом. Вряд ли она теперь сама захочет играть в театре… - начал объяснять Корф.
- Отчего же нет? - раздался от двери голос Анны.
- И князь Репнин не будет возражать? - раздраженно бросил в ее сторону Корф.
Он был удивлен и раздосадован и ее неожиданным приходом, и смелостью вмешательства в их разговор с Оболенским.
- Репнин? Вы продали Анну моему племяннику? - растерялся Оболенский.
- Нет! Как вы могли подумать?! - воскликнул Корф, но не смог продолжить. Эмоции захлестнули его. - Прошу прощения, я оставлю вас ненадолго…
- Я очень рад вас видеть, - ободряюще обратился к Анне князь после ухода Владимира:
- Но я ничего не понимаю. Что здесь происходит?
- Владимир Иванович подписал мне вольную.
- Превосходно! Это решает все ваши проблемы. Но при чем здесь Миша?
- Владимир думает, что я выхожу замуж за князя, - грустно пояснила Анна.